Я люблю ЖИЗНЬ!

Мaленькая глупая бeлая кошка знает, что такое любовь Любовь — это лежать на неудобных скользких коленях неудобного скользкого, постоянно шевелящегося любимого существа, сползать с них каждые несколько минут, но не выпускать отросшие после стрижки когти, не цепляться, а шмякаться на пол, вздыхать, запрыгивать обратно на скользкие неудобные колени, сворачиваться клубком и снова сползать на пол, но не выпускать когти, не цепляться, падать, вздыхать и возвращаться — и так до бесконечности Глупый большой неудобный и скользкий человек тоже знает, что такое любовь. Любовь — это сидеть в неудобной позе, задрав колени, едва касаясь пола кончиками пальцев ног, стараться поменьше шевелиться, чтобы

Однажды моя знакомая сказала мне, что никогда не садится в общественном транспорте "лицом" по ходу движения. Только "спиной". Причина была неожиданной: она делает это потому, что может. Поясню: ей все равно, ехать "спиной" или "лицом", а есть люди, которые физически не выносят ехать "спиной" и очень расстраиваются, если нужного свободного места нет. Особенно пожилые люди, например. А ей – абсолютно все равно, но она помнит про других, которым не все равно. Какая мелочь, но этим моя знакомая разнесла в пух и прах все мое эго, мечтающее изобрести вакцину от смерти, уничтожить зло во всем мире или спасти всех бедных. Ведь это так льстит – спасти всех, совершить переворот, изменить ход

Не важно, как ее звали, важнее, что я из стали, она - из пастилы. Важнее, что мы совпали. Важнее, что мы устали от правил чужой игры. Важней, что она красива, и пахнет цветущей сливой, но жгучая, как крапива, и легкая, как туман. И это победа Пирра, когда я теряю силы, целуя ее курсивом и веря в ее обман. Вот мы говорим о софте, о людях другого сорта, о том, что нельзя любить. Как вдруг прорастают когти и тянутся к ее кофте, выдергивая нить. И рядом сидит нагая, о выдохе забываю, и руки цветного мая касаются ее ног. А в воздухе пахнет гарью, и я обращаюсь тварью, голодной и жадной тварью, целуя ее в висок. Танцует цветное лето и плавится вся планета, и звери бегут из клеток, и кружитс

А ведь Мaяковский творил чудесa! Однa из сaмых трогaтельных историй в его жизни произошлa с ним в Пaриже, когдa он влюбился в Тaтьяну Яковлеву. Между ними не могло быть ничего общего. Русскaя эмигрaнткa, точенaя и утонченнaя, воспитaннaя нa Пушкине и Тютчеве, не воспринимaлa ни словa из рубленых, жестких, рвaных стихов модного советского поэтa, «ледоколa» из Стрaны Советов. Онa вообще не воспринимaлa ни одного его словa, - дaже в реaльной жизни. Яростный, неистовый, идущий нaпролом, живущий нa последнем дыхaнии, он пугaл ее своей безудержной стрaстью. Ее не трогaлa его собaчья предaнность, ее не подкупилa его слaвa. Ее сердце остaлось рaвнодушным. И Мaяковский уехaл в Москву один. От этой

ЭФФЕКТ ВАЗОЧКИ Дракон проснулся от того, что его пинали по носу, пытались приподнять веко, дергали за усы, а потом еще и заорали в самое ухо: - Эй! Ты кто? - Я? – он вздрогнул, удивился вопросу, пытаясь рассмотреть того, кто причинял ему все эти неудобства. – А ты кто? - Я то понятно. Я самая обыкновенная. А ты? - Нет-нет. Это со мной все ясно. Я просто дракон, который спал спокойно в пещере. И мне совершенно непонятно, кто и зачем меня разбудил? - Пфф! Какой ты глупый! Принцессу своей страны узнать не можешь. Меня тут каждый знает. Я – Софи. - Во-первых, я не каждый. – Дракон принялся загибать пальцы. - Во-вторых, твоя страна – это не моя страна. - Софи на вид была совсем маленькая

Открывайте по утрам занавески. Смотрите в окна, варите кофе, обжигайтесь кипятком, танцуйте под радио в одних носках и нижнем белье, смотрите на детей, целуйте бабушек и мам, растите цветы, вдыхайте холодный воздух, читайте маленькие книги, выглядывайте из окон вагонов и, прикрывая глаза, представляйте себя иногда частью большого, живого, дышащего, которое ни объять, ни увидеть целиком, кроме как вот так - за закрытыми веками воспалённых от компьютера глаз. Вбирайте в себя цитаты художников и писателей, учите наизусть абзацы из старых книг и народные песни, даты больших поражений и славных побед, повторяйте губами имена мировых столиц и горских деревень, заголовки газет, названия духов и теа

Папе было сорок лет, Славику — десять, ежику — и того меньше. Славик притащил ежика в шапке, побежал к дивану, на котором лежал папа с раскрытой газетой, и, задыхаясь от счастья, закричал: — Пап, смотри! Папа отложил газету и осмотрел ежика. Ежик был курносый и симпатичный. Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным. Кроме того, папа сам любил животных. — Хороший еж! — сказал папа. — Симпатяга! Где достал? — Мне мальчик во дворе дал, — сказал Славик. — Подарил, значит? — уточнил папа. — Нет, мы обменялись, — сказал Славик. — Он мне дал ежика, а я ему билетик. — Какой еще билетик? — Лотерейный, — сказал Славик и выпустил ежика на пол. — Папа, ему надо молока дать.. — Погоди с м