Вот я всегда подозревала, что с жабой и стрелой не всё так просто. __________________ ИМИДЖ — Значит, запретить тебе жениться, на ком захочешь, они не могут? — уточнила Баба Яга. — Не могут, — сказал царевич. — По царёву указу, всем его сыновьям позволено взять в жёны любых девиц, которые им приглянутся... Батюшка ещё добавил, когда подписывал: «Может, хоть вам повезёт!». — И как? — полюбопытствовала Яга. — Повезло? — Какое там, — вздохнул царевич. — Матушке не угодишь! Старший женился на боярышне — небогата, средний выбрал купцову дочку — незнатна. Чуть что, в слёзы: «нашли себе кого попало, мать не спросили, ничего хорошего не выйдет!». Обе невестки слова лишний раз сказать боятся.
Делала ревизию платяного шкафа перед летним сезоном. Ничего нового: по-прежнему носить нечего и места нет. Разделила то, что не ношу на три кучки: если похудею, если потолстею, если сойду с ума. Все ситуации очень даже реальны. В этом году кучка «если потолстею» подозрительно маленькая, а «если похудею» удручающе большая. Обнаружила огромное количество одежды «да чисто мусор вынести, до помойки и обратно». Именно эта одежда носится и в хвост и в гриву, везде, от магазина до посольства. Нашла 25 штук прикольных футболок из категории «ну не выкидывать же из-за такого маленького пятнышка/дырочки/растянутого выреза». Сложила стопочкой. Туда же мягкую старую пижамку. Полиняла? Зато удобная как
...Лена живет в коммуналке на Васильевском острове. На двоих с сыном Тимкой у нее 15-метровая комната, уютная, чистенькая, с видом на детскую площадку во дворе. Иногда они с сыном даже ходят на эту площадку, обычно вечером, когда мамочки с детками расходятся по домам. Коммунальная жизнь у Ленки не обычная... Нет ни ссор между соседями, ни разборок по поводу очередности уборки и платы за общий телефон. Соседки у Ленки интеллигентные сестры-бабульки, очень милые, тихие старые девы, пережившие в молодости Блокаду и потерявшие в ней всю семью. Тимку они любят как родного внука, сидят с ним, когда он болен, а Ленке надо на работу, подкармливают вкусностями и балуют, как могут со своих пенси
В вагоне царило оживление. Слышался смех, люди, успевшие познакомиться, принялись за совместную трапезу. По традиции - чай в подстаканниках, без которого многие и поездки не представляют. На свет появились пирожки, копченая курица, яйца, малосольные огурцы и прочее. Нас в поездке было двое. Места - верхнее и нижнее. Просто мой кузен обожает верхние полки, поэтому остановился на ней. Еще два места оказались уже заняты. На еще одном верхнем слушал музыку в наушниках молодой парень. А внизу сидела пожилая женщина. Очень тихо. И смотрела в окно. С короткой стрижкой, с очках, в цветастом халатике. Она приветливо поздоровалась, когда подошли, а потом снова стала глядеть в окно. Под стук колек сп
— Мадам, понимаю вашу катастрофическую занятость, а поехали ко мне на дачу! Елена Петровна подняла глаза на говорившего и спросила: — Что? — Поехали на дачу! – повторил, недавно въехавший, потому неизвестный, сосед. — Прямо сейчас? – спросила она. — А чего вам тут одной сидеть? Пять часов утра. К тому же лимузин у подъезда, — сосед улыбнулся. Ха! Лимузин! Так громко «буханку» еще не именовал никто. Елена Петровна часа полтора наблюдала, как сосед ее загружает коробками и ящичками. А вот конец погрузки и приближение к ней соседа с экстравагантным приглашением она пропустила, видимо, задремала. И не мудрено, что задремала. Ночь на лавочке в скверике возле собственного дома, особенно на
Матвейка лежал и плакал. Он хотел есть. А еще ему было очень сыро и поэтому холодно. Еще совсем недавно он был защищен. Ему было тепло и спокойно. А потом он родился. И остался совершенно один. Время от времени его брали жесткие холодные руки, меняли мокрые пеленки на сухие, клали на бок и совали в рот соску, из которой поступала жиденькая смесь. Притупив голод, Матвейка засыпал и просыпался от того, что снова был мокрый и замерзший. Несмотря на свое еще совсем маленькое присутствие в этом мире, он понимал, что что-то пошло не так - он не должен был быть один. А еще он понимал, что между появлением жестких, холодных рук проходит определенное время. И плач не плач - раньше оно не наступит. Н