В конце августа 1944 года центр Кенигсберга был разрушен британскими ВВС. Лондон не мог отрицать, что немецкие города подвергаются массированным бомбардировкам, но это всегда выставлялось так, что цель налетов – индустриальные объекты, имеющие военное значение, а разрушение жилых кварталов – непреднамеренный побочный эффект. На самом деле было наоборот.
Когда идет война – сохраняется ли разделение между законом и беззаконием? Или единственное, что остается, – это право сильнейшего?
В своем труде «К вечному миру», который был издан в Кенигсберге в 1795 году, Иммануил Кант писал: «Ни одно государство во время войны с другими не должно позволять себе такую враждебность, которая сделала бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира… Ведь и во время войны должно оставаться хоть какое-нибудь доверие к образу мыслей врага, потому что иначе нельзя заключить мир и враждебные действия превратятся в истребительную войну…»
Идеи Канта нашли отражение в Гаагской конвенции. Она была разработана и принята во время мирной конференции по инициативе российского императора Александра II в 1874 году в Брюсселе, а затем еще раз по инициативе Николая II в 1899-м и 1907-м в Гааге. Текст соглашения был разработан представителем России, прибалтийским немцем Федором Мартенсом, одним из крупнейших экспертов того времени в области международного права.
24 августа 1898 года русский царь обратился с манифестом ко всем государствам, с которыми у империи были дипломатические отношения, и призвал провести международную конференцию, задача которой состояла в том, чтобы «посредством международного совета найти наиболее действенные средства обеспечить всем народам благо истинного и продолжительного мира». Свое приглашение государь обосновал словами, актуальными и поныне.
«Тратятся сотни миллионов на то, чтобы создать ужасные машины для разрушения, которые сегодня выглядят последним словом науки, но уже завтра обречены на потерю всякой ценности, потому что появится новое открытие в этой области. Развитие национальной культуры, экономического прогресса, производство ценностей – все это парализовано и дезориентировано...
Экономические кризисы по большей части вызваны этой системой вооружения до последнего, а постоянная опасность, скрытая в залежах боеприпасов, сделала нынешнюю армию тяжким грузом, нести который народам все труднее и труднее. Поэтому ясно, что если подобное положение продлится хоть сколько-нибудь еще, оно неминуемо приведет к катастрофе, которой мы желаем избежать.
Одна лишь мысль о ней заставляет каждого человека вздрогнуть. Поставить точку в этих беспрестанных вооружениях и найти средства для предотвращения этой беды, угрожающей всему миру, – это высочайшая обязанность каждого нынешнего государства».
Во всем мире царский манифест был встречен с большим вниманием. В статье «Кант и царь», опубликованной в журнале «Цукунфт» («Будущее») в № 25 (1898), профессор доктор Людвиг Штейн заметил, что текст манифеста почти дословно совпадает с фрагментами работы Иммануила Канта «К вечному миру». Как доказательство того, что отдельные формулировки очень схожи, автор опубликовал несколько абзацев из обоих текстов параллельно.
Кроме того, он подчеркивал: «Итак, если сравнить основное содержание вступительных статей у Канта с манифестом царя, то заметным становится удивительное единодушие, если не в направленности, то хотя бы в общем настрое. И тут, и там решающее ударение ставится на «этос», этику. Кант бы без малейшего сомнения поставил свою подпись под заключительными фразами царского манифеста о «солидарном освящении принципов права и справедливости, на которых покоится безопасность государств и благо народов».
Итоги исследования профессор Штейн подводит следующим образом: «И сегодня под предводительством России все культурные государства собираются на конференции, которая должна исполнить старинный завет римского императора Пробуса «Орудия должны замолчать... нигде не должно быть боя и никакой войны нам более не нужно»...
Один лишь факт: моральная победа, лежащая в ее основе, сама возможность проведения подобной мирной конференции... за общим столом переговоров всей европейской дипломатии, – это означает значительный прорыв в истории человечества. Мы на пороге нового поворота в жизни народов, предсказать который Канту позволила сила его духа, но преобразовать его в действительность сможет лишь Николай II, обладающий для этого силой политической власти».
Мирная конференция, созванная Николаем II, проходила с 18 мая по 29 июля 1899 года в Гааге – столице Нидерландов. В соответствии с предложением российского правительства на конференции была принята конвенция «О законах и обычаях сухопутной войны», так называемая Гаагская. Ее текст почти полностью основывался на проекте Мартенса.
Для обеспечения мира было решено проводить конференции с интервалом в несколько лет. Вторая состоялась в 1907 году и снова была созвана Николаем II. Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны была незначительно переработана и расширена, а затем подписана 49 государствами, в том числе Германией, Австро-Венгрией, Швейцарией, Францией, Великобританией, Россией и Соединенными Штатами Америки.
Организация и проведение Гаагских конференций 1899 и 1907 годов с их чрезвычайно важными для мирного сосуществования решениями по праву можно считать несомненным успехом российской дипломатии.
Смысл и цель конвенции заключались в том, чтобы и в случае войны «служить делу человеколюбия и уменьшить бедствия». Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны содержит положения о воюющих, военных действиях и военной власти на территории неприятельского государства. Четко разграничиваются комбатанты, то есть сражающиеся, и нонкомбатанты, то есть гражданское население, чьи жизни и собственность следует по возможности сохранить.
В 1932–1933 годах в Женеве состоялась конференция Лиги Наций по разоружению. Британский премьер-министр Рамсей Макдональд представил проект конвенции, в котором предлагался «полный отказ от воздушных бомбардировок за исключением необходимости их применения полицией в определенных отдаленных регионах». Немецкая делегация отклонила это исключение и потребовала «безоговорочного запрета авиации на бомбометание и полной ликвидации военно-воздушных сил».
К требованиям Германии присоединился представитель Советского Союза Борис Штейн. Однако британское правительство настаивало на праве применения бомбардировщиков для поддержания порядка в определенных регионах мира. Подразумевались колонии. Правительство Великобритании не хотело отказываться от возможности держать население под контролем с помощью бомбардировок. Конференция по разоружению завершилась безрезультатно.
Британское правительство не признавало, что ВВС с момента своего создания в 1918-м исповедовали стратегию бомбардировок мирного населения. Пеленой молчания были покрыты и приказ от 14 февраля 1942 года о первоочередных бомбардировках жилых кварталов в немецких городах, и план массового уничтожения, разработанный профессором Линдеманном.
Английский физик немецкого происхождения, родившийся в Баден-Бадене, советник Черчилля, профессор Фредерик Линдеманн – позднее ему был пожалован титул лорда Червелла (Lord Cherwell), 30 мая 1942 года представил план «лишения жилищ» жителей 58 немецких городов с населением более 100 тысяч.
Около 22 миллионов человек следовало оставить без крова, 900 тысяч уничтожить, а одному миллиону причинить физические увечья. Мясник Харрис, который 23 февраля 1942 года был назначен главнокомандующим авиаэскадры Bomber Command, взял на себя задачу привести в исполнение этот план по массовому убийству немецкого гражданского населения.
Продолжение следует
Герфрид Хорст, председатель Международного общества друзей Канта
https://e-news.su/mnenie-i-analitika/297836-britaniya-bombila-kenigsberg-kak-chast-sovetskogo-soyuza-chast-ii.html
Нет комментариев