«И я, и Коля, и Олег — по паспорту Ивановичи, но это не совсем верно. Отца звали Ян. Штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, в свое время он отличился в Брусиловском прорыве. Отец родился в Варшаве, а под Витебском у нашей семьи было имение. Но мы скрывали наши корни. Как и положено поляку, папа был католиком, а мама и все мы — я, Коля и Олег — православные. Но ради отца в семье по два раза праздновали и Пасху, и Рождество: сначала католическое, потом православное. Отец был идеальной мишенью для репрессий и, конечно, их не избежал. Он дважды побывал в лагерях. После второй отсидки вернулся седой, с тиком на лице, без зубов. Зато от него, наконец, отстали и даже поручили ему ответствен
И вспомнилась вдруг песня из далёкого прошлого... "Ты грустишь, не зная даже, Что грустят с тобою вместе Двое в этот вечер — дождь и я..."... Он был обласкан властью, любовью поклонников и женщин, он получал немыслимые гонорары и легко тратил их на все земные блага и удовольствия. Он писал шлягеры, которые любили все: только в 1970 году тираж проданных пластинок с песнями на его стихи составил шестнадцать миллионов (!!) копий. Льёт ли тёплый дождь, Падает ли снег — Я в подъезде против дома Твоего стою… «Восточную песню», в одночасье прославившую Ободзинского, написал этот грустный азербайджанец со странным именем Онегин. Он родился в Баку в июне 1937 года, когда вся страна отмечала 100-
ДОБРОЕ СЛОВО
- Ах вы морды! – Возмущался человек поведению своих хвостатых безобразниц. – Покушайте нормально, а потом – бегите гулять, коль под хвостом свербит!
Но трем домашним любимицам было не до еды – «Потом, потом! А сейчас – открывай дверь, там на улице столько всего интересного!» И, едва сунув нос в миски, они мчались на волю, в сад, где благоухали набирающие цвет яблони и кусты вишни. В мисках оставался сохнуть влажный корм. Изредка, то одна, то другая забегали в дом, - зацепив кусочек-другой корма, они вновь мчались в сад.
- Обед – в двенадцать! – Предупреждал хозяин, будто на лапке у каждой были часы, по которым они сверяли время. – Без опозданий!
Хозяин отлучался по делам,
«В РОССИИ есть один актер – абсолютный гений! Только фамилию его произнести невозможно», - эти слова Лоуренс Оливье произнес о выдающемся актере, огромном острове, необузданной стихии по фамилии Луспекаев.
Сын армянина и донской казачки получился высоким, красивым, горластым, прямодушным, с горячим нравом и неистребимой склонностью к загулам. Жить разумной, размеренной жизнью он не умел.
Мальчишкой, в родном Луганске, дрался так, что однажды получил раскаленным металлическим прутом в лицо – меньше, чем в сантиметре от глаза.
В 1943-м, в шестнадцать, сбежал к партизанам, однажды в разведке несколько часов неподвижно пролежал на снегу, сильно обморозил ноги, потом в ближнем бою тяжело р