- Всё, Машка, собирайся, в детдом пойдёшь!
Гневный крик матери, а точнее — смысл фразы, заставил пятилетнюю девочку вжать голову в плечи и теснее забиться под старый дачный стол, покрытый клеенчатой скатертью, по которой сейчас растеклось огромное, липкое пятно клубничного варенья.
- Дрянь мелкая! Ну, ты у меня получишь!
Зина, склонившись, скривилась — больная поясница ограничивала манёвренность, с которой она могла преследовать провинившуюся дочь.
- Чего молчишь?! - рявкнула она и погрозила кулаком. - Дура! - добавила недовольно, потому что дочка, вместо того, чтобы вылезать, ещё и уши ладошками прикрыла, вся накуксилась, могла бы — ощетинилась бы, как ёж, но точно не собиралась вылеза
Этот фильм старый, черно-белый, затертый. В нем влюбленная по уши женщина, и ее пятилетний сын Сережа. У женщины пышная коса и затуманенный взгляд. Новый муж, новая постель, из которой не хочется выбираться, и новая жизнь. Белобрысый мальчик, будто выкупанный в молоке, ходит следом и не может понять почему мама все время ластится к чужому мужику? Почему подолгу не выходит из спальни? Не играет с ним? Не поддерживает?
В один из дней в гости приходит дядя Петя. Он груб недалек и некрасив. Угощает мальчика конфетой, но в фантике - пусто. Сережа морщится от боли, дядя Петя хохочет, оголяя на два ряда лошадиных зубов, а мама хранит безмолвие. Она даже не пытаясь отстоять своего ребенка. Тогда м