Одевайтесь теплее, по улицам ходит ветер. Он играет листвой и ведёт себя, как мальчишка. Он слегка хулиган, как любые на свете дети. Он со старой сосны, как рогаткой, сшибает шишки, громко хлопает форточкой, лезет в любые щели, и, как свойственно детям, падок до обнимашек. Чтоб обнять его, нужно пальтишко и шарф на шее. Обнимите его, а он листьями вам помашет.
Обувайтесь надёжней, на улицы вышли лужи. Разлеглись на асфальте, в себе облака купая, отражая полотна из пестрых кленовых кружев, обижаясь, что можно идти, в них не наступая. От обиды они порастают глазурной коркой, но надеятся: кто-то подошвой её растопчет.
Шерстяные носки в сапогах из резины колки, но я лужи спасу, а глазурные корки
А вы когда-нибудь скучали по себе,
По той себе, которой уж не будет,
Той что осталась рябью на воде,
Которая растаяла по сути.
По той что не обманута пока,
Не предана, не сброшена с обрыва.
По той что невесома и легка.
Которой незнакома точка срыва.
По той которой чужд ещё обман,
Которая не чувствует подвоха,
Не видит ложь, что спрятана в карман.
По той что ещё в общем-то дурёха.
А вы когда-нибудь скучали по себе,
По той наивной, доброй и открытой,
По той что ещё в жизненной борьбе,
На всём лету невзгодами не сбита.
По той что не боится доверять,
Что как ребёнок в пустоту шагает,
Которой ещё нечего терять,
Которая пока что обретает.
А вы когда-нибудь скучали по себе,
По той себе, которой уж не будет,
Той что осталась рябью на воде,
Которая растаяла по сути.
По той что не обманута пока,
Не предана, не сброшена с обрыва.
По той что невесома и легка.
Которой незнакома точка срыва.
По той которой чужд ещё обман,
Которая не чувствует подвоха,
Не видит ложь, что спрятана в карман.
По той что ещё в общем-то дурёха.
А вы когда-нибудь скучали по себе,
По той наивной, доброй и открытой,
По той что ещё в жизненной борьбе,
На всём лету невзгодами не сбита.
По той что не боится доверять,
Что как ребёнок в пустоту шагает,
Которой ещё нечего терять,
Которая пока что обретает.
Одевайтесь теплее, по улицам ходит ветер. Он играет листвой и ведёт себя, как мальчишка. Он слегка хулиган, как любые на свете дети. Он со старой сосны, как рогаткой, сшибает шишки, громко хлопает форточкой, лезет в любые щели, и, как свойственно детям, падок до обнимашек. Чтоб обнять его, нужно пальтишко и шарф на шее. Обнимите его, а он листьями вам помашет.
Обувайтесь надёжней, на улицы вышли лужи. Разлеглись на асфальте, в себе облака купая, отражая полотна из пестрых кленовых кружев, обижаясь, что можно идти, в них не наступая. От обиды они порастают глазурной коркой, но надеятся: кто-то подошвой её растопчет.
Шерстяные носки в сапогах из резины колки, но я лужи спасу, а глазурные корки