Благородные «головорезы» с Кавказа
— Привезли нас в Кустанайскую область Казахстана — Фёдоровский район, селение Андреевка, колхоз Тельмана, — рассказывает Абдул-Гапур. — Хвала Всевышнему, что нас миновали болезни и голод по дороге в ссылку. Выручили взятые из дома припасы и баланда, которую выдавали на больших станциях. Хотя из других вагонов доходили разные истории, о которых тяжело вспоминать, да и пересказывать не хочется. Нам дали отдельную хату из двух комнат, и мы в первый же день сварили сушеное мясо. На дым из трубы и исходящий из неё вкусный запах к нам зашёл председатель колхоза — Иван Тугусов.
Отцу было не впервой встречать гостей и потчевать их. Он усадил председателя с товарищем на почётное место, сказав, что так положено по закону ингушского гостеприимства. Рассказал, кто мы, о наших традициях, о друзьях и известных людях, бывавших у него в гостях, и о многом другом. Благо, все мы хорошо владели русским языком. Так и просидели до рассвета.
Узнал председатель, что Абдул-Рашид участник оборонительной операции под Малгобеком, а Абдул-Разакх защитник Ленинграда и продолжает бить врага на фронте. Так, вместо ожидаемых «головорезов», как им говорили, он увидел, по его словам, «достойных уважения горцев». Эта ночь «откровения» сблизила нас. Иван Тугусов стал желанным и частым гостем в нашем доме.
Гостеприимный и хлебосольный хозяин мазанки
— Через три месяца мы построили большой, просторный дом из дёрна, — продолжает рассказ наш собеседник. — В ссыльные времена, когда не было строительного материала, да и денег тоже, ингуши делали его из срезов верхнего слоя земли. То есть на лугу вырезали топорами большие прямоугольники и складывали из них стены. Затем дом полностью обмазывали глиной. Потому их называли «мазанками».
Мазанка Эльджаркиевых стала таким же гостеприимным и хлебосольным, как некогда их каменное жилище в селении Салги. Белан с сыновьями снискали и здесь уважение и почёт окружающих. Односельчане, среди которых было много ссыльных и представителей разных народов, приходили к нему за советом по любому поводу, с просьбой написать письмо, оформить документы и тому подобное.
Каждый путник, а таковых было в те годы много, находил здесь приют, угощение и место для ночлега. Со всех сёл и окрестностей стекались родственники Белана, чтобы обустроиться по соседству с таким благородным и «учёным» человеком, пока не вышел закон об ограничении на любые передвижения спецпереселенцев, больше чем на два километра, под страхом ссылки на 25 лет каторжных работ. В 1948 году сердце Белана остановилось. Он был захоронен на казахской земле. А его дело продолжили достойные потомки благороднейшего на земле человека.
Нет суда, кроме суда Всевышнего
— Люди потихоньку стали обустраиваться, — говорит Абдул-Гапур Беланович. — Колхоз у нас был богатый, а это решало многие вопросы. Мне руководство колхоза поручило заведовать большой овцеводческой фермой в семь тысяч голов. Другие братья тоже были обеспечены хорошими местами.
Была в нашей семье и сенсационная поездка старшего брата в 1951 году в Москву, когда ещё жив был Сталин. Абдул-Рашида — как бригадира лучшей тракторной бригады в Кустанайской области делегировали на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку (ныне называется ВДНХ). Ему для участия в выставке председатель колхоза выбил специальное разрешение. У него была фотография от той поездки, сделанная на Красной площади, но она, увы, затерялась.
Была у нас и печальная страница. Чуть не угодил на десять лет на каторгу младший брат — Абдул-Хамид. А история с ним случилась такая. В те годы каждый колхозник старался припрятать на чёрный день хоть немного зерна. В поисках оного по селу постоянно рыскали сотрудники НКВД. Срок за поимку грозил большой. Такая заначка была и в нашем доме. Вину на себя взял Абдул-Хамид. Услышав приговор в 10 лет, мать, присутствовавшая в зале, упала в обморок. Абдул-Хамид перескочил через барьер, усадил её на стул и сказал: «Не беспокойся за меня, нана, нет суда, кроме суда Всевышнего. Ты главное, береги себя!» Так оно и вышло. Через год умер Сталин, и вскоре Абдул-Хамид вышел на свободу по амнистии.
Настоящий мужчина
Не так давно к Абдул-Гапуру после пятничной молитвы, у выхода из большой мечети в Назрани, подошёл старик, бывший сосед по Казахстану. После положенных приветствий, он обратился к рядом стоявшему с ним сыну Адаму: «За то, что я стою перед тобой живой и невредимый, — сказал он, — я обязан твоему отцу. Он не дал мне и моей семье, а также многим сельчанам, родственникам, просто умереть с голоду. Я никогда об этом не забываю и своим сыновьям говорю: чтите и помните имя этого человека, настоящего къонах (мужчина)».
Да, Абдул-Гапур помогал многим, но никогда не любил говорить об этом. «Из семи тысяч голов потеря десятка баранов была малозаметной», — говорил он, когда его благодарили, умаляя свои добрые дела. Хотя все знали и понимали, что в те годы, когда за килограмм зерна можно было получить срок в десять лет, он рисковал, и серьёзно. Но говорили за него другие, те, кто получал помощь. Много отзывов мы слышим от их потомков и сегодня.
«За помощью к нему приходили совершенно незнакомые люди, — говорили они, — и он никогда не отпускал их с пустыми руками». «А как им откажешь, — отвечал Абдул-Гапур, — ведь просто так с протянутой рукой никто не придёт, люди приходят от бессилия и нужды».
Пару лет назад в дом к нашему герою приехал Джабраил Шанхоев с сыном. Давний знакомый нашего деда. Они долго сидели, вспоминая тяжёлые годы. «Он давал нам баранов, — сказал Джабраил присутствующим, — от которых, помимо мяса, перепадала шерсть, а это тёплая одёжка, носки, валенки, одеяла. А в сезон стрижки овец он собирал бригаду из самых нуждающихся жителей колхоза, среди которых были не только родственники, не только ингуши, но представители разных национальностей. Он никого не обделял. Я своим сыновьям завещал, что если не будете почитать этого человека и его потомков, забудьте, что носите моё имя».
Возвращение на родину
В 1960 году семья вернулась на родину, оставив нажитое хозяйство, хлебосольные места и друзей, не поддаваясь на уговоры руководства колхоза и односельчан не покидать казахскую землю.
— Нас тянуло к отцовским очагам, — говорит Абдул-Гапур, — туда, где наши корни, где могилы наших предков, где должны расти и мужать наши потомки.
Но родовое селение Салги, некогда промышленный центр, с известными до высылки мастеровыми, к тому времени уже было закрыто для проживания по надуманной программе бесперспективных поселений. Семья Эльджаркиевых обустроилась в Назрани, где и живёт сегодня.
Абдул-Гапур вскоре стал заведовать железнодорожным «орсовским» магазином, где проработал 27 лет, до наступления времён перестройки, после чего сыновья выкупили это хозяйство и продолжили на нём свой небольшой бизнес.
Сегодня нет рядом с Абдул-Гапуром его братьев и сестёр, нет верной супруги Мовлатхан Батыровой, но их достойное потомство, в лице сыновей и дочерей, внуков и правнуков, с честью носит имя своих предков, живя настоящим, не забывая прошлое и строя будущее, базируясь на вечных ценностях и непоколебимом духе народа.
Нет комментариев