Аномалии мистика и не только

Сегодня ночью умерла актриса Анастасия Заворотнюк. Пост об этом появился на ее странице в социальных сетях. Смерть Заворотнюк официально подтверждают в ее официальных страницах ВК и запрещенном Instagram. «Сегодня ночью после продолжительной и тяжелой болезни ушла из жизни наша Настя. Мы благодарим каждого из вас, кто искренне желал добра, молился о здравии и верил. Настя всегда чувствовала и очень ценила вашу поддержку», - сказано там. О месте и времени прощания обещают сообщить дополнительно. #память

Мы будем жить с тобой... Марк нетерпеливо смотрел на часы и прикидывал, сколько страниц осталось до конца. И дернуло его откопать в старых развалинах эту книгу! Теперь ведь пока не дочитает, толку не будет. В раздражении он прошелся по комнате взад-вперед. Вздохнул. Нет, слишком тихо. Надо громче. Громче и жалостливей. Поскулить, что ли? Он отбросил эту мысль, как недостойную. Еще чего! И все же стоит поторопить. Он снял с крючка амуницию, перекинул через плечо. Металлические детали тихо звякнули. Шуршание страниц прекратилось. — Прости, — виновато вскочил Василий и неловко задвинул книгу под подушку. — Я совсем забыл про время. Интересная история. Выдумка, конечно, но больно жалостливо написано. Типа человек собаку утопил. Веришь, что так можно было? Марк криво усмехнулся. Накинул ремни на плечи. *** На улице было сказочно. Мягкое солнце играло ажурными тенями листьев. Порхали бабочки. Одна из них чуть не села Марку на голову, он задергал руками, не поймал, расстроился. — Ну что ты, как маленький, — укорил Василий и потянул в сторону кустов. — Давай сделаем это поскорее и пойдем дальше. За кустами акации уже кто-то копошился. Марк узнал льняные кудряшки соседки Вареньки. Та вскинула на него васильковые глаза, залилась румянцем и попыталась одернуть юбку. — Простите, не хотели мешать, — извинился Василий перед Кнопой. Кнопа недовольно тявкнула. Марк с глупой улыбкой смотрел Вареньке вслед. Та семенила за Кнопой, то и дело оглядываясь. — Хватит пялиться, — укорил Василий. — Варька ж из породистых. Вряд ли у вас что выйдет. Идём, у нас ещё час до вечерней кормежки. Сейчас на лужайке побегаем. Тебе надо больше двигаться. Ты вон как вес за последние полгода набрал. Непорядок. Нам же не нужны проблемы с сердцем и почками? Да, мой сладкий? — Василий потёрся о голень Марка полосатой башкой. Марк нагнулся и почесал кота за ухом. Василий потянул поводок, но тут же остановился. На дорожке показалась Лилу, за которой семенила толстая тётка с рыжими спиральками на голове. Тощий и длинный хвост Лилу нервно подрагивал, сквозь длинные уши просвечивало солнце. — Подожди-ка здесь, — Василий громко мявкнул. Лилу повернула голову. Морщинистая морда оскалилась. Марк вздохнул. Такую ночью увидишь, до лотка не добежишь, а Василий от неё просто сам не свой. — Ты же будешь хорошим мальчиком? — Василий намотал поводок на ветку куста. — Я недолго, надо поговорить кое о чём, кое с кем. Марк согласно кивнул, усмехаясь про себя. Эти разговоры быстро не кончались. И ладно. Погода хорошая, можно полежать на травке, помечтать. Он разлёгся в теньке. Василий важно вышагивал рядом с Лилу, хвост его распушился, лапки ступали ровно, как на параде. Кусты зашевелились, из них высунулась Варенька. — Ты как тут оказалась? — Марк привстал. — А… моя сцепилась там с одной облезлой дурой. Из-за политики. Только шерсть летит. Ну, я и сбежала. Им всё равно не до меня сейчас. — Ой, влетит тебе от Кнопы! Варенька усмехнулась. — Не влетит. Кнопа у меня добрая. Телевизор разрешает смотреть, сколько хочешь, и каналы не блокирует. Вчера в новостях показывали, знаешь что? Большую охоту. Жуть! Дикие, они такие… совсем дикие. — Дикие – это кто? — Ты не знаешь? Да ты совсем отсталый. Ну, те, которые без хозяев, в лесах прячутся. Ничего, их поймают и спасут. А у меня вон что есть. От вида того, что держала в руках Варенька, у Марка задёргался кадык, и он тут же забыл и про охоту, и про диких. — Откуда? — выдохнул он. — Места знать надо. Только спичек нет, — Варенька шмыгнула и поднесла сигарету к носу. Втянула воздух. — Ох! Может, съесть? Сил уже нет на неё смотреть. — У меня есть, — хрипло сказал Марк. — Вот. — Он вытащил из потайного кармана зажигалку. — Там газа мало осталось. Но на один раз точно хватит. Варенька торопливо потянулась к зажигалке. — Хорошо. Дам тебе затянуться. — Не-а. Половину. — Ну, ты жук! Ай, ладно. Давай по очереди, по затяжке. — Унюхают, — вдруг засомневался Марк. Варенька сорвала листик какого-то растения, растёрла пальцами. — Мятой зажуём. Сигаретный дым заполнил гортань. Марк поперхнулся. Сколько же он не курил? Страшно подумать. Сто лет. Он уже и забыл, каково это. Вот оно счастье! Варенька выдернула у него из пальцев сигарету и спешно сунула в рот. — У-у-у… — простонала она и тут же сделала ещё одну затяжку. — Нечестно! — зашипел Марк. — Дай сюда. Сигарета тлела, Марк прикидывал на сколько её хватит. Нет, сегодня определённо был удачный день. Громкое тявканье заставило их обоих вздрогнуть. Сигарета полетела на землю, Марк спешно наступил на неё ногой. — Это что?! — надрывалась Кнопа. — Это как? Вася, я просила вас не подпускать своего оборвыша к моей девочке! Сегодня он её курить научит, а завтра что? Что, я вас спрашиваю? Он ей пиво нальёт? Или того хлеще? — Мой питомец не оборвыш! — Василий выгнул спину, глаза его зажглись недобрым огнём. — Марк не имеет вредных привычек. Мы прошли курс послушания. Уверен, это Варя соблазнила моего мальчика. Теперь нам санобработку придется проводить. — Нет, — захныкала Варенька, по её щеке стекла хрустальная слезинка. — Я не виновата. Я не хотела. Он сам… сам предложил… — Я требую, чтобы вы наказали своего подопечного, — заявила Кнопа. — Прямо сейчас. Иначе я подам жалобу в опеку. Василий поник, прижал ушки к голове. — Прости, но ты сам виноват. Разряд пронзил тело Марка, и он дёрнулся. — Вы мухлюете! — взвизгнула Кнопа. — Наказание должно быть серьёзным. Чтобы впредь неповадно было. Второй разряд бросил Марка на землю и заставил биться в конвульсиях. — Этого хватит? — спросил Василий — Или я должен довести дело до увечий, чтобы ты осталась довольна? Учти, я тоже могу подать жалобу. Твоя подопечная гуляла по улице одна, без поводка. По какой причине, позволь узнать? Что скажет опека? Кнопа оскалилась и заворчала. Потом пристегнула к шлейке Вареньки поводок, и они быстро пошли к выходу из парка. Марк ещё полежал с закрытыми глазами. Боль уже отступила. Во рту остался восхитительный вкус табака. Он лежал и думал о недокуренной сигарете. Может, её можно как-то незаметно подобрать и спрятать? Василий тронул его лапой за лицо. — Вставай, хватит притворяться. Идём, несчастье моё. Лилу стояла на дорожке и неодобрительно смотрела, как Марк медленно поднимается на ноги. Её Рыжая нетерпеливо приплясывала рядом и что-то напевала. Мелодия показалась Марку странно знакомой. — Да уж, Василий, — Лилу выгнула спинку и сверкнула жёлтыми глазами, — вы мне нравитесь. У вас есть потенциал. Но ваш питомец — это просто ужас. Вы с ним намучаетесь. Это же он тогда лазил в старом городе? Вас, помнится, даже оштрафовали? — Мы пытаемся исправиться, — Василий потупил глаза и дёрнул ухом. — Он, правда, хороший… — Не знаю, не знаю… Я хотела предложить вашу кандидатуру в городской совет. Мне нужен помощник. Вы подумайте, Василий, подумайте. *** Остаток дня Василий молчал. Игнорировал Марка. Показывал, как сильно недоволен. Марк всем видом демонстрировал раскаяние. Спать легли рано. Василий даже не включил телевизор, лишив Марка вечернего сериала, но тот лишь усмехнулся про себя. Эти вечные экранизации про львов и овечек ему порядком надоели. Он такой весь зубастый и грозный, а она беленькая и кудрявая. Он бы должен её съесть, и вроде уже хотел, но потом передумал и даже перешёл на растительную пищу. Тоже мне Феллини! Марк иногда вспоминал какие-то фамилии. Вот и этот Феллини откуда-то всплыл. Ещё вспоминались почему-то Энштейн и какой-то Наутилус. Кто это он помнил плохо. Чип блокировал некоторые участки памяти. Откуда он знал о блокировке, он тоже не помнил, просто знал. Василий на подушке сладко потянулся, уцепился лапой за руку Марка и потянул на себя. Пальцы погрузились в мягкую густую шерсть, и тут же раздалось мерное тарахтение. В сердце сладко ёкнуло, Марк прижал к себе тёплое податливое тельце, не переставая чесать кошачью спинку. Еще вчера он бы заснул моментально, но сегодня с ним что-то случилось. В тот момент, когда разряд пронзил его голову, и он упал на землю, больно ударившись копчиком, перед его глазами вспыхнул яркий свет и на секунду он увидел себя, но не такого как сейчас, а какого-то странно счастливого, в белой рубашке, стоящего перед огромным окном. Почему-то окно находилось очень высоко, и Марк смотрел с этой высоты на многочисленные огоньки внизу. Видение тогда сразу пропало, и он бы и не вспомнил, если бы голову не сверлило болью. Марк крепко зажмурился. Цветные кадры проносились в его мозгу. Новостные блоки, репортажи, всеобщий восторг от удачных опытов. Он увидел себя перед экраном монитора. Формулы, то длинные, как хвост Лилу, то развесистые, как кудряшки ее рыжей питомицы. Опыты. Да, сначала они что-то делали с мозгами животных, потом решили поэкспериментировать на людях. Кто они? Ныло в затылке. Марк потёр еле заметный бугорок, нащупывая прямоугольный контур под кожей. С этим бугорком было связано, что-то важное, такое, что даст ответы на все вопросы. А получить ответы стало очень важным. Таким же важным, как, например, не пропустить вечернюю кормёжку, или вот постоять рядом с Варенькой, вдохнут её странный и отчего-то волнующий запах. Всю ночь Марк думал, и к утру вспомнил. Себя. Свою семью. Не эту нынешнюю. Прошлую. Мать, отца, вредную сестрицу, чем-то похожую на Вареньку. Нет, конечно, он и раньше помнил, что когда-то давно была у него другая жизнь, но помнил так расплывчато, неявно, что иногда казалось, что это всего лишь фантазии. Возможно, разряд электрошокера что-то повредил в микросхеме его чипа? Откуда-то он знал это слово — микросхема. Боже, что они с собой сделали?! Неужели во всём мире теперь так? Нет, надо найти выход. Бежать! Вот решение. Бежать куда-нибудь. Варенька говорила про диких. К ним! Если она не напутала ничего. А если да? Нет, он всё равно сбежит. Только дождётся благоприятного момента. И Вареньку с собой прихватит. Она не откажется. Он чувствовал. Хоть она и сдала его с этой сигаретой, Марк не обиделся. Девчонка! Что с неё взять? Они уйдут далеко-далеко, куда-нибудь в лес, к диким. Если найдут их. Внезапно он вспомнил слова той песни, что напевала Рыжая. «Мы будем жить с тобой в маленькой хижине…» Это же его любимая. Была когда-то. Внезапно хижина и густой лес над головой, и тихая река так живо представились ему, что в груди гулко забилось сердце. Может, им с Варенькой и предстоит возродить былое величие человечества? *** Утром Василий был на удивление ласков. Налил ему дополнительную порцию питательной смеси. Заставил умыться и переодеться в парадный костюм. Раньше Марку он нравился, теперь же, глядя на ярко жёлтые штаны и красный балахон, испытал раздражение. Клоунский наряд! Как он раньше не замечал? — Куда мы идём? — спросил Марк. — Просто гулять. Погода хорошая. Надо дышать воздухом. Они пошли, но не в парк, а по улице, вдоль домов самых немыслимых расцветок. Да, ведь животные не различают цветов, вспомнил Марк внезапно. Красят, чем придётся, вот и получаются такие нелепые сочетания. Знания возвращались к нему всё быстрее с каждой минутой. У дверей какого-то здания Василий остановился. — Зайдём на минутку. Есть дело. Небольшое. Внутри их уже ждали. Улыбающийся всеми своими клыками пятнистый дог проводил их в кабинет. — Что ж, вы приняли правильное решение. Это избавит вашего подопечного от многих проблем. И вас заодно. Вы же не планируете стать заводчиком породы? — Дог загавкал, что должно было обозначать смех. Марк уставился на его морду, потом посмотрел на Василия, скосил глаза и увидел в соседнем помещении железную каталку, а над ней на большом суставчатом штативе шестиглазую лампу. Он рванулся к выходу, выбежал в коридор, дотянулся до ручки двери. Острая боль пронзила его от виска до виска, заставив упасть на колени и обхватить голову руками. К нему не спеша приближался дог с какой-то загогулиной в лапе. Пистолет — ещё одно слово из прошлой жизни. Тонкая игла тюкнула его в плечо. На её конце дрожало красное оперение. Марк выдрал иглу и попытался ползти, но силы оставили его, глаза неудержимо закрывались. — Баю-бай, — сказал дог, склоняясь над ним. — Не волнуйтесь, Василий, ему будет хорошо. Уверяю. Это очень простая и полезная во всех смыслах операция.

Несбывшаяся мечта В девять лет Ленька впервые увидел Ангела. Три года назад, старенькая соседка, Зинаида Ильнична, рассказала ему о Боге. О далеком и красивом месте, где можно прыгать по облакам, похожим на белую сахарную вату. Там никогда не бывает холодно и можно есть сколько захочешь конфет, мороженного и сладких мандаринов. А еще никто не ругается и не бьет больно по затылку или щекам. Ленька внимательно слушал добрую женщину, перекатывая во рту мятный леденец. Зинаида Ильнична часто угощала его конфетами и пирожками. Своих детей у нее не было, а малышей она любила. Соседка умерла, и угощать Леньку конфетами стало некому. И рассказывать про Бога тоже. Сначала мальчик, на самом деле, верил, что где-то далеко есть рай и однажды к нему придет ангел, чтобы за руку отвести туда, где облака похожи на сахарную вату. Потом из дома ушел папа, чтобы уже не вернуться никогда. На вопросы Леньки, когда папа придет снова, мама отвечала сухо и неохотно. А один раз отвесила сыну подзатыльник: - Не смей больше спрашивать глупости! Отец нас бросил, теперь ты должен мне во всем помогать, понял? Ленька понял только то, что маму лучше ни о чем пока не спрашивать. Рука у нее была тяжелая и сильная - в ушах до сих пор звенело. Потом было много разных мужчин в их доме. Одни совали мальчику сладости и копеечные игрушки, другие отвешивали затрещины больнее маминых, чтобы Ленька "не путался под ногами". Он уходил к себе в комнату и возился с конструктором. Конструктор был старый, половины деталей не хватало. Иногда мальчик забирался с ногами на подоконник и смотрел через грязное стекло на прохожих. Люди спешили куда-то, не глядя по сторонам. Серая, одноликая масса тянулась мимо Ленькиного окна днями напролет. Иногда хотелось открыть пошире окно и громко крикнуть людям, чтобы они не были такими унылыми. Ведь где-то высоко над ними есть облака из сахарной ваты и Бог, который всегда угощает конфетами и мандаринами. Время шло... Ленька возвращался домой из школы, зябко кутаясь в старую куртку. Он шел и думал, как сказать маме о том, что его собираются отстранить от уроков за неподобающий внешний вид и отсутствие обязательной сейчас школьной формы. Вряд ли мама бросится покупать ему одежду - не на что, да и ее новый муж будет против. Еще и побить может за то, что Ленька пристает с глупостями. В животе заурчало - утром не пришлось даже выпить пустого чаю. Мама была не в духе, как всегда, когда нечем было "залить трубы". Отчим тоже ходил злой, поэтому мальчик поспешил улизнуть из дома, чтобы не попасть под горячую руку. Скудной мелочи в кармане не хватило даже на несвежий столовский пирожок. В школьной столовой питались только те, кого считали неблагополучным слоем. Мальчики и девочки из малоимущих, многодетных семей, либо те, у кого родители давно выбрали между семьей и бутылкой в пользу последней. Как Ленькины мама и отчим. Проходя мимо булочной, откуда тянуло аппетитным запахом свежей выпечки, мальчик сглотнул слюну и ускорил шаг. Как назло, под ногу подвернулась пустая бутылка. Ленька взмахнул руками и шлепнулся в холодную грязную лужу. - Мальчик, ты как - не ушибся? - над ним склонилась красивая молодая женщина в белом пальто. За ее руку цеплялась девчушка лет пяти. - Не ушибся, - зло буркнул мальчик, с трудом поднимаясь на ноги. Штаны и куртку теперь покрывали отвратительные пятна - вот только этого ему и не хватало для полного счастья. Надо же было ему так опозориться, да еще при посторонней женщине! И чего она не уходит, встала тут и пялится в наглую! - Дать тебе платок обтереться? - сердобольно предложила назойливая свидетельница Ленькиной неудачи и полезла в сумочку. Вот на кой докопалась со своей дурацкой помощью?! - Не нужно мне ничего, - грубо ответил Ленька и, подобрав с асфальта рюкзак, торопливо отошел подальше. Сев на лавочку, он попытался отряхнуть штаны, но только сильнее размазал грязь. А чтоб ее... все равно, дома придется стирать! Он покосился в сторону женщины в белом пальто. Вопреки ожиданию, она не ушла - вместо этого склонилась над дочкой и что-то говорила ей, показывая на пакет с продуктами. Девчушка кивала, при этом помпон на розовой шапочке смешно подпрыгивал. Ленька отвернулся. Небось, спрашивает свою дочурку, сколько ей шоколадок купить или еще чего. Богатенькие, сразу видно - одежда явно недешевая! И сумочка - Ленька видел в магазине, сколько такая стоит, можно месяц на эту сумму продукты покупать. Стало совсем тошно. Он отвернулся, но тут его осторожно тронули за рукав. Перед ним стояла та самая девчонка в розовой шапочке. И протягивала большую булку с маком. От выпечки пахло просто волшебно. - Мама сказала, это тебе, мальчик, - пролепетала девчушка, подсовывая Леньке булку. - Вкусная, плавда! Она смешно картавила и улыбалась во весь рот. Одного зуба не хватало, но это нисколько не портило улыбку. Против воли, Ленька улыбнулся в ответ. Злость и обида в душе потихоньку таяли. Он протянул руку и взял угощение: - Спасибо! Суперская у тебя мамка! - перехватив взгляд женщины в белом пальто, он отсалютовал ей булкой. Женщина кивнула и помахала в ответ. Девчушка подбежала к маме и схватила ее за руку. Обе неторопливо побрели дальше в сторону большого продуктового магазина. Глядя, как подпрыгивает пушистый помпон на шапочке, Ленька хмыкнул - бывают же такие чудики на свете! Он успел дважды откусить от удивительно вкусной выпечки, когда раздался взрыв. Ленька не помнил, как оказался возле магазина. Точнее, того, что от него осталось. Одну стену почти полностью вынесло взрывом, кругом валялись обломки камней и какой-то мусор. Рядом истошно выли сигнализации сразу нескольких машин, где-то заливался плачем ребенок. Она лежала на замусоренном асфальте. Еще недавно белое пальто было теперь буро-черным от грязи и крови. Ленька огляделся по сторонам, ища девочку, но ее нигде не было видно. Потом он приметил под одним из обломков розовую шапочку... Вокруг уже собиралась взволнованно гудящая толпа. Кто-то рыдал, кто-то снимал происходящее на мобильный. Леньку толкали и пихали со всех сторон. Он присел на корточки возле женщины в пальто. Рядом опустился крепкий немолодой мужчина в военной форме. Он протянул руку и попытался нащупать пульс. Потом чуть заметно качнул головой: - Не помочь ей уже. Вот же сволочи... знакомая твоя? Ленька кивнул, глотая слезы. В происходящее до сих пор не верилось. Толпа продолжала напирать. Мужчина поднялся и помог встать Леньке: - Шел бы лучше домой, парень! Ты как - сам доберешься? Ленька снова машинально качнул головой, краем глаза наблюдая, как накрывают какой-то тряпкой тельце девочки, недавно угощавшей его булкой. Рядом лежало еще несколько накрытых с головой тел. Кому-то из жертв повезло больше, и их на носилках грузили в кареты "скорой помощи". Мальчик успел подумать о том, скольких из них успеют довезти до больницы живыми, прежде, чем прогремел второй взрыв. Больно... почему ему так больно? Ленька попытался открыть глаза, но веки словно залило теплым клеем. Было трудно дышать, изо рта и носа текло. От металлического вкуса тошнило, в голове стоял противный гул. Где-то отчаянно кричала женщина. - Вадик, Вадюшенька... Вадяяя!!! Врача сюда, быстрее... - Мамаша, успокойтесь, вот, хлебните... - Уберите ее отсюда кто-нибудь... пацан не дышит. Все, похоже... и этот тоже уже! Гребанные п...сы, нашли где взрывать! Мрази, скоты, чтобы им всем... Хор голосов сливался в один сплошной шум. В угасающем сознании Леньки одна за другой мелькали картины: розовый помпон на шапочке девчонки, теплая булка в руке, Зинаида Ильична, гладящая его по голове: - Бог, он всех любит, Ленечка - и тебя, и меня! Все мы дети ему... Сахарно-белые, пушистые облака, пахнущие мандаринами, падающие с неба конфеты, крылатые люди с добрыми улыбками. Невыносимая боль, разрывающая ребра и грудь. Где же вы, Бог, ангелы? Кто-нибудь, слышите нас? Где ваша любовь сейчас, когда она так нужна? Перед глазами встала щербатая улыбка девочки с булкой. Ее-то за что? Ленька попытался вдохнуть глубже, не смог и понял, что умирает. Тогда он увидел его в первый раз. Ангел парил над мертвыми телами, над криками и плачем живых, мелькающими машинами "скорых". Ничего общего с картинками крылатых людей из книг. Сияющее, воздушно-эфемерное нечто, облако из невесомых перьев и шелковых лент. Нежно-голубые, персиковые, розово-золотые, жемчужные, серебристые. Потрясающие неземной красотой оттенки радужного сияния. Ленька чувствовал благоухание свежей травы, спелых ягод, душистого меда, и еще чего-то незнакомого, пьяняще-сладостного, сказочно-волшебного. Волна небывалой, горячей нежности и любви коснулась сердца, наполнила душу, переливаясь через край. "Люблю тебя... люблю вас всех... люблю..." Теплые слезы счастья лились по щекам. Ребра больше не отзывались дикой болью. Ленька дышал полной грудью и плакал от светлой, грустной нежности. Теперь он знал - его любят по-настоящему. Любят так, как умеют любить лишь ангелы. Он сидел на скамейке, держа в руке булку. Девочка бежала к маме; пушистый помпон смешно подпрыгивал. Ленька посмотрел по сторонам - люди спешили по своим делам. Будто и не было ничего. А может, и правда, не было? Но он откуда-то знал - случившееся не галлюцинация и не бред. Произошло страшное - взрывы, гибель женщины в белом пальто и ее дочки. И других людей тоже. А потом с небес сошел ангел и своей бескрайней любовью заслонил десятки живых душ от смерти. Просто отмотав назад незримую нить судьбы. Никаких терактов в этот день уже не случится, Ленька был уверен. Но почему люди все забыли, а он нет? То, что случилось после, Леньке тоже не суждено было забыть до конца своих дней. Разноцветное, сияющее облако медленно опустилось на траву, недалеко от скамейки. Его радужное сияние гасло буквально на глазах. Не успел мальчик осознать, что никто, кроме него, не видит происходящего, как вокруг потемнело. Стало невыносимо холодно и тоскливо. Нечто вышло из сгущающегося мрака. Высокая тощая фигура в черной куртке и потрепанных джинсах. На голове красовалась темная кепка с повернутым назад козырьком, массивные кроссовки на шипастой подошве мерно шаркали по сухой траве. Глазами Ленька видел обычного парня лет пятнадцати. Но чем больше он пытался убедить себя, что перед ним просто человек, тем сильнее внутри все сжималось в ледяной студенистый комок. Никогда еще ему не было так страшно. Хотелось упасть на землю и завыть от необъяснимого ужаса. Но тело не подчинялось. Оставалось смотреть, как незнакомец неспешной шаркающей походкой приближается к ослабевшему ангелу. "Почему ты не улетаешь?! Уходи от него, спасайся!" - мысленно закричал Ленька, уже понимая, что слишком поздно. Нечто, кем бы оно ни было, подошло совсем близко. Минуту оно стояло, покачиваясь, будто раздумывало, что теперь делать. Потом не спеша протянуло руки, словно желая обнять трепещущее нежное облако воздушных перьев. Конечности удлинялись, росли, утрачивая сходство с человеческими. Колышущиеся студенистые отростки обхватили ангела; в тот же миг сознание Леньки взорвал ни на что не похожий, исполненный жесточайшей муки и ужаса крик. Легкие перья разлетались в разные стороны, на траву брызнула кровь. Запахло чем-то сладким, похожим на ваниль, но от этого стало еще страшнее. Лицо незнакомца быстро утрачивало сходство с человеческим. Кожа стала мертвенно-белой, нос исчез, зато рот растянулся в жуткой ухмылке, точно разрезанный до ушей, обнажая ряд острых зубов. На месте глаз зияли кровоточащие провалы. Прорывая одежду, за спиной чудовища с треском раскрылись костяные подобия крыльев. Ангел бился и кричал, погибая в объятиях незнакомца. Тот жадно впитывал радужное сияние, продолжая бессмысленно-широко ухмыляться зубастым ртом. Ленька беззвучно стонал, чувствуя, что медленно сходит с ума. Он сто, тысячу, миллион раз жалел, что не умер под обломками. Что, умирая, позвал ангела. Что обрек его этим на страшную смерть. Сколько продолжался кошмар, он не мог сказать. Двадцать минут, час, день? В конце концов, крики ангела начали стихать. Сияние постепенно тускнело, на траву падали легкие перья, тут же превращаясь в разноцветную пыль. Еще секунда - и его не стало. Ленька по-прежнему сидел на скамье. Все так же сияло солнце и суетились люди. Внутри было пусто и холодно, теплая булка, сжатая в руке, вызывала лишь тошноту. По щекам струились слезы, капая на грязные штаны. Ангел мертв - в ушах до сих пор стоял его крик. Ленька уже знал, эти крики он всегда будет слышать в кошмарах. Кто-то опустился рядом на скамью. Поворачивать голову не хотелось - кто бы это ни был, пусть проваливает к черту! Послышался сухой смешок. По спине пробежали мурашки. Теперь Ленька понял, кто сидит рядом, но убегать было поздно. Накликал... - Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами, - процитировал известную фразу незнакомец и хрипловато засмеялся. От этого смеха стало еще страшнее. "Не буду на него смотреть, ни за что... не хочу...", - но против воли Ленька медленно повернул голову. Никаких чудовищ. На него с доброжелательным любопытством смотрел паренек в кепке козырьком назад. Зеленые глаза искрились от сдерживаемого смеха, в руке парень сжимал обычный рожок с мороженным. - Что - страшно? Или уже нет? - он не больно щелкнул Леньку по носу. - Жуй уже свою булку, а то остынет. В этой кулинарии выпечка вкусная только пока горячая, потом ее в рот не возьмешь! Мальчик поднес булку ко рту и откусил. Никакого вкуса не почувствовал, но покорно задвигал челюстями. Потом сглотнул. Еда провалилась комом в желудок. Ленька снова откусил, прожевал и сглотнул. Потом еще раз. Желудок сжимался, отказываясь принимать пищу, челюсти сводило, но остановиться не получалось. - Ладно, хватит с тебя, - сжалился незнакомец. Ленька разжал руку, и остатки булки упали в траву. Он едва успел наклониться, и его тут же вырвало. Парень в кепке неторопливо сорвал бумагу с рожка мороженного, не обращая внимания на Леньку. Дрожащими пальцами мальчик расстегнул рюкзак, вырвал из первой попавшейся тетради лист и торопливо вытер лицо. Покосился на парня. Тот с видимым удовольствием лакомился мороженным и разглядывал бредущих мимо прохожих. - Почему? - Ленька не узнал свой голос. - Почему ты его убил, за что? Перед глазами встала недавняя сцена жестокой расправы. Разве такое возможно, чтобы умирали ангелы? Незнакомец выкинул бумажку в урну, стоявшую рядом со скамейкой, и повернул голову. Больше он не напоминал подростка - с белого, как бумага, лица, смотрели два провала, сочащихся вязкой черной слизью. Костяные крылья шуршали, расправляясь за спиной демона. - Мое имя Коо` Самадо Ра, - прозвучало в голове у Леньки болезненной пульсацией. - По-другому это значит - Убийца Ангелов. Я прихожу к тем, от кого отворачивается Бог. Ленька вспомнил, как бессильно трепетал на земле ангел, не в силах взлететь. Неужели это потому, что Бог от него отказался? Но почему? - Потому, что никто не смеет идти против его Воли, не будучи Им проклятым, - от голоса в голове было нестерпимо больно, из ноздрей потекли струйки крови. - Тебе назначено было умереть сегодня. И твоей маленькой подружке, и ее мамочке. Кстати, она собиралась через полгодика порадовать мир еще одним чудесным ребенком. Но у Бога имелись другие планы на этот счет. Ваш спаситель был слишком глуп - он пожалел вас всех, а вот его пожалеть было некому. Бог не любит тех, кто решает за него. Запомни это, если однажды решишь искать дорогу в рай... Пушистые облака из сахарной ваты, запах мандаринов и конфет, ангелы с добрыми лицами... Ленька бежал по залитой солнцем дороге вперед, в детскую мечту. Дорога была множеством живых лиц. Лица корчились в муках, широко разевая рты. Там было вечно хмурое лицо мамы, небритое папино, почти забытое - дяди Коли, маминого старшего брата, умершего от рака легких. Два сросшихся девичьих личика - сестры-близняшки из соседнего подъезда. Однажды, в припадке белой горячки, их отец задушил обеих девочек и выбросился из окна. Ленька бежал вперед, по живой дороге, а рай по-прежнему был где-то впереди, недосягаемый и прекрасный... *** Мать, скорчившись, сидела на полу среди осколков посуды. Левый глаз заплыл почти полностью, разбитая губа кровоточила. Ленька брезгливо поморщился: - Опять? Мам, сколько можно, а? Как самой не противно... Мать жалко всхлипнула, размазывая кровь и сопли по лицу. Ленька молча подошел к ней и, схватив за локоть, рывком поднял на ноги. Мельком взглянул на выпирающий живот - скоро уже в роддом, о чем только думает, бестолочь... - Опять этот твой мудозвон постарался? - хмуро спросил он, помогая матери сесть на продавленный диван. - Сколько раз говорил - гони его отсюда в шею. Хочешь, чтобы угробил тебя вместе с ребенком? Мать снова беззвучно заплакала. В голос она давно не рыдала - муж успел выбить из нее эту привычку. - Прописан он здесь... - выдавила она сквозь слезы. - Куда теперь денется... - Куда-куда - на кудыкину гору, - огрызнулся Ленька, наливая в кружку воду. - Пей давай. И слушай внимательно: сегодня собираешь вещи и идешь ночевать к своей Катьке, поняла? А завтра я везу тебя в больницу. Еще не хватало, чтобы ты рожать прямо тут начала. На себя плевать, о ребенке подумай! Он помог матери собраться и проводил ее до соседнего дома. Катька тоже была любительницей горячительного, но сейчас она находилась во временной завязке и клятвенно пообещала присмотреть за подругой. Вернувшись домой, Ленька медленно вошел в комнату, откуда раздавался зычный храп. От ядреного выхлопа перегара, смешанного с вонью, защипало в глазах. Отчим спал, раскинувшись на диване. Бледное волосатое брюхо колыхалось, точно бурдюк. Перешагнув через валяющуюся на полу газету с огрызками селедки и засохшего сыра, Ленька подошел к окну и распахнул его на всю ширь. С наслаждением вдохнул морозный зимний воздух. Снег блестел под светом фонарей, точно глазурь на праздничном торте. В воздухе медленно кружились редкие белые снежинки. Стояла бархатная тишина - в городе такая бывает только самой глубокой ночью. На черном шелке неба, вышитом звездными жемчужинками, тускло сиял тонкий лунный серп. Этот мир мог быть почти раем... почти. Если бы нашелся тот, кто вычистит из него все лишнее дерьмо. Не Бог, нет. Бог даже мараться не станет. Ленька приблизился к дивану и минуту молча разглядывал храпящую тушу отчима с отвислым брюхом и стекающей по толстому подбородку ниточкой слюны. От него разило перегаром, мочой и потом. А ведь когда-то, лет десять назад, Ленька боялся его до смерти! Маленький был, глупый. Он ухватил дряблый локоть и рывком сдернул отчима на пол. Тот грохнулся на заплеванный ковер и взвыл от боли. Он еще не пришел толком в себя, когда его потащили куда-то. - Э-э-э, ты че делаешь? Ты... - он не договорил. Ленька без особых усилий поднял его на ноги, поставил лицом к окну и пихнул в жирную спину. Когда крик стих, он поднял с пола одну из валявшихся всюду пустых бутылок и поставил на подоконник. Перебрал человек лишнего, с кем не бывает, решил подышать морозным воздухом. И совсем немножко не подрассчитал. "Запомни это, если однажды решишь искать дорогу в рай"... Ленька помнил и не искал уже давно. Братишке, который родится через несколько недель, не придется жить божьей милостью. Ленька заберет его у матери и вырастит, как своего сына. Купит ему все: игрушки, новый конструктор, смешную шапочку с помпоном. А потом, когда настанет время, за ним придет тот, кто всегда забирает отвергнутых Богом. Таков был их неписанный уговор. Но пока он еще живой, и у него есть время. Много времени. И еще силы на то, чтобы, пока жив, чистить мир от дерьма. Ленька вышел на улицу и подставил лицо холодному ветру. Он думал о том, как назовет маленького брата. © Эфа #ЖизненныеИстории

Чего Сергей Есенин так и не смог простить матери.

У моего коллеги по работе случилось горе, умерла дочурка, в которой он души не чаял. Девочка утонула на озере, куда они летом ездили отдыхать семьей. Дочке было всего пять лет, Юрий (так зовут коллегу), очень убивался, винил себя. До сих пор не может успокоится, это и понятно, как можно смириться с потерей ребенка, никому не пожелаешь пережить свое дитя. Однажды пришел он на работу совсем хмурый, был сороковой день со дня смерти дочери, я тактично не стал спрашивать в чем причина его состояния, но начал разговор он сам: - Сон я видел сегодня странный, жене не стал говорить, чтоб не расстраивалась, - сказал он, прочитав таки вопрос в моих глазах. - Расскажи тогда мне, -предложил я. - Уснул я поздно, - начал он свой рассказ, - все о дочери думал, вспоминал как родилась, росла, первые шаги. В общем, уснул и оказался на зеленом лугу. День летний, чудесный, травка зеленая, цветочки кругом, а главное детишки резвятся на лугу, веселые, играют, смеются задорно и счастливо, дружно, хоть и разных возрастов. Смотрю я на них и радуюсь... И тут в поодаль от них замечаю девочку, она кур кормит ,гляжу, а это дочка моя Тоня! Я подбежал к ней обнял, говорю: "Тонечка, солнышко, а почему ты тут? Почему с другими детьми не играешь?" Посмотрела она на меня грустно так и говорит: "Нельзя мне, папа, с ними, не крещенная я..." Вот такой сон мне приснился, проснулся я и не знаю, что делать. Я тогда посоветовал ему в церковь сходить, а сам задумался. Ведь дети, которые уходят от нас, не виноваты, что они не крещенные? Что же с ними там происходит? Как это исправить? #МистическиеИстории

— И в этом ты идешь на Крылова?! Значит, в этих джинсах ты идешь на итальянского скрипача Крылова и его жену Мормоне? И в этой кофточке?.. Я никогда не отвечаю вопросом на вопрос, когда разговариваю со своей бабушкой. Никогда не отвечаю: «А что?» или «Почему нет?» Потому что моя бабушка, великий философ, может втянуть меня в такую могучую и витиеватую дискуссию, что все планы пойдут прахом. И поэтому на бабушкин вопрос я просто ответила: «Да». — Вот мы одевались на концерты, — вспоминает бабушка, — это же было целое мероприятие. И платье, и туфли. И сумочка. И украшения. И духи «Быть может»... Мы с Золей Чичельницкой соперничали нарядами, — продолжала она: — А с Чичельницкой очень тяжело было соперничать. Потому что ее Фима ей не отказывал ни в чем и никогда. Твой дедушка тоже, конечно, старался, но он ведь был простой тренер по гимнастике, а Золин Фима, во-первых, заведовал мебельным складом, а во-вторых, добивался своей Золи два года. Фима как увидел однажды Золю — просто погиб. Стал ходить к ней во двор. Стоял под балконом и вздыхал. Потом, осмелев, начинал звать, задрав голову: «Зо-оля! Золя, выйди! О Золя, девочка моя, выйди на балкон!» На втором часу этих воплей и стонов «Золя, Золя!» Фима терял терпение и, не слушая увещеваний Золиных родителей и угроз Золиных соседей, переходил просто на визг. Он топал ногами и орал: «Зо-ляа! Золя, выйди! Кому сказал, Золя?! Золя, выйди на балко-о-он! Выйди, шоб тебе уже поотсыхали ручки и ножки!» Тогда Золя выходила, и Фимино сердце таяло: «Золя... Золечка... Раз ты уже вышла на балкон... — трепетал Фима, — раз ты уже таки вышла на балкон, может, ты заодно выйдешь за меня замуж, а?» Словом, Золю выпихнули за Фиму, потому что терпеть эти его сцены каждый вечер всем уже было невмоготу. Поэтому, все еще не веря своему счастью, Фима соглашался на все, что Золя хотела. И вот афиши. В город приезжает знаменитость. Давид Ойстрах. Все лучшие фамилии Черновцов в панике. Как?! Совсем же недавно приезжал Муслим Магомаев! Все шили себе шикарные наряды. И что теперь? Опять?! Не идти же на Ойстраха в том же платье! (Как будто Ойстрах оскорбится и не выйдет играть, если Золька придет в своем изумрудном костюме из посылки, том самом, который она надевала на Магомаева). Нет. Все поднатуживаются и шьют новые наряды. И Золя. И, конечно, я. Шили мы платья у одной и той же модистки Шурочки. Золотые руки были у Шурочки и царская дипломатия. Она никогда не открывала своим клиенткам фасоны нарядов других клиенток, хотя мы все, конечно, хотели вынюхать у нее, у кого же наряд будет эффектнее, из какой ткани, что за пуговицы, пряжечки... И вот все побежали к Шурочке шить туалеты, чтоб идти на Ойстраха. А Шурочка в панике: «Как?! Я же только закончила наряды для Магомаева, я же вам не Шива многорукая!..» Шурочка была очень образованная, даром что модистка. А мы ей объясняем, что то — Магомаев, а это же — Ойстрах! Различать же надо! Магомаев когда вышел из филармонии после своего концерта — его белая «Волга» была вся в помаде, поклонницы зацеловали. Не исключено, что и Золька прикладывалась, она Магомаева обожала. Но кто же посмеет целовать машину, которая Ойстраха привезет? Что вы... Есть разница. Еле уговорили Шурочку, еле уговорили. Ткань еще у спекулянтки доставали. Кстати, у Доры Хауст были изумительные ткани. Вот жизнь была... Это сейчас пошел, выбрал, купил... А тогда надо было побегать, доста-ать! Полтора дня осталось до концерта, полтора дня. Шурочка прямо дымится. Стала путаться и назначать примерки одновременно двум клиенткам. Вот так мы с Золей у нее, у Шурочки, и столкнулись. Ну мы же все-таки подруги, тем более — примерка последняя, почти ничего уже изменить нельзя. Решили примерять вместе. Что уж там. И билеты у нас в четвертом ряду, рядом, ее Фима добывал. Ойстраху нас будет видно. Поэтому очень тщательно мы подходили к выбору всех деталей туалета. Ладно, я туфли собиралась надеть те, старые, магомаевские, и сумку оттуда же. А Золька купила все новое. И туфельки. И сумочку, и духи «Дзинтари». И вот, когда Шурочка вынесла нам наши платья, то сама остановилась в растерянности. В пылу подготовки к приезду Ойстраха она и не заметила, что шьет нам платья из одинаковой ткани, купленной у Доры. А главное, фасоны платьев были почти идентичными. Тут мысик, рукавчики — так, и в талию, конечно. Золька, тут же оценив ситуацию, кинулась бегом быстрей примерять. Вот зараза! Знала же, что если первой платье натянет, то проблему вечернего туалета, чтоб на Ойстраха идти, решать, конечно, мне. При моем-то муже, тренере по гимнастике! И тянет она на себя платье, а платье не лезет, просто трещит. Тогда Шурочка, деликатная Шурочка, — мол, Золенька, это не ваше платье, это... И на меня смотрит. А Золька, раскрасневшаяся, полуголая, наполовину в тесном платье торчит — ни влезть, ни вылезти, только что огнем не плевалась. И ведь знала, что в талии она на пять пальцев шире меня. И все равно все наряды себе всегда в талию шила: мол, у нее талия, как у Гурченко. И даже халаты шила в талию, и даже ночные рубашки и пижамы если не в талию, то и не покупала вовсе. Ее бы воля — она бы себе в старости даже гроб в талию заказала, только чтоб смотреться выигрышно. В общем, Золя чуть сознание не потеряла от злости. Короче, платье свое она даже не посмотрела, даже не взяла, а помчалась домой и устроила Фиме фрагмент вырванной жизни. Потому что Фима в ее, Золькиной, жизни всегда и во всем был виноват. И Фима, — надо знать Фиму, — и Фима, любящий, терпеливый и нежный Фима, нечеловеческими усилиями геройски добыл таки ей на областной базе костюм джерси персикового цвета, а к нему натуральное жемчужное колье в отделе для новобрачных! И это буквально за один день! Золька торжествовала... На следующий день приехал Давид Ойстрах. И что ты думаешь? Он не пожалел! Какая у него в Черновцах была публика! Какие туалеты, какое благоуханье, причесанные, уложенные головки дам, гладко выбритые взволнованные лица мужчин. Дети в белых воротничках, бархатных платьях и костюмчиках. И конечно, для такой публики он таки играл как Бог. Он играл не только концерт, но и потом. Еще целых сорок минут на бис. А уж как будет играть сегодня этот твой итальянский скрипач, когда в зале народ в физкультурных костюмах, — не уверена. Не уверена... Так ты не хочешь переодеться? Ну что ж, тогда не жалуйся, если ваш Крылов со своей итальянской женой не будет играть вам на бис! © Марианна Гончарова #рассказы

"БОЖЕНКА ЕСТЬ НА СВЕТЕ" Врач наклонилась, и осмотрев тело, стала составлять акт о смерти. По комнате, туда - сюда, расхаживал полицейский и всё просил побыстрее закончить эту писанину. В соседней комнате кто-то тихо плакал. На спинке стула висело старое драповое пальто и лежали аккуратно сложенные брюки. Участковый осмотрел вещи и увидел в углу за столом маленькую собачку. Она вся дрожала и прижималась к стене. - А это его собака? - крикнул он в соседнюю комнату. Оттуда вышла женщина, она была соседкой, и сказала, что да. - Это Лиза. Она была любимицей Олега Николаевича. Он купил её на рынке несколько лет назад после смерти своей супруги Ани и с тех пор они не расставались ни на секунду. Бедная, что теперь с ней будет? Зашли пару человек, погрузили тело на носилки и стали спускаться по лестнице. Собака заскулила, и преодолев свой страх, побежала следом. Спустившись до парадной она присела и всё также дрожа смотрела как куда-то увозят её хозяина. Машина скрылась за углом. Она хотела бежать следом, но оглянувшись побежала до квартиры. Двери ещё были открыты и она также села в угол и подняв лапу заскулила. - А с собакой нужно что-то решить. - сказал участковый и посмотрел на соседку. - О,да-да! Хорошо! - ответила та. - Я тогда оставлю ключи вам. Он закрыл дверь и отдав ключи поспешил покинуть подьезд. Сегодня Пасха и участковый вместе с супругой вышли из церкви и идя болтая ни о чём, он вдруг вспомнил про этого старика, которого несколько дней назад оформлял. - А давай заедем в одно место? - спросил он у супруги. Соседка очень удивительно смотрела на них и не сказав ни слова отдала ключи. Он открыл дверь и увидел там собачку. - Вы...- хотел он выругаться на соседку, но сдержался. Он осмотрел комнату и как-то мельком заметил бумажку, которая торчала из под подушки на той самой кровати. Он достал её. На обороте была надпись: Моей Лизоньке. Он развернул и стал читать. "Прости меня Лизонька! Душенька моя! Прости, что покинул тебя! Прости, что не смог тебя пристроить другим людям. Весь месяц я пытался найти тебе хорошего человека, но результата не было. Всё не те люди попадались и я знал, что если отдам тебя им, то ты будешь страдать. Я верю, что Боженька есть на свете и ты обязательно встретишь того человека, который полюбит тебя так, как люблю тебя я. Завтра утром я наверное уже буду у моей Аннушки и я очень переживаю за тебя. Ты подарила мне столько радостных моментов, ты всегда была со мной рядом и в горе и в радости. Иногда даже ты мне напоминала мою Аннушку. Эти семь лет ты была мне опорой и я жил, жил только ради тебя. Прости, что ушёл раньше!" А дальше на письме стояли две буквы П и С. " Я знаю, что Вы прочитали это письмо и я прошу Вас ради Бога позаботится о моей Лизоньке. Я - это всё что у неё было.' Супруга посмотрела на мужа, а он на её заплаканные глаза и сказала: - Ну, пятая, так пятая! Автор Игорь Шихов #рассказы

Поместье Дикий вепрь мистическая история часть 16

Чтобы почувствовать, какими станут ночи, ходите кругами по комнате с пяти до десяти вечера с мокрым кульком весом от 3 до 6 кг. В 10 вечера положите кулек, поставьте будильник на полночь и отправляйтесь спать. Проснитесь в двенадцать и ходите по комнате с кульком до часу. Поставьте будильник на 3. Поскольку заснуть вам не удастся, встаньте в 2 и что-нибудь выпейте. В 2:45 отправляйтесь в кровать. В три часа вместе с будильником встаньте. Пойте в темноте песни до четырех утра. Поставьте будильник на 5 часов. Встаньте и приготовьте завтрак. Повторяйте в течение пяти лет. Выглядите счастливыми. Удалите мякоть из дыни и проделайте сбоку небольшое отверстие, размером с шарик для настольного тенниса. С помощью бечевки подвесьте к потолку и раскачивайте из стороны в сторону. Затем возьмите миску размоченных кукурузных хлопьев и пытайтесь засунуть их ложкой в раскачивающуюся дыню, подпрыгивая, как кузнечик. Продолжайте, пока не кончится половина миски. Оставшуюся половину высыпьте себе на колени. Теперь вы готовы кормить двенадцатимесячного карапуза. Чтобы подготовиться к малышу, делающему первые шаги, перемажьте вареньем диван и все занавески. Засуньте рыбную палочку за музыкальный центр и оставьте ее там, на пару месяцев. Одевать маленьких детей не так просто, как кажется. Купите авоську и осьминога. Старайтесь засунуть осьминога в авоську так, чтобы ни одно из щупалец не высовывалось наружу. Время на выполнение упражнения — все утро. Забудьте про спортивные машины и купите себе семейную модель. Купите рожок шоколадного мороженого и положите его в бардачок. Оставьте там. Над задним сидением раздавите полный пакет печенья. Проведите граблями по обеим сторонам кузова. Вот так, отлично! Вам нравится? Приготовьтесь выйти гулять, затем подождите у ванной полчаса. Выйдите на улицу. Зайдите обратно. Выйдите. Снова зайдите внутрь. Выйдите и пройдите по дорожке. Вернитесь. Опять пройдите по дорожке. Пять минут очень медленно идите вдоль дороги. Каждые десять секунд останавливайтесь и рассматривайте окурки, остатки жевательной резинки, грязные бумажки и дохлых насекомых. Идите обратно. Громко кричите, что с вас достаточно и что вы уже больше так не можете. Добейтесь, чтобы соседи вышли из своих домов и уставились на вас. Вы готовы попытаться вывести малыша на прогулку. Отправьтесь в супермаркет, захватив с собой наиболее похожее на дошкольника существо. Идеально подходит взрослый козел. Если планируете завести несколько детей, возьмите несколько козлов. Покупайте свои обычные товары на неделю, не выпуская козлов из видимости. Платите за все, что козлы съедят или поломают. Непосредственно перед тем, как завести ребенка, найдите семейную пару, у которой дети уже есть, и покритикуйте их способы воспитания дисциплины, отсутствие у них терпения и то, что они позволяют детям вести себя буйно. Предложите, как улучшить режим сна детей, приучить их к горшку, привить хорошие манеры за столом и просто научить себя вести. Не забудьте получить от этого удовольствие — ответы на все вопросы вам известны в последний раз... #рассказы

Признайся, куда ты дела тогда моего зайца игрушечного?