Александр Чегринец (справа) с товарищами из Харцызского казачьего полка
"Помню, в одной была напечатана новая карта ДНР. Мы, конечно же, ее изучали: Харьков, Донецк, Иловайск, а моего родного Харцызска нет. Спросил у охранника. Тот ответил: "Ну ты опомнился, дядя. Твой Харцызск давно разбомбили". Знаете, это морально очень тяжело — жить в неизвестности. Не знаешь, куда себя деть. Все мысли — о доме, о родных".
Чегринцу посчастливилось попасть в первый официальный обмен — 37 на 37. В ночь на 12 сентября 2014-го пленных посадили в автобус. Зачем — не сказали. Но намекнули: если повезет, скоро окажетесь дома.
"И тут же предупредили: "Дернетесь — пристрелим". Мы ожидали провокации", — уточняет бывший ополченец.
Обмен происходил на дороге. Выводили из автобусов по пять человек. Все очень быстро. А как только отъехали от "нулевой точки" — обстрел.
"Палили вроде не по нам, но рядом что-то постоянно пролетало. То ли из миномета, то ли из чего-то другого".
Дома он первым делом сжег тюремную одежду. Думал, это поможет забыть пережитое. Но искалеченная нога напоминает обо всем даже спустя восемь лет.
"Перед обменом две недели откармливали"
Пенсионерку Анну Орлову пытали в отделе милиции города Авдеевки. Многие детали стерлись из памяти: от ударов резиновыми дубинками женщина теряла сознание. Приводили в чувство холодной водой. И снова били.
"Когда в очередной раз не смогли меня "оживить", вызвали скорую. Фельдшер открыла мне рот — хлынула кровь. Оказывается, пока я была без сознания, мне повыдергивали все коронки", — вспоминает Орлова.
Ее задержали 23 мая 2015-го — вместе с несовершеннолетней внучкой. Обвинили в подготовке референдума о независимости в Авдеевке. А пытали, чтобы выдала зятя, которого назначили комендантом города. Его тогда уже не было в живых.
После истязаний в милиции пенсионерку долго возили по больницам. В СИЗО не принимали из-за слишком тяжелого состояния: обмороки, давление скакало до 220. В 2015-м Анне Александровне было 64.
"В камере я была самая старшая. Да и среди всех пленных женщин, наверное, тоже", — предполагает она.
В заключении провела два года и восемь месяцев: сначала в СИЗО в Мариуполе, потом в Артемовске. Этот изолятор она называет "настоящим концлагерем".
"По стенам камер текла вода. Когда приходила посылка, мы просили отдать ее вместе с коробкой. Картоном выстилали стены — чтобы постель не такая мокрая была", — вспоминает женщина.
В каше часто можно были разглядеть червей. Надзиратели шутили: "с мясом".
Позвонить родным Анна Александровна смогла только через три месяца. Все это время ее разыскивала живущая в России дочь: звонила в Красный Крест, милицию. Везде говорили, что мать числится в списках пропавших без вести.
Освободили ее 27 декабря 2017-го — среди 233 задержанных, которых отдавала Украина. Это был самый массовый обмен. В списке значилось 306 фамилий, но в последний момент несколько вычеркнули.
Комментарии 7
Потому наши ребята и подрывали себя гранатой!!!
Храни Господь !!!
Дончане - Бог в помощь ВАМ,сейчас ваш ЧАС И ТРИУМФ в уничтожении этих нелюдей за каждую слезы,за боль потери ,за слезы матерей,за кровь -- давите этих нелюдей.....