ТИХИЙ УГОЛОК МОЕЙ ДУШИ

- Mишка, я чeго зашёл-то? — мял кепку в руках отец. — Не подмогнете нам с матepью картоху выкопать? Стыдоба какая, у всех уже прибрана, а у нас как бельмо на глазу. Мы бы сами. Но у меня apтрит прихватил, а матери спину пepeсекло... Мишка натягивая сапoг, пробурчал - Ну и куда вы её стoлько сдадите? Не голодаете, чай. Сегодня, бать, не могу, в район еду - Отец xoтел сказать что-нибудь порезче, но махнул pyкой и вышел. Во дворе схватил вилы и, прихрамывая, пошёл на огород. Анфиса, пepeтянувшая пуховым платком бoльную спину, засеменила рядом. «Ну что, Миколай, пpидут дети?» Он рявкнул: «Ага, жди. Бери вон ведро и собирай картошку. Народили пятерых, етить их за ногу, а им некогда родителям помочь. Шeвелись, старая. К вечеру хоть немного пpoйдём». А тем временем Ирина, жена Михаила, ему выговаривала: «Ну что вы за пopoда такая, Тумановы. Всё себе, всё по-одиночке. Господи, родителям не помочь. Стыд-то какой. Были бы мои живы, на крыльях бы пoлетела», — всхлипнyла она. Миxaил обнял жену. «Что-то и правда нехорошо получилось. Живём вроде и недалеко, собираемся peдко. А давай так. Я в правление, отгул вoзьму. А ты на телефон. Отбрыкиваться будyт, скажи, приeду, свяжу и привeзу», — заxoxотал он. Ирина сeла за аппарат и открыла записную книжку. — Как не мoжете? Работа? Она у всех не заканчивается. Отгул бepите. Не стыдно, старики надрываются, а им лень пятую точку пoднять. Детей не с кем оставить? С собoй берите. На природе-то всяко лучше, чeм с планшетом на диване. Все ждём. Где уговорами, где угрозами, уговорила Ирина всех. А тем временем дед Миколай сел перекурить. — Да, Анфucа, видимо, до снега мы картоху копать будем. И на хрена стoлько насадили? А всё ты. А вдруг робятям не хватит? А где твои робята-то? Палeц о палец ударить не хотят. А paньше, помнишь? Как кучей навалимся, к обеду уже всё выкопано. Эх, были времeна. Анфиса прислушалась: «Слышь, дед, подъехал вроде кто-то? Сходи посмотри». Миколай поковылял в сторону вopoт. Оттуда сразу смех, крик. Анфиса, держась за больную спину, пoшла на шум. Господи! Народу сколько. И дети приeхали, и внуки. Радость-то какая. — Ну, бать, показывай, где у тебя тут лопаты, вилы, ведра? — командовал Михаил. Отeц, давя слезы, грубoвато прикрикнул: «На мecте. Что, забыл уже?» И началось. Кто копает, кто собирает, кто картошку для сушки по навес носит. Анфису в дом отправили. Снoxи рукава засучили, накормить всех потoм надобно. Но не лeжится Анфисе. Там покажет, там подскажет. Как без хозяйского пригляда. А на огороде веселье. - А пoмнишь, Мишка, ты мне в дeтстве картофаном в лоб запустил? Держи отвeтку, - смеётся Сергей. Дед шутливо ворчит: «Чё удумали, пострелята, в пулялки играть? Caмим под сраку лет, а они как пацaнва». Ура! Огopoд выкопали, ботву аккуратно в кучу сложили, картоха под навесом. Пopа и перекусить. Haкрыли большой стол во дворе. Весело. Детство вспоминают. Анфиса нет-нет да слезу вытирает. Хорошие у неё дети. Мимо односельчане проходят. Здороваются вежливо. Хвалят. Кто-то с грустью своих вспоминает, давно не приезжaют. Иринка тихо спросила Мишку: «Ты-то что на работе сказал?» Он обнял её за плечи: «Тaк и сказал, что родителям помощь нужна». Сpaзу oтпустили, говорят, родителям помoчь — святое дело. Автор Haтaшкины истopии

Πлaтьe мecти. Ποчeму мaлeньκοe чepнοe плaтьe c οтκpытοй линиeй плeч, нaдeтοe в 1994 гοду пpинцeccοй Диaнοй, вοшлο в иcтοpию κaκ «плaтьe мecти»? Β тοт вeчep лeди Ди нapушилa вce κοpοлeвcκиe пpοтοκοлы. Длинa вышe κοлeнa, cмeлοe дeκοльтe, выcοκиe κaблуκи — вce тο, чтο нοcить κοpοлeвcκим οcοбaм κaтeгοpичecκи зaпpeщaлοcь. Диaнa ниκοгдa бы нe peшилacь нa тaκοй шaг, ecли бы нe пpизнaниe ee cупpугa в измeнe. Ποκa пpинцecca пοзиpοвaлa фοтοгpaфaм нa блaгοтвοpитeльнοм вeчepe, пpинц Чapльз выcтупaл нa нaциοнaльнοм тeлeвидeнии c οтκpοвeнным интepвью. Οн paccκaзaл ο cвοeм pοмaнe c Κaмиллοй Πapκep-Бοулз и мнοгοлeтнeм нecчacтливοм бpaκe c Диaнοй. Лeди Ди знaлa, чтο пpинц cοбиpaлcя вce вылοжить пpecce, и в тοт дeнь вοοбщe нe xοтeлa выxοдить в cвeт. Β пοcлeдний мοмeнт οнa вce-тaκи пepeдумaлa и peшилa пοявитьcя нa мepοпpиятии вο вceοpужии. Ποэтοму вмecтο зapaнee зaгοтοвлeннοгο нapядa Valentinο, οтвeчaющeгο вceм κaнοнaм κοpοлeвcκοгο дpecc-κοдa, οнa peшилa нaдeть дοлгο ждaвшee cвοeгο чaca κοκтeйльнοe плaтьe Christina Stambοlian — οчeнь cмeлοe и ceκcуaльнοe. Πpecca cpaзу жe улοвилa пοдтeκcт — нacтοльκο эффeκтнο Диaнa нe выглядeлa ниκοгдa. Οpудиями мecти пpинцecca выбpaлa мοду и κpacοту — и нe пpοгaдaлa.

Есть в каждом Божьем дне своя краса: и в солнечном, и в сером, и в дождливом, и даже, в самом мрачном и унылом - душой увидеть можно чудеса... Инет.

МУЖУ... Как красиво мы с тобой стареем Мой любимый и хороший муж. Просто чаще иногда болеем, Так бывает, остальное чушь. Седина висков твоих коснулась, Я поглажу нежно их рукой. Знаешь, во мне женщина проснулась, И проснулась именно с тобой. Ну и что, что повзрослели дети? Ведь глаза у нас ещё горят. Хочется пожить на белом свете, Чтоб поставить на ноги внучат.... А ещё к груди твоей прижаться, За надёжным быть твоим плечом, Чтоб друг другу нежно улыбаться И вести беседы ни о чём. Я всегда ждала тебя с работы, (Так бывает, ночью я не сплю.) Даже повседневные заботы, Продлевают молодость мою. Друг за друга, мы с тобой в ответе. И когда я на тебя смотрю, Понимаю - это солнце светит, И с годами я сильней люблю. Да, бывали в нашей жизни ссоры, В чём-то, где-то может не права, Но надёжней нет тебя опоры, Ты мой тыл, и крепких два крыла. Мы у Бога многого не просим, На богатство нам с тобой плевать... Только бы туманом белым осень Равномерно красила нам прядь. Муж, моя опора, моя нежность, Как и прежде мною ты любим. Приговор звучит, как неизбежность, Лишь любя мы молодость продлим. Все невзгоды мы преодолеем, Ну а осень, так, всего лишь чушь. Главное, что вместе мы стареем Дорогой мой и любимый муж. Татьяна Олексийчук

Она сделала подарок для огромной страны и умерла в 22 года. В январе 1946 года к скромному обелиску, что находится на узком гребне Уллу-Тырныауз-Тау в Кабардино-Балкарии, подошел мужчина в военной форме. Он долго стоял у памятника в полном одиночестве. Смотрел на имя женщины, которая была ему так дорога, а когда на землю спустилась ночная мгла, достал именное орẏжие и выстῥелил из него. Через несколько дней его нашли в горах местные жители. Это был геолог Борис Орлов. Через 10 лет после смерти своей жены Веры он решил уйти вслед за ней. Она родилась в 1913 году в Новочеркасске в семье ботаника Александра Флерова. Так получилось, что год ее рождения стал последним спокойным годом из жизни огромной Российской империи. Дальше началась Первая мировая война, революция, гражданская. Все это Вера пережила ребенком, но ее отец не уехал из страны, считая, что каждый ученый должен служить своей Родине. Этому он учил и Веру, а она интересовалась не растениями, а камнями, разбросанными в бесконечной степи. И собирая эти камушки, мечтала стать геологом. Вера верила, что сможет найти свой самый заветный камень, тот, который поможет людям. В 1931 она поступила на горно-геологический факультет Новочеркасского геологоразведочного института. В летнее время выезжала на практику в Приэльбрусье. В 1934 году группой студентов руководил геолог Борис Орлов. Вместе они изучали верховья реки Баксан. Вера нашла странные обломки кварца и когда принесла их в лагерь, то местный житель, увидев это, только покачал головой. Оказалось, что никто из горцев такой кварц не брал, потому что в нем «плохой свинец», даже если бросить кусок в огонь, он не расплавится. Вера поняла, что перед ней какой-то очень твёрдый металл и отдала находку на экспертизу. Оказалось, что ей удалось совершить настоящее открытие: в этих местах есть вольфрамо-молибденовое месторождение. Почему вольфрам и молибден? Это редкие тугоплавкие металлы, которые используются в металлургии, автомобиле- и авиастроении, нефтепереработке, оборонной промышленности. Страна тогда очень нуждалась в таких металлах. Всем участникам экспедиции были объявлены благодарности, а Вера вернулась в Новочеркасск, чтобы закончить образование. Она знала, что судьба подарила ей возможность не только сделать важное научное открытие, но и полюбить своего коллегу. Борис Орлов и Вера стали мужем и женой в 1935 году. А геологические работы продолжились, в том же году нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе распорядился начать разработку уникального вольфрамо-молибденового месторождения в Тырныаузе. 1936 год для молодых супругов выдался очень напряженным, они работали не покладая рук. Вера ждала ребенка, но несмотря на это, продолжала вести геологоразведку. 9 октября 1936 года супруги вместе горцем Юсупом, который был их проводником, возвращались домой. Но внезапно поднялся шквалистый ветер, который опрокинул мост через реку Баксан. Борис смог удержаться, а Юсуп и Вера упали на камни. Юсуп выбрался на берег, а вот Веру утянул вниз рюкзак, да и острые камни, о которых она ударилась при падении, сыграли свою роковую роль. Ее смогли вытащить, но на следующий день она скончалась в больнице. Борис Орлов был вне себя от горя, ведь он сразу потерял и жену, и нерожденного ребенка. Но нашел в себе силы жить, считая, что должен служить своей стране, создавая будущий вольфрамо-молибденовый комбинат. Действительно, он был открыт спустя год. И то, что здесь добывалось, очень помогало молодой советской республике крепить оборону страны. Когда началась Великая Отечественная, Борис Орлов добровольцем ушел на фронт. Ему удалось уцелеть во всех битвах. Он вернулся сюда в 1945 году, но оказалось, что геологоразведкой занимаются уже другие люди, комбинат успешно работает, но его возглавляет другой человек. Ветерану войны и опытному геологу не нашлось здесь места. И Борис все больше замыкался в себе, считая, что смысл его жизни после смерти жены и невозможности заниматься любимым делом утрачен. Через 10 лет после гибели Веры он пришел к памятнику, поставленному ей, и сделал то, что задумал. Его похоронили рядом с женой, а позже решением коллегии Министерства геологии СССР первооткрывателями этого вольфрамо-молибденового месторождения были признаны посмертно Вера Флерова и Борис Орлов. Но о Вере и о ее муже люди не забыли. На Кавказе вообще умеют долго помнить своих героев. Вершину горы, где девушка в 1934 году нашла молибден, назвали «Пиком Веры», красивые цветы, произрастающие в Приэльбрусье, тоже стали носить ее имя, а еще о событиях тех лет сняли художественный фильм "Всадник с молнией в руке". В безвременье 90-х годов комбинат в Приэльбрусье был закрыт, но в наши дни объявлено, что здесь будет построен новый комбинат, потому что сегодня эти редкие металлы очень нужны стране. Так что открытие Веры Флеровой и ее мужа еще послужит России.

Удивление всегда свойственно неравнодушному человеку. Я удивляюсь, я восхищаюсь, я радуюсь. И, слава Богу, что это есть, поскольку всю жизнь мы живем либо прошлым, либо будущим, правда? Мы постоянно куда-то бежим, постоянно страдаем, решаем проблемы, надеемся, что однажды наступит просветление… Хотя порой надо просто остановиться и пережить радость момента, иначе вся жизнь так в страданиях и пройдет. Нина Усатова

Долгожданный прозвенел звонок домой Мужской голос в нём срывался и дрожал: -Не волнуйся, мама, я живой! Без вести уже я не пропал. Только что освободили нас из плена. Хоть и трудно было, я же не герой. Чувствую себя, как все, отменно. Снова мы идти готовы в бой! Но пока мы будем отдыхать, Восстанавливать утраченные силы. Постараемся о прошлом забывать- Ведь уже мы больше не "терпилы!" Где я еду? На шоссе в районе М... Мне не верится что я не на чужбине. Мама, расскажи об этом всем. Больше не переживай о сыне! Сергей Барковский

Не знаю, что именно тогда произошло между моими родителями и хорошо ли, плохо ли они жили до этого. Я тогда был еще маленький и не понимал всех тонкостей человеческих отношений. Но только вскоре мой отец куда-то пропал, а вместо него появился дядя Витя. Дядю Витю я жутко невзлюбил. От него пахло сигаретным дымом, и как-то раз я увидел, как он на кухне целует мою маму. Я так разозлился, защищая нашу собственность, мою, и моего папы, что из всех сил стал дубасить дядю Витю в спину. Ну, или куда там дотягивались мои ручонки. — Саш, можно с тобой поговорить? — спустя какое-то время после моего нападения на него, дядя Витя подошел ко мне и завел разговор. Я насупился и ничего не отвечал. Тогда он присел на полу прямо перед моим носом и, глядя мне в глаза, произнес: — Понимаешь, я люблю твою маму! Больше жизни люблю. И это на всю жизнь. Навсегда! Потому что я не смогу жить без нее, а она без меня. А ты часть своей мамы, поэтому тебя я тоже буду всегда любить, даже если ты этого не желаешь. Я запомнил эти слова на всю жизнь. Как бы пропитался ими насквозь, сам того не понимая. Мне просто понравилась такая интерпретация любви, связанная со словом вечность. Она дарила надежду и радость бытия, она согревала изнутри, а это в жизни самое главное. Много лет спустя, я и сам сумел полюбить так же сильно, как Виктор мою маму. Наверно, потому что искал именно такое чувство, то которое объемлет тебя целиком, заставляя и мир двигаться в нужном тебе направлении. Однако тогда в детстве, после его слов, я возненавидел Виктора еще сильнее. Мне показалось, что он пробрался внутрь меня самого как рак. Я тогда уже знал, что существует такое заболевание. От него недавно умерла моя бабушка. Она и рассказала мне, что внутри нее поселился рак, который постоянно растет и никак нельзя его из бабушки вытащить. Я, кстати, до сих пор с осторожностью отношусь к членистоногим. Слишком живым воображением я тогда обладал. Когда я впервые после длительной разлуки снова увидел своего отца, то немедленно бросился ему на шею. — Папа! — прокричал я, вложив в это слово все свое накопившееся отчаяние. Вообще-то пока мы жили вместе, отец не особо проявлял какие-либо эмоции в отношении меня. И я в его присутствии тоже старался держать себя в руках. Ну, там не ныл, отец этого не любил, мог даже залепить оплеуху. Не приставал к матери с целью погладь, пожалей, полюби меня и так далее. Мужиком старался быть. Хотя видимо не всегда понимал, что это значит, потому что все равно получал затрещины. После больнючей оплеухи мне полагалось не реветь, а стиснув зубы молчать, иначе следующая затрещина будет еще больнее. Но сейчас все это я успел позабыть и, уткнувшись в плечо отца, произнес на выдохе: — Я тебя заждался! Отец похлопал меня по спине и поставил на пол. — Держи, — сказал он и протянул мне машинку. Дешевую, невзрачную, но самую прекрасную! Потому что эта была первая машинка, что дал мне отец. Обычно игрушки покупала мама. Ну, или бабушка, та, которую сожрал рак. Мой отчим, а мама с Виктором на тот момент уже поженились, и я стал слышать это странное слово, само похожее на затрещину, часто приносил мне машинки. Они были классные! Большей частью металлические, словно детеныши настоящих автомобилей. Но я не играл с ними. Все его подарки валялись на полке, покрываясь пылью. Когда мама вытирала эту пыль, она тяжело вздыхала и с печальными глазами целовала меня в макушку — Спасибо, пап! — я расплылся в счастливой улыбке, прижимая к груди игрушку. Потом мы с отцом ходили в кафе, и он купил мне мороженое. Правда, не с шоколадом, как я любил, а обычное, ванильное. Но я не возражал. Сидеть вместе с отцом за столом кафе было так не привычно и здорово, что я чувствовал себя самым счастливым на планете. Осенью я пошел в первый класс и у меня почти как-то сразу не сложились отношения с математикой. Вот у всех мальчишек в классе сложились, а у меня нет. Учительница, в очередной раз, разглядывая мои каракули, сказала: — Саша, попроси папу объяснить тебе сложение и вычитание. Возможно, у него лучше получится. Она, конечно, имела в виду Виктора, потому что учительница знала — Виктор преподает в университете, причем как раз этот предмет. Но я Виктора отцом не считал и дождался встречи с настоящим папой, чтобы попросить его разъяснить мне, что к чему. Как раз во время этой нашей встречи, отец решил представить мне свою новую жену Галину. Обычная такая женщина, работала медсестрой, на меня вообще не обращала внимания. Но, отцу очень не понравилось, что я выставил себя дураком перед Галиной. Если человек не может понять основы математики, то он же явно дурак и не в отца пошел. В тот день я снова испытал боль от очередной затрещины. Так как эту боль я уже успел подзабыть, то она показалась мне очень сильной. Ну, или папа немного подрос и стал сильнее. Шли годы. Я свыкся с мыслью, что родители теперь живут отдельно. Даже стал понемногу привыкать к Виктору. Он тогда все же объяснил мне азы математических действий и впоследствии не выпускал эту тему из виду, постоянно занимаясь со мной. В конце концов, я не только стал лучшим математиком в классе, но еще и сумел искренне полюбить эту науку. С Виктором у нас сложились вот такие отношения — когда я был не в духе, а мой взрослеющий организм часто выдавал подобные финтили, то мы как бы жили параллельными жизнями. То есть старались не пересекаться. Но, иногда, когда, например одноклассница Светка ни с того ни с сего улыбнулась мне, ну или мы с пацанами провернули удачную шутку над физруком, я сам приходил в комнату мамы и Виктора, с целью поболтать по-мужски. Виктор, чем бы ни был занят на тот момент, всегда сразу оставлял свои дела и с интересом выслушивал все мои рассказы. И про Светку, и про физрука. С советами он никогда не лез, ну или давал их так, что я даже не замечал, что это было наставление. Вроде бы Виктор просто рассказал случай из жизни одного своего знакомого, или что-то в этом роде. Но, я непременно мотал на ус полезные сведения и часто поступал потом именно так, как герои из рассказанных Виктором историй. С отцом мы виделись не так часто, как мне бы хотелось. У него уже была третья по счету жена, не считая мамы. Эта была красивая и имя у нее было чудное Марианна, как у тетки из телевизора. Отец иногда звал ее Машей. А я никак не звал. На всякий случай, вдруг «Маша» отцу не понравится, а «Марианна» я выговорить не мог, меня одолевал хохот. Мне было на тот момент четырнадцать, а Марианне где-то двадцать четыре. Пацан я был рослый, особенно в последнее время, вымахал за лето и страшно гордился этим. К тому же на моем подбородке и еще кое-где появилось некое подобие поросли. И этот факт моментально сделал из меня мужика. В моих глазах, так уж точно. — Саша, ты мог бы помочь мне? — донеслось из спальни отца и Марианны. В эти выходные я гостил у папы. У него сейчас был большой загородный дом и мне, конечно, несколько льстило находиться здесь. Я чувствовал себя этаким крутым, хвастаясь потом перед одноклассниками, какая современная техника установлена в доме отца. Видеомагнитофон, компьютер и прочее. Я пошел на зов Марианны, а когда вошел в спальню, то застыл на месте. Мне даже показалось, что я окаменел. Марианна была совершенно обнажена. Она с улыбкой наблюдала за моей реакцией, а потом неспешной походкой направилась в мою сторону. Она подошла ко мне вплотную. А затем еще и, прижавшись всем телом, уткнулась носом в мою шею и задышала. Это продолжалось всего несколько секунд, когда я, наконец, пришел в себя, отпихнул Марианну и выбежал вон из спальни. Я несся вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Мне было ужасно страшно. Я испугался, что сейчас вернется отец и все узнает, хотя он только-только умчался решать какие-то дела в городе. Само собой разумеется, я никому ничего не сказал, но эта дура Марианна, наверно испугавшись, что я доложу обо всем отцу, сама все рассказала. Правда она преподнесла ситуацию так, будто это я накинулся на нее, улучив момент, когда она переодевалась в спальне. Буквально на следующий день отец приехал к нам домой, с целью убить меня. Хорошо, что на тот момент мама была в магазине, да еще встретила там какую-то знакомую и проболтала с ней целых полчаса. Разбирали ситуацию мы втроем. Я, мой отец и мой отчим. Я впервые видел Виктора с таким выражением лица и впервые слышал от него матерные слова. Мои оправдания отец совершенно не слушал, а вот слова Виктора имели магическое действие. Виктор сказал моему отцу о том, что тот совершенно не знает своего сына. И посоветовал лучше следить за своими б… Тут Виктор произнес такое слово, которое я мог употреблять только в кругу своих друзей, но не дома. Затем Виктор пригрозил, что посадит в тюрьму эту извращенку жену моего отца, а сам отец пойдет как соучастник. Я совсем ничего не понял из этих слов, но после этого отец резко замолчал, глядя на Виктора и багровея лицом. — Думаешь, правда, она сама? — задал он вопрос, обращаясь к отчиму. — Уверен, в этом. — Убью су…! С этими словами отец покинул нашу квартиру, и я его очень долго после этого не видел. Так и не знаю, убил он тогда Марианну, или нет, в те времена и не такое людям с рук сходило. Точно скажу только одно, я ее больше никогда в своей жизни не встречал. После случившегося Виктор стал мне роднее некуда. Ему я об этом, понятно, не говорил, но в душе чувствовал, что могу опереться на его плечо в любой жизненной ситуации. Я стал уважать его! И, пожалуй, даже восхищаться! Все это конечно втайне от него самого. Отчим к тому же сумел как-то безболезненно объяснить мне, что такое вообще плотская любовь и все что с ней связано. Математически точно провел урок анатомии, заставив меня полюбить любовь. И именно той самой, особой и чистой любовью. Человеческой, а не животной. Я в свое время пробовал поговорить так же точно со своим сыном. Но думаю, у меня это плохо получилось, потому что ребенок смотрел на меня, как на инопланетянина. Хотя, конечно, времена изменились, и дети сейчас ко всему по-другому относятся. Ну или Виктор знал какой-то особый секрет. С отцом мы конечно после того случая не перестали общаться, но это были крайне редкие встречи. По-моему, нам просто не о чем было говорить, вот мы и не стремились навстречу друг к другу. Когда я вступил во взрослую жизнь, у меня уже был надежный провожатый. Я привык интересоваться мнением Виктора почти по каждому вопросу. Он множество раз помогал мне в жизни избежать неправильных поворотов. Точно знаю, что если бы не отчим, в девятом классе я мог бы загреметь по малолетке, как это случилось с парой моих знакомых. С Варей я познакомился тогда, когда уже более-менее твердо стоял на ногах, окончил институт и спокойно двигался вперед по карьерной лестнице. Я сразу узнал ее среди тысячи лиц, как и говорил мне когда-то Виктор. Все, что было связано с ней, стало для меня самым родным и дорогим на свете. Ее родители, ее работа, ее друзья, ее интересы и увлечения. Если бы у Вари был маленький сын, я полюбил бы и его! И полюбил бы огромной любовью. Был самый счастливый день в моей жизни — день нашей с Варей свадьбы. Я помню, как в загсе отец хотел встать рядом со мной. Но я остановил его: «Пап, прости, но это место Виктора!», — твердо сказал я и умоляюще посмотрел на отчима. «Ты мне нужен! Без тебя мне не справиться!», — говорил мой взгляд. И отчим встал рядом со мной, и мне стало спокойно. Тогда я твердо взял за руку свою любимую, и мы уверенно вошли в нашу жизнь. Через год у нас с Варей родилась первая дочка Маша. Потом через два года сын Кирилл, а еще спустя пять лет появилась наша младшая дочь Ксюша. Так вот я и стал счастливым отцом счастливого семейства. Мой родной отец в моей жизни появлялся крайне редко, только, чтобы отметить очередное рождение внука и то не каждого. Когда родилась Ксюша, например, отец не смог приехать, так как он на целый год уехал в Грецию. Младшую внучку он увидел, только когда девочка уже самостоятельно пошла. Помню, как это произошло, кстати. — Саша, Варя, а Ксюша сегодня ножками пошла, — радостно сообщила мама, вытирая руки передником. Дети гостили у бабушки, пока мы с женой ходили в театр. — Правда? Как вам это удалось, нам казалось, она жутко боится. — Виктор позвал ее, она и потопала! — рассмеялась мама и от ее глаз в разные стороны разбежались лучики морщинок. Все наши дети называли Виктора дедом. Никто из них никогда даже не задумывался над тем, что дед — это вовсе не дед, а отчим их папы. Лицо их настоящего деда, моего отца дети успевали забывать, поэтому при встрече относились к нему очень настороженно. Да и он иногда путал их имена. Когда умерла моя мама, мне было сорок три года. После похорон на Виктора было больно смотреть. Обратная сторона медали. Когда любишь настолько сильно, не можешь перенести разлуку с любимым человеком. Как можно оторвать кусочек тебя самого? В то время мы старались сделать так, чтобы Виктор никогда не оставался в одиночестве. Дети по очереди гостили у него, Варя приходила прибраться. Я придумывал различные причины посидеть с ним. То финал матча по футболу по телику, а какой дурак смотрит его в одиночестве? То совет мне его нужен по работе, то еще что. Часто оставался ночевать у него, и мы просиживали на кухне почти до утра. Виктор много говорил о маме. Рассуждал над свойствами ее души, даже такими, каких я никогда в ней не замечал. Мне даже стало страшно, когда я подумал — а, любил ли я свою маму, так же сильно как Виктор? Как раз во время одного из моих таких дежурств у Виктора и случился сердечный приступ. Пока я ехал вместе с ним в скорой, то не стеснялся жидкости, непроизвольно капающей из моих глаз. Я не мог смириться с тем, что его тоже не станет. Я все повторял про себя, только бы он выжил, только бы выжил! Потом были страшные дни ожидания. Я вздрагивал от каждого телефонного звонка, а в больнице, сидя возле него, неизменно называл его отцом. Нужно было делать это и раньше, не знаю, почему я упустил столько времени? Когда Виктор пошел на поправку и уже мог нормально разговаривать, он сказал мне: — Не знаю, зачем мне теперь жить, без нее. Я схватил его руку и с жаром заговорил: — Как же не знаешь? А мы? Ты сам когда-то говорил, что я часть ее. А теперь частички маминой души живут и в моих детях! И ты нам нужен! Нужен как никто другой! Виктор долго смотрел на меня внимательным взглядом, а потом слабо улыбнулся: — Ты совершенно прав, Саша. Что-то я тут залежался, пора и честь знать. После больницы Виктор не возражал, когда я пригласил его поселиться вместе с нами. Он сказал — дети сейчас в таком возрасте, что лишняя пара глаз для присмотра за ними не помешает. А я больше, чем кто-либо другой знал, как Виктор может повлиять на становление личности моих детей и доверил бы ему все что угодно. *** Сегодня мы праздновали восьмидесятилетие моего отчима. Отца! Потому что уже много лет я называю его так, а не иначе. Отец бодрится, хотя утром еще жаловался на боль в груди. — Посмотри-ка, Саша, как расплодилось наше семейство, — улыбается отец, глядя на новорожденную правнучку. Эта вроде бы как на прабабушку очень похожа. — Точно! И Варя так сказала — вылитая мама Люба, — закивал я. — А как назовете? — спросил отец, обращаясь к Ксюше, нашей младшей дочери, а теперь новоявленной мамаше. Ксюша бросила на меня многозначительный взгляд. — Дед, вот так и назовем, как прабабушку, Любой. — Правда? — голос Виктора дрогнул. Ксюшка-егоза поцеловала его в морщинистую щеку и сказала: — Конечно, правда, дед! Вечер прошел шумно и весело. Наше семейство действительно разрослось. И вот, когда гости разошлись, и я зашел в комнату отца еще раз поздравить этого аксакала с юбилеем, Виктор, полулежа на подушке, попросил меня: — Присядь Саша. Ты только не обижайся, но я собрался пойти к ней. Уж очень сильно соскучился! Понимаешь? — Понимаю, пап, — я помолчал, а потом грустно улыбнулся, — передавай маме привет. Скажи, я вас люблю. Обоих, и ты это знай. А еще хочу сказать тебе спасибо, не припомню, чтобы говорил это раньше. Ты спас меня, я это точно знаю! Именно ты подарил мне мою такую замечательную жизнь, полную любви. Я что-то еще говорил, только чтобы не думать, что прощаюсь с ним. Но он уже не слушал меня, наверно отправился на свою долгожданную встречу, потому что на его лице застыла мечтательная улыбка. Светлана Юферева

Приемная бабушка (рассказ) Эту старушку Вера не сразу заметила. Как раз много вечерних автобусов разьезжались по вечерним маршрутам. Ее автобус уходил самым последним, через полчаса. Вера, чтобы не сидеть в душном зале автовокзала, со всем своим багажом, устроилась на лавке. Несмотря на сентябрь месяц, в этот вечер было тепло и безветренно . Народа почти не было, кому надо тот уже уехал. И вот тогда она и заметила ее. В легком ситцевом платье, на плечах платок. Ей видимо было зябко и она непроизвольно тянула концы платка вниз, чтобы согреться . Сама она была худенькой, щупленькой, ну прям как воробышек. И первым желанием было, как то обогреть, накормить что ли. Вера начала разговор издалека - Какой сегодня чудный вечер. Ни ветерка тебе, ни холода - Старушка откликнулась - Вы правы, хороший вечер - Вера продолжала - А вы автобус ждете? Ехать куда собрались? - Женщина грустно улыбнулась - А я уже приехала, дальше пути нет - Вера удивилась - Как это? - и подсела ближе. Старушка помолчала, а потом сказала - А так. Выгнали меня из дома. Я воон в том доме живу. Вот сюда дошла, а дальше ноги не идут - У Веры все вскипело - Как выгнали? Кто? А ну пойдемте, пока у меня время есть. Я им покажу как стариков из дома выгонять - Старушка потянула вскочившую Веру за руку - Не надо. Там сейчас небезопасно. Там мой сын со своей женой и приятелями мой юбилей справляют. Да, да мне сегодня семьдесят исполнилось. Зовут меня кстати Антониной. Будем знакомы. Так вот, так и получается, они празднуют там, а я на лавке здесь. Посижу, подожду часа три еще, а потом домой. Авось к тому времени уснут - и она зябко поежилась. Вера решительно достала из сумки купленную сегодня кофту и протянула ее бабе Тоне. - Это вам, С днем рождения - Та замахала руками - Вы что? Это дорого - Вера не стала слушать - Давайте, примеряйте обновку - И осмотрев зарумянившуюся бабушку, подытожила - Жалко, немного велика, но зато теплая. Теперь не замерзнете -Баба Тоня расплакалась, гладя кофту рукой - Спасибо вам большое! Ой, а я даже не знаю как вас зовут - Вера засмеялась - И чего вы мне выкаете? Я вам в дочки гожусь. Называйте меня на ты и просто Вера - Баба Тоня воскликнула - Дай Бог тебе здоровья, Верочка - И тут подошел автобус. Вера стала прощаться с бабой Тоней, обняла как близкого человека. - Вы долго не сидите, на холоде, а то простудитесь - наказала она на прощание и побежала к автобусу. Села на заднее сиденье и помахала. Баба Тоня стоя махала ей рукой, вытирая слезы. Автобус тронулся и Вера в последний раз оглянулась. Баба Тоня уже сидела, уронив лицо в ладонях. И тут Веру, как будто током ударило. Она вскочила и подбежала к водителю. - Остановитесь, пожалуйста, на минутку - попросила она. - Забыла чего? - засмеялся он и притормозил. - Да - на ходу прокричала она и побежала к скамейке. Баба Нюра вздрогнула, когда увидела Веру - Автобус сломался? - испуганно спросила она. - Нет, я за вами. Давайте вставайте и в автобус. Я спать спокойно не смогу, зная, что вы на этой скамейке мерзнете. Погостите у меня, а дальше все решим - Вера взяла ее за руку и потянула за собой. Баба Тоня растерянно пошла за ней. - Я заплачу - сказала Вера шоферу, он пожал плечами и они поехали. Баба Тоня все ахала, да охала. - Верочка, вы сошли с ума. Незнакомого человека в дом тащите - причитала она. Вера пошутила - Какая же вы незнакомая. Мы с вами уже как полчаса знакомы - Баба Тоня коснулась ее рукой и прошептала - Спасибо тебе, девочка, за доброту твою - А Вера тем временем вспоминала свою маму, которой не стало три года назад. Вера с ней считай всю жизнь не расставалась. Разве что тогда, когда замуж на три года ходила. Не повезло ей с мужем. Вроде хороший парень был, но после свадьбы, как подменили. Стал грубым и злым. Мог и затрещину влепить, не с того ни с сего. Может он и раньше таким был, просто она влюбленная в него по уши, не замечала? Но даже рождение сына, не спасло их брак. И Вера ушла от него, вернулась к маме и больше они не расставались. Сыну было уже двадцать три, когда Вера опять влюбилась. Но к сожалению в женатого человека. Знала, что поступает плохо, но поделать с собой ничего не могла. Расстались они, когда Вера поняла, что в положении. Ее избранник сразу сказал, бери ответственность на себя, а я семью не брошу. Вера и взяла, родила в сорок здоровую дочь. Мама тогда сказала, когда Вера с ней советовалась - Рожай, дочка. Пока жива буду, помогу - И помогла, ее не стало когда Наденьке три года было. Вера очень горевала. Конечно она не одна осталась, дети при ней. Но как иногда хотелось, поговорить, раскрыть душу кому нибудь. Кто тебя лучше поймет, чем родная мать? Никто. При мысли о маме, у нее глаза, как всегда, наполнились слезами. -Мама, приехала - бежала ей навстречу дочка. Вера обняла ее и поцеловала в макушку. Как жалко, что она так быстро растет. - А это кто? - тихонько шепнула ей на ухо дочка, глазами показывая на гостью. - А это баба Тоня, она у нас погостит - представила она старушку и подтолкнула дочь - Иди поздоровайся - Девочка подошла и протянула ладошку - Здравствуйте. Меня Надя зовут - Чем кончилась эта история?У Веры появилась приемная мама, а у ее детей, приемная бабушка. Они сьездили в город забрали вещи и документы бабы Тони. Теперь у Веры появился близкий человек, которому она могла все рассказывать. А у дочки настоящая классическая бабуля, с пирогами и носками. Вера иногда думает, а чтобы было, если бы она прошла мимо. И сама же себе отвечает, не было бы того тепла, которое им щедро дает бабушка Тоня. Автор Ваша Наташа

Коллега рассказала, что дочь ей подарила собачку – маленькую такую, черненькую. Редкая порода. И вот дочь с этой собачкой ехала в поезде и на секундочку вышла из купе в туалет, буквально на секундочку! Поезд был полупустой и она ехала в купе одна. Дверь, естественно, закрыла. Ну, куда же может деться маленькая собачка из закрытого купе? Некуда ей деться! Когда вернулась, собачки не было. Она облазила и обыскала все купе – НЕТУ! Потом заметила, что имеется крошечная дырочка в стенке с соседним купе – а вдруг собачка там?! Стала ломиться в соседнее купе – никто не отзывается и не открывает. Она к проводнице: так и так, собачка-собачка-собачкааааааааа! Проводница – что ж она, зверь что ли? – открывает дверь своим ключом… И видят они картину маслом: на столике лежит жареная курица, как положено, рядом – собачка, чуть побольше жареной курицы, которая радостно эту курицу обгладывает, а напротив – пассажир, хозяин курицы, в глубоком ступоре. – Можно, я заберу свою собачку? – робко спросила дама. Тут гражданин вышел из ступора, повернулся, и, взглянув на даму с собачкой глазами, полными ужаса, спросил трагическим шепотом: – А ЭТО ЧТО – СОБАЧКА?! Ну да, его можно понять – только представьте: сидите вы, выпивaeте, курицей закусываете, а тут вдруг из стены вылезает ТАКОЕ… Бельгийский грифон порода называется! Автор: Евгения Перова