ПОМЕЛО

Первый муж, за которого выдали когда-то Евфросинью, смешливую и задорную девку, Никон Оседкин — пропал в тайге на третьем году после свадьбы. Осталась от Никона память — дочь Анна, рослая да пышнотелая, в мать. Второго — ухаря и гуляку Василия — присушила Евфросинья не могучим своим телом, а тем добром, что сумела нажить. Вдовый, серьезный, пожилой плотник Семен Кулагин стал третьим. Добрую пятистенку срубил он на пасеке, рядом со старой Евфросииьиной халупой. В халупе были поселены куры и поросенок. Но, жадный не по годам на работу, надорвался Семен Петрович, ворочая в одиночку тяжелые бревна. А Евфросинья выла, обижаясь на вечное свое вдовство. В утешение остался Евфросинье дом, п

ВЫЗЫВАТЕЛЬ ДОЖДЯ... - Значит, так, - мальчик поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. - У моего отца есть другая семья. Там моя сестренка, ей года четыре, как я понимаю. Мама делает вид, что об этом как бы не знает. Но та женщина все ждет, что отец уйдет к ней, потому что он, по всей видимости, обещал. И иногда ставит вопрос ребром. Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется "ЧП на объекте". Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить. У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютера

Мои родители "родили" меня в деревне. Когда мне исполнилось 9 месяцев, они, собрав пожитки, со мною на руках уехали в город. Это был даже не совсем город, так... рабочий посёлок. На Волге нашли нефть. Мои родители приехали строить новый город. Город нефтяников. Поселились в бараке. Барак - это "временное" щитовое строение. Десять комнат и общая кухня. Всё. Туалет на улице. Барак - это как большая коммунальная квартира. Нас, маленьких детей, купали в оцинкованных корытах на общей кухне. Тут же на плитах готовили еду, а потом сдвигали столы и играли вечерами в лото. Если родители вечером собирались пойти в кино, меня просто сажали в песочницу и уходили смотреть "Фантомаса". За мной см

Мама Ольги была приятной во всех отношениях женщиной. Возраст приближался к шестидесяти, и всегда энергичная, жизнелюбивая и улыбчивая женщина вдруг сдала. Хотя нет, не вдруг, поникла она после похорон мужа, отчима Ольги. Да, он был хорошим мужчиной, на нем весь дом держался, а они с мамой, две хозяюшки, помогали ему во всем. А теперь мама сникла… Сама Ольга была замужем, но муж моряк, поэтому дома бывал редко. Ребеночка у них пока не было, на квартиру копили. А мама так хотела внуков! Пришлось пообещать осчастливить ее в самое ближайшее время. А пока суд да дело, Ольга стала приобщать маму к соцсетям. Они вместе поискали ее давних знакомых, таковых нашлось немного, да и те на контакт

Вчера короткий рабочий день были я пришла домой раньше сына. Он, естественно, не догадывается, что мама дома. И вот, что я вижу.
Открывается дверь, ногой в квартиру заталкивается рюкзак, потом показывается сапог — весь в комьях глины и грязи, потом другой в таком же состоянии. Потом спиной (в нашем случае — попой) заходит сын.
Закрывает дверь, судя по всему зубами.
Спина (куртка то есть) тоже грязная.
Я молча на все это смотрю (молча — потому что в шоке и понимаю, что все-равно стирать, мыть. Ну и вообще, сама не знаю, почему молчу, а не ору благим матом).
Дальше он оборачивается, видит меня, делает вот такие глаза, роняет на пол пластиковый стаканчик с грязной водой.
И: Мама, ты все ис

Катюша -Катюш, а ты бы сходила в магазин за хлебушком? – поплывший взгляд сорокапятилетней дамы, уже не мог сфокусироваться на худеньком силуэте семилетней девчушки, которая жадно сглотнула при упоминании хлеба. -Конечно, мамочка… Девочка послушно ждала денег, за которые продавщица местного круглосуточного магазинчика, тетя Люда, охая и ахая, продавала Кате буханку хлеба, а иногда совала в голодный кулачок молочную шоколадку или горсть конфет. -Вот же горе – то дитенку. Такая лапуля у этих пьянчуг растет, - причитала вслед Людмила, прихлебывая растворимый кофе. Катя, стараясь не вдыхать умопомрачительный запах свежей хрустящей корочки, со всех ног неслась домой. Если она себя хорошо вел

Май прекрасен и дарит подарки. Цветы, птиц, голого мужчину на балконе… Когда я вышла с тазиком мокрого белья, услышала робкое: “Здрасте” и, оглянувшись увидела его - молодого, робкого, в одних трусах - я возвела очи к небу и сказала небесам “Спасибо”. Парень, наоборот, благодарить не стал и лишь вжался в стенку. - Можно я у вас тут постою? - с надеждой спросил он. - А где цветы? - сурово спросила я - Какие? - испугался он. Я задумалась и ответила: - Больше всего на свете в мае я люблю сирень. И серенаду! - Какую? - еще больше испугался он. - Любовную! - пояснила я. - Вас же ко мне на балкон привела любовь? Парень судорожно сглотнул. - Отчасти, да, - признался он. - Тогда пойте!

«Да что же такое? Второй раз за день. Да, мам! Что опять?» Я обернулась. Женщина одной рукой пыталась закрыть сумку, второй держалась за поручень в маршрутке, а телефон прижимала к уху плечом. Ей явно было неудобно разговаривать – это было видно, но всё равно меня «резанул» по сердцу тон, которым она ответила маме. И вовсе не потому, что захотелось осудить, а потому, что я узнала себя. Сама была такой же – не раз лихорадочно искала в сумке телефон и также говорила: «Да, мам, что опять?», – а потом злилась и ждала, когда закончится этот несвоевременный разговор. Опять меня спрашивают, тепло ли я одета, купила ли таблетки, которые по телевизору рекламировали (про них сказали, что они просто

Осень сдавала свои позиции. Днём ещё было тепло и светило солнышко. А ночами температура опускалась ниже нуля. Вечером после рабочего дня, когда сумерки опустились на город и он раскрасился неоновыми огнями реклам, случилась эта вполне обычная история. В центре города, где по тротуару текла река из уставших людей, из ниоткуда появился молодой парень. Одет он был со вкусом и довольно дорого. Бежевое пальто светлым пятном выделялось среди толпы. Вид портила только огромная спортивная сумка через плечо. Сумка была расстёгнута и было видно что она наполнена апельсинами. - День за днём. Одно и тоже. Работа - дом. Дом - работа. И никакого проблеска в этой жизни.... - женщина лет сорока шла по тр