Всё Про Жизнь

Она цеплялась за любовь, Как за последнюю надежду, Что омолаживает кровь И носит светлые одежды. Она цеплялась за любовь, Она счастливой быть хотела, Пусть не хозяйкой, пусть рабой Чужой души, чужого тела Она цеплялась за любовь Уже стареющей рукою. Любовь, надменно хмуря бровь, Китайский чай пила с другою. Да...дура ты, любовь! Не так живешь, не тех целуешь, - Тебя как чудо ждут, а ты Уже балованных балуешь! Ой, дура! Дура ты, любовь! Вот так умрешь, не зная Рая. И правда - умерла любовь, - Любовь ведь тоже умирает.

B Cашином подъездe жила одна малoприятная пoжилая жeнщина Ангелина Виктоpoвна. Высoкая, сyхощавая, напoминающая цикадy. Весь дом от неё стрaдал, катком могла проехаться по любому. И я не исключение, и в мeня время от вpeмени лeтели ядовитые стрeлы нeлепых обвинений. Только я дама сдержанная, закалённая общением с придирчивыми клиентами в атeлье, в конфликт не встyпала, мaсла в огонь не подливала, просто желала доброго дня и шла по свoим делам. А потом вдруг замeтила, что вeчно брюзжащая соседка притихла, прoйдёт мoлча мимо, глазки в пол. Врoде нeдавно ещё крeпкая была, бойкая, но, как бы мы не старались, время упрямo внoсит свои коррективы в наше здоровье. Не сказать, что Ангелине лет

Одна женщина возненавидела работу. Пришел новый начальник, тяжелый человек. Он давил на сотрудников, ядовито шутил: "в климактерическом возрасте человек не способен переучиваться!", делал замечания, требовал, чтобы все рассказывали ему; кто что говорит и кто в чем ошибся. Обстановка стала тяжелой. И ничего сделать было нельзя - этот начальник был родственником владельца компании. А женщине год до пенсии оставался. И увольняться было невыгодно, глупо даже. И она вот что сделала: такой календарик. И стала вычеркивать дни. День прошел - она его зачеркнула. Еще день - опять зачеркнула. Так она ждала выхода на пенсию. И наступил этот день. Когда-то ведь день освобождения все равно наступает. А

Дите в коробке Казалось, Мишаня был в нашем дворе всегда. В старые времена его бы назвали «юродивым», дворовые тетки звали его просто Мишаня-дурачок. Сутулый, в старом ватнике он молча мел площадку, а зимой убирал снег. Откуда он появился уже и не помнил никто, но он был такой же неотъемлемой частью двора, как покосившийся турник. Я, как и другие дети, частенько дразнила Мишаню. Он грозил нам метлой, мы, хохоча, разбегались. Домоуправление выделило дворнику комнатку в полуподвальном этаже, куда он тащил все, что плохо лежит. В тот год зима стояла особенно лютая. Температура на улице и до минус 30 градусов доходила. Но это не мешало нам — ребятне кататься с горок и валяться в снегу. И вдру