Ну и отлично, можешь меня забыть!
Ведь ты больше не умираешь от любви, чтобы тебе нужно было снова воскрешать. Больше не требуется вторая половина для распития кофе по утрам. Когда твои губы дрожали без ласки и чувствовался озноб. Когда я брал тебя за плечи, а после губы согревал, как мог... Сейчас же ты здорова... Бьюсь об заклад, ты больше не вырезаешь лобзиком на сердце силуэты. Не возишься в саже былых проблем. Не перебираешь грязное белье отношений. Больше нет копоти в голове от ссор и ссор, кстати, тоже нет. Да и фиг с тобой!
У нас на часах разное время. В наших городах слишком разный пейзаж. Уже отлегло. Не болит. Друг друга оставили в прошлом. Ты одеваешь манто поверх расправленных плеч и хохочешь, танцуя под собственный смех. Решаешь проблемы сердечные, так же легко, как закрываешь страницу на сайт. Да и плевать: не пиши, не звони и сотри все позывные. В них смысла больше нет, когда чувства стали просто словами. Когда зарубки на сердце, превратились просто в прилипшую грязь. Больше нет ноток протеста. Не перед кем держать оборону. Танцуй. Ликуй. Пей залпом розовое из фужеров. Кидай манто в рукоплещущую толпу. Своди с ума. Сходи сама с ума.
Я встал. Аплодирую стоя. Чтобы навсегда покинуть концертный зал.
В моей жизни было много женщин, кoторые пытались сделать меня своим. Были и те, с кем я гулял, пил кофе, занимался сексом. Но всё это не оставило на мне следа - oни словно прошли по касательной, промелькнули в общей суете лиц. Есть два человека, кoторые изменили меня: одна, безумно любила меня, вторую - безумно любил я. Сейчас ни той, ни другой в моей жизни нет. Но есть те, кто мчится так же по касательной, успевая задать мне вопрос: "Почему ты один?". А вы знаете, почему я один? Да пoтому, что любят в жизни только раз.
Под белым знаменем некий "Н", шел только вперед. Он кричал: "Те кто любят меня, те за мной!". Одна часть очевидцев крутила у виска и не могли разглядеть толпы за его узкой спиной. Другие напротив, восторгались его свободе, однако кричали, усмехаясь: "Обернись! За тобой никого! Кого ты ведешь за собой?!". А он напористо шел только вперед. То ли глупый, то ли героический, некто "Н". Он не смотрел ни на кого, словно был глух и слеп: "Только вперед. Только вперед! Те кто любят меня, те за мной! " - приговаривал он и ускорял размашистый шаг. Он никогда не смотрел назад. Не оборачивался. Даже на собственную, ломанную тень. Он знал, в отличие от всех: Вера, Надежда, Любовь — не отставая шли за его спиной.
Ну и отлично, можешь меня забыть! Ведь ты больше не умираешь от любви, чтобы тебе нужно было снова воскрешать. Больше не требуется вторая половина для распития кофе по утрам. Когда твои губы дрожали без ласки и чувствовался озноб. Когда я брал тебя за плечи, а после губы согревал, как мог... Сейчас же ты здорова... Бьюсь об заклад, ты больше не вырезаешь лобзиком на сердце силуэты. Не возишься в саже былых проблем. Не перебираешь грязное белье отношений. Больше нет копоти в голове от ссор и ссор, кстати, тоже нет. Да и фиг с тобой! У нас на часах разное время. В наших городах слишком разный пейзаж. Уже отлегло. Не болит. Друг друга оставили в прошлом. Ты одеваешь манто поверх расправленных п
А каким сладким казался момент выбора ею гардероба! То, как она красила губы, было детскими играми в песочнице, по сравнению с тем, как она выбирала свои наряды. Которые заставляли мужчин брать вторую сигарету следом за первой, оборачиваться, провожая взглядом ярко- красное платье на ее фигуре, и снимать свои невидимые цилиндры. Она выбирала их настолько тщательно, как будто вела стратегию боя. Ее лицо становилось серьезным, полным холодного расчета, ума и сексуальности. Она была похожа на снайпера, кто точно знает, сколько ожидать жертв: который прикидывает расстояние, скорость до жертвы и траекторию пули с поправкой на ветер. И пока мужчины глазея, смотрели на нее, не видя опасности. Она,
Хей! Моя не сбывшаяся мечта, что раздувает из мухи слона за считанные секунды. Кому дай во власть красную кнопку и она непременно пустить ее в действие, за сущую мелочь. Хей! Ты самая непредсказуемая и в тебе какая-то лютая смесь, будто в канцелярии при твоем изготовлении в тебя добавили не кровь, а самый динамичный порох. Хей! Я видимо тот еще псих, что раз за разом бьюсь с твоей железобетонной стеной, в попытках завоевать твое сердце. Но да! Да!! Да!!! Мне по душе то что не для всех! Мне по душе, то, что не дается легко. Я не приемлю женщин, что подают себе на блюде. В топку, законы двадцать первого века: мужчина должен завоевывать, а женщина обороняться! Хей! Я ведь знаю, что тебя не возм
Боже, как это трудно, объединить в себе все то, что так нравится! Вчера мне хотелось притворившись проснуться где-нибудь в золотых временах Голливуда. Снять лениво маску для сна с рюшами и кинуть взгляд на свои любимые туфли на тонкой шпильке с крашенным, заячьим пушком. Рядом с которыми стоит раритетный стул, на который небрежно с ночи, был кинут атласный халат, цвета карала. И протянув руку, на которой красуются пять жемчужных колец, за помадой цвета бурбона накрасить ей губы, чтобы пить молоко из фужера из под шампанского. В течении дня пройтись по магазинам, и увидев милого, кем-то оставленного белоснежного перса, взять его себе, чтобы назвать Чичи. И совершенно невзначай выйти замуж за
В моей жизни было много женщин, кoторые пытались сделать меня своим. Были и те, с кем я гулял, пил кофе, занимался сексом. Но всё это не оставило на мне следа - oни словно прошли по касательной, промелькнули в общей суете лиц. Есть два человека, кoторые изменили меня: одна, безумно любила меня, вторую - безумно любил я. Сейчас ни той, ни другой в моей жизни нет. Но есть те, кто мчится так же по касательной, успевая задать мне вопрос: "Почему ты один?". А вы знаете, почему я один? Да пoтому, что любят в жизни только раз.
У каждой женщины был такой мужичек "упаси, Боже!". И я искренне не понимаю, зачем женщины держаться за такие отношения, похожие на говно мешалку. Одного запаха видимо мало и они лезут в этот барабан и там их плещет и обливает до последнего волоска. Они терпят побои и избиения, для чего? Мужская обязанность защищать женщину, а ты же - ссыкло, бьешь слабое создание, потому что она не может дать тебе сдачи. Да так, что бы ты, не то что руку, и головы больше поднять не смог. Любовь? Не называйте это прекрасное чувство, скотскими поступками. Ты гуляешь, изменяешь, а после приходишь к своей женщине и спишь с ней, марая её "ими". И сколько не мойся, ни тебя, ни твою гнилую душонку, даже искупай теб
Сегодня давай я побуду собой. И от тебя желал бы взаимности. С потрепанными нервами, с расколотым сознанием "до" и "после"... С теми шрамами/ранами/пулевыми ранениями, на душе и теле (они не болят). Только скажи, когда мне начать притворяться?! Или я еще могу не скрывать, в карманах, избитые косточки на кулаках? А ты потекшую тушь, потому что опять проревела всю ночь… Включим, что по громче, по жёстче, без цензуры и нежности, и устроить сумасшедший кач. Я одену джинсы рваные, второпях (я не готовился к этой встречи), но манер, у кого бы в займы взять?! Ты случайно, (якобы), забудь накраситься и оставь свою сучью сущность. Может под этим ракурсом, мы способны найти что-то общее... Потанцую на
Я знаю, для чего я день за днем себя строил подобно стене. Каждый раз выявляя гнилые кирпичи и выкидывая их из себя вон. Я теперь понимаю, к чему я складировал в себе весь этот опыт, и куда его применить. Человек входит в нашу жизнь, как в дом и теперь я осознал, для чего был так к нему придирчив, и почему беспрерывно все менял местами. Но пока не дойдешь до дикого, практически разрывающего тебя желания обрести счастье в полной мере. Ты не поймешь на сколько остро в этом нуждаешься. Тебя ни устроит ничто, кроме настоящего, стоящего, ценного. Ты больше не желаешь приводить в свой дом, кого не попадя и закрываешь его на капитальную реконструкцию. Ты закрываешься ото всех, подобно отшельнику. П
Под белым знаменем некий "Н", шел только вперед. Он кричал: "Те кто любят меня, те за мной!". Одна часть очевидцев крутила у виска и не могли разглядеть толпы за его узкой спиной. Другие напротив, восторгались его свободе, однако кричали, усмехаясь: "Обернись! За тобой никого! Кого ты ведешь за собой?!". А он напористо шел только вперед. То ли глупый, то ли героический, некто "Н". Он не смотрел ни на кого, словно был глух и слеп: "Только вперед. Только вперед! Те кто любят меня, те за мной! " - приговаривал он и ускорял размашистый шаг. Он никогда не смотрел назад. Не оборачивался. Даже на собственную, ломанную тень. Он знал, в отличие от всех: Вера, Надежда, Любовь — не отставая шли за его