Образование

Давайте поиграем?😜

Однажды мой отец высказал пронзительную и страшную мысль: "В главном параде в честь Дня Победы 24 июня 1945 года участвовало десять тысяч солдат и офицеров армий и фронтов. Прохождение парадных "коробок" войск продолжалось тридцать минут. И знаешь, о чем я подумал? За четыре года войны потери нашей армии составили почти девять миллионов убитых. И каждый из них, отдавших Победе самое драгоценное - жизнь! - достоин того, чтобы пройти в том парадном строю по Красной площади. Так вот, если всех погибших поставить в парадный строй, то эти "коробки" шли бы через Красную площадь девятнадцать суток…" И я вдруг, как наяву, представил этот парад. Парадные "коробки" двадцать на десять. Сто двадцать шагов в минуту. В обмотках и сапогах, шинелях, "комбезах" и телогрейках, в пилотках, ушанках, "буденовках", касках, бескозырках, фуражках. И девятнадцать дней и ночей через Красную площадь шел бы этот непрерывный поток павших батальонов, полков, дивизий. Парад героев, парад победителей. Задумайтесь! Девятнадцать дней!.. В. Шурыгин

Воообще другой человек 😍

– Сарочка, а шо у нас сегодня на ужин? – Сема, на улице пока ещё тока завтрак. Я за ужин ещё не думала. – А может на ужин винегретик? – За винегретик надо было думать вчера, там свекла долго варится. – А мама делала по-одесски, сырой винегрет. – В смысле " сырой"?. Это шо сырую свёклу жевать? – Та, не... ты позвони, она расскажет. – Ой, ей тока позвони... – Мама, а ваш Семочка очень хочет ваш винегретик, я забыла рецептик, напомните. – Здрасьте, она забыла... она и не знала. У вас в вашем Задряпинске и не знают про нормальную еду для людев, тока знают для поросят и адиетов. Слухай сюдой пока я жива и шо-то помню. Идёшь делать базар. Нужна морковка, бурачки, картошечка , соленные огурцы, квашенная капусточка и масло – жаренная семочка. Ищешь и покупаешь, хотя у порядочной хозяйка это все есть всегда дома. Но тебе до порядочной хозяйки ещё лет десять пешком идти. Так. Записала? Овощи помыть, почистить от шкурки. Надо две морковки, два бурачка и три картошечки. И порезать кубиками. Кубиками, а не лишь бы шо. Приготовить казанчик, литра на три. У тебя есть казанчик? Так. Наливаешь у казанчик чуток подсолнечного масла. Кидаешь тудой слой морковки, потом свеколку, потом картошечку и накрывает крышкой. Через пять минут, када пошел запах масла, делаешь ма-а-ленький огонь и ждёшь минут 20. Крышку не открывать. Через 20 мин открываешь крышку и пробуешь картошечку, она должна быть готова. Если не готова, крышку на место и жди ещё минут пять. Када усё готово, то все овощи выкладываешь у мисочку и ждёшь пока остынут. Режешь тудой огурчик соленный два штуки и капусточку и поливает усё маслом, то, которое жаренная семочка. Поняла? И будет вам песня. Бурачки покупай маленькие, как твои кулачки, хотя нет... у тебя кулаки, как у банщицы, огроменные, лучше как Семочкины кулачки, а морковку среднюю, как твой нос, нет лучше как Семочкин носик, а картошку.., какую возьмёшь, такая и будет. У тебя точно есть казанчик? Каструля не подойдёт. Если нету, я щас привезу.. – Не надо ехать мама, у нас все есть. – Так, об исполнении доложить.. Иначе я буду мучаться бессонницей. Марина Гарник Иллюстрация: Lisandro Rota

Запятая перед союзом КАК ставится: 1. Если это сравнительный оборот. Пример: Её глаза блестели, как крыжовник. 2. Если есть вводное сочетание: как обычно, как всегда, как правило. 3. Когда это приложение с причинным значением. Пример: Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет. 4. Когда "КАК" соотносится со словами: так, такой, тот, столь. Пример: Изучаем таких поэтов, как Пушкин. 5. "КАК" вместе с "И". Пример: Деревья, как и люди, имеют свою судьбу.

22 марта 1943 года белорусская деревня Хатынь была уничтожена. 149 жителей села погибли: большинство из них сожгли заживо, тех, кто смог выбраться из огня, расстреляли.. Утром 22 марта полицейский батальон получил приказ о ликвидации поврежденной линии связи между Логойском и деревней Плещеницы и выдвинулся на место работ. В одной из машин ехал шеф-командир первой роты капитан полиции Ханс Вёльке — гордость нацистов. Вёльке был не просто военным — он стал первым олимпийским чемпионом из Германии по легкой атлетике, получив в 1936 году медаль за толкание ядра. О Вёльке писали газеты, спортсмен превратился в символ превосходства немцев над остальными людьми. По пути колонна попала в партизанскую засаду. В перестрелке погибли три человека, в том числе и Вёльке. Полицейские 118-го батальона вызвали на помощь специальный батальон штурмбаннфюрера Оскара Дирлевангера. Гитлеровцы были в бешенстве из-за смерти Вёльке. По дороге из Логойска полиция задержала и вскоре расsтреляла группу местных жителей — лесозаготовителей. Палачи следовали за партизанами до села Хатынь. Деревню окружили штурм-бригада СС «Дирлевангер» и 118-й батальон немецкой вспомогательной охранной полиции, сформированный из пленных бойцов Красной армии — иными словами, из предателей. Руководил расправой начальник батальона Григорий Васюра, бывший старший лейтенант Красной Армии. Население Хатыни согнали в колхозный сарай и заперли в нем. Тех, кто пытался убежать, расстреливали на месте. В деревянной постройке оказались женщины и мужчины, старики и подростки, семьи с малышами, девушки из соседней деревни, которые заскочили в гости к родственникам... Затем стены обложили соломой, облили бензином и подожгли. Крики людей, горящих и задыхающихся от дыма, были ужасны. Мужчины и женщины метались по сараю и врезались в стены. В конце концов не выдержала дверь, и жители Хатыни, которые еще держались на ногах, выскочили из огненной ловушки. Это не стало спасением: по ним тут же начали sтрелять. Затихли автоматы лишь тогда, когда смолкли все стоны, а крыша пылающего сарая рухнула на землю. Всего погибли 149 человек, больше половины из них — 75 — были детьми, которым не исполнилось 16 лет. Спастись смогли немногие. Двум девушкам — Марии Фёдорович и Юлии Климович — чудом удалось прорваться сквозь стену пуль и доползти до леса. Их подобрали жители Хворостени, но это стало лишь отсрочкой — эта деревня тоже была вскоре уничтожена фашистами, и Мария и Юлия погибли вместе с остальными. Семилетнего Виктора Желобковича мать накрыла своим телом: раненный в руку мальчик так и пролежал под мамой, пока не ушли каратели. Двенадцатилетнего Антона Барановского приняли за мертвого. Еще три ребенка спрятались и потому не попали в сарай. Остался в живых и деревенский 56-летний кузнец Иосиф Иосифович Каминский. Раненый и покрытый ожогами, он пришел в себя лишь ночью, когда фашисты и их пособники уехали, а от деревни остались одни развалины. Среди меrтвых односельчан мужчина нашел своего 15-летнего сына Адама, который был смертельно ранен в живот, но еще дышал. Мальчик скончался на руках у отца. Именно Иосиф и Адам стали прототипами знаменитого памятника в мемориальном комплексе «Хатынь»... Судьбы карателей сложились по-разному. Григорий Васюра, которого называли главным палачом Хатыни, десятки лет умело скрывал свое прошлое. После ВОВ он работал в совхозе, вступил в КПСС, получил медаль «Ветеран труда», стал почетным курсантом Киевского военного училища связи имени Калинина и не раз рассказывал молодежи о том, как «бил фашистов». В 1985 году бывший каратель обнаглел настолько, что потребовал себе орден Великой Отечественной. Им награждались только те ветераны, о которых имелись данные в местных военкоматах и органах власти. Чиновники начали искать информацию о Васюре — так и вскрылась правда. В 1986 году его расстреляли. Командира взвода Василия Мелешко осудили за коллаборационизм, но свою службу в 118-м батальоне ему удалось замолчать. Узнали о ней лишь в 1974 году, спустя год Мелешко расстреляли. Владимиру Катрюку — одному из рядовых, который расстреливал жителей Хатыни, удалось скрыться в Канаде. Там в 2015 году он умер своей смертью: на просьбу выдать его, Россия в 1990-х получила отказ... Идея увековечить трагедию Хатыни принадлежит первому секретарю ЦК КПБ Кириллу Мазурову. Как-то во время прогулки по окрестностям Минска он увидел сожженную деревню: из земли, словно пальцы, тянулись к небу два десятка обгорелых печных труб, от дворов ничего не осталось — лишь кое-где сохранились серые фундаменты. Рядом паслось небольшое стадо коров: его пастух и рассказал Мазурову о том, что произошло на этом месте весной 1943 года. На этом мемориале повторили планировку Хатыни, 26 сожженных домов воссоздали в виде первого сруба и печной трубы - то, что осталось от дома после пожара. На "печной трубе" - табличка с именами тех, кто раньше жил в этом доме, в основном это дети и женщины. Перед каждым таким домом открытая калитка, она показывает, что хозяева везде были очень гостеприимны и всегда были рады гостям. Сверху каждой "печной трубы" - бронзовый колокол, каждые 30 секунд он издает печальный звон, в память о погибших жителях... Торжественное открытие мемориала состоялось летом 1969 года. Он стал не просто памятником конкретному селу, а символом всех белорусских деревень, уничтоженных нацистами. За время существование комплекса его посетили миллионы человек. В 1971 году была опубликована «Хатынская повесть» писателя Алеся Адамовича, кульминацией которой становятся события 22 марта 1943 года. На основе этого произведения режиссер Элем Климов снял фильм «Иди и смотри», который вышел в прокат в 1985 году. Его главным героем стал мальчик Флёра, ставший свидетелем чудовищных событий в Хатыни и превратившийся после этого из жизнерадостного подростка в старика буквально за несколько дней...

Я влюбилась... Да - да, при живом муже, почти сорокалетнем стаже семейной жизни и в возрасте» 50 с хвостиком», причем, хвостик довольно внушительный. Но ceрдцу не прикажешь! Впервые я увидела его на скамейке в парке. Очень элегантный, в белых перчатках (вы много видели представителей мужского пола в перчатках?!), черный волос отливал благородной сединой. Глаза.... Ах, эти глаза! Цвет их был прямо- таки медовым, они магнетически притягивали взгляды прохожих. Я не стала исключением. Едва я взглянула в этот медовый омут, ceрдце пропустило удар...и вот она, Любовь!!! На следующий день я снова пошла на прогулку в этот парк, на ту же аллею. Он сидел на скамейке, блаженно щурясь под последними тёплыми лучами осеннего солнца. С тех пор я стала ежедневно ходить на прогулку в одно и то же время. Были дни, когда я его не видела. Тогда в голову лезли мрачные мысли и время до следующей встречи тянулось, словно резиновое. Погода постепенно портилась, но он все так же ежедневно сидел в парке, иногда зябко вздрагивая, иногда кутаясь в свой неизменный черный наряд с белой бабочкой под тяжёлым мужским подбородком. Видно было, что спешить ему некуда и не к кому. Ко всем прохожим, в том числе и ко мне, он относился безразлично. Впрочем, иногда, оглядываясь, я видела, что он провожает меня взглядом. Но в этом взгляде не было ни призыва, ни надежды, ни хотя бы заинтересованности. Просто поворот головы. Однажды я решилась и присела на скамейку рядом с ним. Медовый взгляд... взмах перчаткой...и все. Он не отодвинулся от меня, но и не сел ближе. Редкие снежинки кружились в воздухе, оседая на его пышных усах. Да, я никогда не любила усатых, но в его усах я находила необъяснимую прелесть! Наверное, так всегда бывает, что у любимых все прекрасно. Долго так продолжаться не могло- эмоции переполняли меня, требовали выхода, и я решила рассказать обо всем мужу. Взахлёб я описывала свои чувства, рассказывала о возлюбленном: говорила о глазах цвета меда, о благородной седине, о перчатках (явный признак аристократии!), о пушистых усах, о черном наряде с бабочкой. Когда я, перечисляя достоинства любимого, пошла на третий круг, муж спросил: » Скажи прямо, чего ты хочешь?». И я, словно рухнув с обрыва в ледяную реку, сказала:» Хочу, чтоб мы жили втроём!»..... Мой понимающий, мой замечательный, почти неконфликтный муж согласился!!! Так в нашей семье появился кот- черный, с белой бабочкой на шее, в белых перчатках на передних лапках, с пышными усами и медовыми глазами. P.S. назвали Базилем, ибо имя Васька, ну никак ему не подходило! Ольга Савельева

🌷Стрижка и окрашивание на волнистые волосы☝️✂️

Их было три сестры (П а м я т и моей свекрови - Зинаиды Александровны Плотниковой) Их было три сестры, Клавдия, Полина и Зинаида. Они родилась в небольшом рабочем поселке на Урале. Отец девушек, Плотников Александр Павлович, воевал на фронтах первой Мировой, был контужен, травлен газами. Домой вернулся белобилетником. Семья жила бедно. Одной из сестер, Зинаиде Александровне, сейчас исполнилось 84 года. Она имеет очень хорошую память, о прошлом может рассказывать бесконечно. За ее плечами - целая жизнь. Жизнь, такая же, как у всех ее сверстниц – детство, война, ремесленное училище, работа на заводе в военные годы - сначала по 8, а затем и по 12 часов у токарного станка. Ее воспоминания о войне бесценны. Я попытаюсь передать ее рассказ на бумаге. Начало войны Начало войны. Зина хорошо запомнила этот день. В 1941 году она окончила школу - семилетку. 21 июня в школе был выпускной вечер. В этот же день было открытие клубного сада, играл духовой оркестр... Клава и Полина, старшие сестры, ушли в клуб, а Зинаида с матерью отправились на выпускной вечер. Был теплый летний день. Праздник у Зины закончился в 2 часа ночи, а в 4 часа утра пришла Клавдия, она принесла весть о начале войны. Клава с матерью шептались об этом на кухне, Зина слышала эти слова уже в полудреме. До сих пор она гадает, откуда старшая сестра узнала о войне, ведь по московскому времени было только 2 часа ночи. Рано утром все население поселка собралось у заводской проходной. Начался стихийный митинг. В этот же день по поселку начали разносить повестки военнообязанным. Призвали на фронт и мастера, который ремонтировал печь в доме Зины. Так и не закончил он свое дело. Но мастер научил Зинаиду, как затирать печку, как продолжить работу, и девушка успешно справилась с ремонтом печки – кормилицы. Клавдия Старшая сестра, Клавдия, еще в 40-м году поступила на завод. Она трудилась сначала намотчицей, затем токарем, из чугунных болванок вытачивала корпуса для снарядов. Перед войной в клубном саду была оборудована «газовая камера», где проводились учения с противогазами. Мальчишки и девчонки старших классов должны были просиживать в камере по 30 минут. Однажды случилось так, что Клаве пришлось провести в камере несколько часов. После этого у девушки начались приступы удушья. Во время войны заводские помещения не отапливались. В цехе, где работала Клавдия, были печи – сушилки. В перерыв, когда печи отключались, девушки забрались туда погреться, да там и задремали, сказалась многодневная усталость. Уснувшие девушки промерзли насквозь. Одна из девушек умерла. Состояние Клавдии еще более ухудшилось, у нее началась астма. И Клаву перевели в контролеры по состоянию здоровья. Там девушка и работала до конца войны. Полина Средняя сестра Полина в начале войны училась в медицинском училище, затем перевелась поближе к дому и поступила в ремесленное училище, где обучалась работе на токарных станках. В 1942 году она вытачивала пробки для снарядов. В конце 1942 года, в один из зимних дней, утром в доме не прозвенел будильник. Поля опоздала на работу на 15 минут. Девушке пришлось отвечать за опоздание. Ее судили в городе Кушва, что находится в 15 километрах от рабочего поселка. В суд Зина и Поля отправились вместе. В сторону Кушвы их подобрала попутка. Суд был недолгим. Зина встала на колени перед судьей, просила пощадить сестру. Судья ответил ей, что не может этого сделать, ведь у него – семья, дети... Но все-таки Полину не посадили, ей присудили выплачивать государству 25% от заработной платы в течение года. По тем временам - это был мягкий приговор. Домой девушки возвращались пешком, голодные и промерзшие, радуясь «мягкому» приговору. Зинаида В июле 1941 года Зинаиду послали на покос. А осенью девушек направили на уборку в совхоз, они пробыли там 2 месяца, пока не выпал снег. Ботинок у Зины не было, ее старенькие туфли совсем развалились, подошвы у туфель отлетели, и она привязала подметки проволокой. Обувь все равно промокала, а работать приходилось уже по снегу. Когда девчонкам стало совсем невмоготу без теплой одежды, они сбежали с работы и пешком добрались до поселка. Дома мать пряла шерсть, вязала носки, варежки для фронта, шали для медсестер и для обслуживающего персонала госпиталя. Зина тоже стала помогать матери. Так они прожили до 42 года. Выручала корова. На себе возили сено, дрова. В октябре 1941 года к ним, на 15 кв.м, подселили квартирантов. Это были эвакуированные из Ленинграда. Их эшелон разбомбили, у одной из женщин потерялись дети. Позже она нашла их в Ташкенте, и уехала к ним. В 1942 году Зинаида поступила в Ремесленное училище № 13. Сразу же после оформления в училище, девушкам дали отрез ткани для форменных юбок из прорезиненного материала черного цвета, выдали куртки из этой же ткани. Хлеб ученикам ремесленного училища давали наравне с взрослыми – 700 граммов. Это была большая поддержка для семьи. Питались ребята в столовой 3 раза в сутки. Столовая находилась в здании бывшего телеграфа. Кормили капустными щами, супами из щавеля, 2-3 кусочка картофеля плавало в железных тарелках. Поили «деревянным молоком» - это молоко посылалось Советскому Союзу, как американская помощь. По утрам ребятам давали отвар хвои, так как у многих учеников началась цинга. В поселок были высланы девушки из Воронежа, они учились в одной группе с Зиной. После освобождения города от фашистов девушки решили сбежать из училища и вернуться к себе на родину. Они обратились к Зине за помощью. Зина отговаривала девушек от побега, убеждала, что город разрушен немцами, их там никто не ждет. А через день Зину вызвал директор училища и спросил ее, почему она помогала беглянкам? Зинаида промолчала. В это время у семьи пропали продовольственные карточки на хлеб, они сами голодали, и Зина при всем желании не смогла бы поддержать девушек. Директор отчитал ее, а потом увидел ее рваную обувь, обмотанную бечевкой, и отправил девушку в мастерскую, где шили обувь ученикам ремесленного училища. Зине сшили ботинки из брезента, подошва которых была сделана из толстых камер. В этой брезентовой обуви Зина проходила до 44 года. Целый месяц вся семья жила без хлеба. Зина приносила свою пайку хлеба из училища, ее делили на четверых... Суп в семье варили, из чего придется – в похлебку клали польскую морковь, остатки картошки, щавель. Когда в ремесленном училище узнали про пропажу карточек, девушке старались помочь, чем могли. После обеда со стола для резки хлеба сметались все хлебные крошки, собирались все косточки от компота, которым поили летчиков, посланных в поселок для поправки здоровья. В это же время Зина подбирала зерно на полях. Оно было убрано в суслоны, но не вывезено с полей. Зерно жителям собирать не разрешали, его охраняли дежурные объездчики на конях. Не разрешалось подбирать с полей даже гнилую картошку. Зинаида ходила в поле с собакой. Собака искала мышей, разрывала мышиные норы, в которых мышки запасали зерно на зиму. Вот это зерно из мышиных норок и собирала Зина, пряча его в мешочек под телогрейку. Дома зерно промывали, просушивали, потом прокручивали на ручной мельнице. Из этой «мышиной» муки мать пекла лепешки. Картошки в тот год тоже не было, год был дождливый, и она вся вымокла и сгнила. За каждый картофельный куст, за каждый кочан капусты, за выдернутую морковку, которая сгнивала в земле глубокой осенью, давали пять лет тюрьмы. Зина помнит, как во время уборки одна из девушек сорвала кочан капусты, которую по дороге домой девушки поделили между собой. Кто-то из подруг и донес на нее. Девушке дали 5 лет тюрьмы, домой она уже не вернулась, так и сгинула неизвестно где... Уже с половины 42 года Зину и ее подруг поставили к токарному станку. Они вытачивали болты, гайки, «крылышки» (стабилизаторы мин). Это была трудная для подростков работа. Пока ребята учились в ремесленном училище, они стояли у станков по 8 часов, без выходных и праздничных дней, после окончания училища их смена увеличилась до 12 часов в день. Техника безопасности не соблюдалась. Однажды Зине в глаз попала горячая стружка. В больнице стружку вынули, но на глазу стало образовываться бельмо. Вылечила Зину бабушка Чудиниха. Она случайно увидела девушку, заподозрила неладное, и позвала ее к себе на двор. Бабушка вынесла горсточку нюхательного табака и с ладони сдунула его в глаз Зинаиде. Было очень больно, но табак разъел бельмо на глазу. В 1944 году Зинаида окончила ремесленное училище. Ее направили в цех № 15 – ремонтно–механический, и определили на токарный станок. Девушки делали детали для ремонта оборудования всех цехов. Они вытачивали болты, гайки различных размеров, весь крепеж, вытачивали чугунные валики, масленки Штауфера для военного оборудования от №2 до № 6. Зина и директор завода Зинаида часто вспоминает один случай, который произошел в конце 1943 года. Девушка стояла у станка на высокой деревянной решетке, сделанной по «спецзаказу». На ногах у нее – дырявая обувь, обмотанная проволокой. Цеха не отапливались, ноги примерзали к такой обуви. Директором завода в ту пору был старый еврей, фамилию которого бабушка уже не помнит. Он не созывал оперативок к себе в кабинет. Каждое утро он обходил заводские цеха. Начальник цеха встречал директора у ворот цеха и сопровождал его при обходе цеховой территории. Директор подошел к станку девушки, посмотрел на дырявую Зинину обувь, и грозно спросил у начальника цеха, указывая на Зину: «Это сё такое?!!». Букву «Ч» он не выговаривал... Что еще сказал директор начальнику цеха, девушка не расслышала за гулом станка, она видела только, что директор очень сердит. В этот день девушку отпустили пораньше. Начальник цеха отправил ее на склад, где ей выдали фуфайку, валенки 40 размера, подшитые в 2 слоя (у нее был 33), одежду и белье. Бабушка Наталья полученным добром распорядилась по-хозяйски. Один слой у подошвы подшитых валенок она спорола, наполовину обрезала их верхнюю часть. Из получившихся обрезков войлока выкроили новые подошвы для починки обуви остальным членам семьи – Полине, Клавдии и матери. Для того, чтобы валенки для Зины стали поменьше, их опустили в большой чугунок с кипящей водой. В конце 44 года Зина научилась точить украшения к железным койкам – фигурные шарики. В одном из цехов делались койки, которые затем отправлялись в золоторудный поселок Ис, за них расплачивались золотом. Золото директор завода менял на американские продукты (тушенку, «деревянное» молоко) и одежду для рабочих. За это он и пострадал, директор был арестован и осужден пожизненно. Дважды рабочие ходатайствовали о его помиловании, писали письма во все инстанции, может быть, даже товарищу Сталину. Срок убавили до 5 лет. Позже директора освободили, но прожил он после этого недолго. Чудо - лекарство В марте 1945 года, в ночную смену, Зине принесли якорь с подъемного крана из литейного цеха. Надо было очень точно обточить коллектор. Станок нельзя было запускать с большой скоростью, нужна была максимальная точность. Зина справилась с задачей к 6 часам утра. От станка она в ту ночь не отходила ни на минуту. Пока девушка работала в неотапливаемом цехе, ноги ее сильно замерзли. Утром она не смогла снять сапоги, поскольку ноги примерзли к портянкам, а портянки – к сапогам. На следующий день Зина слегла, у нее отнялись ноги. Ее положили в больницу и очень долго лечили, но улучшений не было, ходить она не могла Однажды к Зинаиде домой зашли двое мужчин – коновалов. Они попросили девушку напиться. Зина ответила, что ковшик на кухне, там же и бадейка с водой. Мужчины спросили, а почему она сама не подаст им воды? Девушка сказала, что она совсем не может ходить. Мужички попросили осмотреть ее ноги. Потом они предложили ей сделать лекарство и попросили за него 25 рублей. На эти деньги можно было купить 14 буханок хлеба, а в буханке в ту пору было 2 кг. Лекарство мужички принесли через 2 дня. Оно было в обыкновенной четвертинке из-под водки, по цвету напоминало яичный желток. Из чего было изготовлено это чудодейственное средство, Зинаида так никогда и не узнала. Но оно помогло девушке, она встала на ноги. Это лекарственное средство помогло и старшей сестре, Клавдии, когда она уронила себе на ноги заготовку для снаряда, и ее ноги все почернели. В один из дней склянка с чудодейственным лекарством неожиданно взорвалась на мелке осколки. Победа! 9 мая, в 6 часов утра, Зинаида с матерью услышали по радио радостную весть о Победе советских войск над Германией. Этот день ждали так долго, что в первый момент Зина не поверила сообщению. Старшие сестры, Клавдия и Полина, были в ночную смену, они узнали о Победе еще раньше, весть о радостном событии передавалась по радио каждый час. Зинаида отправилась в 7 часов утра на работу, как обычно. По дороге она встретилась со своими подружками, они обнимались, плакали и шли дальше – к заводской проходной, к родному заводу, который был их домом и защитой все военные годы. Девушки прошли в свои цеха, но в них было пусто – все рабочие собрались на митинг в 31 цехе. Это был закрытый цех, в котором в военные годы изготавливались снаряды. Митинг был коротким. Радость людей была огромна. Кто-то рыдал, кто-то пускался в пляс, люди пели и плакали, плакали и пели... Откуда-то взялись две скрипки, аккордеон, потом появились гармошки. В разных углах цеха играли разные мелодии – грустные и веселые, где-то звучали военные марши. Это был первый выходной день за всю войну, люди не работали. Потом праздник покатился по поселку, этот радостный день ждали так долго... С утра шел мелкий дождик, но его никто не замечал... К обеду погода прояснилась. Но все люди, которые позже вспоминали этот день, запомнили его ясным и солнечным. Дождя никто не заметил, настолько велика была радость Победы. А впереди была – целая жизнь! Наталья Минчакова