ТМ Юмор за Одессу и... Еврейский АнеКККдоТ...

Жил-был один несчастливый и невезучий человек... Причем никто не считал его несчастливым и невезучим, но он постоянно твердил о своем невезении и постепенно не только он сам, но и другие люди стали считать его несчастным и обделенным... Он говорил, что ему патологически не везет ни в чем – даже в лотерею выиграть не может ни копейки, ну не везет и все! И начал этот человек просить у Бога помощи. Каждый вечер перед сном он молился и просил в молитве выигрыш в лотерею... А помощи все нет... Вот он просит месяц, второй, третий…, год, второй, третий… А помощи все нет… Так и помер... В Раю первое, что спросил у Бога: - Я же тебя всю жизнь молил помочь мне! Что же Ты не помогал...?! Бог: «Ну, так ты бы хоть лотерейный билет купил!»

Есть простая аксиома: Не сидите девки дома. Для того нужны зады, Чтоб вертеть туды-сюды!!!

— Ты знaeшь, Соня, я недавно cxодила на oчень мoдный тpeнинг. И мeня тaм нaконец-тo нayчили, кaк надо правильно любить себя. — И как же? — O, этo цeлая нayка! Во-первыx, если ты хорошо влюблённая в себя женщина, то никогда не стой под душем. Набери себе целую ванну воды, накидай туда розовых лепестков и лежи себе в плавающих лепестках — ты этого достойна! — А дальше? — Дальше, не лежи в этой ванне просто так — намажь себе на морду самую дорогую маску: во-первых, станешь красавицей, а во-вторых — ты этого достойна! — Серьезный подход… — Так а я о чём? Но и это ещё не всё! Сделай себе приятно по всем фронтам, включи себе в ванной музыку, наслаждайся — ты этого достойна! — Что-то у меня у меня уже мурашки по коже… — Таки есть с чего, любить себя — это как торт испечь, замучаешься, пока всё сделаешь правильно! — А ты умеешь печь торты, Лидуся? — Я — нет, но мы сейчас за любовь к себе. Пришла я, значит, с этого тренинга и думаю — надо же всё сделать по науке, пока я ещё при памяти и ничего не забыла. — Прямо сразу? — Куда мне ждать, Соня, мне уже не вчера было сорок, ты же понимаешь, я слегка боюсь не успеть… Набрала я ванну воды, и тут вспомнила, что я же не купила розы. С другой стороны, зачем я стану их покупать, ты же знаешь за эти розы, это же одни красители, химия и формальдегид, как бы они иначе так красиво стояли целый месяц в этом магазине! — Проблема… — Какая проблема, Соня, когда женщина решила любить себя как в последний раз! У меня на кухне есть чай каркаде, я и высыпала весь пакет в воду! — Зачем? — Затем что каркаде между прочим — суданская роза! Только засушенная! Но лепестки! И если её можно пить, то уж конечно в ней можно купаться! — В принципе, логично.. — Ещё бы! Мой первый муж был физик-атомщик, в чём — в чём, а в логике я понимаю! Поэтому открыла холодильник и нашла самое дорогое… — Красную икру? — Я думала за неё, но знаешь, она хреново держится на лице, скользкая, постоянно сползает. — Таки по твоим словам я вижу, что ты всё же попробовала? — Да не об чем говорить, так, слегка! Положила на бровях, она оттуда не падает. А остальное лицо намазала сметаной. Дорогая же вещь, на рынке брала. — По двести? — По двести пятьдесят! Теперь ты понимаешь, как я себя люблю? Соня взялась рукой за сердце: — А дальше? — А дальше я вспомнила за музыку. Компьютер в ванну не притащишь. Телефон жалко, вдруг в воду соскользнёт. Взяла радиоприёмник. Только он в ванной ловит плохо, крутила, крутила — везде треск, потом нашла всё-таки одну радиостанцию с песнями. “Рамштайн” правда пел, но разве это остановит женщину, которая собралась себя любить по полной программе? Залезла я значит в ванну, там каркадэ уже заварился, плавает красивыми мягкими лепестками, я возлегла как царица Савская, глаза закрыла, слушаю "Рамштайн", вспоминаю юность… — И шо там в юности? — Да не успела я толком окунуться в юность, пришла наша Ирма, села под дверь и начала подвывать. — Может, у неё музыкальный слух? —Тоже вариант, кстати… Хотя я думаю, что это она от зависти. Тоже ведь женщина, хоть и собачья, ей, наверное, тоже красивой жизни захотелось. Соня кусала свой кулак, чтобы не рассмеяться. — И ты вылезла из ванны? — С чего бы вдруг? Я тут, на минуточку, собралась себя любить, а не за хурмой на рынок! Сделала радио погромче и лежу себе. — А Ирма? — Воет, зараза. Ну, меня так просто не возьмёшь! Она погромче — и я погромче. Она на октаву выше — и я у радио ручку кручу. Хорошо так получается, как в пятнадцать лет в деревенском клубе… — Ох, представляю! — Не представляешь! Лежу я значит, вся такая красивая, распаренная, суданской розой пропитанная, молодею прямо на глазах, вспоминаю, как в первый целовалась и тут… вдруг…. На меня падает дверь! — Какая дверь? Откуда? — Обычная дверь. Под которой Ирма выла. Муж мой дорогой пришел с работы, хрен знает что подумал, говорит, звал меня, а я не отзывалась, да и где бы я отозвалась, у меня тут "Рамштайн" старательно наяривает, я вся в воспоминаниях, а тут — здрасьте вам с кисточкой! Кстати, знаешь, Соня, видимо, "Рамштайн" как-то действует на мозг, что все начинают молодость вспоминать. Потому что мой муж под их музыку сразу вспомнил, что он в десанте служил, и дверь вынес практически с одного удара! — Хорош! — А, то! Я знала, за кого замуж выходить! А, вот, он не знал, что его ждёт за дверью… В армии его к такому не готовили… Решил, что я себе вены вскрыла, вода-то вся красная… Дверь выбитую в сторону откинул, чуть собаку не пришиб, радиоприёмник полетел следом, на колени передо мной упал, кричит: "Лидочка, девочка моя, да зачем же ты так, да куплю я тебе те сережки, гори оно всё огнём!" — А ты? — А я удивилась сначала, я уже и забыла, что прошлый раз в ювелирном хотела сережки в виде клевера, а он тогда фыркнул и сказал: “Попозже как-нибудь”, — но тут сориентировалась быстро. Встала так грациозно из ванной всем своим роскошным телом, не скажу пятьдесят какого размера и говорю" “Хорошо бы ещё и колечко!” — А муж? — Не выдержал красоты момента. Упал, за сердце схватился. Пришлось его срочно корвалолом отпаивать. Хорошо, что до “скорой” дело не дошло. — Ого! — Вот тебе и “ого”. Правду на тренинге сказали, что влюблённая в себя женщина — это страшная сила! Видишь, я себя любила минут двадцать всего, а муж уже столько подвигов совершил: дверь выбил, собаке на хвост наступил, радиоприёмник разбил вдребезги! — И сережки купил? — Нет, сережки пока не купил. Сама понимаешь, непредвиденные расходы, ремонт в ванной. Зато какая ночь у нас сегодня была! Жарче, чем в молодости на сеновале!.. /Марина Мариночкина/

...Клянусь вот этим киселём из вишни, с женщинами никогда и ничего нельзя гарантировать... /Слава Сэ/

Еврейская свадьба. Фантастическая история, которая вряд ли могла произойти в действительности, а может и... Еврейская мама нервно ходит, нет, бегает по комнате и причитает: «Что делать? Все кончено! Что делать!?». Папа невесты, у которого за почти 30 лет никто и никогда не спросил о чем он думает, горестно вздохнул, открыл рот, потом благоразумно его закрыл и налил (втихаря) виски. В функцию папаши входило поддержать дочь до хупы, тихо уйти в сторону и все оставшееся время свадьбы улыбаться и поддакивать супруге. А дело в том, что за два дня до свадьбы случился конфуз. Вечером позвонил раввин и нехорошим шепотом объявил, что он прийти не сможет. Причина была более чем надуманная. На взгляд раввина, свадьба была не до конца кошерная и участвовать в ней он не мог. Ему стали срочно искать замену, и через несколько звонков вышли на молоденькую женщину-раввина. Она проявила участие и согласилась провести обряд, но заломила такую цену, что мама невесты чуть не упала в обморок и непечатными словами на смеси идиша и русского послала юную девушку-раввина очень далеко и всерьёз. На невесте не было лица, жених держался стойко. Ему хотелось как можно скорее покончить со всеми формальностями бракосочетания и увезти молодую жену в свадебное путешествие. Спасение, как всегда пришло неожиданно. У одного из друзей жениха нашёлся приятель - православный священник. За небольшой гонорар, Отец Василий, уроженец Твери и чистокровный русский в десятом поколении, согласился рискнуть и помочь жениху. Священник был молодым мужчиной лет тридцати, и внешне на удивление похож на библейского иудея. Дополнительное сходство придавали чёрная, курчавая борода и то, что наш батюшка сильно картавил. Его ещё в школе евреем или похуже словами обзывали. Отец Василий, ещё имел неосторожность изучать иврит в семинарии, и иметь парочку-тройку друзей-евреев. Кому пришла в голову эта оригинальная мысль пригласить православного священника проводить свадебный обряд в синагоге, сейчас сказать уже сложно, но ровно за 2 часа до начала церемонии Отец Василий прибыл в синагогу. В портфеле батюшка, он же раввин по вызову, нёс кадило и список молитв которые он должен был прочесть. У входа в синагогу друзья напялили ему на голову широкую чёрную шляпу, такую как носят ортодоксальные евреи по всему миру. Жених в эту авантюру был посвящен, но кроме него и нескольких друзей, о лже-раввине не знал никто. Новоиспечённого раввина провели в отдельную комнату. По дороге местные евреи заговаривали с ним на малознакомом ему языке. Рав Мендель - так теперь звали Отца Василия, с трудом сдерживался, чтобы не осенить крестным знамением любого, кто с ним вежливо здоровался, но помня наставления еврейских друзей, отвечал: «Шолом Алейхем» или « Борух Ашем» В дверь комнаты постучались. Это зашли друзья поддержать батюшку и лже-раввина в одном лице. Зашли не одни, а с бутылкой виски, для храбрости. Налили, выпили. Налили ещё по одной. Сёма, приятель отца Василия, увидев на столе кадило, схватился за голову. - Ты что, чудило, принёс??? - (орфография слова «чудило» слегка изменена) - Не подобает тебе, сын греха, так с преподобным разговаривать - отвечал Василий. - Давайте ещё по одной, что-то я сильно волнуюсь - пожаловался батюшка. - Скажи спасибо, что тебя на обрезание не позвали - зашёлся в хохоте Лёня, второй приятель и мечтательно добавил: - А что, неплохо это будет выглядеть, когда наш Рав Мендель, пойдёт в зал с кадилом? - Жестоковыйный вы народ, иудеи - пожаловался Вася, наливая себе и друзьям по третьей. - На том стоим, - философски заметил Сеня задумчиво. - Как мы выкручиваться-то будем? - - Господь поможет - неуверенно ответил Рав Мендель - Василий. В дверь постучали. Зашла мама невесты с мужем и с конвертом в котором покоился гонорар за свадьбу. Увидев кадило на столе, мама чуть не упала в обморок. Нашёлся молчавший до этого почти всю свою сознательную жизнь, муж-авиаконструктор, обругав жену «дурой», и сказав что кадить - это возвращение к древнейшим традициям иудаизма, забытое после изгнания фарисеев из храма и поблагодарил Рава Менделя, за то что он вызвался быть раввином на свадьбе их дочери. От смелости мужа впервые решившегося высказать ей все, что он о ней думает, причём в такой неприлично откровенной форме, жена сразу стала похожа на гефилте фиш. - Спасибо профессор, сразу видно интеллигентного человека. Не то, что некоторые, - укоризненно заметил Василий, оглядываясь на друзей, валявшихся под столом от хохота. Сколько бы продолжалась подобная неразбериха, сказать сложно. Старый раввин, который позавчера отказался проводить церемонию передумал, и позвонив матери невесты объявился в синагоге. Теперь в маленькой комнатке было два раввина - мнимый и настоящий. Настоящий раввин оказался маленьким старичком с длинной седой бородой и умными, проницательными глазами. Раввин: - Молодой человек, скажите честно, Вы - аид? Отец Василий: - «Нет ни Эллина, ни Иудея»,… слегка заплетающимся языком начал лже-раввин. Раввин: - Знаем, знаем, послание к Колоссянам. Как Вас зовут, юноша? Отец Василий: - Рав Мендель, и зачем-то добавил - «Борух Ашем» Раввин: - Не болтайте ерундой, из Вас Мендель, как из меня Василий. Послушайте мой Вам совет, как еврей еврею говорю - идите в зал, к гостям. Покушайте, получайте fargening (удовольствие) от свадьбы, а церемонию я с божьей помощью сам проведу. Кстати, как там зовут наших новобрачных?.. С этими словами раввин взял со стола конверт с деньгами, пересчитал и положил во внутренний карман своего сюртука. Выпив по рюмке, наши раввины тепло распрощались, уходя Отец Василий перекрестил раввина и забрал своё кадило. Церемония прошла без сучка и задоринки. Отец Василий был среди сотен гостей. На еврейской свадьбе он был в первый раз и ему нравилось все: музыка, танцы, еда, люди. Мама невесты пришла в себя от шока и даже простила мужа, назвавшего её (несправедливо) дурой. Невеста была чудо как хороша, свадьба удалась на славу. Батюшка лихо отплясывал «Семь сорок» и «Хава Нагила», и в конце вечера уже подумывал о переходе в иудаизм. Но наутро, тяжелой походкой вернувшись домой после свадьбы и вспомнив о жене, которая наверняка не одобрит его порыв, и будет гневаться, и о том, что в случае перехода ему придётся сделать обрезание, Отец Василий передумал что либо предпринимать. Прочитав покаянный псалом Давида, он истово перекрестился... /Эли Визель/