ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

“Дорого яичко ко Христову дню” Особенно, если это яйцо Фаберже – золото, эмаль, драгоценные камни, горный хрусталь и ювелирная работа. А появилось первое яйцо Фаберже благодаря императору Александру III. Это был его подарок императрице Марии Федоровне на Пасху. Первое пасхальное яйцо «Курочка» сделал ювелир Эрик Коллин, работавший у Фаберже: внутри белого эмалевого яйца в золотом желтке — золотая курочка, внутри нее — корона, внутри короны — кольцо и рубиновый кулон. Изделие имело такой успех, что Александр дал Фаберже звание ювелира Его Императорского Величества. С тех пор каждый год царь дарил жене по драгоценному пасхальному яйцу работы фирмы Фаберже. С 1887-го Александр III разрешил Фаберже делать такие яйца, какие он сам захочет, но чтобы дизайн не повторялся, а внутри был сюрприз. Это стало традицией царской семьи на протяжении долгих лет вплоть до революции 1917 г. Каждое яйцо было чудом в миниатюре: точная копия кареты коронации Николая II, карта империи с Транссибирской магистралью, портреты членов семьи. В 1891 г. создано яйцо “Память Азова”, в нем был спрятан одноименный фрегат, на котором цесаревич Николай с братом Георгом совершили дальневосточное плавание. Яйцо “Пеликан” было покрыто золотом в стиле ампир, сверху восседал в эмалевом гнезде пеликан. Внутри были миниатюры с изображениями учреждений, которые основала мать Николая II. А супруге Николай II преподнес “Ландыши” с жемчужными цветами и портретами императора и дочерей Ольги и Татьяны. 1912 год – яйца “Наполеоновское” в честь 100-летней годовщины Отечественной войны и “Царевич” с двуглавым орлом и портретом царевича Алексея внутри. В предреволюционные годы появилось яйцо “Военное стальное” из стали с золотым гербом и короной, внутри была миниатюра с императором, посещающим войска. В 1917-м создано яйцо из карельской березы с золотыми обручами. Около 50 яиц было изготовлено для царской семьи. Также яйца Фаберже заказывали влиятельные люди – Юсуповы, Ротшильды и некоторые другие. Мы не императорских кровей, но яйца на Пасху многие дарят – и обычные крашеные, и декоративные, расписные, украшенные бисером, вышитые и т.п.

В Москве все кончается обедом. Это в Питере все кончается чашкой эспрессо в два наперстка, маленьким пирожным, которое можно съесть взглядом, еще не донося до рта и долгим, как питерские сумерки, разговором о проблемах поэтики Достоевского, о сопоставлении писем Макара Девушкина Вареньке с письмами Достоевского жене, и приятным послевкусием от долгого пережевывания рассуждений Бахтина, а в Москве… То есть поначалу-то все как в Питере – вернисаж, разговоры о Малевиче, Шагале, о влиянии баухауса на авангард, арьегард и дизайн советских настольных ламп, споры о социалистическом сюрреализме, но между проекционизмом Тышлера и формализмом Лабаса вдруг протискивается официант и склонившись над тобой как нянька над ребенком, спрашивает какой хачапури ваша компания будет заказывать – по-аджарски, по-мегрельски или по-мегрельски, но с тремя видами сыра и к супу харчо, конечно, рюмку сливовой чачи каждому или сразу бутылку на всех и потом люля-кебаб из баранины на лоскутке лаваша, усыпанные зернами граната и колечками красного лука, а Пименов... Пименов со всеми его сталинскими и ленинскими премиями, со всеми его свадьбами на завтрашней улице и лирическими новосельями против Тышлера все равно, что плотник супротив столяра, не говоря о Лабасе или Фальке, но... чурчхелу к чаю не нужно – лучше яблочно-ореховый штрудель с шариком ванильного мороженого и рюмку коньяка. Что же до приятного послевкусия, то оно, конечно, непременно будет, если принять какую-нибудь таблетку от изжоги ... #МихаилБару

Лучшие дни eщё впереди🙏 Утра всем..

Китайский пианист-виртуоз Ланг Ланг и его молодая жена Джина Алиса исполняют Брамса

"Я люблю запах книжных чернил по утрам". Умберто Эко

В стареньком альбоме - розовое детство. Там тепло хранится все эти года. От воспоминаний нет на свете средства, то, что с нами было - это навсегда. Мама молодая с ласковой улыбкой прижимает к сердцу нежно малыша. Вышивает память золотою ниткой светлые картины детства, не спеша. Дорогие лица смотрят, не старея. Кажется, что это было лишь вчера. Время, к сожаленью, не из сказки фея. Пролетает быстро лучшая пора. В стареньком альбоме отдыхают тайны. Там любовь хранится, той, что больше нет. Нам тогда казалась встреча не случайной, но не сохранился на двоих рассвет. Всё, что было с нами - в стареньком альбоме. Там тепло застыло, словно на века. Бережно хранятся в каждом нашем доме уголочки счастья, полные тепла. Лидия Фогель

Сегодня День памяти легендарной балерины Майи ПЛИСЕЦКОЙ 2 мая она скончалась в Германии после сердечного приступа. Ей было 89 лет...

Ролан Быков и его стихи В предисловии к сборнику своих стихотворений Ролан Быков писал: "Стихи пишу с раннего детства - лет в десять я был уверен, что стану поэтом... Мечтал стать артистом, педагогом, учёным и музыкантом (меня однажды поразил звук флейты - я его до сих пор слышу). Как это ни странно, но все мои мечты так или иначе сбылись - не все в виде профессии, но это не важно. Очевидно, немного задержался в детстве - люблю всё, особенно всё вместе. Стихи с годами вошли в жизнь, стали необходимостью. Пишу везде: на съёмках, в поезде, в ресторане, в письмах, на салфетках, иногда импровизирую, не записывая. Они помогают в трудную минуту подняться над суетой, сохранить в себе себя. Поэт, конечно, тот, кто открыл свой язык, создал свою художественную материю - это возможно лишь ценой всей жизни без остатка. Там, где звучат Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Давид Самойлов, Иосиф Бродский - я влюблённый поклонник. Поэтому я и не написал "Ролан Быков. Стихи", а "Стихи Ролана Быкова" - это совсем другое. Просто многие люди - поэты, и живут в стихах, независимо от того, пишут они или нет - я один из них. Может быть, я и мог стать поэтом, но я все-таки лицедей - мне это нравится больше, хотя стихи играют огромную роль в моей жизни. Если б не стихи, я не смог бы, например, снять и защитить фильм "Чучело". Меня обвиняли Бог весть в чем, предлагали посадить, требовали запрещения фильма. Каждый день возвращался я домой раздавленным, убитым, желая только одного - чтобы все это кончилось. По старой привычке к дневнику я писал стихи, и они спасли меня - я выдержал." Обида мелкая для душ великих - ад, Чем мизерней, тем боле униженья. В ответ любое гордое движенье - Чудовищный и пошлый маскарад. Усмешка гордая? Презрение в ответ? Хранить достоинство перед ничтожным? Что может гордость больше уничтожить? Тут ни ответа, ни спасенья нет. Смотри беде в глаза, не отвращая взор, Не бойся муки - боль не унижает. Прими, как крест, невольный свой позор - Обидам мелочным, увы, не возражают. И только утешаться не спеши Ни чувством юмора, ни светом мудрых знаний, Хранить от мелочей величие души Один есть способ - миллион терзаний. Я заболел ангиною. Какою-то кошмарною, Лежал с температурою, Как маленький, стонал. Пришло выздоровление, Как жизни откровение, Я сел у телевизора, И вдруг в него упал! Про физику и лазеры Мне Капица рассказывал, Потом я два часа смотрел Про то, что нет дорог, Потом я слышал пение И видел вдохновение, Все в цвете, все в движении, Все до изнеможения... И я подумал - может быть, Вот так все видит Бог! Войну ведет Британия, Израиль и Танзания, И льется в мире кровь. И рвутся черепа людей От знаний и незнания, А песни, главным образом, Про счастье и любовь. Мгновения эфирные Совсем не эфемерные - Всё временем измерено И спутано притом: "Уехал милый надолго", Стоят на поле надолбы, Где строить что-то кончили, Где трудно со скотом! Там к супу важны специи, А там проблемы Греции, А там стихии, бедствия, - Всё в кашу, всё гуртом. Я думал о столетиях, Потом тысячелетиях, Когда такого из людей Никто видать не мог, И в центре мироздания, Несчастное создание, - Глядел на это он один - Один лишь в мире Бог! ---------- *** Одна единственная мысль, Капризное дитя удачи, Та, что возносит сразу ввысь, Та, что решает все задачи. Искать ее и день, и ночь, И не найти, вконец отчаясь, Она уходит сразу прочь, Едва с тобою повстречаясь. Она приходит лишь сама, Когда придется, по наитью, Все клады твоего ума Не свяжут с нею даже нитью. Явись, проклятая, приди! Нет, не является, не хочет. Я слышу у себя в груди, Как надо мной она хохочет. Постой, треклятая, постой, Когда-нибудь прибьешься к дому, Придешь к кому-нибудь другому, А он пренебрежет тобой! *** Приходит ночь послушна и тиха, В ней тайна завтрашнего дня таится, Так в первой строчке нового стиха Вторая, как дитя, уже родится. А к третьей рифма чудом прирастет, Открыв в созвучии своем нежданность, Какая, право, в этом странность, Когда в ней мысль и чувство зацветет! Что рифма есть? Предчувствие судьбы? Откуда, например, у слова Вечность Взялось созвучье дивное - Беспечность? Иль у Судьбы какие-то Кубы? Зачем земная Твердь и Смерть созвучны? Зачем Любовь и Кровь так неразлучны? Дорога и Тревога? День и Тень? Все трепетно, все живо и случайно, Все так обычно и необычайно: Река, рука, строка и облака... Живут слова отдельные до срока, Возникнет ритм и лад, И вот они уж мчатся издалека На маскарад! И есть для слова "сказка" рифма "маска", И есть для слова "краска" рифма "ласка" - Всем есть наряд. И будет музыка над всеми править, И будет смысл таиться и лукавить, Нанижет строки и объединит, Даст цену напряжению движенья, И все же главное - не объяснит. А главное, тая пред смыслом мщенье, Родится только лишь как ощущенье, И будет правдой вечной и простой, Как небо синее или стакан пустой, Или одно незначное мгновенье - Движение руки - стихотворенье. *** Сначала мысль, иль боль, Иль просто сердца стук В душе рождает отзвук, Звук певучий, Приходит рифма, Как счастливый случай, В душе рождает тысячи созвучий И выпадает в строчке, точно соль. И все это покамест только повод, И замысел рождается, как вывод, Как выход из глухого тупика, Как со скалы упавшая река. И падаешь ты сам потоком с кручи, Весь в брызгах слов, Несясь каскадом строк, Несет тебя ликующий поток, Всегда неждан и нов - Стиха счастливый случай. *** Я с детства видел свой портрет в оконной раме, Неясный, смутный, темный силуэт, Лишь изредка портрет бывал с глазами, Когда в глаза мне падал яркий свет. В портрете этом явно было сходство Со мной, но поражало не оно, В нем отражалась тайна превосходства Во всем, что лишь чуть-чуть отражено. Неясность вызывала напряженье И заставляла видеть наугад, Я проникал игрой воображенья Во все, во что не мог проникнуть взглвд. И ясно видел я, что все во мне неясно, Все обозначено едва-едва, чуть-чуть, И все старания напрасны, Нельзя проникнуть в собственную суть. Воочию свою я тайну видел И делался себе почти чужим, И смерть свою заране ненавидел, И пред собой таился, недвижим. Да, смерть. О ней я думал тоже, Когда в себя смотрелся, не дыша. Я представлял себе: наверное, похожа На это Отлетевшая душа. *** Моя импровизация - игра, Игра в слова словами ниоткуда, Нет, вовсе не поэзия причуда, Поэзия для этого стара. Я уважаю слово и люблю, Оно во мне родит такую нежность, Такую длящуюся долго свежесть, Я им владею, на него молюсь. *** Я был в том возрасте, когда мы Хотим, чтоб нас любили дамы, Когда ходили мы с ножами, Мечтая втайне стать пажами, Когда всего на свете хуже Вдруг повстречать живого мужа И вздрогнуть грешною душонкой, Вспотев от ужаса мошонкой. Когда манит тебя до срока Неведомая власть порока, Когда при этом подвиг манит, Высокая мечта туманит, И детская тоска по счастью Обидою взорвется вдруг, И нужно матери участье, Футбол и закадычный друг. *** Не помню, кто сказал - Слеза горька. Моя пробилась между скал Издалека. Из дали детства, где года Шли напрямик, Из той страны, где я гадал На даму пик... *** Отчего трагичны лики, Мудрецы зачем так грустны, Так печальны все святые? В их глазах страданий блики, Их сомненья безыскусны, В них живые, без покрова Истины глядят простые. На печальной этой тризне Нету большего страданья, Чем простое пониманье Нашей жизни... *** Наверно, сегодня в стихосложеньи Нужно как можно больше движенья, Неожиданней и особей, И вообще без наглядных пособий. Арифметические задачи Над стихами нависли тучей. Наверно, надо писать иначе, Около рифмы искать созвучий. Наверно надо, чтоб сами строки Могли бы все, что умеют руки, Чтобы не мысль возникала, а поле, Рожденное чистой творческой волей, Чтоб аура над стихом возникала, Чтоб чистая прана проистекала, Чтобы сделать стихи заклинаньем, Чтоб уравнять колдовство и знанье. *** Моя надежда закалилась И стала верою давно, Мне в этом мире суждено Носить себя всю жизнь "на вырост". Я длинноват еще себе, Широковат в плечах немного, Но я покорствую судьбе, Надеюсь, подрасту дорогой. "Дорога - не скажу куда". - Слова великого поэта... А я и не спрошу про это - Я вовсе не хочу туда. *** Все в дороге, все в дороге, Все в заботах и тревоге, Все в заборах и замках, Все с собою, все в комках; Узел боли, ящик доли, Чемодан слепой неволи, Мыслей слипшихся комок И любви большой мешок. *** Я видел Самарканд, Хиву, Париж, Мадрид, Белград, Я очень счастлив, что живу, Я рад, когда я рад! Я видел пальмы, море, рожь, И пистолет к виску, Я знаю вдохновенья дрожь И смертную тоску. Я видел женщин, я любил Во сне и наяву, Я счастлив, что я столько жил, Я счастлив, что живу! *** Поэты боле всех грешны! Они ничтожны и смешны, И боле всех греховны, Когда они в великий час Уходят временно от нас В высокий мир духовный. Как неприлично им являть Обычное обличье, Им надо петь, играть, ваять, А жить им - неприлично! *** Прости, любимая, скорее Мне мысли, как грехи, И я, от радости немея, Весь превращусь в стихи. Прильнет нежданно к слову слово, К друг другу мы прильнем, И обернется смыслом новым Все, что мелькнуло днем. Как рифмы, мы сольемся сами, Уста к устам прильнут, И сами станем мы стихами На несколько минут. Соединение - отрада, И слов, и снов полет - Моя строка, моя награда, Созвучие мое! *** Моя дорога вечная - тревога: Я растревожен небом и землей, Пахучей розой и вонючей тлей, Цветеньем поля и покоем стога. Меня тревожит всякий день и час, Тревогу каждый миг все боле множит, И угасанье каждого из нас Меня загадкой мрачною тревожит. Непостижима радость бытия, Непостижима смерть, как ты и я... *** Е.Санаевой Опять в дороге, вновь в "стреле", Как старый черт на помеле, Несусь сквозь тьму и ночь, Пишу стихи, хлебаю чай, Стихи приходят невзначай Больной душе помочь. И мысли снова в даль влекут, Они проходят сквозь строку, И только боль острей. Стучат колеса мерно в такт, Передо мной за фактом факт, И все быстрей, быстрей. Через пробоины в душе Я вижу детство в шалаше, Как плакал, всех любя. Глядел на небо из дыры И видел дальние миры И глубину себя. Как пахла прелая трава! Как больно ранили слова! И как был сладок сон! Смешное было так смешно, Грешное вовсе не грешно, И жизнь со всех сторон. Рос ясень и ловился язь, Меж всем была простая связь, Как птица и полет. Обиды были горячи, И били из земли ключи Холодные, как лед. Стучат колеса, бьют в висок, Струится подо мной песок, Я у воды лежу. Она в купальнике, в очках, Вся в золотистых волосках, Я на нее гляжу... Как этот день сейчас далек, Он вдруг явился между строк И летом обдал вдруг. Как я люблю вас, облака, Как я люблю тебя, строка, Мой добрый, нежный друг. *** Рондо В апреле в Ялте пусто, Висят в горах туманы. Мужчин еще не густо, Не те у них карманы, Не те у них карманы, Чтобы швырять обманы, А тот, который нужен, Еще за океаном, Он где-то счастье ловит, Иль вкусный плов готовит, Иль золотишко моет, Иль просто землю роет. Все это позже будет. Пока - погоды нету, Но выставлены груди В разрезы и просветы. Мелькнет седая проседь, Пройдут худые ноги, Апрель, а будто осень, - На всем печать тревоги. Горланят немцы хором, Пьют в одиночку финны, Болгары с разговором О том, что мы едины. Милиция скучает, Но все не без работы, Кого-то привечает, Кого-то бдит для счета. *** Когда спускаешься с горы И видишь мирные дворы, И слышишь чей-то смех, Хоть ты измучен и устал, Хотя ты только что со скал, Ты молод больше всех. Ты только что изведал даль, И выси светлую печаль, И мысли берега, Все было сверху так мало, Все было мило и тепло, Дома, стога, снега. Все было бело-голубым, Совсем далеким и родным, Был ветер ледяной, И было холодно вверху, У сосен ветви на меху, И снег вокруг стеной. Вблизи земля не так бела, Не греют малые дела, Хоть хорошо зимой, Хочу на гору я опять, Оттуда далеко видать И хочется домой. *** Стою над морем Берингом, Давно на море не был, Вблизи-то море с берегом, Вдали-то море с небом. Вблизи-то все обычное, Тоской на сердце ясность, Вдали - все больше личное - Манящая опасность. Вдали мечта рождается И катится волною, Вблизи, как полагается, Становится прибоем. Ты, море, душу вызволи Из этой злой неволи... Как я люблю вас издали - Чем далее - тем боле. *** Я не прислал тебе письма, Но видит Бог, Хоть я виновен, и весьма, Но я не мог! И дело все в простой связи, Как дважды два, - Застрял в работе, как в грязи, И жив едва. Как вырвался, не знаю, друг, Как будто цел, Но на проверку сделал круг К делам от дел! Вокруг простор и цепи гор, Вокруг апрель. А мой простор - лишь коридор, И цель, как щель! Я весь в проблемах, как во вшах, Сплошной вопрос, На всем сомнения парша, Я врос, пророс! Куда так быстро день течет День ото дня? Какой итог меня влечет, Что ждет меня? Зачем любовь моя ушла На задний план? Зачем так жизнь моя пошла И пошл я сам? И я спешу, бегу, лечу - Где мой порог? Я очень дорого плачу За все, что дал мне Бог! *** У любви свои законы, У любви своя природа, И особые каноны, И особая погода! У любви свои обличья, И особые приметы, У любви свои приличья, И свои на все ответы. И своя лесная чаща, И своя на днище гуща, Свой особый зной палящий, Свой особый холод злющий. У любви свои наряды, У любви свои награды, И свои пути-дороги, И свои на небе боги, У любви свои причуды, У любви свои пороки, У любви свои иуды, У любви свои пророки. У любви нет только края, Нет преград и слова "надо". Может ад казаться раем, Может рай казаться адом. Станет трус нежданно смелым, Голой правдой ложь сплошная, Может черное стать белым, И несчастьем блажь смешная. У любви есть смерть без смерти, У любви на все есть силы, Но тебя утащат черти, Если ты меня забыла. *** Последняя строка на сон грядущий, Волшебная строка, Душе мятущейся и вечно ждущей Доверилась рука! Исхода своего еще не зная, Трепещет мысль, Весь мир любовью обнимая, Несется ввысь! Неясность цели - честная дорога И верный путь. От всякой цели дайте, ради Бога, Нам отдохнуть. Я не хочу ни взвешивать, ни мерить, Ни к цели звать, Ведь это значит не любить, не верить - Подозревать. Пусть сосчитают люди все на свете И все учтут, Никто при этом, право, не ответит, Зачем я тут? Цель? Нет, не цель - гораздо проще: Покой, простор, Любовь, искусство, берег, роща И разговор! *** Ах, сколько праздников и дел! И все дела стоят. Тут не \"удел\", тут мой предел, И выдержу навряд. Добро бы - дело по плечу, Невиданная цель, А то кручусь и суечусь, В итоге - сел на мель. Где круг магический чертить? Как душу оградить? Как Бога своего почтить И нечисть упредить? Как змею в двадцать семь голов Все головы снести? Как не наделать мне делов И жизнь свою спасти? С цепей срываются гробы, Чертей кишмя кишит, Я пулеметами судьбы Прострелен, как прошит. Мне бесы путаницу дел Раскинули вокруг - Нет! Я беру обычный мел, Очерчиваю круг! Теперь пляшите, сколько сил Вам хватит до утра, Не дам, чтоб черт меня носил Дорогою утрат. Не дам, чтоб с горя утонул Я в собственной любви, Не дам, чтоб в душу заглянул Поднявший веки Вий. Я буду просто в радость жить, Дышать, работать, петь, А не успею - что тужить, Всего нельзя успеть. Да и грешно, да и смешно По глупости сдыхать, Трясти душою, как мошной, На суету вздыхать. Есть мой удел, но есть предел, И есть под каждым сук... Нет, я беру обычный мел, Очерчиваю круг! *** Мы знаем все - луч света в темном царстве Светил на утлом школьном берегу, Пред нами океан родного государства И чьи-то капли крови на снегу. Мы знаем все, что коммунизм есть фаза, А дале общество гармонии грядет, И то, что всяких там троцкистов фраза Нас лишь заводит, Но не приведет. Мы знаем, что все штаты и не штаты Загнили там, на дальнем берегу, Все мы - потенциальные солдаты И в вечном перед Родиной долгу. Мы знаем все, что обыватель злобный Из подворотни нашу жизнь чернит, И что-то там такое камень пробный, И что-то там еще на их пути гранит. Мы знаем, что проклятые китайцы, Гегемонисты сбилися с пути, И все мы - турки, русские, нанайцы - В конце концов должны им подмогти. Мы знаем, что культ личности - ошибка, Но это не меняет ничего, Наш паровоз и все такое шибко Летит вперед под знаменем его. Мы знаем, знаем - все мы акселераты, Поэтому мы знаем наперед, Что даже если мы дегенераты, История нас к цели приведет. Мы знаем, что себя мы водкой губим И что с судьбой играем, как с огнем, А Родину, а Родину мы любим И за нее действительно умрем. *** Не знаю, право, как другие, Но я в кругу. Постичь свою драматургию Я не могу. Я на чужую боль и рану Ложусь, как бинт, А сам иду, как только встану, В свой лабиринт. Бесчисленных зигзагов, линий Не перечесть, На голове лишь скудный иней, Остатком честь, Иду дорогою поэта, Хожу-брожу И знаю, что дороги нету, А нахожу. У нас в загробном мире тихо, За сводом - свод, И никому не нужен выход, Всем важен вход. Я не ищу забытых Таврий И не зову, Подите к черту, минотавры, Я здесь живу! День все длинней и безоглядней, Я не ропщу, Седой и старой Ариадне Я нить ищу. *** Стихи не пишутся хорошими, Стихи рождаются живыми!.. А вам, принцессы на горошинах... Как семь перин - ушедших имя. Как умереть порою хочется, Не написав строки при этом, Чтоб хоть в могиле не ворочаться, Когда тебя почтут поэтом. Когда любви потоки ринутся Дождями у плиты могильной, Когда великие подвинутся, И ляжешь ты на полке пыльной. Из "Коричневой тетради" (март 1983 - 27-28 января) Пора стихов - стеченье обстоятельств, И тайна вдохновенья не нова, Когда приходит царство их сиятельств, Весь мир переливается в слова. Пора стиха - стихия отраженья, Случайный угол зеркала души, И свет стиха - энергия движенья, Летящая звезда в ночной глуши. *** Привычная вечерняя тревога Берет меня в железные тиски, И катится передо мной дорога Сомнений будничных и будничной тоски. И каждый день я ухожу все дальше И думаю с печалью о конце - Меня гнетет оттенок скрытой фальши В моем терновом будто бы венце. Какие терни, что еще за бредни, Какие мы страдальцы, что за вздор. Все суетимся около передней, Скрывая тупо общий наш позор. Кому пенять! Воистину обидно, Что сами виноваты мы во всем, И как же нам по совести не стыдно, За то, что так беспомощно живем! Назавтра день - и новая забота, И новые усилья без конца Унылого копеечного счета, Кривляния усталого лица. Мне грех роптать - меня "не обижали" Ни счастьем, ни талантом, ни судьбой, И, как положено, я каждый день на бой Иду без всякой видимой печали. И полон день, и есть тот добрый час, Когда дышу я полной грудью чувства, И есть тот миг, который без прикрас Меня возносит к таинству искусства. И все же полон смертной я тоски, Что я не доживу и не успею Всего, что разрывает грудь в куски, Всего, что должен, что могу и смею. *** Я счастлив кислым счастьем Застиранных трусов, Вниманьем и участьем всех филинов и сов, Мой дом давно не крепость, А странная тюрьма, Где держит нас нелепость И жизни кутерьма. Из песни слово выкинешь, И сразу песни нет. В любви бывает выкидыш, И только боль - как след. Какие перемены Среди времен иных, - За крепостные стены Сажаем мы своих. *** Обида мелкая для душ великих - ад, Чем мизерней, тем боле униженья. В ответ любое гордое движенье - Чудовищный и пошлый маскарад. Усмешка гордая? Презрение в ответ? Хранить достоинство перед ничтожным? Что может гордость больше уничтожить? Тут ни ответа, ни спасенья нет. Смотри беде в глаза, не отвращая взор, Не бойся муки - боль не унижает. Прими, как крест, невольный свой позор - Обидам мелочным, увы, не возражают. И только утешаться не спеши Ни чувством юмора, ни светом мудрых знаний, Хранить от мелочей величие души Один есть способ - миллион терзаний. *** Ночной тоски ко мне приходит близость, Тоска меня лелеет и хранит, Она меня ласкает и пьянит, Она не знает равнодушья низость. Люби меня, тоска! Мне ль не любить тоски? Она дала мне боль, и стыд, и эту ясность, Она дала мне ненависть и страстность, Она - моя до гробовой доски. Пришла тоска - и я не одинок, С ней входят в душу лица и обличья, Мысль, обнаженная до неприличья, Приходит мой соблазн и мой венок. И боль, и мысль меня, как сестры любят, Но лишь тоска мне верная жена, Она одна мне истинно верна, Души не унижает и не губит... *** И снова нет стихов, Нет слов и мыслей нет, Лишь старых лопухов Один зеленый цвет. Зарос и двор, и дом Куриной слепотой, Давлюсь, как старый сом, Смертельной зевотой. Я рыбиной лежу Среди прохожих ног, Сквозь этот сон гляжу На небо и порог. Нет на душе замка, Уже и дверцы нет, Вокруг тоски - тоска, Один зеленый цвет. *** Читал и слышал я, как распинают, Как тайный суд вершится в тайный срок, В конце концов все узнают и знают, Но прошлое, к несчастью, не урок. Сегодня все со мною происходит, Разбойный свист и топот за спиной, Не верится, что это все со мной - Приходит ночь и смертный час приходит. И все это старо до неприличья, Распятье, крест, Голгофа и позор, И в гибели и капли нет величья, Все буднично - и плаха, и топор. Не страшно. Унизительно и пошло, И нету бури чувств - одна тоска. Потом, когда все это станет прошлым, Красив и пистолет, что у виска. *** Не спится мне, Бессмысленно не спится! Я мыслью никакой не поражен, Я вовсе не мечтаю о жар-птице И не зову в объятья милых жен. Я не тоскую, не грущу, не плачу, Не распаляю мстительных обид И чувствую, что мучаюсь тем паче, Что дурью мучиться мне совесть не велит. Не спится мне! Бессмысленно не спится! Во мне никак не стихнет долгий день, И все слилось, как спицы в колесницах, И даже огорчаться что-то лень, А сон нейдет!.. *** Если можно - принципиальны, Если нужно - беспринципны, В нашей сущности моральной Слишком много лейкоцитов. Воспаленный дух болеет Злой тоской по идеалу И на дне души лелеет Черный флаг и вымпел алый. Наши души, как старухи, Как давно пустые ножны, Наши духи - только слухи, Наши демоны ничтожны. Нам ничто святое слово, И для нас на самом деле Воскресение Христово Только сладкий день недели, Только отдых от работы, Только день хорошей пьянки, Только лишние заботы, Потасовки, перебранки. Наша честь - сплошные дыры, Износились идеалы, И от слова "кум" - кумиры, Как от слова "бак" - бокалы. И от слова "друг" - предатель, И от слова "иск" - искатель, И от слова "писк" - писатель. Оборотень - образ мира, Оборотень - образ века, Образ нового кумира, Образ античеловека. *** И снова я звоню по телефону, Играю в доводы и логику точу, Стою в приемных интересным фоном, Между «самих» и замов их верчусь. И снова слышу, вижу, осязаю Движенье неживого существа, Которое само в меня влезает, Со мной общаясь в виде вещества. То сыплется, а то плывет тягуче, То станет камнем на моем пути, То обернется вдруг змеей гремучей, То Богом Саваофом во плоти. То кажется, а то на самом деле, Исчезнув и являясь иногда, То вурдалаком, то прыщем на теле, Все говорящим, кроме слова «да». Одно соображение – «не надо», На все один-единственный ответ, Одна за все труды на всех награда, Тупое и ответственное «нет». Жизнь потихоньку мимо пробегает, Одно осталось – это маскарад… Прости меня, судьба, - мне помогают, И я, конечно, очень, очень… рад. Сегодня день был как-то очень пуст, Он был похож на липкий сон больного, Но это для меня уже не ново, Как появившийся в коленях хруст. О детство милое, где каждый день в учет! И каждое мгновенье полно света, Свободы, радости, любви, привета, А нынче дней таких наперечет. *** Бессонница капризна и глуха, Ей завтрашнее утро безразлично; Приди ко мне, мелодия стиха, Дождемся утра вместе, как обычно. Отыщем вместе слов, созвучий ряд, Отыщем связь созвучий с тайной смысла; Бессоннице к лицу простых стихов наряд, А то она тоской над теменем повисла. В раздумия оденем и тоску, Печаль замрет лирической строкою, Я стану рвать от сердца по куску, И заструится мыслей кровь рекою. И поплывут по кровяной реке Сто алых парусов из дали в дали, Как ветерку, послушные руке, Несущиеся в ночь немой печали. Сто алых парусов послушно вдаль уйдут И сладкими безвкусно тут же станут, И пусть их паруса стыдливо опадут, Вычеркивать их, право же, не стану. Хороший вкус – к хорошему куску, Среди стихий и бурь – вкус только сердце гложет, Плывите паруса – гоните прочь тоску И пусть вас, алых, сто! И пусть вам Бог поможет! *** Бездарности слепая страсть, Гнилое тайное горенье, Бездумья низкое стремленье, Любая, лишь бы только власть! Она испытывает зуд, Стремясь возвыситься над прочим. О Боже! Вот он, страшный суд, Который ты нам всем пророчил! За что бездарности на смех Нас отдавать? Зачем так строго? Какой же тяжкий смертный грех Талант имеет перед Богом? Неужели Создатель сам Не позволяет нам созданий? Неужто больно небесам Соперничество созиданий? Зачем же столько тысяч лет Ты нас ведешь путем сомнений? Зачем же жид – любой поэт? И вечный жид – живущий гений? *** И снова каменный мешок, И вход без выхода, Безвольный день и вялый шок, Как вздох без выдоха. И снова жить и снова ждать, Держать удар и сбить не дать, И, став спокойным, Не стать покойным. И снова день, и ночь, и день, По капле слезы точат камень, А слез не хватит, То кровью капать, И ритм ломать, И рифм не ждать, Держать удар и сбить не дать, Плевать на бремя, Играть на время. И будет день, и ночь, и день, И тень и свет, и свет и тень, И пьедесталом Тот камень алый. В мешок экскурсии войдут, И там меня живым найдут, Окаменею, Я ждать умею. *** Я, видно, болен не на шутку, Я, видно, спятил наконец, Мучения надел венец, А дела-то на самокрутку. Перекурить бы это все, Покрыть их трехэтажным матом, И снова в строй - опять солдатом, А я уперся, как осел. Ну, не сумел. Подохнуть, значит? Нет, встану, встану - видит Бог! И ничего, что чуть поплачу. *** Мне что-то постоянно одиноко, Мне как-то беспрестанно тяжело. Без всякого намеченного срока Я ждал и ждал, а время шло и шло. А время становилось злей и злее, И каждый день пускало под клише, Оно давно свилось петлей на шее, Повисло камнем на моей душе. И вот пришел тот день, когда нет мочи, Когда терпеть все это нету сил, И глупо ждать восхода среди ночи, И жизнь любить, бредя среди могил. И страшная уверенность приходит, Что срок истек, и это - не беда, Все было на земле - и все проходит, Так было - так останется всегда. Я жить хочу, но это очень трудно, А главное - нетрудно умереть, Когда так больно, долго и так нудно Терять, разуверяться и стареть. *** Я - сонный дом, скребутся мыши. Часы стучат. Вокруг покой и тьма. Я начал год, расслабив мышцы И рук, и ног, и воли и ума. Я к датам чувствую какое-то влеченье, В них есть всегда мистический порог, В них для меня есть тайное значенье, Ничем не исчисляемый итог. И пусть я твердо знаю, что задача Подвластна лишь усильям и боям, Я все равно зову тебя, Удача, Возлюбленная милая моя! ---------- И напоследок, стихотворение Р. Быкова, которое больше всех тронуло меня своей трагичностью, безысходностью и любовью: Я далеко, я далеко, Я далеко от вас, Я тут в горах, как облако, И мне легко сейчас. Я тут скитаюсь между гор На всех семи ветрах, И столь широкий кругозор В душе рождает страх. Видны такие дали мне, Каких и не хотел, И если б только дали мне, Я б вовсе улетел. Я прилетел бы к вам на миг И нежным облаком приник...

...тихой ночи, цветных снов...