Есть на земле Белгородской место необычайное – град Спасительный Иерусалим Новый. Знают о нем не только в нашей митрополии, но и далеко за ее пределами. Едут сюда паломники, удивляются, сравнивают с Иерусалимом на Святой земле, сходство находят и, конечно, интересуются: «А кто был инициатором строительства этого града?»
Сам создатель-строитель отвечает коротко на вопрос так: «Всё это создано по воле Божией, по молитвам архимандрита Иоанна (Крестьянкина) и по благословению трех архипастырей».
Второй вопрос: «Когда начали его строить?» Вопрос-то очень простой. Но простой ответ на него: «с начала 2000-х годов», – ответ не полный, даже не совсем точный. На самом же деле начиналось всё гораздо раньше, с 1940-х годов, со встреч с пасхальным батюшкой – духовником строителя града Спасительного Иерусалима Нового.
Рубль с запахом ладана.
Человек этот был очень добрым. Он ходил по улицам Измайлова в необычной одежде и каждому старался сказать что-нибудь ободряющее и одарить чем-нибудь. Детвора бегала за ним гурьбою. Санька тоже бежал вместе со своими братьями и друзьями. Он едва поспевал за ними, потому что был самый младший – ему не исполнилось еще и четырех лет. Но он-то и получил из рук доброго человека самый большой дар – ни конфетку, ни монетку – целый рубль!
Мальчишки постарше сразу же рубль этот начали изучать. (Редко тогда, в конце 1940-х, кто из детей держал в руках такие большие деньги). Они его вертели и крутили, даже понюхали и поразились: у рубля был очень приятный запах. И братья Маньшины безошибочно определили: это запах ладана. Да и не могли они ошибиться: благодаря своей мудрой маме, в церкви они бывали часто. И на праздники, и по будням.
Екатерина Васильевна Маньшина воспитывала своих четверых сыновей в православной вере. Она внимательно следила за тем, чтобы уличные дружки не научили их чему плохому, и всегда зазывала друзей сыновей к себе, усаживала за стол, старалась всех накормить, выслушать и приласкать, обогреть своим теплом и материнской любовью. Сама жила впроголодь, доходила до полного истощения – время-то было послевоенное, голодное-холодное, – но последнее от себя отрывала, чтобы другим помочь. У нее была щедрая русская душа, как и у главы семейства – Василия Михайловича. Измайловская ребятня любила бывать в гостеприимном доме Маньшиных. И многие соседские дети звали Екатерину Васильевну «мама Катя».
Когда же маме Кате нужно было отлучиться по делам, например, получить фураж (корм) для коровы (в очереди за ним приходилось стоять часами), а старшие сыновья были заняты, тогда предусмотрительная мама приводила своих младшеньких в храм. Храм был намоленный, никогда не закрывался. К концу 1940-х годов ему было более 270 лет, и каждый день здесь совершалась Божественная литургия. Екатерина Васильевна усаживала своих сыночков – одного под Казанской, другого под Иерусалимской иконами Богородицы – и просила у Матушки Божией помощи и защиты, поручая Царице Небесной своих чад. Возвращалась мама Катя и находила малышей на тех же местах.
Конечно, в храме Рождества Христова – в их приходском храме – таких послушных деток знали и любили. И маленькие послушники узнавали священников и церковнослужителей. Особенно им полюбился отец Иоанн. Тот самый, который ходил по улицам всегда в подряснике и раздавал всё до копеечки другим. И мама Катя этого священнослужителя очень уважала и за самоотверженную любовь и стояние в вере сравнивала даже с Самим Иисусом Христом. «Он, как Христос», – констатировала раба Божия.
В конце августа 1946 года, вскоре после рождения третьего сына, Екатерина Васильевна обратилась к батюшке с просьбой наречь имя новорожденному и покрестить его. После недолгого раздумья (видимо, в это время он молился) отец Иоанн посоветовал назвать младенца Александром, в честь святого благоверного князя Александра Невского, и совершил над ним Таинство Крещения.
Не только рубль дал отец Иоанн младенцу, но и святое имя, и духовное рождение. Как же не радоваться общению с таким батюшкой?! Но радость видеть и слышать пастыря доброго продолжалась недолго – всего лишь до апреля 1950 года. А потом он исчез… Взрослые между собой поговаривали: «его забрали в тюрьму».
Пути священника Иоанна Крестьянкина и юного Александра Маньшина разошлись. Но разошлись они только на некоторое время.
Рождение иконописца и реставратора.
Вторая их встреча произошла в Псково-Печерском монастыре в 1970 году. В тот год отца Иоанна возвели в сан игумена. О том, что он подвизается в Печорах, верующие люди уже узнали и ехали к нему за благословением и советом отовсюду.
Александр же к тому времени получил образование, отслужил в армии, стал художником и женился. Вместе с супругой Евгенией (тоже художницей) они ездили на этюды то в Троице-Сергиеву Лавру, то в Новый Иерусалим, что в Подмосковье, то в Псково-Печерский монастырь.
Здесь, в Печорах, они уже общались с наместником монастыря – архимандритом Алипием (Вороновым). И отец Алипий очень благосклонно относился к этой супружеской чете, показывал такие монастырские святыни, которые для простых паломников сокрыты. Молодоженам разрешалось даже лакомиться фруктами из монастырского сада.
Конечно, Александр с Евгенией особенно любили поездки в Псково-Печерский монастырь, и вторая встреча с отцом Иоанном была уже предопределена. Она состоялась, и игумен Иоанн увидел в молодом художнике иконописца, реставратора, резчика по дереву, архитектора и священника. Богомудрый игумен знал, что увиденное надо открывать осторожно и постепенно для самого обладателя таких талантов. Чтобы раскрыть талант иконописца, отец Иоанн попросил Сашу написать для монастыря икону и дал образец.
Писать иконы – это было заветное желание Александра. Два года назад он даже просил на это благословение у московского священника Димитрия Дудко, к которому часто ходил на службы, и очень любил слушать его проповеди. Отец Димитрий тогда сказал ему: «У тебя прекрасно получается писать картины. Вот и пиши их…» Того же требовал от талантливого живописца и Московский фонд художественных работ. Конечно, он продолжал рисовать, но тяга писать иконы была непреодолимой, и молодой художник начал разыскивать старинные книги по иконописи и изучать их, знакомился с известными реставраторами икон и подолгу бывал в их мастерских, внимательно наблюдая за работой признанных мастеров. Подготовившись теоретически, он дерзнул сам написать икону Божией Матери «Неопалимая Купина». Целый год писал, а потом подарил священнику Димитрию Дудко. Тот немало удивился, с благодарностью принял и поместил икону, написанную Александром, в святой угол своего рабочего кабинета.
И вот радость нечаянная – сам отец Иоанн (Крестьянкин) и благословляет, и просит написать икону для старинного монастыря, выстоявшего в лихолетье.
Вдохновенно, с воодушевлением взялся начинающий иконописец за работу, через месяц икона была готова к освящению. Отец Иоанн одобрил: «Достойно написано». И отцу наместнику старание и работа москвича понравились. Потом были второй, третий, четвертый… заказы. Всё свое свободное время он тратил на написание новых и реставрацию старинных икон. Так Господь вел Своего избранника к служению в храме.
Да будет воля Твоя.
Усердно молиться, строго поститься, искренне исповедоваться, благоговейно причащаться – это просто необходимо для создания настоящей православной иконы. И всё это было очень дорого, близко, спасительно для его души. Но не для мира. Забеспокоились в столичном художественном фонде. Не на шутку встревожилась и супруга. Она чувствовала, что любимый человек выбирает путь самоотверженного служения Богу, и сразу поняла, чем это может для него обернуться. Притеснения, изощренные издевательства, постоянные угрозы. Даже представить страшно…
Жена начала предостерегать, убеждать, просить. Сам по себе Александр никаких гонений не боялся. Евгения видела это и знала, и тогда пустила в ход последний аргумент: «А дочки? А я?» И он уступил. На время перестал писать иконы. С головой ушел в работу художественного фонда. Командировки, худсоветы, написание картин, выставки… Это настолько истощило его силы, что он слёг… 25-летнего Сашу лечили опытные доктора, отправили в хороший крымский санаторий. Там он промаялся три дня и совсем изможденным вернулся в Москву. Надежд на выздоровление было мало. И тогда уступила Евгения, она явственно осознала, что нельзя идти против воли Божией, и дала свое согласие на служение мужа в Церкви.
Воспрянувший духом, но еще слабый телом, поспешил Александр в Печоры к отцу Иоанну за благословением. Батюшка, как будто только и ждал его приезда, встретил с пасхальной радостью, с материнской любовью. Внимательно выслушал и предложил: «Давай вместе помолимся». Вдвоем встали пред иконами на колени и начали молиться. Отец Иоанн молился собранно, вдохновенно – с Богом разговаривал. После молитвы помазал, как на соборовании, освященным елеем, дал попить крещенской воды, щедро окропил ею и благословил идти работать художником-реставратором в Богоявленский (Елоховский) Патриарший собор Москвы. Стоял победный цветущий май 1971 года.
Вот таким путем Господь привел Александра в Богоявленский Патриарший собор. Однажды подходит молодой художник-реставратор утром к собору и видит: паперть залита кровью. Зрелище не для слабонервных! Заходит и узнаёт – ночью кто-то напал на церковного сторожа и сильно изранил его ножом. Священно- и церковнослужители скорбят о произошедшем и сокрушаются: «Кто же теперь займет его место? Желающих и раньше-то было немного, после же такой трагедии совсем никто не захочет. А без сторожа никак нельзя…» Староста обращается к вошедшему Александру и просит: «Выручай, пожалуйста».
Взялся выручать. Но оказалось, что церковный сторож должен был не только охранять собор и его святыни от нечестивцев, но еще и разгонять нищих, которые собирались около церковной ограды и на паперти и просили милостыню. И разгонять надо было без всякой пощады, потому что «в СССР – стране развитого социализма – никаких нищих быть не должно». Гнать убогих старушек и калек для сострадательного Саши было делом неисполнимым. Через месяц мук мученических староста пожалел страдальца: «Да. Это дело не для тебя, возвращайся-ка к реставрации собора».
В скором времени в Москву приехал сам отец Иоанн. Конечно, он зашел в Патриарший собор, смиренно помолился, приложился к святыням и благословил реставратора Александра становиться чтецом, чтобы самому соучаствовать в богослужениях. Ровно шесть лет исполнял это послушание Александр. Как лучше исполнять его, часто советовался с батюшкой – к тому времени известным всему миру псково-печерским старцем. Для этого несколько раз ездил в Печоры. И каждую их встречу отец Иоанн тонко и умно подготавливал молодого москвича к принятию священства. Однажды после продолжительной совместной молитвы старец торжественно произнес: «Я хочу, чтобы ты стал священником». Радостно было услышать Александру такие слова.
Но и отец Иоанн, и его духовный сын прекрасно понимали: в конце 1970-х для того, чтобы стать священником, одного желания было мало, нужно было усердной и постоянной молитвой к Богу победить советскую идеологию. Одним из негласных запретов этой идеологии было: молодых и образованных людей в священнослужители не допускать…
Здесь всё, как на Святой земле.
Божией милостью, по благословению и молитвам старца всё устроилось. 8 марта 1980 года в Сергиево-Казанском соборе города Курска Высокопреосвященный Хризостом, архиепископ Курский и Белгородский, рукополагал чтеца Александра Маньшина во диаконы, а через неделю, в день празднования иконы Божией Матери, именуемой «Державная», – во пресвитеры.
33-летнему священнику суждено было начать свой пастырский путь в селе Сухарево, что недалеко от Валуек. В конце Великого поста приехал он на место своего служения и поразился: природа здесь в точности повторяла рельефы Святой земли. С той только разницей, что здесь холмы и горы меловые, там – каменные.
Отец Александр увидел здесь то, что никакой другой приезжий не замечал. Все горожане замечали отсутствие асфальтированных дорог, необустроенность, отдаленность от центра, от цивилизации, и в голос повторяли: «Не хотелось бы жить в такой глухомани!» Если бы узнали тогда о восторге молодого священника любители цивилизации, то обсмеяли бы его. Своими впечатлениями он предусмотрительно хотел поделиться пока только с супругой. Когда приехала сюда Евгения, пошел показывать ей окрестности и спросил:
– Тебе нравится? Ведь правда красиво?
– Да-а-а, – эхом ответила она.
– Это же всё, как на Святой земле, – пояснил он.
Здесь «оживали» виды Иерусалима и его окрестностей, которые были на фотографиях в Новом Завете, изучаемом им с юности. Каждодневно читая по главе из Евангелия, всегда любовался этими фотографиями. Удивительное дело, но даже небо здесь было как на фотографиях со Святой земли.
Первая его служба в храме была на Лазареву субботу. Потом – Вход Господень в Иерусалим. Страстная седмица. Пасха Христова. Светлая… Богослужения – каждодневные. «Жатвы много…»
Во всем молодой священник старался видеть хорошее, радоваться и радовать других. Всегда загодя приходил в церковь, чтобы хорошенько подготовиться к службе. Так было и 22 ноября 1981 года, когда он собирался совершать Божественную литургию в день празднования иконы Божией Матери «Скоропослушница». Он уже вошел в алтарь, чтобы совершать проскомидию, как услышал, что в почти пустом храме начался какой-то переполох. Он вышел из алтаря и увидел свою помощницу – псаломщицу, которая металась по храму. Стены храма охватывал огонь. Вбежал в алтарь, взял крест, Евангелие, Чашу (она была старинная, серебряная), другие богослужебные сосуды, всё, что мог унести, и побежал к выходу. Деревянная церковь полыхала. Если бы батюшка еще несколько секунд помедлил, то не успел бы выскочить из огня. Когда он очутился на церковном дворе, подрясник на нем уже взялся огнем…
На улице стоял мороз, кругом – снег. Очень холодно было во всех отношениях. К горящему храму бежали селяне, кто-то даже с ведрами воды. Но затушить такой пожарище было невозможно. Храм сгорел дотла.
– И с этой печальной вестью вхожу я в келью отца Иоанна, с горечью в сердце. Старец, не дослушав до конца рассказ, взявшись обеими руками за голову, проговорил: «Кто согрешил – он или родители его, что родился слепым? Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии», – и быстро вышел из кельи, переживая за всех нас, пострадавших. Оставшись один, подавленный, я ждал его прихода. Вдруг так же неожиданно, как вышел, входит старец и говорит мне: «Господь судил тебе быть храмоздателем!» Отправляя меня в обратный путь, помолился, по-отечески обнял, благословил и дал из своей кельи иконы для нашего будущего храма, книги богослужебные, церковную утварь, – вспоминает свою поездку 40-летней давности в Псково-Печерский монастырь иеросхимонах Феодор.
В Сухарево батюшка вернулся окрыленным. Но крылья у радости быстро и беспощадно оборвали местные чиновники, давая понять, что даже и речи ни о каком строительстве храма быть не может. Тогда 35-летний священник решился ехать за разрешением в Москву и получил его от самого председателя Совета по делам религий В.А.Куроедова. Да-да, от того самого, который наводил ужас на всех своих подчиненных, который закрывал, запрещал… И вдруг такое предписание! Конечно, это было «как снег на голову».
Все терялись в догадках, как это могло случиться? Но никто из окружения отца Александра и подумать не мог, даже его друзья не знали, что у него среди родственников есть очень влиятельные люди. Старший брат – доблестный офицер – в охране первого лица государства. Тесть (отец жены) – член ЦК КПСС. Скромный батюшка никому не хвастался, к помощи своих близких не прибегал. Но сейчас случай был исключительный. И он попросил помочь «пробить непробиваемую стену». Одного звонка по телефону правительственной связи Куроедову и слов: «Прими настоящего священника и окажи ему содействие», – было достаточно. Эту просьбу председатель Совета по делам религий не выполнить не мог.
Белгородским и валуйским партийцам оставалось только взять под козырек. Они стали гораздо благосклоннее относиться к батюшке с такими родственными связями в Москве.
Экзамен на самоотверженность.
Начали готовиться к возведению нового храма. Архиерей, который тогда был в Курске, стал уверять, что ничего у них не получится. Благочинный настоятельно советовал ограничиться молитвенным домом, напомнив, что в СССР храмы никто не строит, их только разрушают…
Но отважного отца Александра поддерживал его духовник – архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Он стал одним из главных попечителей и жертвователей будущего храма в селе Сухарево. Священники и прихожане московских храмов, насельники монастырей собирали пожертвования и передавали батюшке.
Он сам сделал эскизный проект в стиле псковско-новгородской архитектуры. Этим проектом заинтересовались известные архитекторы и проработали его подробно. Введенскую церковь строили по образцу древних, основательно, на века.
До 1984 года власти о предписании из Москвы помнили и старались не мешать. Попросили только приостановить возведение храма на лето, потому что сначала в селе должен быть построен клуб… Но и в это время батюшка и его помощники не бездействовали – велась большая подготовка. И как только сельский Дом культуры под аплодисменты молодежи открыли, храм белокаменный стал вырастать на глазах. Всё это запечатлевалось на память и как фотоотчет благодетелям. И когда отец Александр ехал в очередной раз в Печоры, духовник его встречал словами: «Показывай, будем вместе радоваться».
И архимандрит Иоанн (Крестьянкин) так же, как и его духовный сын, искренне желал, чтобы храм в белгородском селе Сухарево был построен как можно лучше и быстрее. Но далеко не все были такого мнения. И не только среди коммунистов-атеистов, но и среди духовенства. Настоятеля строящегося храма стращали, пытались переводить на другие приходы, ставили разные препоны. А он продолжал строить, и чтобы лишний раз чиноначалию на глаза не попадаться, совсем перестал ездить в Курское епархиальное управление…
В декабре 1984 года на Курско-Белгородскую кафедру был назначен новый архиерей – Высокопреосвященный Ювеналий (Тарасов). Он и его главный помощник-послушник Сергий (будущий митрополит Белгородский и Старооскольский Иоанн) часто приезжали в Сухарево. И каждый раз заставали отца Александра за служением Божественной литургии или молебна. По окончании службы втроем осматривали стройку, при этом надо было обходить груды стройматериалов и песка, перепрыгивать через траншеи.
Гонимый ранее священник-строитель увидел понимание, сочувствие в глазах нового архипастыря и его помощника, но время было такое, что не всё было в их власти.
Пока строили белокаменный Введенский храм, службы проводились в приспособленном помещении. И вот за несколько дней до Рождества Пресвятой Богородицы матушка Евгения решительно так говорит: «Нам надо побыстрее переходить служить в строящийся храм». Батюшка и сам не раз об этом уже думал. Заранее никого предупреждать не стали, знали уже по опыту, чем могло это закончиться…
Утром 21 сентября 1986 года, в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, взяли крест, хоругви, иконы и крестным ходом пошли к новому храму. Вошли с песнопениями и совершили здесь первую Божественную литургию. С этого дня Введенский храм начал жить полной – богослужебной жизнью.
А по всем инстанциям-верхам покатилось: в Сухарево открылся храм. Как могли такое допустить? Теперь уже его не закроешь, не разрушишь… То, что его планировали разрушить – в этом сомневаться не приходится. Сейчас уже точно известно, что и прежний-то не от электропроводки загорелся, подожгли его специально и даже снимали пожарище с удобного ракурса.
На самоотверженного священника светские власти пожаловались правящему архиерею. Владыка вызывает в Курск, в епархиальное управление. Отец Александр приезжает, в приемной встречается с другим священником, и тот предупреждает: «Ну, будет тебе сейчас разнос по полной…»
Перед тем, как открыть дверь, помолился, подошел под благословение и, не дожидаясь разноса, начал спрашивать архиерея про урожай в Курской Коренной, про хозяйство. Спрашивал не из праздного любопытства, а для пользы своего прихода. Поговорили и о лошадях. Владыка Ювеналий знал, что у священника в Сухарево есть подаренная ему лошадь с жеребенком, на которой он ездил и на требы в дальние сёла и деревни (а их в его приходе в 1980-х годах было одиннадцать), и поклажу перевозил, и огород вспахивал-боронил…
И вдруг архипастырь говорит:
– Я решил дать тебе корову. Ты от такого подарка не откажешься?
– Не откажусь!
– А ты, наверное, и от овечек не отказался бы?
– Конечно, нет…
Вот такая была проверка на хозяйственность. Трудолюбие и смелость отца Александра победили все наветы-кляузы. Никаких прещений не последовало, расставались по-родственному, как хороший отец с любящим и любимым сыном.
В скором времени на дворе у священника появилась корова – свободолюбивая Зорька из Курской Коренной пустыни.
«Построй мне часовню-башенку».
О том, что в отдаленном белгородском селе священник строит храм, узнал Высокопреосвященный Питирим, митрополит Волоколамский и Юрьевский. Он возглавлял Издательский отдел Московской Патриархии и одновременно был членом правления Советского фонда культуры. В конце 1980-х годов владыка Питирим считался одним из наиболее влиятельных иерархов Русской Православной Церкви.
Митрополит Питирим пригласил отца Александра к себе в резиденцию, обо всем расспросил, а потом подытожил: «Ну, Вы – герой!» – и выдал денежное вспоможение 10 тысяч рублей. По тому времени – огромные деньги! Этой суммы хватало на то, чтобы довершить строительство храма и расплатиться с мастерами. Всё копейка в копейку!
Надо заметить, что из денег, которые жертвовали на храм, отец Александр никогда ничего себе не брал. Будучи очень скромным в быту, он приучал к этому и своих домочадцев. Долгое время они снимали жилье у местных жителей. После благоустроенной московской квартиры пришлось помыкаться семье священника по съемным углам.
Потом родственники помогли купить им свой домик, но находился он в низине, и воздух там был тяжелый, и вид – унылый. Матушка Евгения серьезно заболела, начала угасать. «Надо скорее из этого дома переезжать», – решил батюшка и стал хлопотать о строительстве дома в другом, более просторном месте, чтобы была возможность устроить в нем и иконописную мастерскую.
Мир не без добрых людей, нашлись и среди чиновников те, которые помогли – выделили место более живописное и поближе к горе. Для строительства взял ссуду в банке.
Матушка радовалась, что у них наконец-то будет дом попросторнее. Она через силу улыбалась и просила: «Построй, пожалуйста, в нашем доме часовню в виде башни во имя преподобномученицы Евгении – моей небесной покровительницы». И батюшка, конечно, пообещал спроектировать дом так, чтобы в нем была и часовня-башенка.
Но не увидела матушка во время своей земной жизни ни нового дома, ни часовенки. 5 сентября 1993 года раба Божия Евгения скончалась. Это была невосполнимая потеря. Батюшка лишился близкого друга и верной помощницы. Осиротели четверо детей. Самой младшей – Анечке – только семь лет. Она за отцом ходила тенью. Вместе с ним даже на собрание благочинных ездила…
А ссуду, взятую на строительство дома, нужно было возвращать. Там еще проценты бешеные набежали. Сумма – астрономическая. Чем, как отдавать?!
Бог милостив! Не оставил Своего служителя в беде. Неожиданно батюшке поступает заказ написать иконы в Высоко-Петровский монастырь города Москвы. Много икон – целый иконостас. И написать их надо к концу календарного лета 1997 года, чтобы успеть к торжествам по случаю 850-летия Москвы.
Но для написания икон сначала нужно приготовить краски. Камни и минералы, слава Богу, у него были (собирал их с 1970-х годов), но их нужно было раздробить вручную – занятие долгое и трудоемкое. Зато краски получаются натуральные, живые.
Ночью занимался приготовлением красок, написанием икон, а днем совершал богослужения и требы. И так несколько месяцев кряду. Как выдержал? Только с Божией помощью!
Целый год писал, а время уже поджимает, наместник московского монастыря поторапливает. За два дня до назначенного срока важный заказ был выполнен. И въехали ранним сентябрьским утром в Москву на автомобиле с иконами, и объехали Кремль крестным ходом. В руках батюшка держал образ святителя Петра, митрополита Московского, по благословению которого в 1515-1517 годах и воздвигли Высоко-Петровский монастырь.
Когда увидел новый иконостас в старинном монастыре столицы Святейший Патриарх Алексий II, он приятно удивился и дал высокую оценку работе талантливого священника-иконописца из села Сухарево.
Денежное вознаграждение за большие труды позволило погасить ссуду и долги полностью.
Небесное выше земного.
Иконостас для Заиконоспасского монастыря города Москвы тоже писал отец Александр Маньшин.
Конечно, весь иконостас родного Введенского храма создан только его трудами, как и иконостас для храма Рождества Иоанна Предтечи, и уникальные иконы для этого храма и часовен града Спасительного Иерусалима Нового.
Создавать Новый Иерусалим батюшка с Божией помощью стал именно там, где увидел большое сходство со Святой землей по приезде в село Сухарево. Но прежде чем начать строительство, отец Александр поехал на богомолье в Курские монастыри. В Алексеевской женской обители села Золотухино встретился со схимитрополитом Ювеналием. Владыка уже был на покое и встрече весьма обрадовался. Стали вспоминать былое, и бывший управляющий Курско-Белгородской епархией говорит: «Ты знаешь, отец Александр, тебя очень ценил митрополит Питирим. После встречи с тобою он провел большую конференцию и всем собравшимся на ней ставил тебя в пример. И мне велел тебя ценить и опекать. Кстати, ты там, у себя в Сухарево, ничего не собираешься еще строить?» Конечно, батюшка рассказал о том, что он с первых дней приезда в Сухарево (а это уже более 20 лет) думает и молится о создании Иерусалима Нового в окрестностях села …
Схимитрополит Ювеналий представил, как это непросто осуществить на деле, головой покачал, но на строительство благословил и посоветовал: «…строить, как Соломон, деревянным». И не только храм построить, но и монастырь основать.
В скором времени схимитрополит Ювеналий приехал в Сухарево, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Увиденным остался доволен, а священнику-храмоздателю сказал:
– Принимай монашеский постриг. Монастырь же создаешь! Ты разве не монах?
Да, отец Александр всегда был человеком воздержанным, а овдовев, стал проводить всё свое время в молитве и труде. Питался только хлебом и водой. По благословению и ходатайству бывшего курского архипастыря священник Александр Маньшин принял монашеский постриг в великую схиму от известного старца-схиигумена Илия (Ноздрина) в Оптиной Пустыни.
– Велико удивление было и радость великая, и страх пред Господом, и благодать непередаваемая, воистину чудны и неисповедимы пути Господни! Постриг принял в великую схиму с благословением создать монастырь, строить храмы и на это время быть с людьми. Совершилось это в день празднования иконы Божией Матери «Знамение», 10 декабря 2008 года. На следующий день праздновали день памяти святителя Феодора, архиепископа Ростовского, чьим именем меня и нарекли, – делился своей радостью новопостриженный иеросхимонах Феодор.
А через два года и несколько месяцев снова радость великая – паломническая поездка на Святую землю и встреча с Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским и Палестинским Феофилом III, у которого он получил благословение на строительство града Спасительного Иерусалима Нового.
Свое благословение преподал и Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит Белгородский и Старооскольский. «Ты хочешь быть, как Патриарх Никон? – спросил, улыбаясь, он. – Будешь строить!»
Как и что было построено Патриархом Никоном в Подмосковье, батюшка изучил еще в молодости, когда ездил туда на этюды. Конечно, ему хотелось побывать хотя бы раз и в Иерусалиме на Святой земле, чтобы увидеть всё воочию, запомнить и воспроизвести как можно точнее копии главных христианских святынь на Белгородской земле.
Божией милостью нашлись благодетели, которые помогли оформить нужные документы и оплатить паломничество. Пять паломнических поездок совершил отец Феодор в Иерусалим. Именно в этих поездках белгородский священнослужитель познакомился с теми людьми, которые стали его помощниками и соработниками.
Виноградник града Спасительного.
В замыслах иеросхимонаха Феодора (Маньшина) – построить в этих местах 18 обителей по подобию Святой земли. Две из них уже возведены. Это Введенская, где выстроен самый первый белокаменный храм, и Воскресения Христова, что на горе пророка Михея. Сейчас возводится третья обитель во имя святого Иоанна Богослова. На месте остальных пока стоят большие обетные кресты.
– Отец Феодор сам делает эскизы будущих храмов, выступает как архитектор. Сам пишет иконы и вырезает их из дерева. Сам соучаствует в строительстве храмов и часовен. И еще совершает богослужения, Таинства и требы, – свидетельствует его келейница схимонахиня Феодора.
Она приехала в Сухарево из Москвы в декабре 2012 года и стала батюшке первой помощницей во всем.
В 2013 году в Иерусалим Новый прибыла бригада строителей из украинского города Черновцы. Один из бригады – Александр Гончарук – остался здесь и стал экономом обители.
Удивительно, но среди батюшкиных помощников – мужчин с именем Александр много. Им нужно даже к именам особенные слова придумывать, чтобы все понимали, о ком идет речь. У одного из Александров «добавочное» слово – «кирпич». И когда насельницы и трудники слышат такое словосочетание, начинают улыбаться, потому что все рады видеться и общаться с ним.
Это благодетель из Москвы. С батюшкой они встретились в паломнической поездке. Там и узнал московский паломник о граде Спасительном и пообещал, что обязательно поможет. И когда отец Феодор искренне поверил этому, даже деликатная матушка Феодора прокомментировала: «Да многие же обещают…»
Однако на третий день после возвращения в Сухарево увидели, как перед обителью остановились три КамАЗа с прицепами, груженные кирпичами. Вот удивлены-то все были! Сначала даже подумали, что водители КамАЗов адрес перепутали. Но вскоре позвонил человек своего слова и всё объяснил. Из этих кирпичей и построили паломнический центр. Сейчас в этом центре любят останавливаться паломники. Сюда любят приходить и важные коты. Они знают, что будут накормлены и обласканы. Об этом позаботится приветливая трудница Валентина – общая любимица всех животных «сухаревского зоопарка». В обители Валентина Кононова постоянно пребывает с 2018 года, но и до этого часто приезжала к батюшке на службы и помогала всем чем могла. Сейчас она ведет в «Одноклассниках» группу «Град Спасительный Иерусалим Новый». Валентинина старшая сестра Елена и жительница поселка Уразово Ирина Бакай тоже работают в паломническом центре.
Трудницы Маргарита Морозова и Лариса Сергунина прекрасно рассказывают об истории создания града Спасительного и следят за порядком в Воскресенской обители.
Основа же обители, ее золотой фонд – это, конечно, схимонахини Алексия, Феодора, Иринея и монахини Макария, Варсонофия. Усердные молитвенницы и великие труженицы. Своими молитвами и трудами они приумножают радость здешнего бытия и приближают благодать Небесного.
+ + +
Желающих приехать в белгородское село Сухарево всегда много, потому что здесь создается «живоподобная икона» Святой земли, Палестины Русской. Здесь всецело, с полной отдачей занимаются ее созданием. И храмоздатель – иеросхимонах Феодор (Маньшин) вслед за своим духовником – пасхальным батюшкой – архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) повторяет: «Мы должны явить миру красоту православного духа через храмы, через иконы. Многих людей сначала поражает красота храма, красота внутреннего его наполнения. Человек еще почти ничего не знает о Православии, но он уже душой чувствует, что это иное пространство, иное время, иная обстановка. Как о наших храмах говорят – «это Небо на земле».
Повторяет не только словами, но и делами.
Вероника ДЖАВАДОВА
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 14