Олимпийский чемпион и писатель Юрий Власов во время встречи с читателями в девяностые годы сказал фразу, которую я до сих пор хорошо помню: "больше всего я ненавижу так называемое "массовое прозрение"... Это когда люди массово делают вид, что удивлены те м, что хорошо знали и раньше, но помалкивали, например, о коррупции...
То есть работает замминистра на страшно коррупциогенной должности, ведет роскошный образ жизни нувориша, не таясь демонстрирует владение собственность, которую за зарплату не заработать за триста лет - никто не задает ему вопросу, откуда проливается золотой дождь.
Вдруг - арест, и сразу же - как солнце из-за туч - а правда, он казнокрад, взяточник, вор, который должен сидеть в тюрьме! В такой системе отношений арест всегда будет выглядеть случайностью.
Но мне интересен именно социально-психологический аспект этой истории.
На излете восьмидесятых, когда я жил и работал в небольшом городке на юге Казахстана, случилась такая история. Работал там в отделе снабжения небольшой местной фабрички один человечек, отвечающий за снабжение фабричной котельной углем. Уголь в котельную ежедневно доставляли самосвалами, и при некоторой ловкости рук можно было время от времени заворачивать самосвал налево - город состоял, в основном, из частных домов, отапливающихся углем.
И ничего бы не случилось, если бы у человечка из снабжения не взыграло ретивое, - не утерпел, построил себе роскошный дом в два этажа. В городке жили люди, например, луководы, которые вполне легально зарабатывали достаточно, чтобы построить себе двухэтажные домики. Но как бы стеснялись. Над воротами каждого такого домика как бы незримо висела табличка: "Богач".
А тут - скромный служащий... В общем, через неделю его арестовали, установили хищения и отправили на отсидку, домик, и все что было - конфисковали.
К чему я это? Привсех недостатках доже позднего СССР, каждый коррупционер всего и всех боялся - друзей, соседей, сослуживцев... По ночам покрывался потом, опасаясь, что раздастся стук в дверь. И таился от всех, не мог нормально тратить украденные деньги.
Нынешний казнокрады ничего не страшатся, и самое главное - не боятся самого общества, в котором живут. Казнокрад проявляет, как социальные психологи говорят, "демонстративное потребление", посылая всем остальным людям сигнал: я выше вас всех и мне бояться нечего. Потому что даже если случайно осудят - я скоро выйдут и буду доживать свой век на украденные деньги где-нибудь во флоридах.
Коррупционер не боится разоблачения, а надо, чтобы боялся.
А для этого надо, чтобы разоблачение было подлинной, а не картонной катастрофой для коррупционера.
1. Нужно не просто сажать, а для этой категории предусмотреть невозможность досрочного освобождения или помилования - в связи с особой опасностью для общества и государства таких преступлении.
2. Конфисковывать ВСЕ имущества чиновника, вплоть до носков и подштаников, независимо от того, куплено это имущество на зарплату или на деньги неизвестного происхождения. Сейчас отсутствие такой нормы - главная лазейка, которая позволяет осужденному сохранять наворованное.
3. И наконец, уголовное дело должны возбуждать против жен, родственников, приятелей и просто незнакомых людей, которые принимали на себя имущество от коррупционера. Поскольку это имущество считается коррупционным, значит все участники темных схем по упрятыванию концов и отмыванию денег должны квалифицироваться как соучастники преступления. Со всеми вытекающими последствиями.
В этом случае вор будет отсиживать полный срок и по выходе не бкудет никаких "заначек". И ни друзей, ни родственников.
Так было в СССР. Правда, за особо крупные хищения тогда еще и расстреливали.
Владимир Вольвач