НОЧЬЮ В ПУРГУ
К вечеру мороз ослабел, но ощущение холода усилил разгулявшийся сильный ветер, который пронизывал все насквозь, раскачивал верхушки деревьев, гудел где - то там в вышине, схватывал внизу снег и огромными горстями бросал его в окно одиноко стоящей избы хутора Семена. Внутри этой бревенчатой постройки в печи уютно потрескивали дрова, разливающие расслабляюще - обволакивающее тепло во все уголки избы. Керосиновая лампа, стоящая на столе перед хозяином, отбрасывала уродливые тени на стены.
Семен, пятидесятитрех лет от роду,.еще крепкий мужик с окладистой черной бородой, в которую, как и в волосы на голове вплелись изрядные пряди седины, сидел и в свете керосинки рассматривал единственную фотографию в его доме, на которой запечатлены - он, жена Миланья, и их еще маленькие дети - дочка Лиза и сын Ванюшка. Были они в тот день на ярмарке в селе и заезжий фотограф оставил ему эту память на всю жизнь. Вскоре после этого его Мила, из - за какой - то женской хвори, которую и выговорить невозможно, ушла от них в мир иной. Семен поднимал детей один.Не потому, что не было претенденток разделить с ним его кров и ложе. С этим , как раз, был порядок - Семен был недурен собой, имел небольшое, но справное хозяйство.У него было достаточное количество пахотной земли, луг под пастбище, пара лошадей, с десяток колод с пчелами, пяток кур во главе с красногребенным красавцем петухом. Да много ли ему надо. А в общем жених завидный. Но одно препятствие - Очень любил свою Милушку и не мог представить себе никого на ее месте.
Дети выросли. самодержец затеял какой - то спор с японцами. Ваня пошел отстаивать права государя, да и сложил свою голову в далекой Маньчжурии. Лизу засватал хороший парень из села и остался Семен один на своем хуторе, влачить свое вдовецкое бобыльство.
Сидел и в сумраке керосиновой лампы рассматривал черты любимого лица на фотографии, а перед глазами проплывали короткие годы совместного счастья.Он очень любил свою жену, пестовал, старался, как можно более сделать ей приятного, в том числе и ночного.
В селе крестьяне мало чего знали о прелестях ночной супружеской жизни. Но Семену повезло - в отрочестве он был в услужении местного богатея. Однажды к сыну хозяина приехал погостить друг из светского общества. После серьезных возлияний, у них завязался разговор на любовные темы. Семен был в том возрасте, когда начинало сильно тянуть к противоположному полу, подсмотреть из кустов за купающимися голыми девками, но не был еще ни разу целованным.. Поэтому его уши сильно вытянулись в сторону разговаривающих. Тогда он узнал и накрепко запомнил уроки прелюдий любви, которые пригодились в жизни с Миланьей. Он на ощупь изучил выпуклости и впадины любимого тела и знал, когда и как поласкать их, чтобы услышать сладострастный стон жены и это ему доставляло больше радости, нежели сам акт совокупности.В последнее время ему очень хотелось ощутить своими руками упругое женское тело. Просто долго ласкать без всякого продолжения.
* * *
Дрова в печи догорали. Сейчас погаснут последние огоньки в ее черном зеве и можно будет закрывать вьюшку, чтобы тепло за ночь не выветривалось, и на полати.
Послышался звук - словно кто - то постучал в дверь. Полкан, которого хозяин впустил в избу в виду холодной погоды, разомлел от тепла и растянулся на полу во весь рост, встревожено приподнял голову, прислушиваясь к чему - то , и успокоено положил ее опять на пол.
Семен решил все же посмотреть , что там за дверью. Он подошел к входной двери, открыл ее и ахнул - перед ним лежало тело человека. Не раздумывая он втащил его в горницу и только там рассмотрел, что это была женщина без сознания.Он узнал ее - это сноха одного из жителей села. Его сына одновременно с Иваном забрили на войну. Там вместе они и полегли, а Груня - жена, сирота, осталась жить в семье свекра.
Видно она очень переохладилась, щеки и кончик носа побелели - явный признак обморожения. Раздумывать некогда, нужно спасать человека. Семен на руках отнес обмороженную на кровать, раздел до нага. Подкинул дров в печь, достал бутылку первака (сам не злоупотреблял, но про запас всегда имел) и начал растирать зазябшее тело до покраснения. Сначала спину, потом и переднюю часть. Невольно руки его касались женской груди. Они были мягкие, как тряпочки, было очевидно - давно их не ласкала мужская рука. Но, что было удивительно, недавно Семен мечтал о ласках женского тела, сейчас никаких подобных мыслей в голове не было и в помине. Наконец Груня открыла глаза и в полусознательном состоянии спросила:
- Где я?
Семен накрыл ее одеялом, укутал овчинным тулупом:
- Спи.. Разговоры потом.
* * *
Проснулся Семен затемно от натужного кашля Груни. Изба за ночь остыла. Зажег лампу, растопил печь, по избе начало разливаться тепло. Подошел к больной. от нее веяло жаром, что - то бормотала в бреду. Отчетливо слышно только:
- Нет! Нет! Уходи!
Озадаченно покачав головой, оделся, настроил лыжи и вышел на улицу. За ночь пурга улеглась, ярко светило солнце, многократно отраженное миллиардами снежинок. Время от времени от мороза потрескивали деревья. Встал на лыжи и направился в сторону леса, где одиноко жила местная знахарка баба Марфа.
Старуха копошилась, расчищая дорожку во дворе. После обмена приветствиями, Семен высказал цель своего визита:
- Марфуша, ты бы какое снадобье дала, а то , ить, сгорит баба.
Знахарка достала бутылку с жидкостью:
- Вот енто - по полстакана утром, в обед и вечером, а энтим,- взяла банку с полки, растирать все тело.А кто енто будет производить?
- Марфа, так я на хуторе один.
- Не мужицкое дело чужу бабу щупать, грех.
Поглядела в окно:
- Эх, скоки снегу - то нанесло. Не осилю, не добреду. Ну, ладно. Благое дело за грех не сочтется. Растирай, абы на пользу.
* * *
На другой день Груня пришла в себя, но была еще очень слаба. Первый вопрос:
- Кто меня раздевал?
Услышав ответ Семена вся зашлась краской:
- Зачем?
- А пошто, надобно было оставить помирать?
- Стыдно ведь?
- Э, милая, мне не до того было.
На этом обсуждение закончилось и Груня рассказала каким образом она оказалась у двери Семеновой избы.После похоронки на мужа в избе свекра ей было вроде хорошо, но через пару лет она стала замечать заинтересованные взгляды свекра на ней. А затем пошли явные притязания на сношательство. Мало того, что это большой грех, так он был ей противен, как человек. А третьего дня он зажал ее в каморке и попытался снасильничать, Однако, ей что- тяжелое попало под руку, она огрела им свекра, накинула на себя кое - какую одежонку, выбежала на улицу и побрела куда глаза глядят. А точнее они ничего не видели из - за слез и разгулявшейся пурги. Она шла и шла сколько было сил, как оказалась у дверей его избы не помнит и не знает. Наверное Бог довел.
Семен слушал молча это грустное повествование. Потом спросил:
- А дольше что? Куда подашься?
- Не знаю , Сеня. Некуда мне идти, но и назад мне возврату нету
- Ладно, пока лечись потом видно будет.
День прошел спокойно, Груня принимала отвар знахарки. горячее молоко с медом, которым ее потчевал Семен. Молоком его снабжала одна вдовушка из села, которая давно положила глаз на Семена, но никак не смогла сломить его неприступную крепость.
Вечером, когда дело дошло до растирания, разразился скандал. Груня замоталась в одеяло и не подпускала к себе Семена с мазью. Никакие увещевания не помогали. После получасовой полемики был найден компромисс - Семен погасит лампу, а растирать будет в темноте.
* * *
Снадобья Марфы и уход Семена за больной свое дело сделали. Груня пошла на поправку. Растирания уже не вызывали полного отрицания, а похоже доставляли даже удовольствие.Да и Семен часто забывался и пускал руки не по совсем растираемым местам, отчего женщина постанывала явно не от боли, а груди стали наливаться упругой тяжестью.
Вскоре Груня встала на ноги, но была еще слаба.Зашел разговор у нее с Семеном о дальнейшей жизни. Она обратилась к Семену:
- У меня никого нет, идти мне некуда. Может наймешь меня, как прислугу на работу по хозяйству?
Семен задумчиво посмотрел на нее:
- Какая там прислуга, я что барин какой. Да и платить мне особо не из чего.
Груня поникла :
- Может хоть за харчи?
Семен надолго умолк, а потом поднял на Груню глаза:
- Ежели молвы людской не боишься, то оставайся
Так и прижилась Груня в Семеновой избе. Начала изба преображаться под умелыми женскими руками.Это оценила сельская вдова, принесшая очередную крынку молока Семену. Учуяла в Груне явную соперницу. На другой день все бабы в селе только одну новость обсуждали - как бессовестная Грунька ушла из дома, охмурила на хуторе Семена и в грехе живет с ним. Прознав про это, дочка Семена прибежала к отцу пристыдить его, но выслушав объяснения, спокойно отправилась домой.
Ночью Груня подошла к кровати Семена
- Подвинься. Ежели уже все село болтает, то чего уж там.
Семен молча подвинулся, подождал пока теплый бок Груни не коснулся его и приник долгим поцелуем к ее губам. Рука проникла под ночную сорочку женщины, поползла от низа живота в верх, несколько раз мягко пожала грудь и , ласково погладив сразу загрубевший сосок, осталась на ней. Его плоть, найдя щель в расстегнувшимся гульфике кальсон, вырвалась наружу.. Грунина рука случайно коснулась чего - горячего, твердого и не разобравшись она обхватила это пальцами. В тот же миг, поняв, что в руке ее пульсирует горячая мужская плоть, которую она в жизни никогда не видела, с испугом отдернула руку.
От этого резкого движения руки Семен пришел в себя. Оторвавшись от Груни он лег на спину и хриплым голосом произнес:
- Неправильно это . Нельзя, грех.
Груня молча поднялась с постели и ушла к себе в комнату.Утром Семен увидел, что она собирает узелок.
- Что это? - спросил он.
- Я ухожу от тебя, Семен. Не могу жить в грехе с человеком, которого люблю, а он...
- Ты права Груня. Я всю ночь не спал, думал. Раз нельзя жить в грехе, то и не будем грешить.
* * *
Все седло обсуждало услышанное в храме от священнослужителя:
- Венчается раба божия Агрипина рабу божьему Семену.
А через положенное время этот же священник крестил их сына Павлика.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1