✿ܓ☘ МАМА, Я К СЕРДЦУ ПРИЖМУ ТВОИ ДОБРЫЕ РУКИ!✿ܓ☘

Мой биологический отец не оставил в жизни большого следа, кроме моей нечеловеческой красоты и премерзкого характера. Мама воспитывала меня одна и делала это так виртуозно, что я всегда жила в твёрдой уверенности, что девочка вполне может вырасти и без отца. И только иногда по вечерам я видела, как мама плачет одна на кухне, и как сложно ей без мужчины. «Откуда ему взяться, дочка? Мне уже шестой десяток. Все хорошие давно разобраны». И на Новый Год я регулярно просила у деда мороза мужа для мамы. И вот наконец я выросла и покинула дом, мама выдохнула с облегчением и случилось чудо. Она встретила его. Профессор, полковник, академик, изобретатель и просто отличный мужик. Добрый и заботливый. В 58 маминых лет она снова вышла замуж. В один год со мной. Она так сопротивлялась этой свадьбе – зачем, можно просто вместе жить. А он настоял. С дворцом и кучей гостей. Красивая была свадьба. Они прожили вместе 20 лет. 20 чудесных лет. Мама была с ним очень счастлива. Он прекрасно водил машину и мотоцикл, всё мог починить самостоятельно и постоянно что-то изобретал. А мама шила ему жилетки. Знаете, такие смешные жилетки с кучей карманов для ключей, отвёрток и всякой нужной мелочи, чтобы не застрять за 500 км от Питера, когда твоя десятка вдруг заглохнет в чистом поле. Он мог всё. И комплимент ввернуть так, что закачаешься, и трактор для дачи собрать. Он возился с моими детьми, и они называли его дедом, и если кого-то я и могу назвать в жизни папой, то только его. Мой новогодний подарок маме, мой сказочный второй папа, доставшийся мне уже во взрослом возрасте. Он умер в 86 лет. На похоронах было так много народу, столько хороших слов было сказано про него, был салют. А я стояла, смотрела на него и думала, как я много не успела ему сказать, как же жаль… А спустя 2 года мы всей семьей были на Сардинии. Бесконечно длинный аэропорт Ольбии с лестницей в самом конце. Я сделала 2 шага по этой лестнице к выходам на посадку и почему-то обернулась. И буквально в пяти метрах от себя увидела его. Он шёл от меня по этому аэропорту. Его фигура, его волосы, его походка. И даже жилетка, сшитая мамой, тоже его. И даже отвёртка в той жилетке. Я стояла, как вкопанная и боялась пошевелиться. Мне так хотелось закричать на весь аэропорт «папа!!», но я боялась, что он обернётся и волшебство рассеется. Сзади дёргали муж и дети, я им отдала посадочные и сказала, чтобы шли без меня, а сама смотрела, как он уходил. Медленно, медленно, через весь аэропорт. А я стояла на лестнице и разговаривала с ним. «Мы так скучаем без тебя, папа, нам так тебя не хватает, всем нам». 20 минут с ним вдвоём мне было дано ещё раз. Его руки, его плечи, медленно идущие ноги. Вокруг бегали толпы народу, а я видела только то, как он шёл. Медленно, но очень уверенно. Он всегда так ходил. Потому что у него всегда дела. Такой родной, такой любимый мой второй папа на жарком острове страны в которой он никогда не бывал. А в самом конце аэропорта, став практически точкой, он обернулся и мне помахал. А я помахала ему в ответ. И его стало не видно. Он ушёл.... «Я попрощалась с дедом»,— сказала я удивлённым детям. Попрощалась, поговорила. Спасибо за эти 20 минут высшим силам.

Руки целовать. К Маше ехал парень для знакомства с родителями и бабушками. – Наконец-то, – вздохнула Галина, когда внучка ей позвонила, – Мам, приезжает Саша – кавалер Машеньки. И к ним зайдут. Внучкины подружки уже обзавелись семьями, некоторые уж и двумя детьми, а она всё в девках. Отец, сын Галины, говорил, что она уж слишком гордая, много о себе думает, а мать – что скромная, правильно воспитанная. Галина жила недалеко от сына со старой своей матерью, 90-летней Ольгой. Мать уже очень плохо ходила, слабо видела, в основном сидела в большом своём кресле или лежала. Но была в чистом разуме и очень позитивна. Она тоже хотела посмотреть на Александра – жениха правнучки. Ну, посмотреть – громко сказано, глаза-то не те, но хоть послушать. Неужели доживёт и до свадьбы! Кавалер приехал всего на день. И только часов в пять вечера они прибыли к бабушкам. Ольга восседала в кресле. По этому поводу она была одета в новый халат, свежий платок и новые тапки. Галина тоже принарядилась и готовила стол. – Здравствуйте, – послышалось в прихожей... Ольга слушала. Даже какое-то волнение охватило. Там, в прихожей зазвучал знакомый голосок правнучки Маши. Она суетилась, доставая что-то, переданное мамой, из сумок. Их с Галиной голоса удалились на кухню, а Александр зашёл в зал, где восседала прабабка его девушки. – Добрый вечер! – сказал Александр. И не успела Ольга откликнуться, как он подошёл, присел перед ней на корточки, взял её руку в свои и поцеловал. Ольга немного растерялась, оторопела, но тут в комнату ввалилась радостная Машуня, и разобнимала и истискала Ольгу. Той хотелось плакать и она украдкой растирала слёзы по морщинистым щекам кончиком платка. Потом они болтали, Саша рассказывал о себе весело и неумело, Маша смеялась. А любовь витала в воздухе осязаемо. Обе бабули тоже сразу прониклись симпатией к парню. Вечером Сашу провожали. Маша оставалась у родителей и на следующий день уже была у бабушек. Конечно, разговор шёл об Александре. Все сошлось на том, что парень славный. – Как вошёл – меня в охапку, обнял сразу, – довольно вспоминала Галина. – Да, он такой, – влюбленная девушка махала рукой как будто оправдывая, но по всему видно было – гордилась. – А мне он руку поцеловал, – как-то напряжённо сказала Ольга. – А ты что-то и поплакала вчера, бабуль, тебе это не понравилось что ли? – вспомнила Маня. – Да нет! Это я так. От счастья, – Ольга помяла свою руку, – Только ведь уж какие у меня руки-то! Страшные, старые, в пятнах, поди. Не вижу. Маша проследила за её жестом. Подошла, присела рядом, взяла её руку в свои. – Прекрасные у тебя руки, баб Оль. А тебе когда-нибудь раньше руку целовали? Ольга вздохнула. – Один раз было. – Дед? – Неет. Что ты! У нас и не принято было, чтоб руки-то целовать... Какое там! И не представить. – А кто тогда? – Да так! Потом как-нибудь расскажу. Устала чё-то.. – Ох бабуля, да ты у нас была – покорительница сердец, оказывается. Ну, отдыхай. Маша с Галиной ушли. А Ольга закрыла глаза и начала вспоминать те дни. Память живо восстанавливала картины до мелочей. Странная она – старушечья память. Ей 16 было, когда бои пришли в Сталинград. Немец наступал, всё тревожнее сводки. Ещё в 41-м юная Оля прошла краткосрочные курсы санитарок, приврав возраст. Но на фронт такую юную никто не брал. Почему они не эвакуировались, Ольга точно так и не поняла. Пытались, но вернулись под бомбёжками. Папа на фронте, а мама тут – на окопах. И тогда их, молодых девчонок, всё же взяли санитарками. Радости было! Это случилось в самом начале её первых вылазок. После боя, в клубах ещё не осевшей пыли и гари, Ольга короткими перебежками от куста до воронки искала раненых. Находились они в районе Тракторного завода, где то, совсем рядом, ещё шёл бой. Она прыгнула в яму, и вдруг увидела в двух метрах от себя живого немецкого солдата. Он лежал, истекая кровью. Испугалась Оля очень. Ещё и не видела так вот близко врагов. У немца автомат в руке – сейчас пристрелит. И вдруг немец, увидев её, с усилием натянул улыбку, откинул в сторону автомат и приподнял кисти. Светловолосый молодой парень, возможно ненамного старше её. В его взгляде было столько ... Он мотнул головой и голова упала на землю. Он всё понимал, он – враг, он не ждал помощи, видел, как девушка попятилась назад, молча смотрел в небо. Ольга чуток отползла, выглянула из окопа, чтоб пробираться в своих поисках дальше, но оглянулась на немца. Он крестился, глядя на небо, потом его рука безжизненно упала. Ольга вернулась – не смогла уйти. Она его перевязала и из своей фляжки дала напиться. Молодой немец смотрел на неё нежно и как-то отрешённо, потом показал рукой на небо, мол Бог всё видит. А как стала Ольга от него уползать, схватил он её руку и прижал к своим губам. Так горячо и нежно прижал. В этот раз она ещё перевязала нескольких наших, бегала за подмогой, таскала раненых. Никому про того немца рассказывать не стала, чувствовала, что никто её не поймёт, да и вообще – трибунал. И потом тоже никому не рассказывала. И страшно, и стыдно. Это был единственный раз в жизни, когда ей мужчина целовал руку. А так она такое только в кино и видела. Как видела – случай этот всплывал в памяти. Потом и вовсе забыла, повода не было вспоминать. И вот сегодня кавалер правнучки напомнил. Надо рассказать Маше. Наверное, уже можно. Наверное, пришла пора... – Так и кто ж это всё-таки тебе руку-то целовал в молодости, бабуль? – как-то вспомнила правнучка. – Немец ... , – начала рассказ Ольга.

ВНУК. Бабке Матрене не повезло. Подхватила она эту самую заразу. В 82 года заболела Ковидом. Всю жизнь Матрёна Ивановна лечила себя травами, и в поликлиники ихние, да в больницы никогда не ходила. Справлялась своими снадобьями, да и других лечила. А тут вот такая напасть на старость лет. Слегла. Температура сперва невысокая была, а потом шарахнуло аж 39! Сын её, Алексей, испугался. Вызвал скорую. Те долго не стали осматривать, диагноз один! КОВИД! Срочная госпитализация! А вы на карантин! На две недели! И из дома ни шагу! Матрёна расстроилась. -Да будет тебе, мам! Не переживай ты так!- успокаивал мать Алексей.- Всё хорошо будет! Полежишь немного, что тут такого? Все лежат! -Да не все выходят...- печально произнесла Матрёна. -Бабуль! Да что ты?!- пытался успокоить бабку внук Андрей.- Ерунду не говори! -Вот это точно!- сказал Алексей.- Вечно ты, мать, выдумываешь всякое! Там ты под присмотром будешь. И нам спокойней. Повезли Матрёну на скорой в районную больницу. Всю дорогу Алексей успокаивал мать по телефону. -Ты не переживай только… Лечись себе на здоровье и всё хорошо будет. -Надо же так,Лёшь... Ведь праздник скоро.- причитала Матрёна.- Новый Год, а я в больницу! А как вы без меня-то будите?! Алексей давно развёлся с женой и жил с сыном и матерью в небольшой двухкомнатной квартире. Матрёна у них была главой семейства. И всё хозяйство лежало на ней. -Да не волнуйся ты, Ма! Мы с Андрюхой справимся! Лишь бы ты выздоровела! Первые дни Матрёна звонила сыну и говорила, что у неё всё хорошо. Что лечение идёт нормально и ей стало лучше, и, наверное, её скоро выпишут. Но через пару дней, Матрёна начала просить сына, чтобы тот забрал её отсюда. -Мам, ну что ты говоришь?! Ей Богу! Что тебе не нравится там? Лежишь, отдыхаешь! Тебя же лечат! -Алёшенька, сынок! Не лечат они меня! А залечивают! -Мам, не говори глупости! -Они стали мне другие уколы колоть! Очень болезненные. Мне от них только хуже становится! -Ну надо потерпеть немного. Это значит лекарство такое. -Не лекарство это! -Ну а что тогда?! -Смерть это моя! Мне только хуже делается… Умру я от этих уколов. -Вот ты заладила, мам! Как ты умрёшь? Не болтай ты! -А если меня на вентиляцию положат, то точно всё, не увижу я вас больше. -Глупости! Что ты говоришь?! Я это и слушать не хочу! Алексей бросил трубку… -Как там бабуля наша?- спросил отца Андрей. -Да нормально всё, скучает просто… Матрёна продолжала звонить сыну, но разговор был всё такой же. Сын и слушать не хотел о том, чтобы забрать мать из больницы. Тогда Матрёна решила позвонить внуку. -Андрюшенька, родненький ты мой! -Ты чё, баб?!-испуганно спросил Андрей, услышав заплаканный голос бабушки. -Забери меня отсюда! Не могу я здесь! Залечат они меня, эти окаянные! Уже в нашей палате двое померли! Намного младше меня! -Ба! Ба, да ты, что?! Там же врачи. Они вас лечат. -Да не врачи они! Сволочи они! Прости душу мою грешную. Они уколы нам стали делать. И от них нам только хуже! Я просила Алексея, чтобы он забрал меня. Он не хочет. А я помру тут! -Баб! Да что ты! Не надо…. -Забери меня, Андрюшенька! Богом тебя заклинаю! Забери! Умру я здесь! Да пусть я лучше дома помру, при вас. Ты только забери… -Ладно, Баб… Ты не переживай только… Хорошо! Я заберу тебя. Завтра же утром и заберу. Рано утром Андрей поехал в больницу. Прошёл через кордон. У него смерили температуру, заставили надеть маску и пропустили к главврачу. Он просидел возле кабинета почти час. И вот появился врач. -Вы ко мне?- спросил тот. -Да. Я по поводу бабушки моей. -И что?! -Мне бы это… Забрать её… Ну домой в смысле… -Домой?!!!- Это как понимать? -Ну, старенькая она. 82 года. Скучает сильно по нам. Пусть дома полечится. Вы напишите лекарства какие или уколы там,а мы с батей ей всё сделаем. Врач покачал головой. Его маленькие хитрые глазки, были едва видны из-под маски. Но Андрей сразу почувствовал неприязнь к этому человеку. -Молодой человек… - начал неспешно врач.- Вы понимаете, о чём вы просите?! Чтобы мы выпустили заражённого человека! И чтобы она заразила потом других людей! Вы понимаете вообще! Что за бред вы несёте?!!! -Да я понимаю...Я понимаю, что это нарушение... -Ничего вы не понимаете! Вашу бабушку выпишут только по одной причине... Врач почему-то запнулся, а потом продолжил. -При её полном выздоровлении! Всё, вы свободны. Можете идти. -Ну послушайте! Она жалуется, что от ваших лечений ей только хуже! -Она у вас медик?! Она вправе сама ставить себе диагноз?! Молодой человек. Я вам уже всё сказал, и покиньте больницу, или я вызову охрану! Андрей ничего не ответил врачу. Он развернулся и пошёл к выходу. По дороге он набрал телефон бабки. -Андрюша! Ну что? Что там? -Ба… Не дают они тебя забрать. -Как, не дают?! -Говорят, не имеют права… Пока не выздоровеешь. Андрей услышал в телефоне плач бабки. -Ба,ты чего?! Не плачь! Слышишь?! Не плачь! Я вытащу тебя! Ты только не плачь! Андрей стал думать, как спасти бабку. В технаре, где он учился на последнем курсе, он рассказал свою историю приятелю, Сашке. -И что ты намерен делать?- спросил Сашка. -Не знаю пока… Но я знаю одно! Бабку надо вытащить оттуда! Иначе она и вправду помрёт там… Я это чувствую… -Да как ты её вытащишь?! Там охрана! А поймают тебя, в полицию загремишь! А может, и срок ещё дадут! Тебе надо это?! -Надо! Ты бы свою мать бросил бы?! -Сравнил тоже, Мать! -А Бабка она нам с отцом и есть Мать! Мамаша-то моя, бросила нас… Ради… Ради мужика нового. А я бабку не брошу! Сдохну, а не брошу! Плевать я хотел на их охрану! Молоток с собой возьму, бошки им пробивать буду! -Дурак ты, как я погляжу… Тут не молотком надо. Тут поинтересней скумекать нужно. Сашка задумался и почесал затылок. -Ты нашу лаборантку Норку знаешь ведь? -Ну? -Чё, ну?! У неё халат есть, белый! -Есть, да… Сашка! Ну ты голова! -А то! Одна башка хорошо, а две лучше! Ты пройди в больницу, как в тот раз, и спрячешься там. -Да где я там спрячусь? - Да хоть в сортире! И сиди там, пока все не уйдут. Потом в халат переоденешься и дуй! Ищи бабку. А найдёшь её, веди к выходу. Только маску напяль, чтобы одни глаза было видно. -Ага. Выпустят они меня,как же. - Ну я не знаю тогда. Надо рассчитывать на случай! Да. И отца попроси, чтобы он сидел в машине, вас ждал. Как выскочите,сразу в машину и швык! Домой! А домой они уже не сунутся. Дверь на засов! -Да… Ловко придумано. Осталось только договориться с Ротшильдом! -А при чём тут Ротшильд?! -Да это я так, Сашка… Ладно,пошли к Норке за халатом. Они вошли в класс химии. Там никого не было, и дверь в лабораторию была не заперта. -Гляди, Андрюха, Норка видать свалила. -А чё не закрыла кабинет? -Ну может шарится где-то. Во, гляди!И халат её тут висит. -Ну и чё? -Чё! Чё! Берём халат и валим! Ребята схватили халат и выбежали из кабинета. Ближе к вечеру Андрей завёл разговор с отцом. -Пап, ты только в машине посидишь и всё! -Да ты сдурел, что ли?! Хочешь, что бы меня в тюрьму посадили?! -Да в какую тюрьму, па?! -В обыкновенную! С решётками на окнах! -Да кто узнает то?! -Всё! И прекращай свой детский сад! -Ну, пап! Она же мать твоя! Её спасти надо! Отец немного помолчал и потом ответил:- -Да мать! И я хочу, чтобы её вылечили! Вылечили окончательно. Андрей хотел возразить отцу, но тот прервал разговор. -Всё, я сказал! Разговор окончен! Андрей встал и вышел из комнаты, зашёл в комнату бабушки. Открыл её шкаф. Снял с вешалки её старое осеннее пальто. Он свернул его поплотней и положил в пакет. Андрей пошёл к своему другу Сашке. -«Блин, чё делать? Ну выведу я её, а дальше, что? Как до дома мы доберёмся? Надо машину ловить. Пока мы её поймаем, они нас и сцапают! Да и бабка ещё замёрзнет, не лето ведь!» С такими мыслями Андрей пришёл к Сашке. Он рассказал ему, что отец не хочет даже слышать об этом. Сашка помолчал, а потом сказал: - А у меня в гараже мотоцикл есть. «Урал»! Батин ещё. -И чё? -А ничё! Я умею на нем! Батя учил. -Ты что, серьёзно это?! Зимой!Да ещё на мотоцикле?! - А чё делать-то? Выручать надо Бабку твою! Родной же человек! Сам же говорил! Андрюха на минуту представил, как это будет всё выглядеть...Но делать было нечего, надо было ехать. -Ну спасибо тебе…. Только я вот старое пальто взял для бабки.Ну, чтобы не замёрзла она. Лишь оно в пакет только влезло. -Ничего, у меня в гараже телага есть, правда старая но ничего. А шапку я ей свою дам! Ушанку. Мне-то зачем? Я в «пидорке» поеду и шлем сверху. Андрей взял свои последние 5 тыс. рублей. Так, на всякий случай. Они с Сашкой еле-еле завели старый "Урал" и двинули на нём к больнице. Слава Богу, доехали... Сашка остался ждать возле забора. На проходной Андрея остановил охранник. - Ты куда, паря?! -Да я вот … Личные вещи передать только… А то бабку забрали утром, а вещи не успели. Вот я и привёз. Тут зазвонил телефон. Охранник отвлёкся, и Андрюха быстро проскочил в больницу. Он уже знал, где тут туалет. Андрей стал переодеваться. Надел вначале на себя пальто, а поверх его, натянул халат, и нацепив намордник до самых глаз, он достал телефон и стал звонить бабке. -Бабуль, эт я! Я уже тут, в больнице! -Ой! Родненький! Андрюшенька! -Ты только не шуми! Выйди в коридор. Ты на каком этаже? -Ой! Милай мой, Андрюшенька! -Бабк! На каком этаже говорю ты?! -Ой! На третьем, я! На третьем милай. -По какой мне лестнице идти от выхода? - По левой! -Хорошо! Жди, я иду! -Ой, Андрюшка!Не! По правой надо, по правой иди! Перепутала я! -Тьфу ты! Да не волнуйся ты так! Стой возле палаты своей! -Стою! Стою, родненький, стою, милай…. Андрей поднялся на 3 этаж и пошёл по коридорам. -«Блин, ещё бы знать, куда идти тут?! Да ещё забыл спросить какая палата». Стал опять звонить бабке. -Бабк! -Ая… -Я на этаже. Какая у тебя палата?! -13-я! 13-я Андрюшка. -Всё, иду! Матрёна увидела приближающегося к ней врача. Она развернулась и попыталась войти обратно в свою палату. Но тут за её спиной, раздался знакомый голос: - СТОЙ! БАБК, ты куда?! Эт я ж! Матрёна обернулась и узнала глаза внука. -Андрюшка! -Тихо! Пошли на выход! -Андрей, я ж в халате, да в тапках! -Я пальто твоё старое взял. Оно на мне, а у Сашки сапоги в мотоцикле. Ты потерпи немного. -В мотоцикле?!!!- испуганно переспросила Матрёна. -А ты как хотела? Другого транспорта не нашлось! Или ты передумала? Остаться решила? -Нет! Пусть будет мотоцикл! Хоть я их и боюсь, Господи … Спустились на первый этаж. -Надо найти чёрный выход. Где он тут у вас? -Да пёс их знает... Я по ходам-то этим не ходила. Где он тут? Зашли за лестницу. Андрей увидел там дверь и подошел к ней. Она была заперта на засов. Он вытащил его. Вышли на улицу. -Пошли к забору! Там Сашка ждёт. Андрей шёл впереди, протаптывая дорогу в глубоком снегу. Матрёна шла за ним. То ли от адреналина, то ли от духа свободы, силы опять вернулись к ней. Она не чувствовала холода и не обращала внимания на уже промокшие ноги Она уверенно шла за Андреем, понимая, что это единственный путь к спасению. Дошли до забора. -Андрей! А как я через него перелезу?!-спросила Матрёна. -Бабк! Я присяду, а ты влезай мне на плечи и держись за забор. Потом подними руки и хватайся за верх! Андрей стал звонить Сашке. -Мы тут, возле забора! -Я понял! Иду… -Саня! Тебе придётся её втащить на себя! -Хорошо, я попробую. Андрей сел на корточки, Матрёна стала влезать ему на спину. Она тут же упала. -Баб, давай скорей! А то нас засекут! -Тяжело мне, Андрюшка! -Да я понимаю…. Но давай скорее и держись за забор! Матрёна стала пробовать ещё раз. Сперва взгромоздилась на колени,а потом встала потихоньку на ноги, тапок один соскочил с её ноги...Поднимать его она уже не стала. Андрей еле выпрямился под её весом и удерживал бабку за ноги. Матрёна ухватилась руками за верх забора. -Андрюшка, я не могу подтянуться! -Бабуль, надо подтянуться. -Да не могу я!-закричала она. -Да тихо ты! Надо попробовать... Матрёна начала плакать. -Бабк! Не плачь! Слышишь! Не плачь, я тебе говорю! Силы уйдут! На заборе показался Сашка. -Ну чё вы там?! Давайте уже! -Сашка! Она не может! Давай, тащи её наверх! Сашка залез на забор и стал тянуть Матрёну на себя за руки, но не смог её вытащить. -Сашка, ну что?! - Не могу я! Сил не хватает! -Держи её за руки! Я сейчас к тебе влезу! Сашка держал Матрёну из последних сил. Андрей успел, и они вдвоём еле вытащили её наверх. -Бабк. Теперь прыгай вниз. В сугроб! -Ой! Батюшки! Ой боюсь я! -Прыгай! Матрёна, перекрестившись прыгнула в глубокий снег. -Сашка! Заводи мот! Мотоцикл, как верный друг, слава Богу, сразу завёлся. Андрей помог Матрёне выбраться из сугроба. Вместе с Сашкой они усадили её в коляску, укрыли телогрейкой и надели на голову шапку-ушанку. Сашка дал газу и они быстро покатили домой… Дверь им открыл отец. Увидев на пороге Матрёну с красным лицом и в рваной телогрейке,а из-за её спины выглядывал улыбающийся Андрей. -Вы чё, охренели оба?!!! -Да всё нормально, бать! -Что нормально?! -Не шуми, сынок… Не надо. А внуком своим я гордиться должна! Он у меня ОГОНЬ! Спас старуху...-Матрёна прижала к себе внука и поцеловала его в щёку. Матрёна Ивановна, дома стала быстро поправляться и к празднику выздоровела окончательно,а На Новый год она баловала внука своими пирогами с капустой….

Муж: "Если ты так ставишь вопрос, то я выбираю маму" Моя свекровь может отпраздновать, ее ненаглядный сыночек вернулся в семью. Нет, не в свою семью, а к ней, к любящей и любимой маме. А ведь мне казалось, что после того, что мы преодолели вместе, мы доживем до старости семьей, тем более, что наконец у нас появился долгожданный ребенок. Да и начиналась наша история очень красиво, с ухаживаниями, признаниям. Муж действительно меня добивался, так как за мной одновременно ухаживали трое. Но тогда он покорил меня заботой, вниманием, надежностью. И я выбрала его. Все было шоколадно до самого знакомства с родителями жениха. Мама — сама обходительность, сладкие речи, произносимые с колючими глазами. Обмануть я себя не дала: мне было сразу видно, что будущая свекровь мягко стелет жесткое ложе. Но тогда жених буквально бросался на мою защиту даже против мягких попыток матери меня уязвить, как-то подколоть. У мужа есть еще и сестра, но, как я поняла в самый момент знакомства, до сестры маме с папой дела мало, вся их любовь замкнута на старшем сыне, наследнике и гордости семьи. Гордиться было чем: у мужа хорошее образование, хорошая работа, уже на момент нашего с ним знакомства была своя жилплощадь. Однушка, но заработанная. Хотя, наверное родители должны любить своих детей совсем не за достижения. Ладно, жить предстояло отдельно, муж был в адеквате, со свекрами частого общения не предполагалось даже ввиду их неблизкого проживания. Мы тихо расписались и стали жить и надеяться на будущее счастье. Детей планировали через пару лет, надо было сначала купить общую квартиру. Купили, а вот с детишками с наскока не получилось. -У нас в семье с потомством никогда и никаких проблем не было, — деланно сокрушенно качала свекровь головой, — это что-то у тебя. Проверяйся. Надо же, как сыну не повезло, то ли будет у него продолжение, то ли нет. И пошла я проверяться. Молодая еще была, неумная. Ну да, были у меня какие-то незначительные проблемы, но доктора заверяли, что это не должно так сильно влиять на способность к зачатию. Советы были такими: «Чаще старайтесь». Я все равно прошла курс лечения, анализы сдавала, меняла медицинские центры — ничего. В конце концов по настоянию докторов я притащила на обследование мужа. Итог: детей у нас нет по его вине. И не будет естественным путем. И тут, когда в очередной раз мать мужа начала прохаживаться о том, как и за что не повезло так с бесплодной женой ее сыночку и понеслись предположения, что я до брака вела разгульную жизнь, муж не выдержал и осадил мать: -Мама, вина за то, что нет детей на мне. Скажи, я ничем не болел в детстве? Например свинкой? -Ой, — говорит свекровь, — да когда это было! Вспомнил тоже. Я стою с открытым ртом. Меня 5 лет изводили, а муж свинку перенес в 2-х летнем возрасте. В его взрослой медкарте об этом ни слова, детская благополучно и давно утеряна любящей мамочкой. А свекровь блеет: -Да я и подумать не могла, что это как-то может повлиять. Вот и вы ведь с сестрой одновременно болели, а у нее уже двое малышей. Я допускаю, что люди могут не знать, что свинка пагубно отражается на репродуктивном здоровье мальчиков, а не девочек. Могут, но то обычные люди, а свекровь всю жизнь работает процедурной медицинской сестрой. Она знала, просто специально «не подумала». Дальше у нас с мужем было 5 попыток ЭКО. И свекровь, прекрасно знающая, что это не на пользу моему здоровью, все пела сыну: -Не отчаивайся, если жена тебя любит, она хоть 15 раз ЭКО сделает, но родит. В конце концов я вообще перестала с ней общаться, самое интересное, что через пару месяцев новая попытка увенчалась успехом. К мужу у меня было одно условие: его родители не мотают мне нервы, то есть я их видеть и слышать не хочу всю беременность. Он согласился. Я была на 6-м месяце, когда муж отмечал день рождения. Со мной, вдвоем, гостей решили не звать. И весь вечер слушали нытье свекрови по телефону, что впервые в жизни она не может поздравить любимого сына в день рождения. В конце концов муж ответил, что нас с ним нет дома. -Дожила, — был ответ, — сын по наущению невестки врет родной матери! Да я под дверью вашей стою и все прекрасно слышу. Капец, мамо под дверью подслушивает. Я распсиховалась, мужу сказала, что он может выйти в подъезд и предоставить возможность маме его поздравить лично, но сюда ее пускать не надо. Муж вышел. Вопли свекрови слышал весь подъезд: -Родной сын в дом не пускает, да я тебе всю себя отдала, а она кто такая? Ребенка ждет, надо еще разобраться, чей там ребенок будет. Через пару часов я уехала в больницу сохранять такую долгожданную беременность. Сохранила, сына родила. Началось бдение свекрови у наших окон и дверей, чтобы «поцеловать кровиночку от ее ненаглядного сыночка». -Ну она же мама моя, — просил муж, — ты должна дать ей возможность увидеть внука. Дала. Посмотрела равнодушно на малыша, победно — на меня. Она же добилась своего, вошла туда, куда ее не пускали. Следующий визит свекрови к внуку состоялся в его год! Пришла со свекром (сестра мужа далеко живет), подарок принесла… погремушку! Сын мой ее не знает, прижался ко мне и начал кричать. Вывод? А вывод такой: -Сына до конца от матери не получилось отлучить, так ты внука против меня настраиваешь? -Муж, — спрашиваю, — я настроила годовалого сына против бабушки? Расскажи маме, как именно. -Мама, — говорит муж, — он у нас ко всем незнакомым так… -Вот и я говорю, — грустная светлая улыбка, — к незнакомым… А почему незнакомым? Потому что мы отлучены от твоего дома. Как ни придешь — невестке что-то не нравится. А я так мечтала нянчить твоего ребенка. Плак, плак. Муж нервничает, свекор нежно жену за плечи обнимает, сыну делает внушение, что с матерью так нельзя. Меня разрывает изнутри, до ребенка никому нет дела. Через неделю муж радостно сообщает, что его мама приедет и возьмет внука погулять, а мы с ним торжественно проведем время вместе, в кино сходим. -Она хочет наладить общение, хочет сидеть с внуком, она тебе не враг. Через неделю: -Ой, сыночке, я не могу, я плохо себя чувствую, да и как представлю, что твоя жена потом будет придираться ко мне, что не так гуляла, не так кормила, так чувствую себя еще хуже. Давай в следующий раз? Следующий раз наступил через год, когда свекровь пришла к внуку на второй день рождения. Ребенок от нее убежал и в колени моей маме уткнулся. Кто виноват? Правильно, я. Целый скандал вместо дня рождения. Через две недели свекровь неожиданно пришла вечером с группой поддержки, с мужем и лучшей подругой. Было объявлено, что они пришли налаживать контакт с малышом, чай, не чужой, что настроены миролюбиво и так далее. Ладно, 15 минут, полет нормальный. Сын играет в принесенные машинки, взрослые на диване сидят с чаем. И тут подружайка свекрови выдает: -Совсем на вас не похож, вот совсем. Не удивлюсь, что спектакль репетировали 2 недели. Тут же свекровь откликается: -Да ладно тебе, Лара. Мы же не видели всю родню невестки. И потом, чей бы бычок не прыгал, а телятки наши. Зато ребеночек есть. Я на дверь указала всем гостям. Муж стоит и убеждает меня, что я все не так поняла, что я сама нагнетаю. Естественно мной было поставлено условие, что с его родителями я больше не общаюсь совсем. Никак, никогда. -Ах, ты так ставишь вопрос? Хорошо. Если речь идет о выборе, я выбираю маму! Жен у меня может быть еще много, а мама — одна. Классика. Я только добавила про то, что детей у него тоже может быть много. Вещи собрал, долю в квартире подписал на сына, мы развелись. Я не пропаду, обидно, что в свое время я все же выбрала не того мужчину. А вообще… чей бы бычок не прыгал. Мой сын — моя радость, а мужья — дело наживное.

Прости меня, сынок! Это история семьи “неблагополучной”, как у нас принято называть. Мать растит сына, одна, без мужа, развелась, когда сыну и года не было. И вот сыну уже 14 лет, ей 34, она работает бухгалтером в небольшом учреждении. За последний год жизнь превратилась в ад. Если до пятого класса сын учился хорошо, то потом появились тройки. Дальше хуже, она хотела только одного, чтобы Володя закончил девятилетку, получил хоть какую-то специальность! Постоянные вызовы в школу: в разговоре классная руководительница не церемонилась, выговаривала ей в присутствии множества учителей, которые тоже не упускали рассказать о провинностях Володи и его неуспеваемости. Подавленная, раздражённая, она шла домой, ощущая полное бессилие что-либо изменить. Её упрёки и назидания выслушивал он молча и угрюмо. Уроки по-прежнему не учил, дома не помогал. Вот и сегодня пришла домой, а в комнате опять не убрано. А ведь утром, уходя на работу, строго-настрого приказала: “Придёшь из школы, прибери в квартире!” Поставив чайник на плиту, она устало и нехотя стала прибираться. Вытирая пыль, вдруг увидела, что вазы, хрустальной вазы, подаренной её когда-то подругами на день рожденья (самой ведь сроду не купить!), единственной ценности в доме — нет. Она замерла. Унёс? Продал? Мысли одна страшнее другой лезли в голову. Да, совсем недавно она видела его с какими-то подозрительными мальчишками. На вопрос: “Кто это?” сын буркнул в ответ что-то невнятное, а на лице явно читалось: “Не твоё дело!” “Это наркоманы!” — прорезало её мозг. Что делать? это они заставили его! Он сам не мог! Он не такой! А вдруг и он курит зелье? Или?.. Она бросилась вниз по лестнице. Во дворе было уже темно, по улице спешили редкие прохожие. Медленно вернулась домой. “Сама виновата! Сама! Во всём! Дома ему давно житья не стало! Даже бужу по утрам окриком! А вечерами! Весь вечер ору на него! Сыночек, родненький, да что за мать тебе досталась непутёвая!” она долго плакала. Потом принялась тщательно убирать в квартире — сидеть просто так не было сил. Протирая за холодильником, она наткнулась на какую-то газету. Потянула. Послышался звон стекла, она вытащила завёрнутые в газету осколки разбитой хрустальной вазы... “Разбил... Разбил!” — вдруг сообразила она и опять заплакала. Но это уже были слёзы радости. Значит, он разбил вазу и никуда её не уносил, — спрятал. И вот теперь, Дурачок, не идёт домой, боится! И вдруг она опять замерла — нет, никакой он не дурачок! Она представила себе, как увидела бы разбитую вазу, представила и свою ярость... тяжко вздохнула и принялась готовить ужин. Накрыла на стол, расстелила салфетки, расставила тарелки. Сын пришёл в двенадцатом часу. Вошёл и молча остановился в дверях. Она бросилась к нему: “Володенька! Да где же ты так долго пропадал? Я заждалась совсем, измучилась! Замёрз?” она взяла его холодные руки, погрела в своих, поцеловала в щеку — и сказала: “Иди, мой руки. Я приготовила тебе твоё любимое”. Ничего не понимая, он пошёл мыть руки. Потом направился на кухню, а она сказала: “Я в комнате накрыла”. Он прошёл в комнату, где было как-то особенно чисто, опрятно, красиво, осторожно сел за стол. “Кушай, сыночек!” — услышал он ласковый голос матери. Он уже забыл, когда мама так обращалась к нему. Сел, опустив голову, ни к чему не притрагиваясь. — Что же ты, сыночек? Он поднял голову и сказал дрогнувшим голосом: — Я разбил вазу. — Я знаю, — ответила она. — Ничего. Всё когда-нибудь бьётся. Вдруг, склонившись над столом, сын заплакал. Она подошла к нему, обняла за плечи и тоже тихо заплакала. Когда сын успокоился, она сказала: - Прости меня, сынок. Кричу на тебя, ругаюсь. Трудно мне, сыночек. Думаешь, я не вижу, что ты одет не так, как твои одноклассники. Устала я, работы невпроворот, видишь, даже домой приношу. Прости меня, никогда больше тебя не обижу! Поужинали молча. Тихо легли спать. Утром его будить не пришлось. Сам встал. А провожая в школу, она впервые произнесла не “смотри у меня...”, а поцеловала в щёку и сказала: “Ну, до вечера!” Вечером, придя с работы, она увидела, что пол помыт, а сын приготовил ужин — пожарил картошку. С тех пор она запретила себе вообще говорить с ним о школе, об оценках. Если ей мучительны, даже редкие посещения школы, то каково же ему? Когда сын вдруг сказал, что после девятого класса пойдёт в десятый, она не показала своих сомнений. Однажды тайком заглянула в его дневник — там не было никаких двоек. Но самым памятным днём для неё стал день, когда вечером, поужинав, разложила свои счета, он сел слева, сказал, что поможет ей считать. После часовой работы она почувствовала, что он положил голову ей на плечо. Она замерла. Был маленький, сидел часто возле неё и, утомившись, клал голову ей на руку и нередко так засыпал. Она поняла, что вернула себе сына....

Задала дочери бестактный вопрос, а теперь жалею" Моей дочери 36 лет. Три года назад она замуж вышла, что удивительно для всех. Особенно для моих сыновей (ее братьев) и их жен: дочь им сухарем казалась. Впрочем, мужа дочка себе под стать подобрала: нейрохирург он, следовательно, не может быть мягким и слабым. С детства дочка такая была. Мечтала я о бантиках, а получила пацанку. Да и чему удивляться было, если трое братьев как пример. И профессию выбрала – упаси всех от такого – она эйчар, от английского HR, это не кадровик, не бухгалтер, это типа стратега по подбору персонала в крупных фирмах. Они сами по себе, даже еще и приказы кадрам и бухгалтериям раздают. Принять, уволить, сократить, начислить за работу, лишить премии, получить от руководства за персону, что приняла и на утверждение подала – все ее. Все разборки с сотрудниками – тоже её. Негатива много. Но и ЗП с плюшками хорошая. Вторую квартиру себе купила, как пенсионный фонд. В ипотеку, конечно, но выплатила сама. И поднялась моя девочка с молодого специалиста до директора фирмы, в ее подчинении больше двухсот человек. Все у нее хорошо. Кроме характера. Резкая, даже дерзкая. Ну, это вроде как ей жить не мешает. И детей нет. Племянников любит до самозабвения. Одаривает и с собой по отпускам таскает. Внуки даже график уже составили, кто следующий и почему. Муж ее не возражает, даже подшучивает, скольких в этот раз племяшей на воспитание с собой берут. Строгая, не забалуешь у неё, а рвутся дети ехать. Ведут себя отлично. Даже матери их удивляются, что нареканий ни на кого нет. Хотя сами золовку, а дочь, прямо сказать — золовище, побаиваются. Ее острого языка и прямолинейности. И вот недавно совсем мне вздумалось сдуру спросить ее, а может уже своих по океанам-островам возить надобно. Пошутила неудачно. И ладно бы я с ней один на один была, но тут невестка рядом оказалась. У этой невестки двойняшки девочки подрастают, единственные девчонки из всех моих внуков, сама она сейчас снова в положении, мальчика УЗИ показывает. Решила невестка поддержать мою тему: -С нашими с удовольствием возишься, а своих завести что же? Трудностей боишься? Ну так ты же в состоянии и няню нанять, чтобы самой не плюхаться сутками с младенцем! Не все же только работать и работать, надо и мамой стать. Уж я ей и моргала, и кивала, чтобы она перестала, но нет, понесло невестку. Может гормоны взыграли. Говорила по-доброму, с иронией, в принципе, ничего обидного, просто бред «беременяшки». Но и зять тоже услышал, подошел. Молчит. Дочь выслушала и говорит: — Да, ты права, безусловно. Но вот ведь и с работой у меня сейчас неважно. Устала. Перегораю. Премий не будет. Не едут твои девочки с нами на острова. Жаль, конечно, уже собрались. А я там подумаю в тишине и покое над твоими измышлизмами. Да и о тебе подумаю, надо ли мне общаться с человеком, который языком мелет, мозг не включив. Повернулась и ушла. Неделю не звонит. Я себя грызу. Вот надо было мне со своими непрошенными советами лезть. Невестка плачет, извиняется, сама тоже не понимает, чего вдруг ее понесло. Близняшки не поняли, почему с тетей в отпуск не поехали, ведь их очередь. Никто в этот раз не поехал. И поедет ли кто теперь – вопрос. Надеюсь, что все успокоится. Хотя вот думаю: ладно, я мать, мне хочется, чтобы у дочери дите было, родной человечек, к которому прислонится можно. Хотя по себе сужу – лучше мужа нет. Но все-таки дети – это другое. Но зачем невестка свой пятак вставила. Зависть? Так все есть. Сами не нуждаются. И работают, и отдыхают, как не всем дано. Зачем стала учить взрослую тетку? Да еще и без спросу. Ну это я от горечи говорю. Сама виновата, что полезла к дочери в трусы без спроса? Или дочь уже под нимбом ходит – вся такая самодостаточная? Моя мать меня пожурила, когда я ей рассказала, сказала, что мне мудрее уже надо быть в мои годы. -А я тебе про рожденный тобой табор хоть раз слово сказала? — говорит, — Каждый сам должен думать, рожать ли вообще и, если рожать, то сколько. Это вообще вопрос запретный, чего ты выдвинулась? Права ведь мама. А у меня грусть-печаль. Вроде бы добра хотела, а получилось наоборот......

Умиpaлa мaмa дoлгo, тяжeлo и нeкpacивo… Вoт тoлькo глaзa… Чeм ближe cтaнoвилocь нeизбeжнoe, тeм чepнee oни были. В caмый кaнун… были oни бapxaтиcтo-нeпpoзpaчными, нeвыpaзимo умными и вceвидящими… Или этo пpocтo кoжa нa лицe бeлeлa вcё бoлee и бoлee?.. Кaк-тo в caмoм кoнцe лeтa я пpивёз eё c дaчи и, пoтoму чтo былo ужe пoзднo, ocтaлcя у нeё нoчeвaть. Cpeди нoчи, пo дopoгe в туaлeт, oнa упaлa и cлoмaлa, кaк выяcнилocь ужe пoтoм, шeйку бeдpa. Для cтapикoв этo, пpaктичecки, пpигoвop. Дaльшe вcё былo дoвoльнo быcтpo: cкopaя – тpaвмaтoлoгия – oпepaция и дecять днeй в бoльницe. Кoгдa exaли в бoльницу, я пoчeму-тo вcпoмнил, кaк нoчeвaл у cвoeй вocпитaтeльницы из дeтcкoгo caдa Aнны Пeтpoвны, кoгдa xopoнили пaпу, угoдившeгo нa cвoём cтapeнькoм мoтoциклe пoд гpузoвик нa нoчнoм шocce. Мaмe былo двaдцaть вoceмь, мнe тpи, и oнa нe xoтeлa мeня тpaвмиpoвaть извecтиeм o cмepти, a пoтoму увeлa нa вpeмя пoxopoн из дoму и cкaзaлa, чтo пaпa уexaл в кoмaндиpoвку… Зaмуж oнa бoльшe тaк и нe вышлa, пoтoму чтo бoялacь, чтo нoвый муж нe cтaнeт для мeня нacтoящим oтцoм. Кoгдa eё выпиcaли из бoльницы, мнe пpишлocь уйти c paбoты, чтoбы зa нeю уxaживaть: cидeлку бы мы нe пoтянули, пoтoму чтo млaдшeму cыну в этo вpeмя пoкупaли квapтиpу. Я пepeбpaлcя нa пмж в мaмины oднoкoмнaтныe xopoмы, гдe пo тpи – шecть paз нa дню мeнял нa нeй пaмпepcы, мыл eё и кopмил. Oнa нe жaлoвaлacь. Ни нa чтo. Тepпeлa. Тoлькo oйкaлa пo-дeтcки, ecли я нeaккуpaтнo eё пepeвopaчивaл. A пoтoм шeптaлa: "Ничeгo - ничeгo, вcё, cынoк, xopoшo..." Я дaжe нe знaл paньшe, чтo тaк бpeзглив и cлaб. Нoчью, кoгдa лoжилcя нa дивaнe pядoм c eё кpoвaтью, тo тиxo плaкaл oт oтчaяния. Нaвepнoe, былo бы кpacивo, ecли бы cкaзaл, чтo этo были cлёзы жaлocти к нeй. Дa, этo пpaвдa, нo тoлькo oтчacти, ибo ceбя былo жaль eщё бoльшe. Paccчитывaть нa чью-либo пoмoщь былo нeльзя: oбa cынa зaняты нa paбoтe и co cвoими ceмьями, a жeнa… Жeнa cкaзaлa: «Ну, тaк вeдь этo oнa тeбe – мaмa, a мнe – пpocтo чужaя жeнщинa…» В этoт мoмeнт я вcпoмнил, пoчeму-тo, кaк впepвыe пpивёл cвoю Тaню дoмoй, чтoбы пoзнaкoмить eё c мaмoй. Тa былa oчeнь paдушнa вecь вeчep. Кoгдa жe я, пpoвoдив нeвecту, вepнулcя и вoпpocитeльнo взглянул нa мaму, oнa чуть пoжaлa плeчoм и cкaзaлa: «Нe знaю, нo чтo-тo нe тaк… Oднaкo тeбя, cынoк, этo ни к чeму нe oбязывaeт. Вeдь жeнишьcя нa нeй ты, a нe я». Вcю жизнь eё oтнoшeния c мoeй жeнoю были пpeкpacными. Тeпepь жe, кaк кoгдa-тo, oчeнь дaвнo, мы c мaмoй oпять были тoлькo вдвoём, a вeчepaми, ужe улёгшиcь и пoгacив cвeт, eщё дoлгo paзгoвapивaли. И oнa paccкaзывaлa мнe o бaбушкe и дeдe, o тoм, кaк нeмцы пpишли в иx ceлo, a oнa co cтapшeй cecтpoй пpятaлacь зa зaбopoм и пoдглядывaлa зa чужими cытыми людьми, игpaвшими нa губныx гapмoшкax и пocтoяннo xoxoтaвшими нaд чeм-тo. Paccкaзывaлa oб oтцe, кoтopoгo я пoчти нe пoмнил. A мoжeт быть, и в caмoм дeлe нe пoмнил… Тeнь кaкaя-тo в пaмяти ocтaлacь. Бoльшoй, c кoлючими щeкaми и пpoтивнo пaxнущий тaбaкoм чeлoвeк бepёт мeня нa pуки и цeлуeт, цeлуeт, цeлуeт, кoгдa пpиxoдит c paбoты, и пoвтopяeт вcё вpeмя: «Cынoк мoй, cын, cын!..» A пoтoм мaмe cтaнoвилocь вcё xужe и xужe, и нoчныe paзгoвopы нaши c нeю пocтeпeннo coшли нa нeт. Мнe вcё кaзaлocь, чтo этo пoтoму, чтo я eё плoxo, бeзвкуcнo кopмлю. A пoтoму я cтaл зaкaзывaть eду из pecтopaнa, кoтopую пpивoзили гopячeй, тщaтeльнo упaкoвaннoй. Кoгдa я cпpaшивaл у мaмы, вкуcнo ли, oнa туcклo кaк-тo и бeзучacтнo кaчaлa гoлoвoй и гoвopилa: «Ты у мeня зa этo вpeмя нacтoящим пoвapoм cтaл». К eдe жe eдвa пpитpaгивaлacь. В пocлeднюю нoчь, кoтopую мaмa пpoвeлa дoмa, oнa пoчeму-тo вcпoмнилa, кaк впepвыe пoявилиcь в нaшeм гopoдe шapикoвыe pучки, a я в этo вpeмя училcя в тpeтьeм клacce и пpo ниx тoлькo cлышaл. Зaтo пaпa Лeны Пoнoмapёвoй eй тaкую pучку oткудa-тo пpивёз. Oнa былa cтoль вocxититeльнa, этa caмaя pучкa, чтo я… Oдним cлoвoм, вeчepoм я c вocтopгoм мaмe дoмa эту pучку пoкaзaл. Узнaв, кaк oнa у мeня пoявилacь, мaмa мoя мeня билa. Бoльнo. Peмнём пpямo. A пoтoм взялa мeня и pучку, и мы (втpoём: мaмa, я и pучкa!) пoшли к Пoнoмapёвым, чтoбы вepнуть coкpoвищe eгo зaкoнным xoзяeвaм. Я eдвa пoмнил этoт эпизoд, a мaмa нaчaлa пpocить у мeня пpoщeния зa тo, чтo билa и пытaлacь oпpaвдывaтьcя пepeдo мнoй, гoвopя o тoм, чтo oчeнь бoялacь, кaк бы я нe cтaл вopoм. Я глaдил мoю мaму пo щeкe и пoчeму-тo cгopaл oт cтыдa пepeд нeю, xoть вopoм и нe cтaл. Кoгдa ужe пoд утpo eй cтaлo coвceм xудo, и eё зaбиpaлa cкopaя, oнa нa миг oчнулacь, выныpнулa из пpeдcмepтнoгo зaбытья, взялa мeня зa pуку и cкaзaлa: «Гocпoди, кaк жe ты тут… бeз мeня… ocтaнeшьcя… Мoлoдoй вeдь coвceм… глупый…» Мaмa нe дoжилa пoлутopa мecяцeв дo cвoeгo вocьмидecятидeвятилeтия. Нa cлeдующий дeнь пocлe eё cмepти мнe иcпoлнилocь шecтьдecят чeтыpe…

Одна женщина написала письмо дочери. Обиделась на то, что дочь не звонила и редко приезжала. Это давно было, тогда не было интернета и мобильников. Была почта. У почты - синий почтовый ящик. И вот в этот ящик разгневанная и обиженная мать сунула конверт с письмом. Она все написала, что думала. И еще добавила, что дочь наплачется. Что у нее тоже дети вырастут и бросят ее. И муж уйдет, да и все. Такое вот тоже бывает. А еще можно заболеть, а до тебя никому дела не будет. И тогда неблагодарная дочь поймет, что нельзя бросать своих родных. И надо хотя бы поздравлять с днем рождения! В общем, много обидного и неприятного написала мать дочери. А все почему? Потому что был день рождения. И одна соседка по саду сначала спрашивала, поздравила ли женщину дочь? Прислала ли перевод или посылку? Или, может, приедет на юбилей-то? Ах, неизвестно? Странно. Как это родную мать не проведать? - всякое такое говорила соседка. Ну вот, женщина в тумане обиды написала и отправила гневное письмо. А потом пришла в себя. Зачем она это сделала? С ума, что ли, сошла? Зачем понаписала обидные и злые слова? А на почте письмо не отдают. Говорят: мол, ушло письмо. Женщина только утром догадалась на почту-то пойти. Но уже поздно было. Нет письма. Летит с приветом к дочери в столицу. Мамины пожелания и обидные слова, вот так! Так эта мать села на поезд и доехала за сутки до Москвы. Истратила кучу денег, пришлось билет у спекулянта купить. Доехала и узнала, что дочь лежит в больнице, а зять с двумя детьми мечется и хлопочет. И просто волновать мать не хотели, рассудили, что потом сообщат. Серьезное дело, - и зять не позвонил, не поздравил, так получилось. А дочь и не могла позвонить. Зять обрадовался, что теща приехала. Даже сказал про вещее материнское сердце. "Вы почувствовали, Мария Николаевна, что с Надей дело плохо. И приехали помогать, спасибо вам, я тут еле держусь! Это Надя просила вас не волновать!". Вещее сердце, надо же. Мария Николаевна чуть не плакала от стыда, но занялась сразу внуками и уборкой. И каждый день бегала на первый этаж к почтовым ящикам. И получила собственное злое письмо. Даже руки затряслись, слезы навернулись, когда она перечитала гадости, которые написала родной дочке. Наденьке... Письмо Мария Николаевна сожгла. И мысленно попросила прощения за такой поступок. Она все делала, чтобы помочь зятю, обиходить детей, обед приготовить и ужин... И мысленно разговаривала с Наденькой. В больницу к дочери не пускали... Дочь выздоровела. И горячо благодарила маму за помощь, за то, что мама почувствовала и приехала. Зря они с мужем хотели скрыть болезнь. "Что бы я без тебя делала, мамочка?" - такие слова говорила дочь, а зять тоже хвалил и благодарил. И все хорошо закончилось. Потому что так распорядилась жизнь. Но лучше никогда не писать и не посылать письма в гневе, в сиюминутной обиде. Сейчас эти сообщения приходят моментально, - иногда ничего поделать уже нельзя.....

...Огурцы.... Сквозь неплотно задёрнутые занавески в комнату осторожно прокрался утренний свет. Нина Михайловна проснулась давно и просто лежала, равнодушно рассматривая потолок. Поборов душевную лень и накопившуюся с возрастом усталость, она медленно поднялась и привычно заправила постель. Размяла затёкшую спину и неохотно пошла умываться. Весна в этом году выдалась ранней. Снег уже практически сошёл. Но ночи ещё стояли холодные. К утру в доме становилось зябко. Спасибо Петровичу – на неделе дров привёз. Теперь бы прибрать их, да сил не хватает. Так и лежат, сваленные рядом с калиткой. Нина Михайловна задумчиво постояла возле холодильника. Зимой он был выключен – что зря электричество мотать? Холода и на веранде хватает. Да и что хранить в нём? Пост. Да и живёт одна. Открыла дверцу старенького агрегата и вытащила оттуда пачку печенья. Печенье она себе и в пост позволяла. К чаю. Без чая с печеньем жизнь была бы уже не та. На плитке закипал облезлый эмалированный чайник. Женщина аккуратно налила из маленького заварничка вчерашней заварки, осторожно разбавила кипятком и присела за краешек кухонного стола, задумчиво посмотрев в окно. Да… дрова надо срочно убирать, а то тучи на небе, не дай бог дождь польёт… Возле калитки появилась Танечка, дочка соседки Оли, и направилась прямо к дому. Нина Михайловна спешно накинула платок и выскочила на крыльцо. Девочка сияла: – Баб Нин, баб Нин! Мама просила передать, что дядя Андрей звонил. Сказал, что завтра приедет. Просил, чтобы ты никуда не уходила! Телефон только у Ольги был, один на всю деревню, да и тот работал плохо: то треск стоял, то слова пропадали, то вообще ничего не было слышно. Женщина ойкнула и пошатнулась в сторону. Но вовремя опёрлась слабеющей рукой о стенку дома и медленно присела на скамейку. Андрюшенька… сыночек… – Баб Нин, ты чего? – испугалась Танечка, всматриваясь в побледневшее лицо. – Всё в порядке? Может, тебе чем-нибудь помочь? – Нет, нет, всё хорошо, солнышко, беги, беги. Спасибо тебе. Ах, Андрюшенька, Андрюша… Ну наконец-то… Радость-то какая… Наверное, всей семьёй приедут. И Юленька, и внуки. Внуков-то, Рому со Светой, уже года три не видела. Только на фотокарточках. Да и фотокарточки старые, тогда ещё школу не закончили. А сейчас уже совсем взрослые. Да и сын со снохой больше года не заезжали. Но оно и понятно: двести вёрст… наездишься ли тут? Из задумчивых размышлений Нину Михайловну вывел кот. Явился после ночных похождений и с удивлением увидел хозяйку, сидевшую на улице. Потёрся о ноги, жалобно помяукал… Женщина вздрогнула и почувствовала, что замёрзла. Тяжело поднялась со скамьи и вернулась в дом. Опять вскипятила воду и попила чаю, чтобы согреться. Затем подошла к буфету и открыла ящик. Достала деньги, бережно завёрнутые в пакетик. Пересчитала… Не густо. Ну ничего, выкрутимся, слава богу, что пост – хоть какая-то экономия. Картошка своя, огурцы солёные… Да и зима уж прошла. Выживем, с голоду не помрём. Как-никак гости дорогие. Долгожданные. Надо в магазин сходить, не одной же картошкой с огурцами их кормить… – Ну вот, видишь, Михайловна, а ты переживала. Приедет завтра сын и все дрова уберёт, и калитку заодно поправит, – порадовалась за односельчанку продавщица и быстро справилась с поставленной задачкой – набрала на небольшую сумму всё что было нужно. И колбаски, и кусочек мяса, и бутылку вина. А как же? Всё-таки родные люди, да и нечастые гости. Да ещё и на две шоколадки внукам денег осталось. Хоть и большие уже, но всё равно дети… Бережно сложив покупки в сумку, Нина Михайловна счастливая шла домой. Надо ещё прибраться. Хоть и чисто у меня, но всё же… Может, и занавески новые повесить? Хотела на Пасху, но чего ждать? Да, пожалуй, поменяю и занавески… Остаток дня прошёл в хлопотах. Полы вымыты, дорожки постелены, занавески повешены. В печке догорают последние поленья. Хозяйка допила очередную чашку чая и с удовольствием оглядела сверкающий чистотой дом. Ну и хорошо, вот и славненько. Скоро Пасха, а у меня уже всё убрано. Да, собственно, и было не грязно. Мусорить-то кому? Живём вдвоём с котом… Ночью не спалось. Надо же, какая радость, сыночек Андрюшенька приезжает. Утром Нина Михайловна соскочила ни свет ни заря – только начали пробиваться первые лучи солнца сквозь новые занавески. Торопливо выпила чаю, натаскала воды из колодца, изредка давая отдохнуть больной ноге, потом опять хлопотала по хозяйству. Топила печь и накрывала стол. Постелила праздничную скатерть, расставила столовые приборы, варила и жарила. Запахи разносились такие, что женщина еле удержалась, чтобы не нарушить пост. Но всё-таки устояла и твёрдо решила, что последние дни продержится, а дети, что уж, они не постятся, пусть едят… Когда всё было готово к приезду дорогих гостей, неожиданно зашёл Петрович. По-хозяйски оглядел калитку, болтающуюся на одной петле, попинал ногой провалившуюся ступеньку крыльца, оглядел груду дров. Постоял, покурил… – Михална, слышь? Давай говори, куда дрова убирать. А потом калитку поправлю, и крыльцо починю, – строго скомандовал он, чувствуя себя хозяином положения. С тех пор как жена умерла, Петрович жил один, но не сдался, не спился, не сник, а вёл хозяйство, да так, что любая женщина позавидует. Даже поросёнка держал. В другое время Нина Михайловна бы обрадовалась неожиданной помощи соседа, но сейчас, когда в любой момент мог приехать Андрюша… А тут чужие люди… Не любит он чужих… Да и расстроится, что кто-то посторонний матери помогает, будто бы сына нет… В общем, отказалась… Петрович обиделся. Ну ничего, он мужик добрый, отходчивый. Андрюшенька сам всё сделает. Тут и делов-то на пару часов. Да раньше Нина Михайловна сама справлялась, а в прошлом году упала, зашиблась, всё никак до конца не поправится. Да и возраст уже не тот. Как-никак шестьдесят восемь лет. Шутка ли? День перевалил на вторую половину. Женщина только собралась прилечь – уж очень устала, и спину ломило, да нога покоя не давала, но, взглянув в очередной раз в окно, увидела вдалеке белоснежную машину, которая как корабль горделиво плыла по узким улочкам деревни. Нина Михайловна в недоумении застыла – у сына совсем другой автомобиль, а кроме неё ни к кому больше не приезжают. В деревне и живёт-то всего десяток семей. Дачникам рано. Но нет, машина подъехала к её дому. И остановилась. Женщина, забыв про больную ногу и спину, выскочила на улицу. Сын со снохой вышли из автомобиля и встретили её. – Андрюшенька, Юля, ну что же вы стоите? А дети где? – волновалась Нина Михайловна, суетливо заглядывая сквозь тонированные стёкла внутрь машины. – Здравствуй, мам, – Андрюша обнял мать. – Ну что ты плачешь? Да ладно тебе, перестань… – Здравствуйте, Нина Михайловна, – подошла Юля и протянула свекрови тортик и букет каких-то невообразимо ярких цветов в блестящей упаковке. – Это вам. – А дети где? – переспросила хозяйка дома. – А дети уже взрослые, им с нами неинтересно, – усмехнулся Андрей и нежно погладил крыло автомобиля. – Смотри, мам, новую купили. Зверь! По любой дороге проедет. Представляешь, за два часа до тебя долетели – красота! Нравится? Нина Михайловна кивнула, а сама радовалась, что у неё уже всё готово и можно сразу садиться к столу, чтобы поесть с дороги. – Пойдёмте в дом, что же мы тут стоим? – снова засуетилась она. Сын, обходя груду дров и закрывая покосившуюся калитку, печально качнул головой. Сноха, пренебрежительно переступая через сломанную ступеньку, сказала: – Вы бы хоть наняли кого-нибудь, пусть бы вам дом поправили. Ноги же можно переломать, страшно входить… Нина Михайловна растерянно открыла дверь. Цветы и торт в руках мешались, постоянно за что-то цеплялись. Андрей придирчиво оглядел сразу ставшую тесной кухню, заглянул в комнату, прошёл к столу. Взял с тарелки кусок колбасы, брезгливо понюхал и положил обратно. – Что, Андрюшенька, что-то не так? Вроде свежая должна быть колбаска. Вчера покупала. – Да не, мам, всё в порядке. – Ну, давайте, давайте, идите скорее к столу. Голодные, небось, с дороги? Я борщ сварила, такой, как ты, Юля, любишь. И котлетки сделала, Андрюш, твои любимые, мяса не пожалела, – суетилась мама, доставая из холодильника бутылку вина и, хранившуюся на всякий случай, бутылку водки. Сноха взяла с тарелки солёный огурец, присела на краешек дивана и аппетитно захрустела: – Ох, как же я люблю ваши огурчики, Нина Михайловна. Хозяйка торопливо вытерла передником руки и вытащила трёхлитровую банку. Последняя. Ну и пусть. Всё-таки не чужие люди, не жалко. – Вот, возьмите с собой. Поедете – не забудьте. Однако за стол никто не сел. Юля взглянула на часы. Нине Михайловне стало неловко, она словно почувствовала что-то неладное и тоже присела на краешек дивана, испуганно глядя на сына. – Мам, ты извини, мы, собственно, за огурцами к тебе и заехали. Мимо проезжали. К друзьям. На шашлыки. Давно уже договорились. На дачу. – Что, даже чаю не попьёте? – женщина сжимала руками край халата. – Мам, ну ты пойми, я же говорю, мы давно договорились. Нас люди ждут. Мам, ну ты не обижайся, мы как-нибудь потом заедем. Ну, понимаешь, всего два выходных, хочется как-то отдохнуть, расслабиться после работы. Нина Михайловна молча кивала, пытаясь вглядеться в глаза сына. Андрей вытащил из кармана толстый бумажник, достал оттуда две пятитысячных купюры и положил на стол. Подумал. Достал ещё одну и положил рядом. – На вот, купи себе что-нибудь. Или найми кого-нибудь, пусть тебе дом отремонтируют. В общем, сама реши, ты лучше меня в этой деревенской жизни разбираешься. И не болей, держись. Если что надо – звони. Номер помнишь? Ладно, поехали мы, не обижайся, ещё раз извини, – после чего быстро вышел из дома. Жена встала и вышла вслед за ним. Нина Михайловна понимала, что надо подняться с дивана, выйти на улицу и проводить их, но не могла. Ноги не слушались, отказали. В голове крутились одни и те же слова: «Ну куда они голодные поедут? Какие ещё шашлыки? Разве это еда? Кто им такой вкусный борщ приготовит? Да и котлеты тоже…» Кто-то зашёл в дом. Женщина встрепенулась: «Останутся! Вернулись! Передумали! Ну конечно останутся! Как же не остаться? Всё-таки мать родная, да и свои же люди, не чужие». Слёзы радости потекли по её щекам. – Андрюшенька! Передумали? – Мам… Огурцы забыли... А ты чего сидишь? Проводила бы хоть нас. Столько не виделись, а ты… Да не реви, приедем мы скоро. Обещаю. Тут ехать-то… Всего два часа. Нина Михайловна кое-как успокоилась, собралась с силами и с трудом поднялась с дивана. Вышла на крыльцо и грустно взглянула вслед уплывающей вдаль белоснежной машине. Из окон гремела музыка. Женщина печально осенила крестным знаменем скрывшихся за горизонтом детей, вытерла слёзы, взглянула на небо и тяжело вздохнула: «Кажется, дождь начинается. Надо дрова убирать». А в комнате, на столе, прямо на праздничной скатерти рядом с деньгами, сидел кот и уплетал котлету. Ел и дивился: «Откуда такая щедрость? Пост ведь у нас…»...

Мама, я под крылышко хочу: Теплое, надежное, родное. Отогреюсь, дальше полечу. Спрашивай, я ничего не скрою. Хочешь, о детишках расскажу? Разлетелись. Как же я скучаю! Просто жду. Обиды не держу. Вот теперь тебя я понимаю. Что нибудь хорошее скажи Так, как только ты всегда умела. И компресс, как в детстве наложи, Чтобы тело жгло, а душу грело. Что-то мне покоя не дает. Мама, я себя не понимаю! Прикоснись тихонько, все пройдет. Нет. Уже не можешь. Знаю. Знаю. Как мне дорог этот снимок твой! Так же улыбаясь ты встречала. Вот и повидались мы с тобой. Полегчало. Правда, полегчало...