Предыдущая публикация
#Часовые_Памяти
#Дунайская_модельная_библиотека_им_Эдуарда_Горборукова
В городах и селеньях не близких,
На просторах великой страны,
Память верно хранят обелиски –
Часовые далёкой войны.
И склоняем мы головы низко,
В сердце трепет, глаза холодны,
Перед памятью в тех обелисках –
Часовых незабытой войны.
Сергей Фатулев «Обелиски»
Дунайская модельная библиотека имени Эдуарда Горборукова присоединяется к акции «Часовые памяти».
Организатором акции выступает Библиотека-филиал № 3 Государственного учреждения «Центральная библиотека для детей г. Луганска».
Объект культурного наследия регионального значения «Братская могила советских воинов, погибших в боях с фашистскими захватчиками в 1943 году» в селе Мощёное Грайворонского городского округа Белгородской области.
История этого братского захоронения сохранилась благодаря Владимиру Фёдоровичу Дергачёву, жителю села Мощёное, много лет возглавлявшему Дунайский сельский Совет, неравнодушному человеку, любящему свою малую Родину и много сделавшему для своих односельчан.
В своих воспоминания Владимир Фёдорович подробно описывает детали образования братской могилы в селе Мощёное на юго-восточной окраине кладбища. Это наша с вами история. Стилистика изложения сохранена полностью.
Ранним осенним утром 1941 года в дом Горбатовского Алексея Николаевича добрался его родственник – Горбатовский Филипп (дед Горбатовского Дмитрия Кирилловича). Он работал дорожником и жил в служебной избе на Липовой балке под Грайворонским лесом. Взрослые вели разговор, который слышал хозяйский сын – Горбатовский Михаил Алексеевич, отец Горбатовского Владимира Михайловича.
…Речь шла о том, что ночью со стороны станции Готня летел самолёт. Он был явно повреждён огнём противника, пилоты надеялись совершить вынужденную посадку, раз за разом бросали осветительные ракеты, но под ними был лес. Потом уже был подсолнечник, но им, видимо, казалось, что это кустарник и они тянули до клеверного поля. Экипаж видимо терял силы и приземление произошло трагично – оба пилота погибли. Моторы отлетели от самолёта и валялись на удалении, пилоты были в кабине, и дед Филипп видел, как рано утром к самолёту подъехала полуторка, военные видимо из отступающей нашей части, что ещё была в Грайвороне, обыскали самолёт и забрали все бумаги. Самолёт находился от избы дорожника в зоне прямой видимости и после того, как военные уехали, дед Филипп запряг служебную лошадь и подъехал к самолёту. Ребята (пилоты) уже были извлечены из самолёта и лежали рядом, самолёт шатался вверх- вниз, если его пошатать за хвост. Ни каких документов там не было, но планшеты были оставлены. У одного лётчика было два «золотых» зуба, хотя золотыми тогда называли просто железные зубы.
Погрузив мёртвых лётчиков на подводу, дед Филипп прихватил планшеты – уж очень хорош товар на переда на сандалии, и поехал назад к лесу. Лётчиков он похоронил на углу леса под грушей – если ехать с Дорогощи на Грайворон, то этот угол леса будет выходить в поле по левую руку. Место высокое и хорошее, а на месте падения самолёта, в той ложбинке – для памяти осенью он посадил грушку. Теперь там растёт уже её дочь.
О месте захоронения в то время он никаким властям не заявлял, потому что некому было – наши ушли, а немцы не пришли. Народ это называл – безвластие. Вся власть была в руках уходящих военных, которым было не до гражданских людей.
…Немцы долго ждать себя не заставили.
Когда же 7 августа 1943 года нас освобождали, то наши солдаты шли из Грайворона, а немцы махнули по Сумскому шляху Грайворон-Сумы на Дорогощь и дальше. Ниже нынешнего рыбхоза Лисёнок было два деревянных моста: который ближе к Грайворону – назывался «Маленький». Он расположен на Мощёнских землях. А который ближе к Дорогощи на ручье Лисёнок – тот был окрашен (тоже деревянный) и называли его люди – «Писаный». Нынешний бетонный мост построен метров на 300 ближе к Дорогощи от прежнего Писаного. Вокруг Писаного моста было много камыша. В этом камыше и притаилась немецкая засада, в составе которой был и лёгкий танк или, как тогда говорили «танкетка».
Домов нынешнего рыбхоза тогда еще не было и наступающие цепи наших бойцов были как на ладони. Подпустив их на расстояние выстрела, противник открыл пулемётно-пушечный огонь…
После освобождения села мощёнцы нашли у обочины дорог вокруг того поля три солдатских могилы. Бойцы в спешке еле присыпали землёй своих товарищей и лисы начали тревожить трупы. Председатель Мощёнского сельсовета Смородинова Марфа Васильевна велела колхозному бригадиру собрать трупы и захоронить в братскую могилу. Место для братской могилы отвели на свободной южной части кладбища в юго-восточном углу от входа. Собирала погибших вдова Черкашина Пелагея Фёдоровна, которая не боялась мёртвых, со своей сестрой Печерской Евдокией Фёдоровной. Пелагея Фёдоровна мне потом рассказывала, что на одной могилке была фанерная дощечка и надпись химическим карандашом: «Краснодарский Василий Иванович». Является ли слово «Краснодарский» фамилией, или просто означает, что он родом «краснодарский» – загадка. На остальных могилах надписей не было, документов в одежде не имелось.
Всех их свезли в августе 1943 года в братскую могилу и похоронили, а уже к Октябрьским праздникам 1945 года перезахоронили сюда и лётчиков из-под Грайворонского леса (председателем колхоза в то время был Ищенко Иван Кузьмич). Тогда же и поставили обелиск из кирпича со звездой. Могила долгое время оставалась совсем безымянной, а к 40-летию Победы я опросил односельчан, заказал и установил памятную доску на обелиск братской могилы и стелу с именами погибших на фронте односельчан. Ствол орудия на надгробие Мощёнской братской могилы дал Ванин Степан Петрович.
Следующая публикация
Комментарии 1