― Мы страна без обращения к другому. Вот что я слышал от одного эмигранта, приезжавшего в Россию: «Вы знаете, что у вас заменило обращение к другому человеку? Слово «ну». Всегда к нам обращается экскурсовод и говорит: «Ну, пойдём...», «Ну, сейчас будем обедать...» Постоянное «ну», привычка обращаться с понуканием вошла в язык.
― Общая деградация нас как нации сказалась НА ЯЗЫКЕ ПРЕЖДЕ ВСЕГО. Без умения обратиться друг к другу мы теряем себя как народ. Как жить без умения назвать? Вообще заметить какое-нибудь явление – это дать ему имя, создать термин, поэтому в средние века наука занималась главным образом называнием, созданием терминологии. Называние уже было познанием. Когда открывали о
Вчера в очереди на кассе супермаркета мне довелось стать очевидицей следующей сцены: впереди стояла молодая пара - девушке и парню лет по 18, не больше.. Девушка все время звонко смеялась, и стоящая вслед за парой пожилая женщина в упор, пристально её рассматривала.
- Я вам мешаю? - наконец, не выдержав, с некоторым вызовом спросила ее хохотунья.
- Да вовсе нет, - улыбнувшись, ответила пожилая женщина, -
просто вы так похожи на Юлию Друнину!
Я невольно тоже стала рассматривать смешливую девушку: и в самом деле - сходство просто невероятное!
- А кто это?- с любопытством спросила она.
И вот тут уже мы с пожилой женщиной переглянулись - и синхронно вздохнули, обе...
Да уж - пришли времен
Sergey NIKOLAEVICH
Мы встречались с ним дважды. Два больших телеинтервью для ОТР. Первый раз - в огромном павильоне на улице Лизы Чайкиной. Там было четыре камеры и, кажется, даже кран, чтобы снимать нас сверху. Второй раз – в крохотной студии в Петровском переулке, похожей на переоборудованную дворницкую.
С двумя камерами нам было трудно разместиться. На мои сетования, что мол жизнь наша поменялась и студия тоже, он задумчиво заметил: «Да, там было скромнее, а здесь широко, воздушно».
- Зато вот вы не меняетесь совсем, - решил я сделать ему комплимент. - Как вам это удается?
- Я скукоживаюсь вместе с твоей студией.
Не рассмеяться, находясь в кадре с Ширвиндтом, было невозможно. У него б