Солнце распласталось над побережьем. Искрится золотистый песок. Воздух раскалён, его дыхание обжигает. Второй день осени, а на Мангышлаке ещё лето. Я привела новый пятый класс на берег Каспия к розовым скалам. Это моё любимое место. Захар решил пойти босиком по песку.
– Горячо! – вскрикнул он, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой.
Тая разулась, приподнялась на носочки, как балерина, вскинула руки, закружилась, засмеялась: «Щекотно». Грация и пластика её движений напомнили мне грациозную девочку на шаре Пикассо, что мило улыбается в тот миг, когда найдено равновесие. Но у Таи стеснительная полуулыбка и особенный взгляд – наивный и удивлённый.
– Ну, ты даёшь, Тайка. Как терпишь? – крикнул ей Захар.
Добавил какое-то слово так тихо, что могла услышать только она. Грубое, судя по выражению его лица. Девочка не ответила, улыбнулась и побежала к воде. Ветер поднимал с плеч тёмные волосы, играл лёгким платьем – она казалась взлетающей птицей. Море схватилось с небом в страстных объятиях, бликами отражая взаимные поцелуи. Глядя на это Божеское природное единение, думаю о том, что в человеке также слито земное и духовное. Но в равной ли мере? И не от этого ли зависят наши поступки и судьбы? Белый пар скрывает линию горизонта. Как в детстве жду, что из марева проявится нечто сказочное и доброе. Тая, словно прочитав мои мысли, говорит:
– Сейчас покажется волшебник.
Захар громко засмеялся:
– Дурочка… верит в волшебников.
Всё остальное произошло за секунды. Андрей ударил его. Захар стал падать, но Андрей подхватил, чтобы тот не стукнулся о камни. Со стороны казалось, что он бережно уложил обидчика. Захар очнулся, вскочил и бросился на Андрея. Но девочка встала между ними, потянулась к вихрам своего обидчика.
– Перо. Чайка, – улыбнулась она ему, вынимая из волос невесомую пушинку.
– Дурочка, – прошипел Захар, потирая покрасневшую щёку.
Тая и на этот раз не обратила внимания, взглянула удивлённо, словно подумала: «Ну и что? Это же просто слово». Андрей встрепенулся, вновь сжал кулаки, но Тая взяла его за руку, и он остановился. Я отвела Захара в сторону – он всё ещё не мог успокоиться:
– Да её же с первого класса все дурочкой называют, – возмущённо начал Захар. – Она же отсталая. Плохо соображает. Смотрите, ищет раковину с жемчужиной. Да здесь нет таких. Тысячу раз ей говорил. А этот новенький!.. Ну, что он в ней нашёл?
Я увидела, как Тая шла вдоль берега, что-то поднимала, показывала Андрею. Волна пенилась белым ожерельем у её загорелых ног и отбегала, оставляя камушки и ракушки. Андрей следовал за ней, как верный слуга. Он крупный и рослый, она лёгкая и тонкая, словно художник рисовал её одной непрерывной линией. Когда Андрей с Таей подошли, мы уже всё обустроили для пикника. Слушали музыку, наблюдали за морем, солнцем, что опускалось всё ниже и придавало пространству ореол таинственности. С этого дня Таю никто не называл дурочкой. На следующий день в школе мои пятиклассники писали стихи, рассказы, зарисовки о море. Андрей сидит на последней парте. Тая – на первой. Я замечаю, что у него нет ни строчки. Тая поворачивается в его сторону, он ловит её взгляд и смущённо склоняется над тетрадью. Андрей посвятил свой этюд пелене белого тумана над Каспием, что скрывает горизонт. Ошибок на двойку. Но я поставила пять, прочитав в конце: «Но горизонт там есть, надо только дождаться. Или научиться видеть сквозь туман. Так и люди не всегда замечают в других хорошее и красивое». У Таи только две строчки о том, что она когда-нибудь найдёт жемчужину. Ни по одному предмету Тая не справлялась с заданиями, но она не расстраивалась: «Двойка? Это же просто оценка». Странно, что ни один учитель не сердился на неё, не ругал. Они давали ей возможность получить заветную оценку: на перемене или после уроков помогали с домашним заданием, объясняли в который раз тему. Когда она отвечала, одноклассникам не всегда удавалось сдержать смех от её наивных, иногда нелепых ответов. А она смеялась вместе со всеми.
– Один дяденька сделал крылья себе и сыну. Он был старый и тяжёлый. Трудно бедненькому летать, – пересказывала она.
Учитель подсказывал, девочка повторяла:
– Да, не дяденька – его звали Дедал.
Казалось, иногда педагоги теряли терпение, но её доверчивая полуулыбка обезоруживала. Я нередко присутствовала на уроках других учителей. И однажды я еле сдержала смех, когда Тая во время контрольной, желая что-то спросить у математика, встала из-за парты, подошла к нему, потянула за рукав и обратилась: «Дяденька…» Ей долго не удавалось запомнить имена и отчества учителей. Андрей помогал ей справиться с этим. Он всегда находился рядом в нужную минуту. Когда она заплакала, жалея Му-му, мальчишка метался за своей партой. И вдруг не выдержал, подбежал, присел на корточки и успокаивал Таю. Я наблюдала за этой необычной девочкой и думала о том, как удаётся ей держать такое хрупкое равновесие между миром реальным и тем, что в ней – отличным от других. Тая тонко чувствовала грань между добром и злом, но не всегда верно оценивала литературных героев и окружающих людей, в каждом находила что-то особенное. Встречаясь с такими людьми, заглядываешь в себя и понимаешь, что твоя доброта не такая искренняя, а раздражение не столь безобидное. Зато на уроках домоводства Тая блистала. Ей не удавалось усвоить формы на математике, но здесь это не вызывало затруднений. Она с лёгкостью кроила прямоугольные фартуки, треугольные карманы, рисовала рукав-фонарик, юбку-трапецию. Ум её казался непрочно сшитым разноцветными лоскутками, где частицы её небольших знаний не складывались в логические связи, не соединялись в слаженную картину мира. Но это полотно было прочно окантовано дорогой тесьмой – добротой и искренностью. Однажды во время урока Тая закричала, что проглотила иголку. Поднялась паника. Я вызвала скорую. Прибежал Андрей из столярной мастерской, где у мальчиков был урок, успокаивал её. Он то бледнел, то краснел. Голос его дрожал:
– Тая, не шевелись, а то игла будет гулять по телу.
Ехать с ней в больницу ему не позволили врачи. Я сидела с Таей в палате, ждала хирурга. Вдруг она мило улыбается и говорит:
– Я нашла иголку. Вот, – и показывает подол платья с изнанки, где она закрепила иглу двумя стежками. – Я её держала во рту, и думала, что проглотила.
Когда мы вышли из клиники, на ступеньках увидели Андрея в рабочем фартуке. Он бросился к Тае.
– Я её сам домой провожу, – его широкое лицо сияло, как солнышко.
– Хорошо, только не забудь фартук снять, – улыбнулась я.
Все в школе привыкли, что у Таи есть Андрей – заботливый и внимательный. Странно, но их никто не дразнил женихом и невестой, как это было с другими. Она принимала его опеку, как если бы это был брат. Помню, в сочинении по картине В. Васнецова она написала: «Андрей тоже богатырь. Только он похож не на Илью, а на того, который добрый». Тая не отделялась от одноклассников, но была далека от некоторых тем их разговоров. Удивлялась, говорила часто невпопад, иногда так метко и значительно, что к её словам прислушивались. Оставаясь одна, Тая возвращалась в свой мир – и трогательная полуулыбка расцветала на её лице. Она не умела обижаться, злиться, обманывать, поэтому к ней интуитивно тянулись, словно хотели получить частицу её искренности и душевной щедрости. Её обожали дети младших классов. На перемене они мчались к ней, и она играла с ними, что-то рассказывала. Она бывала на их внеклассных занятиях, помогала готовиться к праздникам: вырезала, клеила, шила. Конечно, Андрей находился рядом, и малыши относились к нему как к доброму умелому великану. Тая и в десятом классе ещё не понимала всей глубины чувств Андрея, хотя про любовь литературных героев судила необычно и тонко. Она единственная жалела Каренина, считая, что он по-настоящему любит Анну и ничего плохого ей не сделал. Я думала о том, как тяжело ей придётся во взрослом мире с её хрустальным и чистым пониманием жизни. Если, конечно, рядом не будет Андрея.
***
Спустя десять лет в 2007 году я приехала на Мангышлак. Тая все эти годы присылала открытки на праздники. О себе ничего не писала. Но от других учеников я знала, что она шесть лет замужем, счастлива, муж её любит и балует, они воспитывают четверых детей. Я скучала по морю и в первый же день гуляла по набережной. Красивая улыбающаяся девушка шла мне навстречу. Тая! Та же полуулыбка и смущённый взгляд. Она почти не изменилась и выглядела такой же юной. Тоненькая, хрупкая, в яркой жёлтой юбке и чёрной блузке с золотистой вышивкой по краю, с широким золотым браслетом и серьгами-кольцами она напомнила девушку из восточных сказок. Тая пригласила зайти к ней домой. Я отказывалась, но потом согласилась, когда она сказала, что хочет познакомить меня с детьми. Кольнула мысль, что они должны были родиться у Таи с Андреем. Но Андрей погиб в феврале двухтысячного в Аргунском ущелье!.. Пятикомнатная квартира Таи и её мужа уютна и говорит о достатке.
– Дети в школе. Вот-вот вернутся. Муж на работе. Я приготовлю чай. Или вы любите кофе?
Она быстро и ловко накрыла стол, принесла кофейник, села напротив. Я знала, что она работает няней в детском саду.
– Я не смогла поступить в училище. Вы же знаете, я… В общем, завалила экзамены. Андрей тогда так расстроился, – она грустно улыбнулась.
– Да, Тая, помню, как за тобой бегали первоклассники. Они тебя очень любили.
– Муж говорит, что мне необязательно работать. Да, у нас всё есть. Но мне нравится возиться с малышами. Я вам покажу наших детей.
Она принесла из спальни несколько фото в рамках. Села рядом. Я удивленно смотрю на троих детей – они старшеклассники. Младшему лет шесть. Двое мальчиков и девочка смуглые, тёмноволосые, а маленький… Он похож на Андрея – светловолосый и сероглазый.
Видя моё изумление, Тая рассказывает:
– Андрей после выпускного сделал мне предложение. Решили пожениться после армии. Но…
– Тая, Таечка, я так потрясена его гибелью.
Мы заплакали. Она уткнулась мне в плечо, я обняла её.
– Уже семь лет без Андрея, – прошептала моя девочка.
Она нескоро успокоилась, села, откинула волосы. С её длинных ресниц стекали слезинки.
– Когда вы меня сейчас обняли, я вспомнила… Андрей на выпускном сказал: «Объятия – это защита – магическое кольцо от всех бед. Ничто не разъединит моих рук».
Тот выпускной вечер не раз являлся в моих воспоминаниях, особенно когда я оплакивала своего ученика. Тая в нежном платье – как диковинный цветок из заморской страны. Андрей – в костюме и галстуке, мужественный, серьёзный и счастливый – как жених. Её рука тонула в его ладони, глаза сияли так, словно их объявляют мужем и женой… и они, и мы слышим музыку Мендельсона. Я почувствовала, что Тая, оставшись без Андрея, потеряла равновесие. Но смогла его обрести. Я не могла задать вопрос о детях, Тая сама рассказала.
– Андрея наградили посмертно. Его родители пригласили меня в военкомат за медалью. Там к нам подошёл Тимур, его командир, говорил о подвиге Андрея, о его тяжёлом ранении. Через несколько дней он встретил меня после работы. Тимур сказал, что Андрей просил передать мне перед своей… перед… – она не смогла выговорить страшное слово.
Тая подала мне синюю бархатную коробочку, в ней лежали две жемчужины.
– Через год я вышла за Тимура. Он тоже потерял жену, остались дети – трое. А младшего мы взяли в детском доме. У меня же мама там работает. Когда я пришла к ней и увидела его!.. Дима так похож на Андрея.
Шум в прихожей прервал наш разговор. Дети Таи оказались замечательными. Главное, они её любят. Старшие называют мамой Таей, младший – мамой. Я погладила Диму по светлым вихрам, он посмотрел на меня внимательно – у меня перехватило дыхание – взгляд Андрея.
– Врачи сказали, что у меня не будет детей. Но у меня их четверо, – улыбнулась Тая, когда мы прощались.
На следующий день мы с бывшими учениками пошли к морю. Многие разъехались, в городе осталось одиннадцать человек. Мои взрослые «дети» прошли определённый путь к своим высотам. Кто-то легко взбежал, другие поднимались тяжело. Некоторые откатывались назад и вновь карабкались вверх. Шорох разбивающихся о камни волн вплетался в их рассуждения: о жизни, о превратностях судьбы, о любви и отношениях.
Птицы с криками кружат над морем, бросаются в воду, но не всем удаётся схватить добычу. Недалеко от нас опустилась чайка. В голубом клюве – маленькая рыбка. Передохнула немного и вспорхнула в сторону скал, к своему гнезду.
– Детям понесла, – сказал Захар. – А я вот уезжаю, подальше. Надо разобраться со своей жизнью.
– А сын? – удивилась Тая.
– Да, сын… – Захар сник.
– И даже на краю земли ты всё равно останешься собой. Новое место не меняет человека.
Эти слова я сказала себе очень давно, а сейчас Тая произнесла их. Ты права, моя необычная девочка: то, что внутри, не сбросишь с горы, не утопишь в океане – трудно изменить себя.
– Наверное, ты права, Тайка. Прости, что называл тебя… – Захар замолчал. – И свою жемчужину ты нашла.
Да, подумала я, мантия моллюска охраняет его мир, его дом и выделяет перламутр, чтобы защититься от песчинки, что попала внутрь, причиняет боль. Но в преодолении боли рождается прекрасная жемчужина.
Мила Суркова.
#любовь
https://youtu.be/Cg2YfgQgw9w
Комментарии 3