Допросы, неправый суд, лагеря. Петь только для лагерной администрации Русланова категорически отказывалась, но в концертах, которые давали заключенные артисты, участвовала.
Пианистка Татьяна Николаевна Барышникова, отбывавшая срок вместе с Руслановой, вспоминала о первом таком концерте в колонии: «Во время наших концертов аплодисменты были запрещены. В первых рядах сидело начальство. Когда в конце нашего концерта она (Русланова) вышла на сцену, зал замер. Огромная столовая была набита так, что яблоку было упасть негде. Пела она удивительно, с такой силой и проникновенностью. И когда кончилось ее выступление, потрясенный зал молчал, но не раздалось ни единого хлопка. Мой мозг пронзила мысль: «Боже мой, как она себя сейчас чувствует. Как ей, наверное, страшно, она, которая привыкла к шквалу аплодисментов». Затем она спела вторую песню и проделала это с такой силой, страстью, с отчаянием – зал не выдержал. Первым поднял руки полковник С. Евстегнеев и захлопал.
И за ним загремел, застонал от восторга весь зал. Аплодировали все. И заключенные, и вольные кричали «браво». Руководитель культбригады, меццо-сопрано Большого театра, а теперь зечка Лидия Александровна Баклина, сделав руки рупором, басом кричала как бы из зала: «Валенки, валенки!». Это была коронная вещь Руслановой, нам очень хотелось, чтобы она ее спела. И она-таки спела «Валенки» знаменитые на сцене лагерной столовой».
После смерти Сталина Русланова и Крюков были освобождены. Вскоре появились афиши первого концерта в Концертном зале им. П.И. Чайковского. Такого ажиотажа Москва давно не знала. Купить билеты можно было только по великому блату, спекулянтами же они перепродавались за бешеные деньги. В день концерта проезд по близлежащим к залу улицам был парализован, Москва пришла слушать свою Русланову.
Комментарии 1