ЭТО НЕ ОХОТА, ЭТО РАССТРЕЛ
Туши (главным образом, это оленята) поднимают с мелководья.
Десятки мертвых туш валяются на земле, еще десятки ранены, истекают кровью там же. От спуска с поселка до реки Казачья берег усыпан телятами и важенками...
Ходят все, от мала до велика, смотрят в бинокли, высматривают, кого бы еще подстрелить, все с ружьями, каждый метр поделен.
Загоны для оленей, где они переходят реки, — чтобы шли точно под выстрел. Вышки всюду и помосты к балкам, чтобы оленей туда затаскивать и разделывать уже без гнуса и комарья, комфортно. Только убивать, только стрелять.
Так мой друг Сергей З. объяснял приезжим про Север...
Когда «дикарь» идет, мы все выходим, тут у каждого по несколько стволов».
...оленей не бросали, туши тут же вспарывали, вырезали печенку. И тут же, теплую, живую, под водку употребляли. Откажешься — обидишь. Хорошо, не потчевали кровью — местные многие пили, черпали кружками.
Так вот, к сегодняшнему отстрелу. Биолог и охотовед Феликс Штильмарк рассказывает в «Госпоже тундре» удивительное: «Создается ненужная жестокость и грозит нам изменением человеческих качеств — это на лесосеке лесорубы, это сами охотники мне говорили, что это безобразие надо прекратить, мы не можем, мы начинаем к нему привыкать». «Хатанга.РФ», то есть человек, живущий в Хатанге постоянно (он там не подписывается, и я его называть не буду), тоже говорит не столько об оленях, сколько о нас. Об «опасности для социума, не говоря уже о психологической составляющей: где тот предел, который позволяет безопасно разрешить взять в руки оружие?! Ведь в один непредсказуемый прекрасный момент оно сможет быть направлено и не только в сторону оленей».
«…я на войне был, в пекле окопов насмотрелся всего и знаю, ох как знаю, что она, кровь-то, с человеком делает! Оттого и страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что, перестав бояться крови, не почитая ее, горячую, живую, сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек и из дальних, наполненных пещерной жутью времен выставляется и глядит, не моргая, низколобое, клыкастое мурло первобытного дикаря».
Никуда отсюда не делась логика еще советского хозяйствования на «северах» с попутным воспитанием жестокости в народе — убить всех, одним остаться. Отнять волчье мясо — оленину, просто поубивав конкурентов (меж тем именно волки были единственным и идеальным регулятором численности «дикарей», они адаптированы друг к другу). А чтобы «дикари» после этого не расплодились чрезвычайно — отстреливать их тоже. И обязательно как можно больше. Иначе они уводят домашних оленей с собой, иначе в популяции начинается мор, эпизоотии (тут около 40 очагов сибирской язвы).
Штильмарк говорил про ответственность ученых. Тех, кто доказывал целесообразность вот такого рационального природопользования — когда популяцией «дикарей» управляют с помощью их отстрела.
Норильский комбинат вытравил ягельники на многие сотни верст.
Чтобы «дикарям» прокормиться, надо их убивать. Убивать должны люди, прежде убившие волков. Иначе — еще одна катастрофа, помимо той, что происходит в сердцах и головах.
Наиболее массовым и экономичным способом добычи диких северных оленей в настоящее время является отстрел на водных переправах во время осенней миграции. Технология отстрела животных на воде детально разработана и внедрена в промысловых хозяйствах Таймыра».
На красноярской Полярной комиссии глава Хатанги Александр Кулешов заявил, что за 2015 год браконьеры вывезли с Таймыра почти три тонны пантов.
Это выдержки из статьи, которую я советую прочитать https://novayagazeta.ru/articles/2021/08/12/eto-ne-okhota-eto-rasstrel
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 4