"Тайна рождения..."
К вечеру солнце утихомирилось, и жара спала. Мужики завжикали косами, стараясь ухватить кусок поля с душистой травой. Рубахи прилипли к спине, и пот бежал по лбу, а они продвигались вперед, шаг за шагом.
- Поднажми, мужички! Подбадривают женщины, собирая граблями уже подсохшую траву, скошенную ранее. Дождя не было, и не привиделось, поэтому со спокойной душой оставляли скирды на выделенном совхозом участке.
Конечно, солому можно купить и в совхозе, но там совсем другое переработанное. А тут на поле сено, самое настоящее, как говорят, душистое. На нем и поспать можно теплой летней ночью.
И вот последний клочок осилили, устало опустив косы и вытерев пот со лба. Не каждый хозяин для своей коровки постарается, ведь можно и соломой обойтись. К тому же в восьмидесятых не так много желающих попотеть на поле ради скирды сена. А тут собрались несколько семей и трудятся как пчелы. День как раз субботний, с покоса придут и в баню можно.
- Ой, гляньте, ктой-то там пылит? - женщины, приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, всматриваются вдаль, заметив на проселочной дороге легковую машину красного цвета, видимо свернувшую с гравийной.
Не так часто по проселочной легковые ходят, тут в основном лошадки резво бегают, подымая копытами пыль.
- Начальство что ли? в субботний день?- переговариваются мужики, гадая, кто же пожаловал прямо к месту покоса, когда есть другая дорога в объезд.
Машина остановилась. Открылась дверца и тут разглядели, что на водительском сиденье - женщина. И выходит она в легком платье, что сидит как раз по фигуре, в туфельках, с прической и помадой на губах,
- Баба что ли за рулем?- спрашивают мужики,
- Здорово, колхознички!- Весело кричит она, оглядывая уставших сельчан.
- Совхоз у нас, - поправляют женщин, - уж давно совхоз.
- Да ладно вам, не в обиду сказано ну-ка дай угадаю, кого знаю-
Она подходит ближе.
Женщина в белом платочке ахнула. -Так это же Наталья Панкратова не узнать совсем.
- Она самая! Хозяйка машины, раскинув руки в стороны, показывает, что готова всех обнять. Ну, что узнали Наталку, внучку бабы Поли Панкратовой?
Ее окружили, разглядывая городской наряд и невероятное перевоплощение сельской девчонки в городскую даму.
- Ну, хороша, хороша, чего сказать туфли-то побереги, это тебе не город.
- Да что мне туфли! Я домой приехала хоть и дома нет уже, а земля-то осталась, тянет землица-то, да на вас поглядеть приехала
- Это сколько же ты не была? Лет семь, поди?
- Пять лет. Ровно пять лет. Вот как бабулю схоронила, так и не приезжала. Не ближний свет, да и работа.
- А машина чья?
- Моя!
- Ух, Наталья Николаевна, ты теперь, поди, директор?
Она расхохоталась.- Похожа, что ли? Не-еет, не директор. Начальник планового отдела. Потом выхватила взглядом женщину в платке, которая ее первой узнала: - Галка? Бузылева, ты? Ну, дай хоть обниму, учились же вместе.
- Ой, да ты в чистом, - смутилась Галина, - замажу тебя.
- Да плевать! Платье для тела, а вы, мои хорошие, для души.
- Ну, расскажи, как там дети, как муж,- спрашивали земляки.
- Муж объелся груш! Выгнала! Сколь же его, лодыря, терпеть?!
- Ну, с твоим характером можешь, еще как можешь.
- Так что, девоньки, вот погляжу, да за деревенского пойду. Есть хоть свободные?
Самый старший из косильщиков, шестидесятилетний Петр Макарович первым выкрикнул: - За меня выходи, Наталка! Я еще ого-го.
Женский смех заглушил его последние слова. А жену свою куда денешь?
- А пускай на печи лежит.
- А вот мы скажем тетке Евдокии про тебя, враз охотку отобьет.
- Наталка, а на машине давно?
- Да уж пять лет.
- А сколь часов до нас?
- Часов шесть добиралась.
- У-ууу, - загудели односельчане.
- Зато без пересадки, сел в свою машину и кати себе.
Галина, оглядывая модную одноклассницу, хватилась: - Голодная, небось? Не погнушайся, там у березки, в тенечке, простокваша и хлеб белый может сахарком посыпать, да перекусишь?
- Ой, Галка, давно такого не ела, забыла уже я сейчас угощусь. А сначала, - она повернулась к Петру Макаровичу, - дай литовкой поработать, косила ведь я раньше.
- Да куда тебе? Туфли стопчешь.
Она сбрасывает туфли прямо в траву. - А я босиком ну дай хоть чуток.
Наталья, тряхнув кудрями, подсекает траву, вспоминая, как это делала раньше.
- Не торопись, держи крепче вот так,- советуют ей.
А она, увлёкшись, идет дальше, чувствуя, что тяжело с непривычки. И наконец, останавливается, раскрасневшись. Вот так поле пройдешь, и можно норму ГТО сдавать.
А потом идет к березам и опускается в шелковистую траву, принимая из рук Галины чашку с едой из детства, и Наталья, попробовав, прикрывает от удовольствия глаза. Как давно такого не ела!
- В городе разве нету?
- В городе не тот вкус. Она уминает простую еду, поглядывая в сторону села, до которого еще километра три. А вы домой-то когда?
- Да вот уже собираемся.
- Ну, так садитесь, кто войдет, подвезу.
Галина, Петр Макарович и еще две женщины уместились в красные жигули Натальи, и машина, запыхтев, медленно тронулась по проселочной в сторону села.
Мужики, собрав косы, грабли и нехитрые пожитки, укладывают на телегу, и лошаденка уже готова везти их домой.
Тетка Антонина и ее молодая племянница Зоя, тихо переговариваются: - Приехала, значит, Наталья. Тянет ее, ох тянет сюда к тому же с мужиком развелась знаю, к кому она приехала.
- К кому? спрашивает Зоя. Ей после города наше село - глушь, да навоз.
- Не понимаешь ты. Наталка любит наше село, хоть и редко приезжает. А увидеть она Егорыча хочет.
- Дядь Сашу Потылицына что ли?
- Ну, да. Знает, видно, что не живет он с Людмилой может потому и приехала Наталья.
- Так он же старше, да и зачем ей простой комбайнер, она вон на какой машине, сама ездит.
*
А Наталья, тем временем, похохатывая и переговариваясь с односельчанами, вела машину к самому селу. Ехала медленно, хотелось рассмотреть, как изменились окрестности. Вот молодняк березовый появился, а ведь раньше не было, а там изгородь откуда-то взялась - загон что ли. Едет она, разговаривает, а воспоминания, как кино по телевизору, проносятся в голове.
Первый раз село, где жила баба Поля, Наташа увидела в восемь лет. Мать привезла ее притихшую, испуганную, оторвав от семьи. Да и семья ли это была?
1949 год
- Ну, что Сима, люб я тебе? Вот только отслужил, вернулся домой, тебя увидел и сразу понял: никого не надо, кроме тебя.
Двадцатилетняя Серафима, опустив глаза и покраснев, боится взглянуть на Николая. Ведь ровня он ей почти и собой хорош, да кто бы знал наперед горько ей думать, что связана теперь по рукам и ногам. А если промолчать? Никто же не знает, - подумала Серафима.
Посмотрела в глаза Николаю - бравый такой парень перед ней, самая пара для нее. Согласна я, Коля. Чего уж тут думать, лучше тебя жениха не найти только не женишься ты на мне.
- Это почему же?
- А если и женишься, то хочу признаться, сказать, как есть, чтобы без обмана. Если бы знала тебя раньше, по-другому все было бы.. дитё у меня будет. Вот так-то, Коля.
Побагровело лицо у Николая, сжал кулаки, еще раз переспросил и тот же ответ получил.
- Кто же он? процедил сквозь зубы.
- Из города. Студенты летом тут работали, ну вот и прости, Коля, кабы раньше знала тебя, то и не взглянула бы на другого.
Ничего не сказал Николай, ушел, пошатываясь, в темноту, а Серафима вернулась домой. Если бы не болел отец, то мать давно бы прознала. А то ведь она возле отца крутится, хворый он еще с самого фронта, раны покоя не дают, вот и не заметила, что дочка в положении.
Поплакала Серафима в подушку, сожалея, что упустила свое счастье. А через день встретился Николай у фермы, взял ее за плечи, взглянул в глаза и сказал: - Выходи за меня дитё на себя запишу, никто и не узнает. Об одном прошу: давай уедем, на стройку уедем согласна?
И Серафима, еще не веря, что счастье так возможно, заплакала и кивнула: - Согласна, Коля.
Дочку Серафимы Николай, как и обещал, записал на себя. Но чем больше подрастала девчонка, тем чаще замечал в ней черты чужого человека. Нет, не моя, - думал он, - как себя не уговаривай, все равно не моя.
И Наташу он принять не смог, и полюбить не смог. Топает ножками, тянется ручками: - Тятя, тятя, - А он отвернется, будто и не видит.
А когда сын родился, все внимание на него переключил. Наташе уже шесть лет, она с братом нянчится, родителям помогает. За малую провинность Николай девчонку то шлепнет, а то и ремня задаст. Как-то разбила его любимую чашку, так он ее отлупил и в угол отправил. Девчонка выбежала из дома, села на скамейке, насупившись. Тут Серафима вышла. Хватит дуться, папка за дело тебя наказал, иди вон с Сережкой нянчиться, а то некогда мне.
- Сами нянчитесь, - впервые возразила девочка, и тут же получила от матери пощечину.
Наташа задрожала. Мать обняла ее, все равно жалко где-то в глубине души жалко. Слушаться надо родителей, - сказала она.
Но наблюдая за мужем, понимала, что ничего хорошего не выйдет. Николай все больше злился на девчонку, а та в ответ исподлобья на него смотрит.
И после первого класса привезла дочку к матери в деревню.
- На лето? обрадовалась Полина Григорьевна. Она уже три года жила одна, схоронив мужа.
- И на лето, и на осень, и на зиму пусть пока поживет, а там видно будет.
Наташа провожала мать без слез, пронзительно глядя на нее, и также пронзительно смотрела вслед, а Полина Григорьевна держала ее за руку.
Так и осталась она у бабушки. Обвыклась, подружки нашлись, да и бабуля не обижала.
Как-то в жару с подружками, отцепив лодку, отплыли немного, а прибиться к берегу не могут мальчишки камнями кидают и насмехаются. Перепугались девчонки дальше большая вода, а у берега мальчишки.
И тут паренек лет восемнадцати спустился к речке, прогнал детвору, вошел в воду, лодку к берегу притянул. А Наташа после купания, как лягушонок мокрая, перепуганная, сидит, за борт лодки вцепилась. Взял он ее на руки и вынес на берег.
- Не бойся, будут обижать, скажи мне - Саньке Потылицыну. Знаешь такого?
- Ага, знаю, наши соседи.
- Ну, почти. Через два дома живем.
- А мне в школу скоро. - Хвастается Наташа. Ты тоже в школу пойдешь?
Он смеется. Мне в армию осенью.
Так впервые она познакомилась с Александром Потылицыным. Три года он служил, а когда вернулся, Наташа подбежала к нему и взяла за руку она его первой увидела, когда с попутки спрыгнул. Так и шли до самого дома.
А мать потом приезжала. Наташа уже в восьмой класс перешла, а Серафима вторым ходила, родить должна была осенью.
- Собирайся, домой поедешь.
Наташа на шею не кинулась, губы сжала, посмотрела на мать и ответила: - Никуда я не поеду, здесь мой дом.
Полина Матвеевна тоже подключилась: - Чего девчонку дергать, у нее и школа здесь, и подружки, привыкла она.
Когда Серафима уезжала, попрощалась сухо с дочерью, и выйдя за ворота тихо сказала: - Была волчонком, волчонком и осталась.
И сейчас, когда ехала Наталья на своей машине по родной улице, вспомнилось все это ей с подробностями.
- Останови, вот же мой дом, - попросила Галя.
Наталья высадила ее, вручила коробку конфет, - это от меня гостинец. Вечером к Вале Зотовой приходи, я у нее остановлюсь, это же подружка моя школьная.
- Прибегу, Наташа, прибегу, посидим, почаевничаем.
Наталья медленно подъезжает к знакомому дому, оглядываясь на постаревший домик, который почти рядом. Это дом ее деда и бабушки, теперь уже не ее дом, чужие люди живут. А вот дом Александра Потылицына, еще его родителями построенный, стоит еще крепкий, с новыми воротами.
Она с замиранием сердца открывает калитку. Во дворе прибрано, только чурочки валяются, видно дрова собрался колоть. Александр стоит спиной к ней, подтачивает пилу.
Видимо почувствовал взгляд, обернулся. Мать честная, Наталка, приехала
Бросил пилу, идет ей навстречу, а она повисла у него на шее
- Санька, здравствуй
- Здравствуй, сестренка, вот и хорошо, что приехала. Ты на чем?
- На машине, сама
- Вот же ты смелая, по трассе одна, я и то теряюсь
- Ну, ты же знаешь, у тебя сестра боевая ой, Саня, да ты седой почти, а ведь тебе еще и пятидесяти нет
Он смущенно проводит рукой по волосам, - Да ерунда, ну подумаешь, старею. Ну проходи, сейчас подогрею, чего там у меня есть, а хочешь картошки пожарю?
- Хочу! Только давай я сама похозяйничаю, ты ведь один теперь. Как же так получилось у вас с Людмилой? Ох, говорила я тогда, если обидит тебя, космы ей повыдергаю.
Александр смеется. Он и тогда смеялся.
1963 год
Когда Наташа узнала, что Саша Потылицын женится на Людмиле, убежала на речку и сидела там допоздна зареванная. Там и нашел ее Александр. По какому поводу ревешь?
- Из-за Людки
- Ну, какая же она Людка? Для тебя она Людмила, моя будущая жена
- А я? с обидой спросила девочка.- А как же я?
Александр вытер ей слезы и спросил: - Тайну хранить умеешь?
- Да-ааа. Уж точно не из болтливых.
- Тайна серьезная хочу тебе доверить.
- Что за тайна?
- Брат у тебя старший есть.
- Как это старший?
- На много старше тебя.
- А где он?
- Перед тобой. Я твой старший брат.
Александр сам волновался. Доверить подростку тайну рождения дело ответственное. Что знал рассказал. И поняла она тогда, почему отец с такой неприязнью к ней относился и руку поднимал. Оказалось, не отец он ей вовсе, а отчим. И поняла она, почему живет с бабушкой.
И только одного они с Сашей не знали, как все случилось у ее матери и у Сашиного отца Егора Матвеевича Потылицына.
1949 год
На берегу реки, на перевернутой лодке, сидит Серафима и заплетает косу. То расплетет ее, то снова заплетет. А Егор Матвеевич ходит вдоль берега видно, что места себе найти не может.
- Ну, не могу я, Сима, не могу я на тебе жениться, пойми ты меня. Не могу оставить Марусю, больна она
- Как же мне быть? спрашивает Сима. Раз не желаешь в жены взять, придется рассказать, как есть, слава дурная о тебе пойдет, из партии выгонят, а ты ведь человек известный не только в селе, но и в районе что же люди подумают
Он махнул рукой, будто рубанул с плеча. Виноват перед тобой! Обещаю: дитё на себя запишу, помогать буду но от Маруси не уйду, прости ты меня окаянного. А то что расскажешь, ну так тому и быть, поделом мне. Пусть из партии гонят, пусть Маруся меня гонит, я все равно ее не оставлю
Не ожидала Серафима такого откровения, думала испугается, разведется, да женится на ней. А тут другой расклад.
Убежала Сима домой, запутавшись вконец, и не зная, что же ей делать. А тут вскоре Николай Костенко пришел, замуж позвал. И согласилась она, и договорились уехать. А про Егора Матвеевича Потылицына промолчала, сказав, что студент виноват, которого и не найти теперь.
*
Наталья и Александр сидят за столом, уже и картошка готова и чай вскипел, а они думают о прошлом, которое у них, отчасти, общее.
- А когда ты узнал, что Егор Матвеевич мой отец?- спрашивает она.
- Сразу узнал, как ты появилась в селе. Отец сказал. Я, конечно, на дыбы: как так? Разве можно было так мать обидеть? Жалко мне ее, она ведь болела. А потом понял, что отец людской молвы не боялся, он за здоровье матери переживал. А еще за тебя переживал. А потом на речке увидел я тебя, мокрую, как лягушку, сердце дрогнуло вот тогда и впустил тебя в душу, как младшую сестренку.
- Получается, что бабуля не знала, что я от Егора Матвеевича
- Знала! Он ей сразу сказал пришел и сказал. А она ведь тоже промолчала.
- Да что ты?! Наталью трудно было чем-то удивить, а тут удивилась. Вот же поворот какой! Шило в мешке не утаить, а тут целый топор утаили, и все село до сих пор не знает. Да и зачем им знать? Наше это, семейное.
Егор Матвеевич, фронтовик, орденоносец, после войны пять лет председателем колхоза был, а потом уступил место молодому председателю. Но так и остался на селе уважаемым человеком, его по-прежнему ставили на самые ответственные участки. Столько добра он сделал людям! Шли к нему с разными просьбами, кому-то подсказывал, кому-то помогал, кому-то выбивал, одним словом, человек неравнодушный.
- Я когда учиться уезжала, Егора Матвеевича на покосе встретила, помню, крынку молока ему подала. А он отставил ее, подошел и обнял меня: " Учись, хорошо, дочка, все у тебя получится". Я его слова всю жизнь помню. Да и не хотелось мне ни с кем делиться, что он мой отец. Не хочу, чтобы даже тень на него легла, даже сейчас, когда его нет. Вот такая получается у меня тайна рождения.
Она посмотрела на брата: - Ну, а Людка-то что? чего она так?
- Людмила в магазине работала, а там шофер с автолавки повадился к ней ну вот и спуталась, а я не простил.
- А может, помиритесь?
- Нет, уже не смогу.
- Вот глупая баба, - сказала Наталья, - учудила, будет теперь маяться, если не сошлась с тем шофером. - А сын как?
- Вовка так и работает на железке, приезжает изредка. Ему чего делить мы для него родители. А твои как? виделась?
- Не-еет. Как приезжала мать, когда я в восьмом классе училась, с той поры больше не видела. Так что не знаю, как они там, что они там, неинтересно мне, пусть живут.
- Осуждаешь?- она посмотрела на брата.
- Что ты? Разве я судья, чтобы осуждать. Я твой брат, а ты моя младшая сестра.
- Ну, ладно, Саня, поеду я к Вале Зотовой ночевать, это же подружка моя.
- Это младшая сестра Веры, - сказал Александр, - я ведь полгода один, так вот, может у нас с Верой что-то и получится, - признался он.
- Да пусть получится, я бы порадовалась.
- Наталка, ты завтра-то заезжай, я тебе картошки нашей наберу, да и огородного соберу.
- Ой, братик, у меня же гостинцы, - она открыла машину и достала сумку, набитую продуктами. А тут еще свитер тебе, держи, в самый раз будет на холода.
- Зачем тратилась?
- Ты тоже тратился. Не забыла я твои подарки: и на Новый год, и на день рожденья с самого детства.
*
Валя Зотова была дома, и уже знала, что школьная подруга приехала. Увидев машину, вышла навстречу. Обнялись.
- Баня готова, сходи, встряхнись после дороги.
- В баньку схожу, - пообещала гостья, -Галка Бузылева должна прийти, ты уж прости, пригласила без твоего ведома.
- Ну так и правильно, посидим, есть чего вспомнить.
После бани, накрутив полотенце на голову, прилегла в легком халатике на диван. И тут дверь скрипнула пришла старшая сестра хозяйки дома Вера. По годам она немного младше Александра Потылицына. Поговаривали, что Санька еще в молодости ей нравился, но Людмила дорогу перешла.
Поздоровалась сухо, взглянув на разрумянившуюся Наталью. И вид делает, что случайно зашла, а на самом деле взглянуть на городскую гостью не знает Вера, что Наталья с Санькой родственники.
Покрутилась немного, и уходить собралась. А Наталья лежит, ножкой пошевеливает и улыбается.
- Слышь, Вера, - Наталья приподнялась и улыбка пропала, - не сглупи, смотри, когда Егорыч (при чужих она Саньку Егорычем называла) замуж позовет, так не упусти свое счастье второй раз, хорошая вы пара.
И отлегло у Веры от сердца, хоть и непонятно, зачем все-таки Наталья приехала.
*
По-прежнему было тепло и сухо.- Ну, вот и погодка хорошая, как по заказу, - сказала Наталья, прощаясь с братом.
- Ты пиши, - попросил он, почаще пиши. А насчет тайны рождения чего теперь скрывать. Может пусть знают.
- А это ты сам смотри, как лучше. Как решишь, так и будет.
- Да-аа, у меня даже Людмила не знала, да и не интересовалась, жила как-то своими интересами
- А вот Вере скажи. Как сойдетесь, так и скажи,-попросила Наталья. - А то ведь надумаю в следующий раз в гости приехать, не поймет ведь она, заревнует видно, что люб ты ей.
- Скажу, сестренка, скажу. Александр обнял ее, и она ощутила его шершавую щеку.
Когда от дома отъехала, почувствовала ком в горле. Жизнь закалила Наталью и растрогать ее трудно. А тут готова расплакаться. Но сдержалась. А чего плакать? Брат же у нее родная душа.
Автор Татьяна Викторова
Нет комментариев