Глубинка

МАРУСЯ В пять лет Маруся осталась сиротой. Родители в одночасье утонули во время весеннего ледохода. Переходили поздним вечером реку и сгинули. Никто не видел, никто не слышал, как и не было цветущих, полных сил молодых супругов. Только дочка осталась в память о них, Марусенька, сиротинушка. Хотели власти сдать дитя в детдом, но тут объявилась бабка, бабка Марусиной покойной матери. Марусина прабабушка, еще крепкая старуха, живущая в соседней деревне на отшибе, в старом, но добротном деревянном доме. Убедила старая, что вырастит правнучку, выучит, в люди выведет. Отдали Марусеньку прабабке Ефимовне. Старуха была строгая, уважаемая односельчанами за рассудительность, трудолюбие и незлобивость. От нее слова плохого никто не слышал, но уж если кто был виноват перед ней, одного взгляда ее пронзительных глаз было достаточно, чтобы виновный почувствовал ее недовольство. Сельчане говаривали, что как глянет Ефимовна, аж, мурашки по телу побегут. Боялись ее и уважали. Умела бабка Ефимовна травами лечить, знала заговоры, но очень редко кому помочь бралась. Больше отказывала, не объясняя причину. Да люди и не настаивали, знали, что просить бесполезно. Захочет- поможет, не захочет – не упросишь ни в жизть. Такая была бабка. Стали жить втроем: бабушка, Марусенька, да кот Тимоша.Куда Ефимовна, туда и Марусенька, бабушкин хвостик. Бабка в магазин или на почту, рядом семенит внученька. Русые косички прыгают на спине, голубые глазки сияют, всем встречным улыбается, со всеми здоровается.А позади кот плетется. Бабка за водой на колонку, и Марусенька с маленьким ведерком рядом вышагивает, помощница растет. И ранним утром с бабкой ходили травы собирать на луг. Учила внучку Ефимовна всему, что сама знала, еще от своей бабки узнала. Какие травы и когда собирать, где что растет, как сушить и как хранить. Показывала книги старые, где об травах все прописано, тоже от ее бабки достались те книги. Заставляла Марусеньку руки мыть, прежде, чем за книги браться. Книги хранились в старом сундуке, под замком., хранились они завернутыми в белую холстину. По ним и читать научилась Марусенька. А когда в школу пошла, уже бегло читала, и писать умела, и считала до ста. В школе, среди озорных и шумных ребятишек, отличалась тихим нравом, послушанием, добротой. Кто, что не попросит, последнее отдаст. Бывало, бабушка пирожков с собой в школу завернет, все раздаст, себе не оставит. И списывать всем давала домашние задания. Ребята ее все уважали, а девчата завидовали и называли дурочкой. А она не обижалась, только, бывало, усмехнется и отойдет в сторонку. Девочки с ней не дружили, она была не такая, как они, поэтому и звали ее дурочкой. Ее не интересовали разговоры про наряды, про ухажеров. С ребятами говорила без жеманства, как старшая, за это ее уважали. Мальчишки за косы никогда ее не дергали. Без обидных насмешек помогала решать задачки, делилась ручками и карандашами, которые вечно у них терялись. Вот, дурочка – говорили девчонки. И одевалась она не так, как они. Даже в старших классах не носила джинсов и обтягивающих, коротеньких маечек, не носила высоких каблуков, и совершенно не употребляла косметики. Ну, разве не дурочка? Уже школу заканчивали, а она все в темной юбочке и белой блузочке ходила. Зимой в самосвязанной кофте и голубой водолазке. На праздники приходила в темно-синем платьице с белыми вязанными воротничком и манжетами. А в косах белые банты. Девчонки хихикали – вырядилась дурочка, как на комсомольское собрание. Хотя, откуда им было знать про комсомольские собрания? Давно уж не стало в их школе комсомола, прошла его пора. И было непонятно девчонкам, почему Маруся никогда не стояла у стены, когда все танцевали на школьных вечерах. У нее отбоя от кавалеров не было. Но что интересно, вольностей, как с другими девчонками, с ней никто не позволял себе. Вроде, как бы робели с ней ребята. И постоянного ухажера не было. С вечера провожали ее до калитки обычно два, три парня. По- дружески провожали, как своего товарища.. Бабушка Марусю не баловала, не с чего было баловать, но все необходимое у нее всегда было. И одета, и обута просто, но добротно и удобно. Никакого баловства бабка не допускала, всяких цепочек, колечек, духов и помад на дух не переносила. Да Маруся и сама не просила ничего у бабушки, ей вроде и не хотелось ничего такого. Бабка строгая, но девочку не обижала, и жили они, как говориться, душа в душу. Окончила школу Маруся хорошо, надо бы дальше учиться. Да как бросить бабушку одну, старая совсем стала, видит плохо, да и ноги совсем ходить не хотят. Видно устали за такую длинную жизнь, находились, набегались. Решила Маруся пойти работать в местную больницу кем возьмут, а учиться поступит в медицинский институт заочно. Взяли ее санитаркой в травматологию. Заведующий отделением Федор Федорович, в юности дружил с ее покойным отцом, и судьба девочки его заботила. Он был рад, что она на глазах у него будет, а будет учиться, поможет. А как вернется в село врачом, может и его сменит. Своя дочь надежд не оправдала. На уме только наряды, да женихи, учиться лень, работать тоже, охоты нет. Училась вместе с Марусей, и работать будут вместе. Может, глядя на нее, учиться захочет. Стала Маруся работать в больнице. Работа у санитарки тяжелая, а уж в травматологии особенно тяжелая. Целую смену мечешься, как заведенная, от одной койки к другой. Подай, принеси, помоги повернуться, напои, покорми, умой, перестели постель. К концу смены ног под собой не чувствуешь. Первое время было очень трудно, потом стало полегче, попривыкла. Стала замечать, что другие санитарки не очень стараются. Находят время и поболтать, и чайку попить. Особенно когда начальство не видит. Звали и Марусю, а она все бегом, все ей некогда. Ну, и дурочка, чего выслуживается, за такие-то гроши из кожи лезет. Дурочка и есть. Так промеж себя говорили девчонки санитарки. Однажды, среди ночи в отделении поднялся переполох. Скороя привезла парня. Поздние прохожие нашли его сильно избитого, без сознания. Сразу повезли в операционную, вызвали Федора Федоровича. Маруся как раз дежурная была. Суета поднялась, беготня, телефонные звонки. Срочно нужна была кровь для переливания, а ее не оказалось нужной группы. Надо ехать в область, а водитель гуляет на свадьбе в соседнем селе. Федор Федорович велел весь персонал собрать., спрашивает у кого нужная группа. Потеряем парня, если срочно не перельем ему кровь. Маруся переглянулась с Нинкой, у них эта группа, они сдавали кровь недавно, и им в паспорта печати поставили. Нинка опустила голову и промолчала. Маруся одна оказалось из всего коллектива. Страшно было, в первый раз сдавала кровь. Положили ее на койку рядом с пострадавшим, и протянулась к нему трубочка с ее кровью. Смотрит Маруся на парня, голова перевязана, кровь просочилась на повязке. А лицо белее марли, ни кровинки, губы синие. Неужели не спасут? И так стало жаль бедолагу! – Господи, спаси его, пусть моя кровь ему поможет. Он теперь мне братом будет, одна у нас кровь. Спаси его, Господи! Смотрит Маруся, порозовели щеки, губы порозовели, Федор Федорович удовлетворенно кивнул головой Марусе. – Будет жить! Спасибо Марусенька, спасибо, девочка. Спасли мы с тобой парня. Ты не вставай, полежи, отдохни. Можешь уснуть. Я буду рядом. Утром проснулась Маруся, понять не может, почему она лежит в палате, укрыта одеялом и рука перевязана. А на соседней койке лежит парень с перебинтованной головой, весь в проводах и трубочках, подключен к аппаратам. А рядом сидит Федор Федорович, улыбается Марусе. – Проснулась, спасительница? Вставай, твое дежурство закончилось, иди домой. Отдыхай. Спасибо тебе, если бы не твоя кровь – потеряли бы парня. Видно приезжий парнишка, не наш. Милиция уже была. Ни документов, ни денег. Похоже, ограбили, видно с поезда шел. Теперь следствие будут вести. Ждут, что в себя придет, что-нибудь расскажет. – Федор Федорович, я посижу около него, я хорошо выспалась. А как придет в себя, я Вам сообщу. А Вам поспать надо. Вы не беспокойтесь, идите. – Спасибо тебе, деточка. Посиди, покарауль. Я сейчас велю тебе чаю горячего принести и чего-нибудь поесть. Надо сил набираться. Немного погодя прибежала Нинка, принесла чай и бутерброд с маслом и сыром, и еще шоколадку, и яблоко. - Это тебе Федор Федорович передал. Ты теперь у нас герой, спасла жизнь человеку. Ну, чего ты вперед всех выскочила, кровь у нее лишняя! А хоть кому ты ее отдала, знаешь? Может это какой-нибудь бандит или наркоман. Ну, ты и дурочка! - Нинка, ну как ты так можешь говорить? Я и не думала, кто он. Надо помочь человеку, значит надо. – Вот я и говорю, что дурочка ты у нас! Мать Тереза сельского масштаба. И Нинка умчалась, а Маруся сокрушенно покачала головой – ну, надо же, какую ерунду говорит! Маруся теперь была приставлена к раненому, как сиделка. Он все еще был без сознания. Милиция регулярно интересовалась, не пришел ли он в себя, свидетелей не было, пострадавшего никто не разыскивал, следствие зашло в тупик. Маруся теперь прибегала домой редко, рассказывала бабушке о своем подопечном, и опять в больницу. Бабушка однажды сказала, что она хочет сама посмотреть больного. Может и она сможет помочь. – Бабулечка, боюсь, что Федор Федорович не разрешит тебе лечить его. – А мы не станем ему ничего говорить. Я приду попозже, ты меня встретишь, и я его посмотрю. Никто и не узнает. Подумают, бабушка внучке ужин принесла. Ты ведь совсем от дома отбилась. Какой день дома не ночуешь. Не бойся, все будет хорошо. И бабушка пришла поздно вечером с сумкой, в которой был ужин для внучки. Они прошли пустыми коридорами в палату, плотно прикрыли двери. Бабушка долго стояла и смотрела на парня, затем взяла его руку, проверила пульс, приподняла веки, заглянула в глаза. Приложила ухо к сердцу, легко пробежалась пальцами по животу, груди. Нагнулась к уху и громко кашлянула. Веки больного вздрогнули. Бабушка удовлетворенно подняла вверх указательный палец. – Я так и думала! Маруська, внученька моя! Мы ему сможем помочь. Только никому ни слова. Проводи меня, сейчас начну готовить лекарства, а утром прибежишь домой все тебе расскажу и начнем, помолясь, парня с того света доставать. Пошла уже вторая неделя, как привезли этого парня. И однажды днем к больнице подъехала «Волга». Из нее вышли трое мужчин и женщина. Все прошли к главному врачу. А затем вместе с ним вошли в палату, где лежал раненый. – Это он! Сыночек, Юрочка! – Бросилась женщина к парню. – Слава Богу, нашли тебя. – седой мужчина склонился над сыном. Но сын лежал неподвижно, он по-прежнему был в коме. Родители засыпали врача вопросами. Мать желала сама дежурить у постели сына, но доктор сказал, что у их сына прекрасная сиделка м указал на Марусю. – Но вы можете приходить днем, а Маруся наконец-то сможет отдохнуть А то она вторую неделю дежурит у вашего сына без отдыха. Кстати, это она дала ему свою кровь и тем спасла ему жизнь. Родители со слезами на глазах бросились благодарить смущенную Марусю. Мать прижала ее к себе и поцеловала девочку. Теперь днем подолгу сидела у постели Юрия его мама. Марусе приходилось украдкой поить его бабушкиными настоями, растирать по ночам ему руки и ноги мазями, которые делала бабушка. Она велела все время разговаривать с ним, и Маруся просила мать громко говорить с сыном днем. И вот наступил долгожданный день – Юра открыл глаза. В палате была Маруся. Сначала взгляд его был бессмысленный, потом он сфокусировался на Марусе, и слабая улыбка раздвинула его губы – Ты кто7 – чуть слышно прошелестел вопрос. – Я - Маруся. Ой! Я позову врача. – девчонка стремглав выскочила из палаты. И тут же вернулась обратно, уже с врачом и сестрой.#опусы Она радостно уставилась на Юру. И он смотрел на нее и улыбался. – А где мама? – Опять прошелестел вопрос – Пить хочу. Врач выслушивал больного, мерил ему давление, и все время застилал своей спиной Юру от Маруси. И Маруся заглядывала ему через плечо, и ловила взгляд Юры. - Молодец, парень. Теперь будешь жить. Ну, Марусенька, теперь твой подопечный пойдет на поправку. Напои его чаем с лимоном и пусть поспит. Пойду, позвоню в милицию, они должны его допросить. Вот пусть завтра и приходят. Вскоре пришла Юрина мама. Ее встретила сияющая Маруся. - Лидия Ивановна! Юра очнулся, он вас спрашивал. Врач велел его чаем напоить, и теперь он должен поспать. – И она обняла заплакавшую от счастья мамашу.– Теперь он на поправку пойдет. Вы посидите, а я сбегаю домой, бабушку обрадую. Утром пришли милиционеры и распросили Юру. Он уже смог связно рассказать, что с ним произошло. Он приехал сюда по делам их семейной фирмы. В поезде познакомился с тремя парнями, которые ехали с ним в одном купе. Он не утаил от них, что едет договариваться о покупке участка под застройку. Они вышли вместе с ним, и пообещали довести до места назначения. По дороге шутили, договорились встретиться на другой день, отметить знакомство. Парни ему понравились, и они договорились о встрече. Он помнил, что его неожиданно толкнули, он упал, и больше ничего не помнит. При нем была довольно крупная сумма денег – аванс за участок и паспорт. Если надо, он опознает парней. Как выяснилось позже, эта банда специализировалась, на ограблении попутчиков в поездах. Их, по описанию Юры, поймали и осудили. Но это все было позже. А сейчас Юра поправлялся, постоянное дежурство отменили, Маруся забегала к нему по несколько раз на дню, и даже выводила его на прогулку в больничный сад. Близилось время выписки. Все чаще Маруся с грустью думала о том, что скоро Юра уедет, и она его никогда больше не увидит. Она так привыкла к нему, к его рассказам, шуткам, милым поддразниваниям. Подружки завистливо предупреждали: смотри не влюбись, ты у нас доверчивая дурочка, обманет он тебя. Она, смеясь, отмахивалась, придумают же такое. И вот незаметно подошел день выписки. За Юрием приехали родители, весь персонал одарили подарками, благодарили за заботу о сыне. Марусе подарили золотые сережки, она не хотела брать такой дорогой подарок, но отец сказал. – Ты свою кровь нашему сыну дала, это стоит большего. Так что бери, носи на здоровье, не обижай нас отказом. А мать при всех расцеловала ее и шепнула на ухо. – Скоро увидимся. Жди – Что она имела ввиду, было не ясно, но сердце дрогнуло. Подошел прощаться и Юра, пожал, улыбаясь, руку. – Спасибо за все. Скоро увидимся. –И, неожиданно, поцеловал ее в щеку. Маруся зарделась, закрылась руками, скрывая слезы. Когда отняла руки от лица, машина уже тронулась. Подружки окружили ее, рассматривали подарок, допытывались, что он ей сказал на прощанье? А через две недели, в воскресенье, улицу огласили машинные сигналы. Две нарядные белые машины остановились у домика Марусиной бабушки. Из одной вышли родители Юрия, из другой сам Юрий. Нарядные, с цветами. Любопытные соседи сбежались к дому. И без объяснения было ясно – сваты приехали. Не торопясь, торжественно приезжие прошли во двор. Остановились у крыльца. На пороге их встречала растерянная Ефимовна, Марусина бабушка. Не ждала таких гостей. Застали врасплох. Низко поклонилась, пригласила в дом. Весть, что к Марусе сваты приехали из города, богатые, важные, как ветром, разнесло по селу. Собралась толпа. Вездесущие подружки рассказывали всем желающим, как познакомились, как полюбились молодые, как повезло Маруське, теперь в городе будет жить, поди, и бабку заберет с собой. Вот ведь, как повезло дурочке! А Маруся, переоделась, сережки вдела в ушки, кудри распустила по плечам. Щеки пышут жаром, голубые глаза сияют. Вышла к гостям, застенчиво потупилась. Гости ахнули, красавица, королевна. И это больничная санитарка?? Юрий торжествующе глянул на родителей. Они переглянулись и заулыбались. Да уж, такую невесту в городе не найти! Повезло сыночку! И умница, и красавица, и сердце золотое! А подружки говорили – дурочка! То-то же! © Людмила Москвич.

— Галя, зайди. Мой в погребе был и тебе картошечки набрал. Галина повернула ко двору соседки. — Ой, спасибо, тётя Марина, я вам обязательно верну. — С чего вернёшься то? Ох, горюшко. Вернёт она. Раньше нужно было думать, когда детей рожала. Петька никогда не был нормальным мужиком.⁣ Галина проглотила обидные слова, потому что знала, что до зарплаты ещё неделя, и на одном молоке долго не протянешь. Ладно бы она, а то ведь дома её ждали трое деток. Петька, о которым говорила соседка, был её мужем, теперь уже бывшим, потому что в прошлом году узнал, что на троих детей государство не даст им ни машину, ни квартиру быстренько собрал свои вещи и сказал, что в такой нищете он жить не согласен. Галя тогда как раз мыла посуду и даже тарелку выронила. — Петь, ты что такое говоришь? Ты же мужчина. Иди на нормальную работу, где хорошо платят, и не будет нищеты. Это же твои дети. Ты всегда говорил, что тебе нужно больше детей, что ты хочешь детей. — Хотел, но я же не знал, что государство так наплевательски относится к многодетным семьям. А работать в пустоту я не вижу смысла», - ответил Петька. Галя опустила руки.⁣ — Петь, а как же мы? Как я справлюсь с ними одна? — Галь, ну я не знаю. И вообще, почему ты не настояла, что нам одного ребёнка вполне достаточно? Ты же женщина, должна была понимать, что такое может случиться. Галя больше ничего ответить не успела, потому что Петька выскочил из дома и почти бегом бросился к остановке. Слёзы навернулись на глаза, но тут она увидела, что на неё смотрят три пары глаз. Сашка был самый старший, ему в этом году в школу. Мишке было всего пять, и их звёздочка Маргарита, было ей два года. Галя сглотнула, улыбнулась.⁣ — Ну, кто за то, чтобы блины пожарить? Дети весело завизжали, и только Сашка вечером спросил: — Мам, а папа больше не вернётся? Галя пыталась придумать что сказать, но потом просто ответила: — Нет, сынок… Какое-то время Сашка сопел, а потом сказал: — Ну и пусть, мы без него справимся. Я тебе помогать буду. Галя когда с вечерней дойки возвращалась знала, что мелкотня уже накормлена и по кроватям. И вообще, Галя поражалась, как её сын так быстро повзрослел. *** Поблагодарив за картошку, она двинулась домой. «Господи, когда потеплеет? Какая-то ненормальная зима в этом году.» Им бы хватило картошки, но в один из дней такой мороз тиснул, что у многих она даже в подвалах помёрзла. Конечно, деревенские жалели их. В деревне вообще люди добрые, но всегда напоминали, какая она дура. А что, дура-то? Сейчас она просто не понимала, как бы жила, если бы кого-то из её детей не было. Как бы не тяжело было, но они справлялись. Хотелось новой одежды и игрушек, но ребята не просили. Знали, что мама купит, как только сможет. В этом году они с Сашкой даже задумали большую теплицу поставить, правда, пока из плёнки, но уже всё просчитали насколько можно будет больше баночек с огурцами и помидорами приготовить на зиму. Галина перекинула ведро в другую руку и вдруг увидела толпу. Ну, как толпу, для деревни особенно в такое время и три человека — это уже толпа. Галя направилась туда, потому что та самая толпа стояла у её забора. Ещё только подходила, а уже слышала: — Здоровый какой, явно охотничий. — Наверное кабан подрал. Нет, не жилец. Галя посмотрела туда, куда смотрели люди и ахнула. — Что ж вы стоите-то? Ему же помочь нужно. Люди обернулись к ней. Сосед сказал: — Ну ты, Галя скажешь. Видишь, оскалины клыки, кто к нему полезет? Да и не поможешь тут уже. — Как же не поможешь, он же к людям вышел за помощью. На снегу лежал пёс, то ли охотничий, то ли нет. Галя особо не разбиралась, но она видела, что у него повреждён и довольно серьезно бок. Собака была просто огромных размеров, но Галя нисколько не боялась её. Видела, какая боль в глазах у животного! Люди посмеивались и вскоре разошлись. Никому не нужно было проблем. Галя осторожно провела рукой между ушами пса. — Потерпи, потерпи, немножечко. Сейчас я одеяло принесу, переложу тебя, и мы попробуем добраться до дома. Сзади послышался шорох. — Мам, я принёс одеяло. А ещё вон дверку от старого холодильника можно взять, как носилки. Галя резко обернулась, рядом стоял Сашка, в его глазах стояли слёзы. Галя видела, насколько больно собаке. Пёс зажал зубами одеяло и тихонько поскуливал. Он затих, пока Галя промывала рану. Если собаки теряют сознание, то сейчас с псом именно это и случилось. Младшие следили за происходящим с дивана огромными глазами. — Мам, он выживет? Саша, поглаживал по голове пса, который наконец открыл замутнённые глаза. — Он должен выжить, мы же будем о нём заботиться. На следующий день, как только Галя пришла на ферму, её обступили доярки. — Галь, вот скажи, что у тебя в голове? Зачем большую, чужую собаку в дом тащить, да ещё и к детям? — Во-во. Как будто не у неё семеро по лавкам, которым и так есть нечего. Да и толку? Помрёт всё равно, а если не помрёт, то обязательно загрызёт кого-то. Галя даже повысила голос: — Я не понимаю, у вас что, своих проблем нет, что вы в моих ковыряетесь? Зин, там вчера Катька говорила, что выдерет тебя все волосы, потому что ей кто-то донёс, как её мужик к тебе бегает огородами. А тебе Тань тоже лучше у себя в доме навести порядок, а в мой не лезь. Твой Вовка снова вчера пиво пил за магазином, а ему всего 14. Бабы резко замолчали, даже попятились от Гали, потому что раньше она никогда себе такого не позволяла, а Галя пошла работать. «Нужно ещё молочка не забыть взять. Может, Джек хоть его попьёт.» Джеком собаку назвал Сашка. Он вообще не отходил от неё. То водички, то поправит голову, то валенок подложит, чтобы другу было удобно. Вечером найдёныш попил немного молока. — Ну вот и молодец, ты обязательно выкарабкаешься… Пёс действительно выкарабкался. Галя ему готовила, как и детям. Себя обделяла, а собаку кормила. Через три недели он уже слегка покачиваясь ходил по дому. Дети его гладили, но сильно прижимать ещё опасались. Джек выбрал себе место, спал он теперь на коврике возле Сашкиной кровати. Галя прекрасно знала, что в деревне продолжают перемывать ей косточки, но старалась не обращать внимание. Пусть говорят, языки на то есть, чтобы ими работать. *** Весна наступила внезапно. Галя и Саша сразу же решили, что нужно одну грядку плёнкой накрыть, чтобы земля быстрее отходила. После того как она собаку домой взяла, деревенские перестали помогать. Ну, наверное правильно, раз есть чем такую псину кормить, то и самим найдётся. Галина не обижалась, правы они, во всём правы. И рожала она сознательно, и пса взяла сознательно. И никто не виноват, что подвал она не утеплила, знали же все, что морозы такие будут. Пока они с Сашей в огороде возились, Джек и Миша с Ритой тоже на улицу высыпались. Дети казалось и не понимали, какие клыки в пасти у Джека. Они катались на нём, кувыркались там, где уже весеннее солнце подсушило прошлогоднюю траву. Хохот стоял такой, что даже соседи к ним во двор заглядывали. — Граф! Пёс, застыл, потом взвизгнул и в один прыжок перемахнул через забор. Он буквально набросился на незнакомца. Джек визжал, облизывал лицо мужчины, а тот старался обнять пса как можно крепче. Галина и дети открыв рот, смотрели на них. Соседи тоже подошли поближе. Прошло минут 15, прежде чем человек и собака перестали сходить с ума. Незнакомец перевёл глаза на Галину. — Здравствуйте, хозяюшка. Я почти полгода искал свою собаку, думал, что он не выжил после той схватки. А вот он выжил. Сашка шмыгнул носом, понимая, что Джека у них теперь заберут. — Мамка его выходила, ночами не спала, всё бинтовала. Мужчина посмотрел на Сашу, потом на Мишку с Ритой. Миша уже не хныкал, а Рита готова была расплакаться. — Так, так. Подождите, давайте без слёз. Я же прямо сейчас не заберу друга. Может быть, вы меня чем напоите? Галя спохватилась: — Конечно, проходите в дом. Мужчина замешкался: — У меня машина там, в начале деревни стоит. Я тогда сейчас пригоню её. Он растерянно посмотрел на собаку, потом на Сашу. — Может быть, ты со мной? Боюсь, Граф не поймёт. Наверное в другой ситуации Галя бы запретила Саше, но сейчас она точно знала, что Джек не может быть собакой плохого человека… Вернулись они быстро. Галя с удивлением смотрела на большую дорогую машину, а с ещё большим удивлением на неё смотрели деревенские. Хозяина, настоящего хозяева пса звали Игорь. Оказался он художником, предпринимателем, охотником и, просто хорошим человеком. Оказывается, в тот раз они даже не охотились в лесу. Он просто решил прогуляться. Откуда взялся тот кабан, которому все помешали, никто так и не понял. Он с товарищами долго искал собаку, пока совсем не стемнело, а ночью выпал снег. Игорь на протяжении долгого времени объезжал ближайшие деревни. Их деревня была самая дальняя. Сашка уговорил его остаться на несколько дней, и Игорь, неожиданно для Галины, согласился. — А что? Давно я физически не работал. Смотрю, у вас забор надо поправить и Сашка про теплицу говорил. Галина покраснела. — Что вы, не нужно. Мы сами. Игорь серьёзно посмотрел на неё. - Даже не говорите таких слов. Вы столько времени ухаживали за Графом, себе отказывали. Вы что же думаете, я не понимаю ничего. Через неделю Галине казалось, что Игорь всегда жил с ними. Он как-то незаметно сошёлся с детьми. И вообще, всё у него получалось, всё он умел. И Галя вообще не понимала, как они раньше без него обходились. Но она хотела, чтобы он уехал, даже решила поговорить с ним. Галина понимала, что пропадёт, ведь Игорь не просто нравился ей, её как будто током било, когда он рядом. А самое главное, она видела, что он так же реагирует на неё. Вечером, когда дети уже спали, а Игорь что-то делал во дворе, она вышла к нему. — Игорь, я не знаю, как всё вам объяснить, поэтому не буду. Просто хочу попросить вас, чтобы вы уехали. Он сразу понял её, кивнул. — Наверное, вы правы, только выслушайте меня сначала. Я уверен, что вы не очень хорошо думаете обо мне, но вы не правы. Меня совершенно не пугает наличие троих детей. Меня пугает другое, а именно, я сам… Пять лет назад у меня погибла жена и дети. Поехали отдохнуть. Их автобус упал в пропасть. Я теперь знаю, что такое боль. Душевная боль намного сильнее физической. Вы мне очень нравитесь. Ваши дети, они лучшие. Но у нас ничего не может быть. Ничего, потому что боль потери всегда очень сильна. Чтобы вам было понятней, я не хочу никого впускать в свою жизнь, чтобы не страдать потом. Галина кивнула. — Я понимаю вас, уезжайте… Ночью Игорь уехал… Утром дети плакали, но Галя прикрикнула на них. — Представьте, что только потому, что кому-то захотелось, маме не вернули ребёнка. Вы же понимаете, что Джек для Игоря как ребёнок. Дети, и если даже переживали потом, ей ничего не говорили. *** — Сашка, где ты? Тащи воду! Галя окинула довольным взглядом теплицу. Рассада торчала ровными грядками. В теплицу кто-то вошёл, и она проворчала: — Высохнет всё, пока ты воды принесёшь. Ну, сколько мы с тобой старались, а теперь что, устал что ли? Она повернулась, чтобы забрать ведро у сына, и замерла. Ведро держал не Сашка, это был Игорь. Он смотрел на неё и молчал. Галя тоже молчала. В теплицу просунул голову Джек-Граф, лизнул Галине руку, громко гавкнул и умчался к визжащим от радости детям. — Что ты здесь делаешь? Игорь вздохнул: — Сам бы хотел знать. Вообще понял, что еду к тебе, когда уже в деревню свернул, просто прокатиться хотел, развеется, но… Галя подожди, я вот сейчас пока смотрел на тебя, подумал, что я же могу вас просто не терять. — Не поняла. — Ну, я не буду вас никогда терять, и никакой боли больше не будет. Правда Галя? Он смотрел на неё такими глазами, что она просто не выдержала, со вздохом упала ему на грудь. — Правда. Конечно, правда. *** Галя сама не захотела свадьбы в деревне, хотя стол с угощениями накрыла. Люди недоверчиво хмыкали: — Как это она же всего лишь собаку подобрала, а получается, что такого мужа себе отхватила. Галя на расспросы не отвечала, пусть думают, что хотят, им не привыкать. Джек был день Графом, день Джеком. Причём одинаково отзывался и на то, и на другое имя. Деревню любил больше, но и в город ездить не отказывался. А когда у Игоря и Галины родился сын, то стал самой преданный нянькой для него…⁣ Олег Жуков

Если меня спросят: Хочешь ты обратно? Я отвечу честно: Я хочу туда, Где стояла с дождиком под окошком кадка И цвела акация… как она цвела! Где под каждым кустиком жил волшебный гномик И летали эльфы в чашечках цветов И смешно подмигивал из семерки слоник И махал приветливо белым хоботком. Если меня спросят: Хочешь ты обратно? Я отвечу честно: Я хочу туда, Где все было просто, ясно и понятно Как ромашка белая посреди двора. Где зимой хрустели простыни льняные И так вкусно пахло снежной чистотой. И катились с горки саночки шальные И был день заполнен важной суетой. Если меня спросят: Хочешь ты обратно? Я отвечу честно: Я хочу туда, Где вплеталось утро в косы благодатно И вязала банты мамина рука. Где свисали липко ленты-мухоловки С матовых плафонов… вот уж красота! И хранились бережно куколки-картонки В платьицах бумажных, тонких как листва. Если меня спросят: Хочешь ты обратно? Я отвечу честно: Хоть на полчаса! Чтоб шепнуть на ушко маме виновато: Все нормально, мама, только нет тебя! © Эмма Вадровник

Такой подлянки Кудимыч от неё не ожидал. Сорок лет трудового стажа, тридцать восемь лет семейного, восемнадцать грамот и дипломов, две медали, три значка, семьдесят две премии, эквивалентные двум полулитрам и четырём пирожкам с мясом, шестнадцать бесплатных путёвок в разные стороны в пределах железного занавеса! Одна квартира, полтора дома, гараж, автомобиль «Опель» 1993 года выпуска! И в итоге старшая дочь Марина приводит ему непьющего зятя! За что?! Чем Кудимыч заслужил такое наказание? Столько лет он ждал, когда дочери подрастут и выйдут замуж, чтобы он, наконец, мог с полным основанием выпивать не в гаражах, забегаловках и служебных кабинетах, а в домашней обстановке. Ведь ни одного мужика за сорок лет в доме, кроме самого Кудимыча! Не считать же выпивкой в кругу семьи пять общенародных праздников, три церковных и четыре дня рождения! Да и то практически в окружении врагов, считающих бульки. А каждый глоток водки сопровождался такими взглядами, что радость опьянения так и не наступала! И приходилось отпрашиваться на свежий воздух, чтобы нормально отпраздновать с собратьями по семейному одиночеству. Оптимально было бы заполучить сразу двух зятьёв. Но об этом классическом раскладе Кудимыч пока и не мечтал. Одного хотя бы. И вот когда он уже и не чаял, предпочитая проводить выходные дни в обществе соседа по даче Петра, старшенькая, которой уже стукнуло тридцать, подошла к нему и торжественно произнесла: – Папа, постарайся завтра прийти домой вовремя и трезвым. – Обижаешь, – ответил Кудимыч. – Одно из двух я всегда выполняю. – В курсе, – хмыкнула Марина. – Потому и прошу перевыполнить обычную норму. Вовремя и обязательно трезвым. Обещаешь? – Ты прям как наш бывший секретарь парторганизации, – шмыгнул носом отец. – Настойчивая. – А разве не ты в автопарке был секретарём? – уточнила дочь. – Вот я и говорю, – вздохнул Кудимыч. – В меня пошла. Хорошо. Назови причину, по которой я должен ограничить свой досуг? – Завтра вечером к нам в гости придёт мой друг, – покраснев, сообщила Марина. – Спасибо, – дрожащим голосом произнёс отец. – Спасибо, дорогая. Вот он, тот светлый день, ради которого стоило воспитывать двух дочерей. Спасибо. – Пап, – прервала его дочь, – может, он тебе не понравится. – Как! – возмутился Кудимыч. – Тебе нравится? А я чем хуже? А сегодня нельзя его привести? Я до завтра не доживу! – Нет, папа, – ответила Марина. – Он живёт в другом городе, и приедет только завтра. – С ночёвкой? – игриво поинтересовался отец. – Как получится, – опустила глаза дочь. – Я вам свою кровать уступлю, а сам на твоём диване лягу, – доверительно прошептал Кудимыч. – Так на ней же и мама спит? – напомнила Марина. – На кухню отправим, – отмахнулся отец. – На раскладушке перекантуется ради счастья дочери. – Вовремя и трезвый, – напомнила Марина и вышла из комнаты. – Радость-то какая, – вздохнул Кудимыч. – Пойду, прогуляюсь до разливухи. Сегодня ж я ничего не обещал. *** На следующий день Кудимыч примчался домой, отпросившись с работы пораньше. Надо же было помочь по хозяйству. Но его ранний приход энтузиазма у жены и дочерей не вызвал. Они носились по квартире, убирали, готовили, сервировали стол. Первая нотка сомнения, как искорка дальней молнии, проскочила в сознании главы семейства, когда он заглянул в холодильник. – На балкон вынесли? – невинно поинтересовался он у жены. – Сядь, – ответила ему супруга. – Мне нужно тебе кое-что сказать. – У меня давление, как у Белки и Стрелки, вместе взятых, – гордо ответил Кудимыч. – Стоя выслушаю. – Спиртного сегодня не будет, – выдавила из себя жена. – Когда это ты, мать, шутить научилась? – вымучил улыбку Кудимыч. – Я серьёзно, – отрезала потенциальная тёща и, на всякий случай, сделала шаг назад, выставив, как рапиру, шумовку. – Маринкин друг непьющий. Поэтому надо показать, что наша семья ему соответствует. И попробуй только испортить знакомство! – Вот так вот, – горько произнёс Кудимыч. – Вот тебе, отец и муж, ветеран труда и победитель соцсоревнований, благодарность! Где Марина? – На вокзал пошла, – ответила жена, – с электрички Романа встречает. – Я тоже прогуляюсь, – буркнул Кудимыч и выскочил из квартиры. – Только попробуй выпить! – крикнула вслед жена, испугав троих соседей, разливавших водку на лестничной площадке этажом выше. «Ничего, – думал ветеран автотранспорта, шагая к ближайшему магазину, – ничего. У меня ещё такого не было, чтобы я выпить не уговорил! Сейчас возьму две, нет, три сразу, и по квартире спрячу. Столько ждал зятя, а мне такое подсовывают!». Кудимыч вернулся быстро. На входе в квартиру его привычно обыскала сначала младшая дочь, потом, более тщательно, жена. Он гордо держал руки поднятыми, презрительно ухмыляясь. Получив разрешение войти, ветеран промурлыкал: «Врагу не сдаётся наш гордый отец», разулся, прошёл в спальню, осторожно прикрыл дверь и набросил крючок. В окно была заблаговременно спущена верёвка, к которой он пять минут назад привязал пакет с тремя бутылками, аккуратно проложенными газетой. *** К приходу гостя Кудимыча нарядили в белую рубашку с коротким рукавом, галстук с олимпийскими кольцами, ровесник Мишки-талисмана, отглаженные брюки от выходного костюма и сандалии, купленные лет пять назад в Ялте. Хозяин дома был трезв, тщательно выбрит второй раз за день и сурово поглядывал на уставленный разносолами стол. Он сегодня даже не ходил на работе в столовую, чтобы по всем параметрам соответствовать праздничному застолью. – Они подходят! – торжественно объявила родителям младшая, поговорив с сестрой по телефону. – А мне, похоже, они не подходят, – пробурчал Кудимыч и демонстративно скрылся в своей комнате. – Не мой размер. Его супруга сбросила передник и вышла с дочерью в прихожую встречать гостя. Вслед за Мариной в квартиру вошёл высокий худощавый блондин с букетом цветов, которые тут же без слов протянул матери подруги. – Знакомьтесь, – смущенно произнесла старшая. – Это Роман. Гость кивнул и покраснел буквально всей поверхностью головы. На лице проступили веснушки, волосы порыжели, уши стали похожи на переспевшую хурму в разрезе. – Проходите, проходите, – засуетилась хозяйка. – Проголодались, небось, с дороги. – Никаких внешних признаков болезни, – недоумённо пробормотал Кудимыч, выглядывая в дверную щёлку. – И с чего, спрашивается, не пить человеку? Ладно, проверим. Мама с дочерьми прошла в гостиную, а гость направился мыть руки. Глава семейства оценил обстановку и встал напротив санузла. Роман вышел и наткнулся на Кудимыча, расставившего руки для объятий. – Радость моя! – торжественно произнёс хозяин. – Не хотите ли отпраздновать наше знакомство в мужском кругу? Гость отпрянул, уткнувшись спиной в дверь туалета. – Там свободно, – гостеприимно улыбнулся Кудимыч. – Папа! – крикнула Марина, своевременно выскочившая из комнаты. – Да, я её папа, – гордо подтвердил хозяин. – И люблю, как говорил один известный киноартист, выпить под абсолютно любую закуску. – Идём, Рома, – Марина потянула гостя за рукав. – А меня уже и не зовут? – буркнул Кудимыч. – Ладно, выпить не разрешают, но в пище отказывать! – Юмор – наш семейный недостаток, – вздохнула Марина. – Пойдёмте, папа, Рома. – Другое дело, – хмыкнул глава семейства. – Старших надо уважать. Да, молодой человек? – Конечно, – кивнул гость. – Так я несу? – обрадовался Кудимыч. – Уважите человека, родившего эту красавицу? – Я не пью, – промямлил Роман. – И это вы называете уважением? – вздохнул хозяин дома. – А я за своего зятя готов печенью пожертвовать. – Салатику? – спросила младшая у усаживающегося гостя. – Он с чем? – поинтересовался Роман. – Оливье с отварной говядиной, – с гордостью ответила за маму Марина. – Я мясо не ем, – резко ответил гость. – И рыбу, кстати, тоже. – Вот к чему отказ от выпивки приводит! – воскликнул Кудимыч. – Уже и мясо кушать смысла нет! Так и до налога на бездетность недалеко! – А Мариночка нам ничего не сказала, – вздохнула хозяйка. – Мы вместе ещё не обедали, – пожала плечами старшая. – Кстати, я тоже вегетарианка. – Давно? – поперхнулась куском курицы её сестра. – А вот с этой минуты, – ответила Марина. – Сейчас я нам с Ромой овощного салату и картошки положу. Да, Ромочка? Гость скромно кивнул. – Да, мать, – вздохнул Кудимыч. – До чего гиподинамия молодёжь довела. Вы не из евреев, дорогой зятёк? Роман снова густо покраснел и отрицательно покачал мгновенно порыжевшей шевелюрой. – Чего это я! – хлопнул себя хозяин по лбу. – Мой сосед по даче Петя аналогичной неоднозначной национальности. Так он всё подряд кушает! И свининку жареную с яйцом обожает. И сверху лучком зелёным погуще. Одна беда, водку только охлаждённую пьёт. Я с ним прямо измучился. В магазин сгоняем, организм, понимаешь, уже на грани межконфессионного конфликта, а он заявляет: «Пока до нужной температуры спиртное не доведём, пить не буду!». А крюшончик вам можно? – Пожалуй, – кивнул гость. – Замечательно, – обрадовался Кудимыч. – И я с вами за компанию. Хозяин налил розоватый напиток в два бокала: – Выпьем за ваше с Маринкой счастье! И сам быстро сделал два больших глотка. – Стоять! – крикнула хозяйка дома, только что вернувшаяся из кухни. Она натёрла морковки, нарезала в неё кураги и орехов, заправив оливковым маслом с лимонным соком. – Что это вы пьёте? – Крюшончик, – промурлыкал Кудимыч, хитро улыбаясь. – Я же никакого крюшона не делала! – воскликнула хозяйка. – Вот, сок яблочный стоит. – Что я, уже супруге и помочь не могу, – обиделся глава семейства. – Практически безалкогольный напиток. Пейте, Ромочка. Всего-то пол-литра водки на два литра компота. Даже детям для аппетита можно. – Папа! – воскликнула Марина. – В сок ничего не подливал? – Обижаешь, – ответил Кудимыч. – Зачем столько водки зря переводить? Ладно, буду теперь младшего зятя ждать. Может, с ним повезёт больше. Он стремительно выскочил из-за стола, прихватив с собой кувшин с крюшоном и бокал. – Пойду сам с собой отмечать знакомство с зятем. А завтра на дачу уеду, к Пете. Там и оставшиеся припасы пригодятся. Он мне компанию всегда составит. Да, Марина, моё предложение по поводу кровати остаётся в силе. Несмотря ни на что. А ты, мать, на раскладушку. – Папа! – воскликнула старшая. – Не стоит благодарностей, – гордо произнёс хозяин. Кудимыч заперся в комнате, выпил два глотка коктейля и понял, что больше не лезет. Он прилёг на кровать, включил телевизор и не заметил, как уснул. *** – Что ж ты мне про отца ничего не сказала? – упрекнул Марину Роман. – А ты почему о вегетарианстве молчал? – парировала она. – Один – один, – хмыкнул гость. – Мне нужно срочный звонок сделать. *** В дверь спальни Кудимыча постучали. Он открыл глаза и посмотрел на часы. Оказалось, что он проспал часа четыре. Постучали ещё раз. – Извинения принимаются! – радостно воскликнул глава семейства, поднялся и распахнул дверь. Перед ним стоял Роман и мужчина постарше, такой же высокий блондин. – Знакомьтесь, – сказал потенциальный зять. – Это мой папа, Геннадий. Я ему позвонил, и он первой же электричкой приехал. Ну, я вас оставлю, а вы тут пообщайтесь. – Присаживайтесь, – равнодушно произнёс Кудимыч – Лекции о вреде алкоголизма читать будете? – Рома меня с собой брать не хотел, – неуверенно начал гость. – Сказал, вся семья непьющая, чего я там, то есть тут, буду с кислым видом сидеть. – Такого оскорбления я ещё не слышал! – возмутился хозяин. – Назвать мою семью непьющей! – Так может, за знакомство? – Геннадий распахнул полы пиджака, и взору Кудимыча открылись две бутылки водки, вставленные во внутренние карманы. – А охладить? – обрадовался хозяин. – Лишнее, – скептически заметил гость. – За закуской сбегать? – поинтересовался Кудимыч. – Предусмотрел, – кивнул Геннадий и достал два бутерброда с маслом и килечкой пряного посола, завёрнутые в полиэтилен. Хозяин взял из серванта две стопки, налил и спросил у будущего свата: – Как же ты за сыном не досмотрел, Геночка? – Не будем о грустном, – попросил гость. – Двое сыновей, а выпить дома не с кем. – За детей? – провозгласил Кудимыч. – А что ещё остаётся, – вздохнул Геннадий. – И за себя выпьем, и за детей. И за будущих внуков. – Правильно, – поддержал хозяин. – А нам поздно меняться. Эх, молодёжь. С каких ограничений жизнь начинают! Так ведь и вспомнить в нашем возрасте не о чем будет. А диетическое питание и отказ от алкоголя надо заслужить большим трудовым стажем и подробным эпикризом. Согласен, Гена? Но мы-то ещё не заслужили! Хлебушек бородинский? Давай тогда за нашу победу! Масло вологодское? За малую родину, Геночка! Килечка балтийская? Тогда выпьем стоя за тех, кто в море! А что за водка, я так и не посмотрел? Горилка с перцем? Подожди, Гена, я стаканы достану. Леонид Блох

От былых времён.

Душевных выходных.

Хороший дом умеет ждать и встречает с радостью. Хороший дом не жалеет хрустящую белизной скатерть и не дает лениться печи. В нем покойно мужчине и привольно ребенку, родственникам тепло, гостям весело… Дом, который и в обычный день по-праздничному светел, а в праздники и суетлив. и деловит, и мил. В.В. Кохаль Художник Герман Травников

Жизнь в деревне! У меня в хозяйстве пополнение Весна природа просыпается

Стeпанидe былo ужe пoд пoлтинник, кoгда oна к свoeму ужасу пoняла, чтo внoвь oжидаeт peбёнка. Вoсeмь дeтeй былo в их пpoстoй дepeвeнскoй сeмьe и дeвятoгo никтo нe хoтeл и сoвсeм нe ждал. Κoгда poдилась Сoня, пoвитуха сказала Стeпанидe: "Осoбo нe пpивязывайся, дoлгo oна нe пpoтянeт." Тут и бeз слoв всё былo яснo, дeвoчка poдилась кpoшeчная, нeнopмальнoгo синeгo цвeта и вмeстo плача издавала eлe pазличимыe пищащиe звуки. Пo - хopoшeму нужнo былo вeзти eё в гopoд, в бoльницу, нo этo далeкo и дeл пoлнo пo вeснe. Стeпанида peшила - будь чтo будeт. Бoг дал, Бoг взял. Всякая тpавинка тянeтся к свeту, дажe на нeблагoпpиятнoй пoчвe. Вoт и Сoнька слoвнo тoнeнький poстoчeк oтчаяннo бopoлась за свoё пpавo жить. Скoлькo pаз oна сepьёзнo бoлeла за свoё дeтствo нe пepeчeсть, нo каждый pаз кoгда на нeё ужe махнули pукoй, oна каким - тo чудoм вoсстанавливалась. Рoдитeли oтнoсились к нeй oтстpанённo. Стeпанидe кpeпкo запал в гoлoву сoвeт пoвитухи o тoм, чтo Сoня нe жилeц и пpивязываться к нeй нe стoит. С удивлeниeм наблюдала oна, как бeгаeт Сoнька сpeди дeтвopы тoнeнькая и пpoзpачная слoвнo былинка. В чём тoлькo душа дepжится? Одёжки, чтo дoнашивала oна за стаpшими, бoлтались на нeй как на пугалe, пoд глазами вeчнo нахoдились тёмныe кpуги. Лишь лёгкoe oблачкo зoлoтых вoлoс oживлялo eё бoлeзнeнный oблик. В избe с poдитeлями oстались тoлькo двe младшиe дeвчoнки Сoня и Даpья, oстальныe дeти были ужe взpoслыми и pазлeтeлись ктo куда. Даpья была oчeнь видная дeвка, вышла и фигуpoй и лицoм. Χаpактep имeла гopдый и кpутoй. Всe oжидали, чтo oтхватит oна самoгo завиднoгo жeниха. А вышлo всё наoбopoт, oпoзopила Даpья всю сeмью. Забеpеменела от заезжего молодца, а тот cделал дело и был таков. Он хотел её пpоучить и cпеcь cбить c заноcчивой кpаcотки, а она думала, что увезёт он её в далёкие пpекpаcные кpая и cтанет она ему женой. С тех поp вcей cемье житья не cтало, пальцем показывали, наcмехалиcь, позоpили, а однажды даже воpота дёгтем измазали. Уже немолодых pодителей вcё это cильно подкоcило и моpально и физичеcки. Сама Даpья долго cовcем не выходила из дому. Одна Соня вcех пыталаcь подбодpить, будучи на тот момент ещё pебёнком, она пpоявляла удивительную cтойкоcть и cилу духа неведомую взpоcлым. Пpошло вpемя и не cтало pодителей, тепеpь в избе оcталиcь Соня и Даpья c дочкой Ηаташей. Тяжеловато им пpиходилоcь без мужиков, единcтвенный оcтавшийcя жить в деpевне cтаpший бpат помогал мало. Он cуpово поpицал Даpью за её пpоcтупок, не без оcнования cчитая, что это бpоcает тень на его дочеpей, котоpых будет тpудно выдать замуж. Он неоднокpатно пpиглашал Соню жить к cебе, но та не cоглашалаcь. Даpью она бpоcать не хотела, да и в cемье бpата будет она пpиживалкой, а тут на pавных c cеcтpой полнопpавная хозяйка. А замуж её никто и так не возьмёт и Даpья здеcь не пpи чём. Β cвои двадцать лет Сонька выглядела как подpоcток, чаcто незнакомые люди пpинимали её за pебёнка. Ηездоpовая худоба и маленький pоcт тому cпоcобcтвовали. Паpни на неё даже не cмотpели, а матеpи их pезонно отмечали, что такая опpеделённо pодить не cможет, cоответcтвенно как невеcта не pаccматpивалаcь. Соня cмиpилаcь cо cвоим положением, но иногда пpи виде очеpедной паpочки, нежно воpкующей в cтоpоне от поcтоpонних глаз, что - то гоpько cжималоcь в гpуди. Так и жили cёcтpы в cвоём бабьем цaрствe, ничeго от жизни нe ожидaя, всe силы вклaдывaли в мaлeнькую Нaтaлочку. Но однaжды морозной и вьюжной зимой всё измeнилось. Дaрья сильно озлоблeннaя нa вeсь бeлый свeт, внeзaпно стaлa томной и вaльяжной. Πодолгу рaсчёсывaлa свои свeтлыe кудри, всмaтривaлaсь в мaлeнькоe зeркaльцe, то зaплeтaлa косу, то уклaдывaлa волосы короной. "Для кого причёски изобрeтaeшь, - спросилa Соня, - нeужeли для Тимофeя Βолковa?" Дaрья со вздохом отложилa зeркaльцe. "Отстaнь ты от мeня со своим Тимофeeм! - скaзaлa онa тeaтрaльно зaкaтив глaзa, - Будто свeт нa нём клином сошёлся!" Тимофeй был вдовцом и жил по сосeдству с сёстрaми, постоянно помогaя им то дров принeсти, то избу починить. Соня былa увeрeннa, что он нe прочь приудaрить зa Дaшкой, но сeстрa нe дaвaлa eму шaнсa. "Βот eщё, нaшёлся блaгодeтeль. Πожaлeл опозорeнную бaбу и я тeпeрь из блaгодaрности в койку к нeму сигaнуть должнa! Агa, только помню я кaк eго жёнушкa трeпaлa обо мнe языком своим погaным нa кaждом углу! Что - то нe зaтыкaл он eй тогдa рот!" "Ох, и злющaя ты сeстрицa, - кaчaлa головой Соня, - всe обиды помнишь и хрaнишь в своeй пaмяти будто сокровищa..." "Εсть нa то причины, - отозвaлaсь Дaрья, - всe люди с гнильцой, кромe вaс с Нaтaлочкой, ну можeт eщё кто..." Онa вновь взялaсь зa зeркaло и зaмeрлa рaзглядывaя своё крaсивоe лицо. Рaспущeнныe волосы золотым водопaдом струились по eё плeчaм и спинe, при дрожaщим свeтe свeчи блeстeли, словно и впрямь были из золотa. "Ты кaкaя - то другaя, - скaзaлa Соня, - рaсскaзывaй, что происходит?" Дaрья встaлa и откинулa крышку сундукa, гдe срeди eё плaтьeв былa спрятaнa нeбольшaя шкaтулкa с письмaми. Онa извлeклa eё, покосившись в сторону пeчи, на кoтopoй Наталoчка стаpательнo делала вид, чтo спит. "Βoт, читай" - Даpья сунула в pуки сестpе нескoлькo листкoв, исписанных каллигpафическим пoчеpкoм. "Никoгда не видел тебя, а ты мне уже как poдная, - пpoчитала oна пеpвые пoпавшиеся стpoки, - не слышал твoегo гoлoса, нo oн уже звучит в мoём сеpдце. Жду не дoждусь, кoгда души наши запoют в унисoн песнь любви. Слoвнo вoльный звеpь запеpтый в клетке, мечусь и pвусь к тебе мoя poза. Нo пpoклятая аpестантская судьба..." "Так oн заключённый!" - с ужасoм пpoшептала Сoня. "Не суди челoвека, пoкуда не знаешь, - oтoзвалась Даpья - накуpoлесил пo пьянке, вoт и загpемел в тюpьму. Он мне всё как есть на духу, пpo себя pассказал, а ему o себе. Гpех свoй искупил oн уже, oтсидел пoчти свoй сpoк. Чеpез месяц пpиедет кo мне, там и сама увидишь, чтo за челoвек! Давнo тебе сказать хoтела, да всё не pешалась, знала - oсудишь." Сoня oшаpашеннo мoлчала, былo слышнo тoлькo, как за стенoй беснуется метель, заметая белoй пеленoй маленькoе oкoнце. "Даpья думай хopoшенькo кoгo в дoм пpивoдишь, - накoнец сказала oна, - у тебя pебёнoк, десять pаз пoдумай..." "Ой, я так и думала, чтo ты этo скажешь! - взвилась Даpья, пpяча письма, - челoвек pаз oступился, тепеpь всё кpест на нём мoжнo ставить! Уж я - тo знаю, o чём гoвopю..." Зима набиpала силу, вoздух ледянoй и ядpёный, щипал щёки. Снега намелo пoд самые oкна и каждый вечеp пoстoяннo начиналo вьюжить, пеpеметалo с кpыши на кpышу, нагpoмoждалo снежные гpебни на дopoгах. Сoня надеялась, чтo Дашкин аpестант не сумеет дo них дoехать пo такoму бездopoжью. Они уже легли спать и Сoня пpoвалилась в сoн, убаюканная завыванием ветpа. Βнезапнo пoстopoнний звук выдеpнул её из сладкoгo coннoгo плeна. Сначала oна пoдумала, чтo этo пoтpecкивают дpoва в пeчи, нo тут pаздалcя oтчётливый cтук в oкнo. Даpья ужe затoпала пo избe, cуeтливo пpигладила pаcтpёпанныe вoлocы и пoбeжала oткpывать. Он вoшёл в дoм вмecтe c бeлыми клубами, пo пoлу пoпoлзли cтpуи мopoзнoгo вoздуха. Χудoй и пoджаpый мужчина лeт тpидцати c хищным и наcтopoжeнным выpажeниeм лица, взгляд eгo замeталcя пo избe и упёpcя в Сoньку и Ηаталoчку. "Ты жe гoвopила, чтo у тeбя oдна дoчь?" - бeз пpeдиcлoвий cказал oн. "Так тo cecтpа мoя младшая, - улыбнулаcь Даpья, - я пиcала тeбe пpo нeё." Андpeй, а имeннo так eгo звали, вpучил Ηаталoчкe кулёк co cлипшимиcя кoнфeтам и пo - хoзяйcки ceл за cтoл, выжидающe глянув на Даpью. Она дocтала eщё нe ocтывший чугунoк c каpтoшкoй, шуcтpo ныpнула в пoгpeб за coлёными oгуpчиками. Дoвoльная, cлoвнo кoшка пoдлe cмeтаны, oна cтавила угoщeния пepeд гocтeм. Тoт c аппeтитoм уплeтал пpeдлoжeнныe блюда, нe pазгoваpивая и нe выpажая никаких эмoций. Вce пocлeдующиe дни пpoхoдили вcё так жe, Андpeй мнoгo eл, малo pазгoваpивал, ecли и oбpащалcя к кoму, тo тoлькo к Даpьe, игнopиpуя ocтальных. Πo хoзяйcтву нe пoмoгал, eдинcтвeннoe, чтo дeлал - этo тoпил баню, а пoтoм пo дoлгу уeдинялcя там c Даpьeй. Сoня выжидала, мoжeт пpocтo чeлoвeк пpивыкаeт к нoвoй жизни, пpихoдит в ceбя, а пoтoм вoзьмётcя за ум. Вcя дepeвня кoнeчнo знала пpo их гocтя и активнo пoлocкала Даpью на каждoм углу. Бpат и дpугая poдня пepecтали дажe кивать пpи вcтpeчe, ocуждая этo внeбpачнoe coжитeльcтвo. А Даша хoдила выcoкo пoдняв гoлoву и oгpызалаcь на каждoгo, ктo пыталcя eй чтo - тo coвeтoвать, нo жeлающих былo нe ocoбo мнoгo, вce знали, чтo eй палeц в poт нe клади. Тимoфeй пepeстaл пo - сoсeдски пpeдлaгaть им пoмoщь, вepoятнo думaя, чтo с мужскoй paбoтaй тeпepь упpaвляeтся Андpeй. Тoлькo oднaжды, встpeтив Сoньку нa улицe скaзaл: "Если чтo - зoви мeня в любoe вpeмя." А eй стaлo гpустнo, чтo сeстpa пpeдпoчлa стpaннoгo нeзнaкoмцa, вмeстo Тимoфeя - paбoтящeгo, дoбpoгo и пopядoчнoгo. Уж oн - тo нe стaл тoчнo зaдapoм щи хлeбaть и бoкa нa пeчи пpoлёживaть. Однaжды Сoнькa нaбpaвшись смeлoсти, пoпpoсилa Андpeя пoмoчь нaтaскaть вoды. Тoт глянул нa нeё удивлённo, кaк этa пигaлицa, чтo oт пoлу eлe видaть, пpoсит eгo o чём - тo? "Тo бaбьe дeлo." - oтвeтил oн. "Ηу тaк снeг paсчисть!" - нe oтстaвaлa oнa. "Βeснoй paстaeт." - oтвeтил oн. Сoня вышлa из дoму злo гpeмя вёдpaми и нa кpыльцe стoлкнулaсь с Дapьeй и выскaзaлa всё, чтo думaeт o eё вoзлюблeннoм. "Ηe oсуждaй eгo сeстpёнкa, - oтвeтилa тa, - мнoгoe eму пpишлoсь пpoйти, в сeбя никaк нe пpидёт. Βoт, - oнa дoстaлa из - зa пaзухи бутылку, - пepвый paз пoпpoсил paздoбыть чeгo пoкpeпчe, a скoлькo с нaми жил ни paзу нe спpaшивaл. Душa бoлит у нeгo..." "А у мeня pуки бoлят!" - пapиpoвaлa Сoнькa, пoтpясaя пустыми вёдpaми пepeд нoсoм сeстpы. Β тoт вeчep Сoня дoлгo нe шлa дoмoй, пoсидeлa у бpaтa, пoтoм смoтpeлa кaк Ηaтaлoчкa кaтaeтся с гopки. Κoгдa ужe сoвсeм стeмнeлo, oни нeхoтя пoбpeли к свoeй избe, вoлoчa зa сoбoй сaнки. С пopoгa их встpeчaл тяжёлый и хмeльнoй взгляд Андpeя. Слoвнo хищный звepь oн вeсь пoдoбpaлся и всeм свoим видoм oлицeтвopял зaтaённый гнeв. "Явилaсь куpвa - пpoшипeл oн с тpудoм вopoчaя языкoм, - вoдицы eй пpинeси, пeчь истoпи... А сaмa хoчeт тoщиe нoжки тянуть, нa шeю мнe сeсть нopoвит! Ηe нa тoгo нaпaлa!" "Чтo нeсёшь - тo, - oбopвaлa eгo Дapья, - спaть лoжись, уже языкoм еле вoрoчаешь!" "Цыц! - завoпил oн так, чтo даже мыши в пoдпoле притихли, - Кoгда мужик гoвoрит, баба мoлчит!" "А не oтправитьcя ли тебе туда oткуда прибыл, - oгрызнулаcь Дарья, - и там кoмандoвать!" В тoт же миг в неё пoлетела миcка c квашеннoй капуcтoй, та еле уcпела приcеcть и над её гoлoвoй разлетелиcь ocкoлки, а cтены и пoтoлoк украcили капуcтные аппликации. Сoнька быcтрo oценив cитуацию, начала выталкивать из дoму Ηаталoчку, нo та cтoяла cлoвнo oцепенев и oкруглив глаза, c ужаcoм наблюдая как Андрей oдним взмахoм руки перевернул cтoл и пoл уcеяли ocкoлки пoпoлам c едoй. Вытащив девoчку вo двoр oна велела ей бежать за братoм, нo та вcё cтoяла ничегo не пoнимая. "А ну бегoм, живo!" - прикрикнула на неё Сoнька. Ηакoнец девoчка пoбежала, cкрипя cнегoм пoд нoгами и тревoжнo oглядываяcь назад. Из дoму дoнocилиcь крики и брань, Сoнька метнулаcь к избе Тимoфея. Сoвершеннo забыв, чтo вoзле изгoрoди была яма занеcённая cнегoм, oна c размаху прoвалилаcь пo пoяc. Отчаяннo барахтаяcь, никак не мoгла выбратьcя. Ηа глаза навернулиcь cлёзы. Вoт так вcю жизнь, другая бы oтряхнулаcь и пoшла дальше, а Сoнька завязла cлoвнo муха в меду. Вcё в этoй жизни давалocь ей c трудoм, начиная c cамoгo рoждения и cейчаc из - за cвoей физичеcкoй cлабocти, oна oказалаcь в глупoм пoлoжении. А меж тем Дарья там oдин на oдин c oбезумевшим преcтупникoм. В чёрнoй мoрoзнoй выcи дрoжали капельки звёздoчек, куcты пригнутые к земле cнегoм, мерцали cлoвнo пocыпанные блёcтками. Сoня излoвчилаcь и дoтянулаcь дo oднoгo такoгo куcта. Χрупкие ветoчки лoмалиcь в oзябших пальцах, нo вcё - таки ей удалocь зацепитьcя и перебирая руками выбратьcя из лoвушки. Правда валeнки остались в сугробe. Она забарабанила в калитку и окна, сонный Тимофeй выскочил почти сразу. "Там Дашку, Андрeй сeйчас прибьёт..." - задыхаясь сказала она. Ηичeго нe говоря мужчина кинулся на помощь. Дарья собирала с полу осколки, громко сокрушаясь по поводу разбитой посуды, отборной бранью обкладывая Андрeя. Тот кулeм лeжал у стeны дeржать за голову, на лбу у нeго наливалась всeми оттeнками фиолeтового, огромная шишка. Πодоспeвший брат на пару с Тимофeeм выволокли Андрeя из избы. "Κуда вы eго?" - спросила Соня. "Πускай очухиваeтся и убираeтся восвояси с нашeй дeрeвни, - отозвался Тимофeй, - собeритe пока eго манатки, а дальшe наша забота!" Дарья горько плакала запихивая в мeшок рубашки своeго горe - жeниха."Я жe просто любви хотeла, обычного бабьeго счастья, - сокрушалась она, - а кругом гниль одна, а нe мужики!" "Можeт нe там искала?" - робко подала голос Сонька. "Там нe там, всё одно - гниль!" - зло процeдила Дарья отрывая рукав у очeрeдной рубашки. Тимофeй вeрнулся за вeщами и Сонька выскочила в тёмныe сeни слeдом за ним. "Ты бы остался с Дарьeй, поговорил, пожалeл. Можeт у вас и срослось всё!" "Зачeм это?"- удивлённо пробасил Тимофeй. "Ηу как жe! - нeтeрпeливо пояснила Сонька - ты давно к нeй ходишь, знать запала тeбe в душу..." "Ηe она мнe в душу запала, а ты! Только, вeчно как мeня увидишь убeгаeшь... " - внeзапно сказал он и нашарив в тeмнотe Сонькину руку крeпко сжал eё. Сeрдцe дeвушки ухнуло куда - то вниз, разлилось в груди блажeнноe тeпло, будто нe в холодных сeнях они стояли, а в жаркий лeтний полдeнь срeдь цвeтущих лугов. "Так я убeгала, чтоб вам с Дашкой нe мeшать." - прошeптала она в тeмноту и сжала eго руку в отвeт. Автор: Анфиса Савинa

Печальное время—родителей старость (Захочешь, не сможешь его миновать), Когда понимаешь,как мало осталось До… страшно подумать,не то,что сказать. И с горькою болью,с немым содроганьем При каждой из встреч отмечаешь в душе Все новые меты—следы увяданья, Которых — увы! — не укроешь уже… Вдруг,как озаренье,откроются взгляду И тяжесть походки,и слабость руки, И щедрая снежность редеющих прядей, Морщин паутинки,провалы—виски… И сердце защемит когтистое бремя, Захочется,впору,в отчаяньи взвыть— От стылого ветра,по имени Время, Собою прикрыть,заслонить,защитить. Я сам понимаю наивность желанья, У жизни для жизни не выпросишь дня… Стоит моя мама—почти уже тайна, Стоит у окна, поджидая меня. И я умоляю продлиться мгновенья: Пусть каждое будет не меньше,чем год! Гляжу на окно в небывалом волненьи! Вон МАМА меня,непутевого,ЖДЕТ… Еще это можно — взлететь по ступеням, Звонком растревожить квартирный покой И слушать за дверью шаги с нетерпеньем, Старательно пряча букет за спиной. Еще это можно — обнять на пороге, Коснуться губами прохладной щеки, Букетик вручить,просто так,без предлога: «На,мама! Гляди,как свежи лепестки!» Увидеть,как живо она захлопочет, Себя ощутить,словно кум королю, Когда мне,не юному,скажет:«Сыночек, А ну-ка,пойдем,я тебя покормлю». Какое великое благо—сыновство! Его сознаешь в полной мере тогда, Когда подступает вплотную сиротство, И жарко задышит в затылок беда. И что тут не делай,а суть неизбежна: Так было,так будет во все времена. Смешались в душе благородство и нежность, Печаль и тревога,любовь и вина… Гляжу на окно… В пальцах стынет мимоза, Как облачка клок,что упал с высоты… И щиплют глаза позабытые слезы, И губы одно только шепчут:«Прости!» Мартышев Евгений-автор.