Предыдущая публикация
Показания Вице-Адмирала в отставке Рожественского.
Ч. 4
36) По вопросу — «Почему крейсерам не было назначено во время боя самостоятельной задачи», — мною было уже говорено, что командующему крейсерами предоставлена была инициатива в пользовании подведомственными ему средствами, как для защиты транспортов, так и для поддержки потерпевших броненосцев.
38) Условного сигнала о передаче командования, в случае выбытия из строя Командующего эскадрой и флаг-капитана не было.
Но, если б таковой и был установлен, то следовало бы впредь установить и способы его передачи с корабля, на котором сбиты мачты и, на обстреливаемой палубе которого, нет возможности держаться для устройства временных приспособлений для сигналопроизводства.
39) Со дня начала кампании второю эскадрою в Кронштадте, миноносцы имели приказание атаковывать неприятеля, где бы к тому ни представился случай и возможность. В бою же 14 мая, я и броненосцам не отдавал приказания открыть огонь.
40) Вечером 14 мая я был неспособен распоряжаться, но если б и был способен, то, вероятно. не имел бы возможности напомнить командирам миноносцев обязанности их боевой службы.
44) Все суда эскадры знали, что должны идти во Владивосток.
45) По вопросу — «Был ли сделан в начале боя сигнал II и III отрядам броненосцев вступить в кильватер», имею показать, что такой сигнал был сделан второму отряду ранее, чем был открыт огонь.
А огонь был открыт броненосцем «Князь Суворов» в 1 час 49 мин. пополудни и был немедленно принят теми из задних мателотов нашей линии, которые не стремились уклоняться от боя. Из наших кораблей в 1 час 49 мин. только броненосец «Орел» признается, показаниями очевидцев, не вступившим в свое место в головном отряде, а находившимся под ветром броненосца «Ослябя» и потому не имевшим возможности тотчас же поддержать огонь.
В неприятельской линии броненосных судов в это время один лишь «Миказа» окончил поворот из SW-ой четверти в NO-ую и находился на румб впереди траверза «Суворова» на расстоянии 32 кабельтовов.
Из прочих японских броненосцев в 1 час 49 мин. второй, третий и четвертый циркулировали, следуя повороту «Миказа», а остальные восемь, не вступив еще на дугу поворота, продолжали лежать на SW и последовательно створились со своими головными.
Словом, в 1 час 49 мин. мог отвечать на наш огонь только один неприятельский броненосец «Миказа», но и он начал стрелять минутою позже, чем открыл огонь «Суворов». Вместе с «Миказа» в 1 час 50 мин., начал стрелять, выравнявшийся к тому времени на курсе своего головного, второй корабль неприятельской линии, а еще через минуту — и третий. Первые три стреляли исключительно по «Суворову». Не ранее, как через три минуты после открытия огня «Суворовым», четвертый корабль неприятельской линии, окончив циркуляцию, начал стрелять по «Ослябя», который, как было уже объяснено выше, оказался ближе к траверзу четвертого корабля неприятельской линии и на меньшем расстоянии, чем «Суворов».
48) По поводу гибели броненосца «Ослябя», были слухи, что кто-то видел плавающие на поверхности мины заграждения. Тем, кто столкновению с этими минами приписывал гибель броненосца, сомневавшиеся в том или отрицавшие участие мин возражали, что взрывом неприятельского снаряда у ватерлинии, мог быть разрушен борт минного погреба на самом броненосце «Ослябя» и, что при этом, собственные его мины заграждения могли выплыть через пробоину.
На основании таковых разговоров, одни стали называть виденные третьими лицами мины — шаровыми, другие — сфероконическими. Уверенный, что броненосец «Ослябя» утоплен артиллерийским огнем, я допускаю. что наиболее впечатлительные из участников боя могут в настоящее время настаивать, что видели сами то, о чем, и сущности, слышали только разговор, основанный, может быть, и на ложных слухах.
49) Рассказы о минах Уайтхеда, виденных разными лицами в дневном бою 14 мая, более правдоподобны, но я убежден. что и это оружие не причастно в гибели «Ослябя».
Что же касается донесений некоторых командиров о маневрированиях, которыми они днем спасали свои суда от взрывов этими неприятельскими минами, то я не вижу цели в проверке таковых донесений.
Я готов бы был допустить даже правдивость рассказа командовавшего III-м отрядом броненосцев в Цусимском бою, напечатанного на английском языке в альбоме Jane's Figting Ships 1906—07 о том, что, в очень темную ночь с 14 на 15 мая, он спас свой флагманский броненосец «Император Николай I» от взрыва миною тем, что, рассмотрев эту мину «in complete darkness» с расстояния одного кабельтова, собственноручно положил на «Николае I» руль на борт.
Но, во всем английском письме командовавшего III-м отрядом, так много неправды, что к рассказу о подвиге самого автора следует отнестись критически, сопоставив, хотя бы время, потребное на пробег одного кабельтова тридцати узловым ходом, с величиною угла, на которую за такое время может быть отклонен корабль, имевший руль прямо, когда мина была усмотрена.
55) По предложению Следственной Комиссии: «Определить момент, когда меня и чинов штаба эскадры перевезли с «Суворова» на миноносец «Буйный», могу показать лишь нижеследующее: когда ко мне вернулось сознание и я понял, что лежу в каюте миноносца, то мне казалось, что я только что был на «Суворове».
А, так как, на «Суворове» я сознавал окружающее до исхода третьего часа пополудни, то, очнувшись, я сообразил, что меня перевезли на миноносец не раньше, чем в начале четвертого часа. Только дней через десять, из рассказов товарищей по несчастью, я узнал, что меня, с чинами штаба, перевезли на «Буйный» около 5 час. 30 мин.
56) Мой флаг не был поднят на «Буйном», потому что раненый флаг-капитан чувствовал себя не в силах командовать эскадрой и счел необходимым немедленно передать командование следующему но старшинству флагману.
56 bis) На броненосце же «Император Николай I» не подняли моего флага, как я заключаю из последовавших движений, потому что командовавший ІІІ-м отрядом броненосцев, получив приказание принять командование эскадрой, не был к тому расположен, находя, вероятно, что командование эскадрой связало бы движение его флагманского корабля: по свидетельству участников боя, он, зная о беспомощном положении «Суворова» и о гибели «Ослябя» — флагманских кораблей броненосной эскадры, долгое время не видел сигнала о передаче ему командования, который был поднят на «Буйном» и отрепетован крейсерским отрядом; а когда содержание этого сигнала было сообщено ему словесным приказанием, переданным командиром миноносца, приблизившегося к борту «Николая І», тогда он, вступив (не ранее удаления главных сил неприятеля) в голову уцелевших наших броненосцев, прибавил ход до полного, развил 11½ узлов, при каковой скорости, без сомнения, не мог держать оставшуюся эскадру соединенно и скоро растерял ее.
57) Я не знаю, шел ли миноносец «Буйный» на юг 14 мая в 6 час. 35 мин. вечера и очень сомневаюсь, чтобы бывший командир крейсера «Олег», капитан 1 ранга Добротворский, вел в то время запись курсов миноносца «Буйный». Я думаю, что «Буйный» следовал, насколько позволяла ему расстроенная машина, за адмиралом, которому передано было командование эскадрой, хотя, может быть, и менял курсы, чтоб уклоняться от неприятельского огня. Я имел возможность совершенно убедиться в том, что движениями «Буйного», капитан 1 ранга Добротворский не мог быть настолько введен в заблуждение, относительно моих намерений, чтобы иметь право проявить неповиновение, несшему флаг на «Олеге», контр-адмиралу Энквисту и увести свой корабль по направлению к Шанхаю, в предположении, что путь на юг был указан в 6 час. 35 мин. вечера курсом «Буйного», на котором я находился. Предположение это было бы совершенно произвольным, так как вполне точно установлено, что с «Буйного», вместе с сигналом о передаче мною командования, было сигналом же отдано и последнее приказание — идти во Владивосток, каковые сигналы были репетованы «Олегом».
60) На тех кораблях 2-й эскадры, по которым в бою 14 мая неприятель сосредоточивал артиллерийский огонь своих отрядов, зажигались разрывными снарядами деревянные шлюпки, палубы, чемоданы, а также тросы, брезенты и койки, употреблявшиеся, вместе с сетями, для защитных преград, хотя, именно, на всех расстреливавшихся неприятельских судах, шлюпки, окрашенные с примесью трудновоспламеняемого состава, были наполнены водой. Палубы, пропитанные жидкостью Новосельского (испытанною в противопожарном отношении комиссиею под наблюдением Великого Князя Александра Михайловича), непрерывно обливались из пожарных помп, а все временные защиты были также смочены.
Кроме вышеупомянутого дерева, троса и парусных вещей, горели местные шкафы, часть мебели, которая не могла быть убрана в трюмы, и попадавшие в сферу действия бомб ящики и тележки с патронами.
Но, особенно, обильным материалом для пожаров служила масляная краска, несмотря на то, что последние слои оной, наложенные у Аннама, обрабатывались испытанным, упомянутою комиссией, веществом, специально предназначавшимся для предохранения краски от горения.
Командовавший ІІІ-м броненосным отрядом, в жалобе на меня, напечатанной, за его подписью, в альманахе Jane'а на 1906 — 07 год, утверждает, что пожары на судах эскадры были так губительны, потому что я приказал ко дню боя набить углем сверх угольных ям, верхние и жилые палубы, проходы в батареях и казематах и капитанские каюты. Этот лишний уголь, перегрузив корабли и лишив их большой доли остойчивости, служил, по мнению командовавшего III-м отрядом, для питания чудовищных костров, не дозволявших командам действовать артиллерией и поглощавших большую часть личного состава прежде, чем корабли тонули от накопления внутри их той самой воды, которою обезумевшие люди стремились тушить пожары.
Командовавший ІІІ-м отрядом, нагромоздив в своем сочинении столько неправды, старался доказать свидетельством одного японца, что на сданных неприятелю броненосцах «Император Николай I» и «Генерал-Адмирал Апраксин» оказалось утром 15 мая угля больше, чем могло помещаться в угольных ямах. По этому поводу я просил бы припомнить, что в ответе на предлагавшийся мне ранее вопрос Следственной комиссии, — «С каким количеством угля суда второй эскадры вступили в бой, — я принимал, что расход угля в пути от Аннама до Цусимы был так мал, как он на деле никогда не бывал, и при этом показал, что новые броненосцы, т. е. те имению, которые горели в бою, не могли иметь 14-го мая более 60 процентов от нормального запаса угля.
Следующая публикация
Нет комментариев