Женщины в годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. наравне с мужчинами вписали в летопись войны немало славных, героических страниц. Уже в первые дни начала войны на собраниях и митингах они заявляли о готовности встать на защиту Отечества, отдать Родине все свои силы, а если потребуется то и жизнь. Женщины и девушки через партийные и комсомольские организации добивались отправки на передовую, обращались в военкоматы области с заявлениями о добровольном уходе на фронт. В докладной записке Чкаловского областного комитета партии, отправленной в Москву в июне 1941 г., мы находим этому факту документальное подтверждение: «В первый же день войны в военные комиссариаты, районные и городские комитеты партии приходили сотни женщин и заявляли о своей готовности пойти на фронт». Но одних добровольцев, призванных на фронт, было недостаточно. Необходимость призыва большого количества женщин была обусловлена большими потерями на фронте, развитием техники и вооружения, продолжительностью самой войны и т.д.
Мобилизации женщин в ряды Красной Армии, Военно-морского флота, войска Наркомата внутренних дел проводились добровольно на основе соответствующих постановлений Государственного Комитета обороны. Каждая из мобилизаций женщин-добровольцев проходила при участии центральных и местных партийных и комсомольских организаций, поскольку предпочтение отдавалось членам партии и комсомола, и оформлялась в районных и городских военных комиссариатах. Годные к службе женщины в возрасте от 19 до 30 лет поступали в воинские части и учреждения, а в возрасте до 45 лет — в стационарные тыловые службы. Не призывались женщины, имевшие семьи и беременные, а также работавшие в оборонной промышленности, наркоматах внутренних дел и государственной безопасности, на железнодорожном и водном транспорте.
Первая мобилизация среди женщин началась уже на второй день Великой Отечественной войны: призывались врачи, фельдшеры, медицинские сестры и другие специалисты в области медицины в целях развертывания медико-санитарной службы. Впоследствии подобного рода кампании стали носить массовый характер.
В тяжелейшем 1942 г. мобилизация женщин во все виды Вооруженных сил и рода войск проводилась особенно интенсивно. В марте 1942 г. ЦК ВКП(б) обратился к советским женщинам и девушкам с призывом овладеть военными специальностями. В постановлении говорилось: «ЦК ВКП(б) выражает свою твердую уверенность в том, что женщины Советского Союза мобилизуют все свои творческие силы, всю свою энергию на дальнейшее укрепление военной мощи нашей Родины и вместе со всем советским народом будут бороться за полный разгром немецко-фашистских захватчиков». Тогда же был поставлен вопрос о призыве женщин в войска противовоздушной обороны. 25 марта 1942 г. вышло постановление Государственного Комитета Обороны СССР «О мобилизации девушек-комсомолок в части ПВО». Согласно этому документу необходимо было «заменить в войсках противовоздушной обороны территории страны 100 тыс. красноармейцев женщинами для замещения должностей: телефонистов, радистов, прибористов зенитной артиллерии, разведчиков-наблюдателей за воздухом зенитной артиллерии и постов службы ВНОС, некоторых номеров прожекторных станций, зенитных пулеметов и аэростатов заграждения, а также разных специалистов подразделений обслуживания». В постановлении отмечалось: «100 тыс. девушек-комсомолок в возрасте 19–25 лет, из них 40 % с полным средним образованием и остальные с образованием не ниже 5–7 классов, направлялись в следующие войска: а) в зенитную артиллерию – 45 тыс., б) в зенитно-пулеметные части – 3 тыс., в) в зенитно-прожекторные части – 7 тыс., г) в части аэростатов воздушного заграждения – 5 тыс., д) в части службы ВНОС – 40 тыс.». Необходимо отметить, что, кроме медицины, больше, чем в ПВО, ни в одном из родов войск не служило такого большого количества женщин.
В марте 1942 г. Чкаловскому обкому ВЛКСМ были даны указания направить на фронт 2250 девушек-комсомолок. Уже к 10 апреля работа была успешно завершена. 1 мая 1942 г. железнодорожный состав с чкаловскими девушками отправился на Сталинградский фронт.
Среди тех, кто прошел боевой путь от Сталинграда до победного мая 1945 г. была Людмила Михайловна Голенищенко, попавшая в 70-й отдельный батальон ВНОС (войска воздушного наблюдения, оповещения и связи). В 1942 г. она – секретарь комсомольской организации обкома партии, после войны – более 30 лет проработала в Оренбургском партийном архиве. Вот как она описывает первые дни своего пребывания на фронте: «[…] Мы шефствовали над госпиталем, ходили читать им газеты, устраивали самодеятельность, песни пели, но нам этого было мало, мы захотели на фронт. «Наши братья все на фронте, и мы нужны там». Но нам отказали, но вскоре объявили мобилизацию девушек – комсомолок, и мы пошли в военкомат. Нас взяли! Таких добровольцев, как мы, набрался целый эшелон, молодежь шла сама со всех уголков Оренбургской области. Нас привезли в Сталинград, там рассортировали, кого в зенитку, кто в ПВО попал, а мы попали в 70-й отдельный батальон воздушного наблюдения и связи. Сюда отбирали девушек, у кого уже было среднее образование и которые могли быстро освоить технику, с которой предстояло работать, в медицинские сестры мы не попали. Сталинград, когда мы прибыли, представлял собой госпиталь, из каждого окна выглядывали головы раненых. Люди эвакуировались, и дома были пустые. В этих домах размещали раненых. Нас расформировали по ротам, затем в ротах по постам, и мы получили каждый свое назначение.
Первый мой пост – станция Аксай под Ростовской областью – наблюдательный пост состоял из 5 девчонок, а начальником был мужчина – Первочев Иван. Наблюдательный пост располагался на крыше почты. Наша задача состояла в оповещении активными средствами авиации и зенитки о налетах вражеской авиации. Когда мы только ехали в Сталинград, уже с Саратова нас начали бомбить, тогда только мы поняли, куда мы идем – на фронт. А в Сталинграде мы первый раз увидели, как отступала наша армия, сколько было раненых. Наши посты располагались через каждые 20 км. Когда мы передавали сообщение в штаб, то у них была карта, и они определяли курс, в каком направлении летел самолет бомбить. Немецкие самолеты летали высоко, около 2000 м, авиация у них была получше, чем у нас, у них самолеты были металлические, а у нас фанерные. И вот бывало, как их зенитка даст, так и горели наши самолеты, так как авиация была не защищенная, слабая была и техника […] Нас бомбили ежедневно по 500-700 самолетов. Такие были военные условия. Жили в землянках, которые рыли сами, рыли нары, делали из земли столик, чтобы ставить на него телефон, натаскивали из полей сено – это были у нас кровати, под голову клали мешок и противогаз, никаких одеял. Первый год было трудно, т.к. для девушек не было никакого обмундирования, но Англия нам помогла, выделила шинели, они были очень легкими, а зимы были суровыми, и мы очень мерзли. Дежурили круглосуточно на вышке, по 4 часа, для того, чтобы все видеть, слышать. 4 часа на воздухе, 4 часа на телефоне. Так шла военная служба […]».
Анна Филипповна Недоступ в своих воспоминаниях особо выделяет события одного из самых страшных и трагических дней Сталинградской битвы, 23 августа 1942 г.: «Я попала в 43-й зенитно-прожекторный полк, с которым прошла от Сталинграда до Берлина. В начале июля 1942 г. из нас составили боевые расчеты. Они состояли только из одних девушек, а мужчины были командирами взводов, рот, батальонов. Получили боевую технику. Ее было нужно зарыть в землю. Зенитчики рыли окопы для пушек, пулеметные гнезда, укрытия для снарядов и, конечно, землянки для личного состава. Прожектористы – окопы для прожекторов, для звукоулавливателя, гаражи для автомашин, круговую оборону и землянки для 12 – 14 чел. Тогда нам страшно было подумать, что 12 – 15 девушек смогут сделать такую работу. А сколько за войну сменили позиций, сколько земли перелопатили девичьи руки!
Настоящий первый день Сталинградского сражения, день 23 августа, остался в памяти навсегда. Наш КП роты был в северной части города. Я на нем была радистом и командиром отделения связи. В 11 ч. утра 23 августа мы получили данные о налете авиации на город, получили указания определить цели, но мы пока не знали, сколько целей. На город шла темная туча самолетов. Каждый заход по 120 бомбардировщиков типа «Ю-87» и по 2 – 3 сопровождающих истребителя «Мессершмита». Первый страх нами был испытан не от бомб и снарядов и их разрывов, мы их не слышали. Ужас охватывал от рева сирен пикирующих «Ю-87». Невольно глаза всех искали щель в земле. Весь город был охвачен огнем. В этом общем хаосе огня выделялись особо страшные картины. Сталинград был арсеналом армии и базой снабжения всей военной техникой горючим, идущим по Волге из Баку. Вдоль Волги на протяжении всего города стояли бензобаки. И когда бомбы попадали в такой бак, он отделялся от земли на десятки метров, на лету взрывался, и весь этот шквал бушующего огня падал в Волгу. Город горел, и горела вся Волга. Когда утром дым рассеялся, мы увидели, что в городе трудно было отыскать уцелевший дом. Черные стены с зияющими проемами окон и дверей. Казалось, что после этого шквала огня не осталось ничего живого. Но зенитчики только нашего зенитного полка в этот день сбили 14 самолетов противника […]».
Навсегда остался в памяти ветерана 70-го отдельного полка ВНОС Веры Павловны Кривоноговой тот роковой для Сталинграда день: « […] Я помню себя в этот день, 23 августа 1942 г., стоящей на вышке, на посту, в каске, с биноклем в руках, где-то между Сталинградом и Калачем, между Волгой и Доном. В эти дни шли ожесточенные воздушные бои наших истребителей с «Мессершмиттами», иногда прямо над головой, и пустые гильзы стучали по каске. Хорошо помню, что не было случая, чтобы наши истребители первыми увиливали от боя, разворачивались и улетали первыми «Мессершмитты». Один из наших постов находился на элеваторе города. Связь прервалась. В 6 ч. вечера нагрянули бомбардировщики. Творилось что-то невообразимое: взрывы грохотали беспрерывно. Казалось, что небо и земля соединились между собой. Горели зерно, мука, дым застилал небо. И в этих адских условиях оренбургские девчата, добровольно ушедшие на фронт, Сухачева, Чернобыльская, Меретина, Марченко продолжали вести наблюдение. Никто не покинул пост, пока не поступил приказ и не помогли нам покинуть этот горящий ад […]».
О нелегкой фронтовой судьбе женщины впоследствии вспоминала Александра Петровна Старикова, прошедшая всю войну в качестве санинструктора: «[…] Девушкам на фронте было очень трудно, просто непередаваемо. Ведь они были в одних окопах с мужчинами, переживали все ужасы боев, им не делалось и не могло делаться никакой скидки на то, что они девушки, но они не говорили о трудностях, а с честью выполняли все задания. А девушки – санинструктора должны были не только сами не терять бодрости духа, а нужно было еще и раненых успокаивать, вселять в них дух надежды, бодрости, веру в выздоровление. Порой перевязываешь раненого и уверена, что он не выживет, но говоришь: «Потерпи, сейчас отправим в медсанбат, вылечишься и вернешься к нам, главное не теряй с нами связь». А он смотрит в твои глаза, пытаясь понять по нам тяжесть своего ранения».
Несмотря на все трудности, которые претерпевали женщины на фронте, их мобилизация в войска ПВО в 1942 г. выполнила свою главную задачу: - Государственному Комитету Обороны удалось увеличить численный состав войск противовоздушной обороны, высвободить большое количество мужчин, годных к строевой службе, что имело в те годы первостепенное значение.
В XXI веке достаточно сложно представить что чувствовали женщины – бойцы Красной Армии в годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг., но сейчас у современников есть возможность восстановить моменты их фронтовой повседневности по воспоминаниям, дневникам, запискам, написанным как в дни войны, так и после.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев