ОТШЕЛЬНИЦА. ГЛАВА 1
Ева родилась и выросла в небогатой семье, зато её парень по праву мог бы считаться мажором. Отец – крупный чиновник, мама сначала была балериной в областном театре, потом стала там же хореографом. Ева иногда приходила к Валентину в гости, но всякий раз визит оказывался неудачным. Родители парня давали ей четко понять, что она —не их круга, не того поля ягодка.
Ева терялась, уже в подъезде. Дом старинный, исторический. Красивые чугунные решётки, низкие ступеньки, точно когда-то по ним поднимались дамы в бальных платьях. И квартира у Валентина тоже роскошная, как будто юноша был потомком какого-нибудь графа или князя. Мебель антикварная, камин с лепниной, рояль, который стоит, наверняка, огромное состояние. Ева так боялась что-нибудь испортить, сломать, когда бывала в этой богатой квартире, что садилась на краешек стула и замирала, сложив подрагивающие руки на коленки.
Но хуже всего было, когда её приглашали к столу. Блюда подавали незнакомые. Ева старалась брать себе немного, есть как можно аккуратнее, но все равно, из-за волнения, каждый раз случался какой-нибудь казус. То девушка уронит кусок себе на колени и сидит, заливаясь краской, то прольёт вино на скатерть, однажды даже чашку разбила, так сильно затряслись руки, когда заметила на себе изучающий холодный взгляд хозяйки дома. За столом собиралась вся семья, родители вели непринуждённый разговор, Валентин с тревогой поглядывал на подругу, а Ева боялась, что ей зададут вопрос с подвохом, или она ответит что-то невпопад. В общем, это была настоящая пытка, и девушка вздыхала с облегчением, когда оказывалась на улице.
Гораздо приятнее было приглашать Валентина к себе. Ева давно осиротела, родители утонули, перевернувшись с лодки, они любили ездить на рыбалку вдвоем, а тут погода резко вдруг испортилась... Спастись не удалось.
Как наследнице, ей досталась небольшая квартирка на самом верхнем этаже. И – чувство бесконечного одиночества, которое мучило её, пока не появился в ее жизни Валентин.
Работала Ева в сетевом магазине, кассиром, там и познакомилась с Валей. В очереди перед парнем стояла небольшая компания, с хамскими замашками. Когда Ева стала пробивать их покупки, они всячески унижали её, упрекали в медлительности, проезжались по внешности девушки. И тогда за неё вступился Валентин, причём сумел заставить хамов извиниться. Девушка была очень благодарна, но даже не думала о продолжении каких-то отношений. Она видела, что парень хорош собой, отлично одет, выйдя из магазина, сел в дорогую машину. Разве он может принять всерьёз кассиршу из магазина эконом-класса. Но оказывается, Ева заинтересовала Валентина. Он стал приходить в магазин к закрытию. Убеждал девушку, что час поздний, не стоит добираться самостоятельно – и отвозил Еву домой.
Потом она стала предлагать ему подняться, выпить кофе. Вскоре они уже все выходные дни проводили вместе. Лишь иногда встречи приходилось переносить. Валентин учился на последнем курсе института – нужно было работать над дипломом.
К этому времени Ева уже ждала ребёнка. Когда она поняла, что беременна, то расстроилась и очень испугалась. Она считала, что родители Валентина сделают все, чтобы они не поженились. Ведь Еву, в этой семье просто ненавидят.
— Да что ты, — убеждал Валентин, — Просто папа и мама думают, что мне ещё рано жениться. Но это наше с тобой дело, правда? И никого больше не касается. Я получу диплом, устроюсь на работу, мы тут же распишемся.
Ева со слезами на глазах говорила, что ей не нужна традиционная свадьба. Все эти «выкупы», тамада, шутки-прибаутки, ресторан. Единственное, что она хочет – это всегда быть рядом с любимым.
О том, что ей пора в роддом, Ева поняла среди ночи. Валентина рядом не было – в этот раз он остался у родителей. Проще всего было вызвать такси или «скорую помощь», но девушка так растерялась, ей так нужна была поддержка, что она позвонила Валентину. Он сразу приехал, подхватил сумку, которую заранее собрала Ева, почти донёс девушку до машины. Но в родильный дом его, естественно не запустили. Когда на свет появился мальчик, первое, что попросила Ева – сообщить эту новость отцу ребёнка. Ведь он, наверное, извёлся от волнения, под окнами дежурит. Вскоре Еву перевели в палату, она встала и, качаясь от слабости, словно тростинка на ветру, добралась до окна. Никого.
Не появился Валентин и к вечеру, и в последующие дни. Ева пыталась ему дозвониться, но телефон абонента был недоступен. Но это оказалось еще не самым страшным. Как-то вечером Еве не принесли кормить сынишку, сказали лишь, что у малыша проблемы. Молодые матери итак всегда на нервах, и каждая страшно переживает, что с ребёнком может что-то случиться. Но медики отказались объяснить подробно, что же все-таки не так, и всю ночь молодая женщина проплакала, а утром узнала, что малыш её умер.
Ева не могла поверить такой чудовищной новости, требовала, чтобы ей показали младенца, срывалась на крик и тогда ей сделали какой-то укол, после которого, придя в себя она не понимала, что с ней происходит - хотела что-нибудь сказать, но не могла, пошевелиться тоже не могла, как ни старалась, а когда понемногу пришла в себя, ей сообщили, что провела она в таком забытьи несколько дней, сына ее похоронили социальные службы. Никто не посочувствовал несчастной женщине, не подсказал, где хотя бы могилу найти.
— Забудь! Молодая еще, другого родишь,— бросила заведующая во время обхода.
Через несколько дней Еву выписали. Она чувствовала, что не может оставаться в городе. Любимый бросил, младенец умер. Всё здесь стало для нее ненавистно. О том, чтобы снова выходить на работу в магазин, она и думать не хотела. Какое-то время Ева промучилась, думая, как жить теперь дальше. Бесцельно бродила по улицам, и неожиданно для себя забрела на окраину города, туда, где начинался лес, и тут душевная боль стала немного утихать. Всё-таки природа великий утешитель. Ева долго бродила по лесным тропинкам, слушала пение птиц, а потом сидела на берегу небольшого озера.
И именно здесь, было принято бесповоротное решение. Она выставила на продажу квартиру родителей. Когда-то прабабушка завещала ей домик в деревне, которая теперь могла считаться заброшенной. От райцентра туда можно было добраться только на попутке (которые встречались крайне редко) или пешком. Ни магазина, ни медпункта, ни школы, ни, естественно, работы. Доживали тут свой век несколько стариков. Почему не уезжали? Помнили время, когда село было большим и процветающим. И ярмарка тут шумела, и праздники религиозные, следуя всем традициям, люди справляли, и свадьбы играли, и детский гомон не смолкал. А потом началось – и газ сюда тянуть отказались власти, и ферму молочную закрыли, и поля обрабатывать перестали, и даже речка почему-то обмелела.
От маленькой сельской больницы остались одни развалины, печально выглядело и здание школы – пустые проёмы окон. Но по-прежнему никто здесь ничего не воровал, и когда Ева приехала, она нашла дом своей прабабушки в целости и сохранности.
Пришлось, конечно, немало потрудиться, чтобы привести его в порядок. Это было ещё тяжелее от того, что всё нужное приходилось везти издалека. Краску и побелку, посуду и постельное бельё, ну, и мелочи разные. Потом Ева до седьмого пота отмывала свою избушку и наводила в ней уют. Из благ цивилизации тут было только электричество. Но девушка решила, что это уже хорошо. Колодец во дворе, в сарае – запас дров, а соседи, чета старичков, научили, как топить печку.
За печью стояла кровать прабабушки, и Ева подумала, что зимой тут будет уютно — на улице снег, мороз, а она будет лежать в своём уголке под пуховым одеялом, читать книги или слушать музыку по маленькому приёмнику, работавшему на батарейках.
С продуктами было труднее. Всех выручала одна старушка, у которой сын жил в городе. Время от времени он привозил матери то мешок муки, то мешок сахара, то канистру масла. Она делилась с сельчанами. Все оставшиеся жители деревни умели выпекать хлеб в печи, и Еву научили этому искусству.
Конечно, девушка занялась и запущенным огородом. В первый год её сил хватило лишь на то, чтобы вскопать несколько грядок и посадить овощи, но не всё ведь сразу. В саду росли фруктовые деревья, яблоки, вишни, сливы — урожай оказался щедрым.
Заготовками Ева раньше никогда не занималась, пришлось и этому учиться у соседей. Как говорится, все с нуля. Засолить огурцы, помидоры, грибы, заквасить капусту… Но больше всего Ева полюбила ходить в лес. Когда она в очередной раз выбралась в город, привезла с собой несколько книг, посвящённых лекарственным растениям. И теперь во время своих прогулок по лесным дорожкам, была занята делом - собирала целебные травы. А, придя домой, сушила их или готовила настойки. До аптеки ещё добраться надо, а вот начнётся осень, холода, и разыграются всякие хвори.
Жизнь подтвердила её правоту. Достаточно холодным выдалось и лето, а осень пришла дождливая, промозглая. Сама Ева почти не болела, но вот старики, о которых она теперь считала своим долгом заботиться…. То один кашлять начнет, то у другого суставы заломит. Девушка ходила из избы в избу. Кому чаю с травками заварит, кому банки поставит, спину разотрёт или сделает компресс.
Скоро Ева почувствовала, что местные жители искренне полюбили её, более того, она стала им необходима...
ОТШЕЛЬНИЦА. ГЛАВА 2
Миновала долгая зима. Заботу о стариках в это время взяли на себя местные власти – раз в неделю привозили товары — ту же муку, масло, консервы. Но весной, летом и осенью, особенно, в непогоду, Ева сомневалась, что кто-то быстро придёт им на помощь. Если старики заболеют, надеяться какое-то время придётся только на себя.
Следующей весной Ева посадила картошку, тыквы, подсолнухи. Прежняя жизнь в городе, где было метро, и работали супермаркеты, ждали клиентов парикмахерские и рестораны – всё это казалось сном. Иногда Ева думала о том, что может вернуться в город, ведь никто ей этого не запрещает. Но потом махала рукой – а, что уж там хорошего.
Самым печальным было то, что старики постепенно уходили из жизни. Никто тут не умирал от тяжелых болезней, страдая и мучаясь. Нет, отправлялись в жизнь иную тихо, будто сам Господь Бог дунул на очередную свечку, и она погасла. Ева знала, что у бабы Шуры лет семь стоял в сарае гроб, купленный по случаю. Вид его не только не огорчал старушку, она даже радовалась, что оказалась практичнее многих.
— Вам-то, если что, срочно гробик где-то добывать придётся, — говорила она соседям,— А у меня полный комплект. И гроб, и крест – вон, в углу сарая, и узелок с одеждой в шкафу. Даже водку на поминки припасла.
После того, как схоронят очередного жителя села, все собирались за общим столом, женщины приносили пироги. И снова начинались бесконечные воспоминания. Каждого тут знали молодым, о каждом могли рассказать немало.
Ева искренне привязалась к старикам. Теперь она коротала с ними долгие вечера, слушала их забавные или поучительные рассказы, училась вязать и вышивать — старушки точно спешили передать кому-то свое мастерство. Но постепенно Ева осталась одна. Если бы это случилось в первый год её жизни здесь, она бы, конечно, уехала из деревни. Но теперь она была уже достаточно закалённой, привыкла к жизни в глуши и не страдала от одиночества.
В ближайших деревнях все знали об отшельнице. Но вот удивительно. За двадцать лет, что Ева прожила тут, никто ни разу не попытался её обворовать, напасть, хотя она даже собаки не держала. Только кота, который ловил мышей. И колченогую козу, дававшую немного молока. Грибы и ягоды, овощи с огорода — этим Ева, в основном, и питалась.
Но нельзя было сказать, что отшельница совсем отвыкла от людей. Наоборот – к ней шли. За травами, отварами, настойками, за советами в лечении. А кое-кто надеялся, что Ева ещё больше умеет –приворожить, например, будущее предсказать. Таким она сразу отказывала. Да и за лечение бралась осторожно. Если болезнь была серьёзной – отправляла к доктору. Говорила:
— Принимайте то, что он вам назначит. А заодно пейте и отвары из вот этих трав. Я вам сейчас напишу – как заваривать, по сколько пить…
От денег Ева не отказывалась, но свою цену никогда не назначала – брала столько, сколько дадут. И всё же за несколько месяцев у неё скапливались суммы, достаточные, чтобы купить простую и крепкую одежду, обувь,
Пожалуй, труднее всего ей было без книг – летом можно без труда добраться до соседней большой деревни, взять несколько томиков в библиотеке, но вот зимой…. Однако и с этим Ева смирилась. Здесь в глуши, у неё обострилась память, воображение стало богатым. Стоило прикрыть глаза – и проносились целые картины.
А потом, в мае, однажды ночью она услышала шум машины.
«Кто это сюда заехал?» — удивилась она. Ни разу никакие любители шашлыков не потревожили её покой. Слишком далеко было добираться из города. Пожалуй, любителей природы мог бы привлечь здешний родник с чистейшей водой. Но опять же – есть родники и ближе к городу, да и ночь на дворе.
Когда Ева услышала крики, в которых явно чувствовалась боль, она поспешно встала и начала одеваться. У людей что-то случилось, а помощи тут не найдешь.
Однако, когда она вышла за порог, то поняла, что поиски вряд ли увенчаются успехом. На дворе тьма кромешная, крики стихли, куда идти — непонятно. Так можно всю ночь пробродить и никого не найти.
А вот утром, едва рассвело, Ева отправилась на поиски. Ей и сейчас могло не повезти, но неожиданно удача улыбнулась. Что-то красное мелькнуло между старых елей. Разбитая машина. А внутри — паренёк, весь в крови.
Ева сначала боялась прикасаться к нему, страшилась ощутить холод смерти, но юноша зашевелился, застонал. И тогда женщина с трудом открыла дверь машины, вытащила пострадавшего, и потащила его к себе.
«Хорошо, что тут недалеко» — думала она.
Дома она уступила пареньку свою кровать, бросилась перебирать аптечку, заварила травы. А потом набрала в тазик воды и села рядом с юношей, чтобы смыть с него кровь. Осторожно касалась тряпочкой израненных щёк, вытирала кровавую корку со лба. Когда же работа была закончена, Ева вгляделась в чистое и очень бледное лицо, и прижала руки к груди. На минуту ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Парень как две капли воды напоминал её жениха Валентина. Она бы не поверила, что может быть такое сходство, если бы не увидела своими глазами.
Ева нередко вспоминала свою любовь. Думала, как сложилась жизнь у Валентина, как мужчина теперь выглядит. Столько лет прошло, пожалуй, она его и не узнала бы, если б случайно встретила. Но парень, который сейчас лежал в постели женщины, был копией того, молодого Вали, которого она так хорошо помнила.
Ева задумалась. Ей ещё не приходилось обращаться к «официальной медицине» за то время, что она жила здесь. Но она знала, как это делается. Придётся добираться до соседней большой деревни – это километров семь. Но там только старенькая фельдшер. Сама она вряд ли отправится в путь пешком. Значит, придётся вызывать «скорую помощь» из города. Через сколько часов она доберётся в эту глухомань? Оставлять пострадавшего надолго было боязно.
Ева решила немного подождать. Она осматривала, ощупывала паренька. Поняла, что у того сломана нога, много ссадин, но не похоже, чтобы были серьёзные внутренние повреждения. В аптечке нашлось обезболивающее.
И когда юноша пришёл в себя, Ева сразу же дала ему таблетки.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Роман. А где это я вообще?
Ева объяснила. И поинтересовалась в свою очередь:
— Как тебя занесло в эдакую глушь?
То, что объяснил женщине Роман, понять ей было трудно. Он увлекался какими-то духовными практиками, искал «места силы», и вот по слухам, именно здесь…
— Ну, искал бы ты их, места эти самые, среди бела дня, — укоряла Ева,— Что ж тебя ночью-то понесло?
— Во-первых, я немного заблудился, а во-вторых, ночью больше шансов увидеть различные аномалии.
Ева махнула рукой, и подумала, что нынче вся молодёжь, наверное, сумасшедшая.
— Дома-то у тебя, поди, с ума родители сходят…
— Это точно,— согласился Роман,— Дайте, пожалуйста, свой мобильник, я позвоню.
— Чего? — удивилась Ева, — Думаешь, у меня тут гостиница со всеми удобствами? Электричества, и то давно уже нету. Печка и колодец — наше всё. И как говорится, можете ни в чём себе не отказывать.
— Вот это влип, — тихо сказал Роман.
Ева оказалась права. Серьёзных повреждений у Романа не обнаружилось, но задержался парень в избушке надолго. Видно было – привык он совсем к другой жизни. Ева предполагала даже, что в родном доме у него была прислуга. Во всяком случае, на неё, хозяйку, он покрикивал. Воды подай, где полотенце? Что за тряпку ты мне суёшь, ею, наверное, ещё царь Горох вытирался. Нога болит, если не можешь ничего сделать, то пошла вон. Возможно, в семье Романа такому тону подчинялись. Но Ева мягко ставила своего больного на место. Не нравится полотенце? Ну, лежи, жди, пока сам высохнешь. Суп невкусный сварила? Встанешь, наловишь раков в речке, приготовишь себе раковое фрикасе, как в каком-нибудь ресторане. Нога болит? Сейчас можно компресс сделать, станет полегче, но потерпеть всё равно придётся.
И постепенно до Романа дошло – никто здесь ему ничего не должен. Напротив, этой женщине, которая заботилась о нём, он должен быть благодарен. Она хлопотала целыми днями и только благодаря ей, он остался жив, а теперь был сыт, обихожен, и бельё на постели чистое, и ночью хозяйка встанет, чтобы ему помочь, если надо...
ОТШЕЛЬНИЦА. ГЛАВА 3
Еве очень хотелось знать, из какой семьи её юный гость, и верны ли её предположения. Сначала она боялась спрашивать, потому что парень часто грубил ей. И вообще, судя по всему, его воспитанием никто не занимался. Но потом, когда у неё с Романом установились более доверительные и тёплые отношения, женщина всё же осмелилась спросить:
— Говоришь, с отцом ты вырос… А как его зовут, папу твоего?
— Валентин Николаевич.
Ева прикрыла глаза. Точно. Она не ошиблась.
— А что же, мамы у тебя нет? Обычно наоборот бывает…Мама имеется, а папу ищи-свищи…
— Не знаю, — рассеянно сказал Роман,— Меня воспитывали отец и бабушка с дедушкой. Про маму ничего не рассказывали.
— Сколько ж лет-то тебе будет?
— Много. Третий десяток пошёл,— засмеялся Роман, — Скоро совсем состарюсь.
Ева рассмеялась тоже, и легонько шлёпнула парня по затылку. Когда Роман стал уверенно выздоравливать, их совместная жизнь сделалась даже приятной. Женщина не стеснялась попросить гостя приглядеть за едой, которая готовилась в печи. Роман научился чистить картошку, не спорил, когда Ева велела ему резать лук, или мыть за собой посуду.
Но лучше всего было вечерами. Они много разговаривали. Ева рассказывала парню об исчезнувшей деревне, единственной «наследницей» которой она теперь стала, припоминала людей, которые здесь жили, истории, которые они Еве рассказывали. Не обошлось и без местных легенд и преданий. Роман слушал с интересом, кое-что переспрашивал, записывал.
Свою жизнь он, очевидно, не считал какой-то особенной, заслуживающей внимания. Учится на филфаке, летом практика – разные фольклорные экспедиции. Петь очень любит, играет на гитаре, поэтому в первую очередь в таких вот «вылазках за фольклором» его интересуют местные песни.
Ева про себя думала, что, скорее всего, судьба Валентина сложилась так. Параллельно с ней он встречался с ещё одной девушкой, и та, которая как раз и нравилась его родителям… тоже родила ему ребёнка. Поэтому он и расстался с Евой, стал растить сына той, которую родители приняли. Но потом…может, мать Романа бросила семью, или не поладила в итоге с родителям Валентина, и те настояли на разводе. В любом случае, как говорится – не сложилось.
Когда парень стал уже уверенно ходить, Ева уже не боялась оставить его одного и однажды со скрытой грустью сказала:
— Ну что ж, пойду-таки в деревню, найму машину, пусть отвезут тебя в город, сдадут отцу с рук на руки.
Ей показалось, что уезжал Роман с неохотой. Да и самой Еве, когда парня умчали старенькие «жигули», изба показалось какой-то пустой. Несколько дней ушло на то, чтобы женщина смогла взять себя в руки. Она твердила себе, что такому юноше, как Роман, делать в глуши совершенно нечего. Его удел – город, богатая квартира, где горячая вода, всякие тостеры и микроволновые печи, сотовые телефоны и телевизоры во всю стену. А у неё, у Евы, только и есть, что старенький радиоприёмник, и народные приметы вместо прогноза погоды.
Наконец, удалось успокоиться. Ева была уверена, что жизнь её потечёт, как и раньше – будут прежние хлопоты и заботы. Но оказалось, что она ошибалась. Недели не прошло, как возле её дома остановилась дорогая иномарка. Первым вышел Роман, по-хозяйски направился к дому. За ним следовал высокий седовласый мужчина, в котором Ева узнала Валентина. А вот ему даже в голову не пришло, кто стоит перед ним.
— Я по тебе соскучился, — заявил Роман (они к тому времени уже перешли «на ты»)
— Я хотел вас от всей души поблагодарить за всё, что вы сделали для моего сына,— начал мужчина, — И отблагодарить, конечно, по возможности. Что вы скажете, если мы вам купим дом в деревне? Просторный, с удобствами… Вам будет гораздо комфортнее там жить. Ромка мне уже все уши прожужжал – тревожился, как вы тут одна…
— Да он знает, что мне и одной здесь неплохо. Говорили мы с ним об этом,— спокойно ответила Ева.
И вот голос её Валентин узнал. Лицо его стало растерянным и каким-то мальчишечьим. Он схватил женщину за руку:
— Постой, но этого же не может быть! Ева? Но... Ведь ты же давно умерла…
— Как это умерла? — удивилась Ева, — Или ты хочешь сказать, что для тебя я умерла? Вот этому охотно верю. Ты исчез, как в воду канул…
— Но они же мне точно говорили,— бормотал мужчина, — Неужели,.. Неужели можно так соврать?
— Знаете что,— сказала Ева, — Давайте-ка немного успокоимся. Чаю выпьем. Я душистый заварю, с травками. Пироги у меня есть с черёмухой. Тёплые ещё.
Но когда Валентин начал свой рассказ, тут уж и травки успокоительные не помогли. О пирогах никто и не вспомнил. Ева тоже пришла в необычайное волнение, и то краснела, то бледнела.
— Я знал, что мои родители не хотели нашего брака, — говорил Валентин, — Они считали себя, ну и меня, естественно, «белой костью». И мечтали найти мне соответствующую пару. Но видимо они кого-то попросили следить за нами, потому что им довольно быстро стало известно, что ты беременна. Сначала они уговаривали меня отправить тебя на аборт. Ну, твердили, что рано мне становиться отцом в таком возрасте. А если уж обзаводиться потомством, то брать в жены девушку своего круга. Когда я наотрез отказался предлагать тебе такое, они поняли, что нужно действовать более жёстко. Это я сейчас все понимаю.
И видимо, они договорились с врачами, мне сказали, что ты умерла. Роды прошли благополучно, но потом случилось непредвиденное осложнение, началось кровотечение, и спасти тебя не смогли. А потом…мне отдали мальчика, нашего сына. Видно даже мои родители не смогли лишить себя внука, пусть и от избранницы сына, которую они терпеть не могли. Сказали, что ребенка необходимо срочно отвезти в Москву, на обследование. Я хотел... Похоронить тебя сначала, но они настаивали, что отлагательств это не требует, а твое... тело, — мужчина запнулся на полуслове, — так быстро не получится забрать из морга. Родители поддержали, сказали, что мне нужно думать о сыне, а тебе уже не помочь, пообещали заняться похоронами. Я уехал, а когда вернулся с сыном, убедившись, что он абсолютно здоров, они сказали, что кремировали тело, а прах развеяли в горах... С той поры малыш стал для меня смыслом жизни, не дал сойти с ума от горя.
— Так значит? — тихо спросила Ева, не веря своим ушам.
— Роман – наш с тобой сын.
Парень до этого не слишком прислушивался к разговору, гладил своего любимца – большого полосатого кота Евы, грозу окрестных мышей. Но тут уж и Роман оторопел:
— Как такое может быть? Я столько лет ничего не знал про маму, а она, оказывается, жила тут, рядом? В таких вот условиях?
Ева обняла его и заплакала. Слёзы текли у неё по щекам, и она никак не могла остановиться. Мужчины не просили её успокоиться, понимали, что она сейчас переживает.
— Так что же, ты так и не женился больше? — в конце концов, спросила Ева Валентина.
— Нет, — ответил он,— Видно я по природе своей однолюб. Родители уговаривали, конечно. Старались. Даже знакомили, то с одной девушкой, то с другой, но для меня это было просто невозможно. Сын был смыслом моей жизни, я посвятил себя его воспитанию, думая, что делаю это и за себя, и за тебя.
Конечно, я нещадно баловал его, и он вырос юношей с, так сказать, непростым характером. Всяческим капризам не было конца.
— Папа…
— А что, Ромка, разве неправда? Ты то и дело попадал в неприятности, но никогда я не переживал таких страшных моментов, как те, когда ты пропал. Я искал тебя везде, ты видишь, как я поседел за это время. Но я и представить себе не мог, что…
И знаешь, Ева, может быть, я что-то предчувствовал. Потому что Ромка вернулся от тебя совсем другим, он не был похож на себя прежнего. В нём будто, наконец, совесть проснулась. Он стал заботиться обо мне, помогать. Я не узнавал своего эгоистичного сына. А ещё он с большой любовью рассказывал о тебе.
Конечно, я бы приехал в любом случае, чтобы поблагодарить женщину, которая спасла моего сына. Но тут мне уже было просто интересно — ведь ты сотворила чудо, ты не только спасла его, но и перевоспитала за считанные дни.
— Что ж теперь? — спросил Роман,— Мы же заберём ….маму с собой?
— Конечно, — сказал Валентин, — Мы с Ромкой живём вдвоём, родителей моих давно уже нет на свете. Будем счастливы, если ты согласишься жить с нами.
Ева всё это время держала сына за руку, точно боялась его отпустить.
— Да как же я… Отвыкла же уже совсем…— повторяла она.
— И хозяйство твое, Барсика вот этого самого, мы, конечно, с собой заберём. Поедешь с нами, кот? — Роман прижал пушистого красавца к груди.
Они допили чай, собрали кой-какие вещи Евы, и все вместе пошли к машине. Каждый знал, что теперь все будет по-другому, они никогда не забудут прошлого, но постараются сделать все, чтобы будущее стало для их семьи безоблачным и по-настоящему счастливым…
Мистика в моей крови
НЕДОБРАЯ
Жена ушла к драйвовому Сергею, которому я зачем-то пытался позвонить. Он уже внёс меня в чёрный список – отлично. Хотя, может и правильно внёс-то. О чём теперь можно говорить? Морду бы ему набить, но на это не было сил. Откуда силы, когда мир рухнул на тебя, и придавил всем своим весом.
Соседка Татьяна всегда раздражала меня своим склочным характером, и исступлённым желанием всенепременно поругаться при каждой встрече.
- Я пол в предбаннике помыла. – говорила она, например, выглядывая из квартиры.
Не просто выглядывая, а норовя встать крепостью между мной и помытым полом.
- И что это значит? Мне на лестнице разуваться?
Она на мгновение замирала, а потом находила нужный ответ:
- Ноги вытирай! Куда ты прёшься с грязными подошвами? Вот же, специально для тебя тряпка положена!
- Спасибо. – говорил я, хотя хотелось облить её сарказмом с ног до головы.
Ишь. Для меня специально она тряпку положила. Какая честь! В тамбуре две квартиры, три человека живут – я, моя жена Люба, и Таня. Но тряпка положена специально для меня, угу.
- Ты почему лампочку не поменял? – строго спрашивала Татьяна в следующий раз. – Что нам тут, как кротам, в потёмках ползать?
- Таня… - вздыхал я. – Я только иду с работы. Знать не знал, что лампочка перегорела.
- И что? Работа у него, смотрите. Нашёл оправдание – работу. Поменяй лампу, мужик называется.
Я менял лампу, ругая в душе сварливую соседку на все лады.
- Она к тебе неравнодушна. – смеялась Люба. – Ко мне Таня так не цепляется.
- Да она и на улицу выходит, находит с кем поцапаться. Вряд ли соседка неравнодушна именно ко мне. – отмахивался я.
Мы ничего не знали про Татьяну. Когда я купил эту квартиру, соседка по лестничной клетке с непростым характером, уже прилагалась к покупке. Потом я женился на Любе. А Таня жила одна. Я ни разу не видел, чтобы она, например, улыбалась. С соседями мы особо не общались, я не знал, как давно соседка живёт в нашем доме. Почему у неё нет семьи. И почему в нестаром ещё возрасте она ведёт себя, как бабка.
Жизнь текла своим чередом, иногда мы ссорились с соседкой по бытовым вопросам нашего небольшого тамбура на две квартиры. А потом у меня случилась беда. Я так ощущал случившееся: бедой. Оказалось, что моя любимая жена, моя Люба, мне неверна. Я случайно прочёл всплывшее сообщение в её телефоне. Не хотел – мой взгляд привлекло большое количество смайлов совершенно определённого смысла. Но самым страшным было не само сообщение, а отправитель. Моя жена спуталась с моим лучшим другом. Я сидел в кухне, оглушённый бедой, а Люба пыталась со мной объясниться:
- Костик, ты пойми… ты такой… спокойный. Рациональный. Правильный весь. А Серёжка, он драйвовый. Весёлый. Я с ним просто словно в другую реальность попадаю.
- Дура. – почему-то сказал я.
- Ага. – виновато вздохнула Люба. - Мама тоже так говорит.
Жена ушла к драйвовому Сергею, которому я зачем-то пытался позвонить. Он уже внёс меня в чёрный список – отлично. Хотя, может и правильно внёс-то. О чём теперь можно говорить? Морду бы ему набить, но на это не было сил. Откуда силы, когда мир рухнул на тебя, и придавил всем своим весом.
Правильный и рациональный я пошёл в магазин и купил водки. Мой отец был алкоголиком, мама всегда предупреждала меня: «Сынок, у тебя плохие гены. Тебе лучше не пить». Но сейчас мне было не до маминых предупреждений. Боль от беды была такой силы, что хотелось её чем-то заглушить.
Сколько раз ещё я ходил в магазин, и сколько дней это всё продолжалось – я не знаю. Однажды я проснулся явно не дома. И явно трезвее, чем был все эти дни. Попытался протереть глаза, чтобы удостовериться, что это не галлюцинации – стены вокруг меня незнакомые.
- Стой! – сказал рядом знакомый голос. – В тебе капельница. Не вырви иглу. Ишь, размахался руками.
Я узнал знакомые нотки недовольства.
- Таня? Что я тут… а мы, что… мы же не…
- Щас. Размечтался. Докапаешься, и топай себе. Квитанция за медицинские услуги на столе. – хмыкнула соседка.
- Как я попал к тебе? А вода есть?
- Спроси нормально. – вредно сказала Таня.
- Как?
- «Бабулечка-красотулечка, дайте мне пожалуйста…», ну так далее.
Соседке было плюс-минус сорок. Скорее, минус, просто она была не из тех, кто обременяет себя уходом за собой. Я тупо помолчал, потом вспомнил, откуда эта «бабулечка-красотулечка», и фыркнул.
- Татьяна, пожалуйста, дай попить водички.
Она напоила меня, и рассказала, что нашла меня в нашем тамбуре. Я уснул, не дойдя до квартиры. Татьяна вызвала скорую, но они сказали, что если я просто пьян и сплю – это не их профиль. Посоветовали обратиться в частную клинику по выведению из запоев. Татьяна обратилась.
- Что мне было делать? Оставить тебя там валяться?
- Ну… я бы не удивился.
- Козёл. – равнодушно сказала Таня. – Как все.
- Ну… извини. А долго ещё будет капать? Я в туалет хочу.
- Да. – задумчиво ответила соседка. – Наверное, надо было оставить валяться.
Кто бы знал, что в моей недоброй соседке такая бездна юмора.
Придерживая капельницу, я, шатаясь, сходил в туалет. Снова захотелось спать. Дальше спать у Татьяны было неловко, и я решил уйти домой. Прямо с капельницей. Соседка проводила меня в мою квартиру, помогла донести вещи. Поцокала, стоя в дверях кухни.
- А где жена твоя? И с чего тебя вообще так накрыло, милок?
- Перестань!
- Что? – не поняла Таня.
- Разговаривать как бабулечка-красотулечка. Молодая же ещё женщина.
- Точно. – усмехнулась она.
Потом Таня навела порядки у меня дома, и сообщила, что к счёту за мед. услуги прибавился счёт за клининг.
- Хорошо. – апатично кивнул я.
Хотелось спать, а Таня не давала.
- Рассказывай. Жена ушла, что ли?
- Ушла. – я подумал и добавил. – К другу моему ушла. К весёлому. Я скучный.
- Никогда она мне не нравилась, Люба твоя.
- Таня, а кто тебе вообще нравился?
Соседка пожала плечами. Взяла с меня слово, что пить я больше не буду. И сопли размазывать тоже. И никаких глупостей не натворю.
Я окончательно пришёл в себя через пару дней. Взял больничный, чтобы прикрыть свой запой на работе. Вечером, купив цветы, пошёл отдавать соседке деньги. За то, что возилась со мной. И с квартирой.
Деньги Таня взяла. А цветы брать не захотела.
- Проходи, Константин. Чай-кофе?
- Спасибо… а что не так с цветами?
- Просто не люблю. – пожала плечами соседка. – Тебе уже лучше?
В этот вечер мы разговорились, и Таня поведала, что моя история как под копирку списана с её. От неё вот так же ушёл муж к её весёлой подруге. Татьяна была в таком шоке, что совершенно замкнулась в себе.
- Ты знаешь, виновата была одна подруга. А я вдруг перестала общаться со всеми. Будто боялась, что любая может нож мне в спину воткнуть. Хотя, мужа-то у меня уже увели. Казалось, чего теперь бояться? Ну, и… злая стала, как собака. – вздохнула соседка. – Хотя, чего я на собак наговариваю? Милейшие существа. А я стала просто злой.
- Ясно. Не хотелось бы…
- Что? Стать злым?
- Ну… да.
- А потом муж пришёл. Как ни в чём ни бывало. Вернуться решил. Стрекоза Аня ему надоела. А я выгнала его с треском, и ещё злее стала. Потому, что как так вообще можно-то? Наплевать в душу, а потом заявиться, и сказать: «Прости, дорогая, я ошибся!» Тут что, школа, мать вашу? Я не училка. С исправлением ошибок – это не ко мне.
- Тань, ты такая классная, оказывается.
- Сюрприз.
Наши чаепития по-соседски стали традицией. А потом мы выпили вина. Правда Таня предупредила меня, что больше не станет вызывать мне мед. помощь для выхода из запоя.
Как-то нам было вместе уютно, что ли. Тепло. Мы понимали друг друга, как никто. В конце концов неизбежное случилось, и как Таня ни боялась доверять, мы с ней стали ближе. Стали больше, чем друзьями. Создали отношения, из которых никому не хотелось выходить. Мы точно знали одно: никто из нас никогда не поступит так, как поступили с нами.
Таня перестала ругаться со всем миром, и стала весёлой и доброй. Такой, какой она была до своей беды.
А моя беда решила вернуться. И однажды позвонила в дверь.
- Костик. – хлюпнула носом Люба. – Нам нужно поговорить.
- Кому это, нам? – не понял я.
- Можно я войду?
- Куда? Ко мне? – я стоял в тамбуре и не впускал её домой.
- Костик, я была такой дурой… я ошиблась.
Люба, стесняясь и корча горестные гримасы, лепетала что-то о Серёжке, который нашёл себе ещё более драйвовую девушку. Я растерялся, и, наверное, от растерянности слушал бы её дальше, но тут дверь моей квартиры открылась и оттуда вышла Таня:
- Ты чего припёрлась? А ну иди отсюда! Да побыстрее, пока я тебя с лестницы не спустила. Ходят тут всякие, пол топчут… только помыла. А ну, пошла, пошла, я тебе говорю!
Люба от неожиданности попятилась. А Таня закрыла дверь в тамбур и защелкнула задвижку. Впихнула меня в квартиру, и там уже снова стала той Татьяной, которую я знал последние восемь месяцев. Улыбнулась и подмигнула:
- Нет, ну а че, я не права, что ли?
Я рассмеялся и обнял её. Моя добрая недобрая женщина. С такой не пропадёшь!
Думы в больничной палате
Помню, как напротив Сангара мы охотились с местным стариком. Тогда к нам, в Кобяйский УОВД, с проверкой приехал заместитель начальника УЭП МВД Якутии Георгий Холмогоров, мой близкий друг, с которым учились параллельно в историко-филологическом факультете ЯГУ. Георгий в русском отделении, я в историческом. Его старший брат Константин Иннокентьевич Холмогоров работал тогда прокурором республики, очень простой, открытой души человек. Он всегда говорил нам при встрече: "Ребята, слишком не налегайте на спиртное, у вас служба опасная, в любой момент вас могут подставить по заказу криминальные элементы.
Гошу и меня часто путал начальник военной кафедры полковник Токарев, ветеран ВОВ, которому мы, студенты, собирали материал с воспоминаниями ветеранов Якутии о ВОВ. Помню, это была тема его научной работы и нужна была для его диссертации, потом он прошел защиту в научном совете ЯГУ и стал кандидатом исторических наук. Вот перед строем во время военной подготовки он смотрит на меня и кличет Холмогорова, на Холмогорова- Варфоломеев. Да, ребята в строю смеялись, что он постоянно путает меня с Гошей. Наверно, он путал нас из за большего носа и овального у обоих лица😂😂😂
Вот, с Гошей поехали за реку, дело было поздней осенью. Вот-вот пойдет снег. У нас задача была отдохнуть на природе, если повезет, то сохатого добыть, порыбачить и домой. Приехали втроем на моей лодке. Избушка маленькая у реки. Старик сказал надо поставить сети в озере рядом с избушкой. Ну и мы с Гошей поставили несколько сетей на карася. И, поужинав, легли спать, ну, естественно, за встречу и с хорошим итогом проверки моеҋ службы БЭП (как начальнику криминальной милиции в подчинении уголовный розыск и служба БЭП) выпили водки изрядно, тогда были молодые, крепкие. Утром старик покомандовал, что пойдем на сохатого. Хозяин барин, взяли с собой карабины, я еще прихватил с собой по дурости двухстволку, мало ли, может глухаря подстрелю и взял рюкзак. Пошли пешком и около 10 вёрст от избушки увидели сохатого рогатого. Это время гона, и они не боятся человека, даже могут напасть. Наш старик позвал своими криками, явно подражая самку. Я никогда раньше так не охотился, с собакой понятно, ну загон, а так позвать гортанно, очень интересно. Ну, короче, с близкого расстояния завалили сохатого и сразу разделали. Всю внутренность, деликатесные части взял старик, еще Гоша, а у меня оказался рюкзак увеличивающийся в два раза (жадность фраера губить) как большой мешок. И мои попутчики с радостью забили мякотью сохатого мой рюкзак, что почти ростом с меня. И все втроем, я тоже помогал как мог, еле подняли и нагрузили его на меня. У Гоши явно мяса два раза меньше, у нашего старика еще меньше. Я оказался терпилой в этом деле. Против старика не попрешь, возраст, авторитет местный, а проверяющего друга не нагрузишь, все-таки гость и представитель аппарата МВД. Да, блин, еще карабин и вдобавок двухстволка. Представьте такого нагруженного верблюда или ишака. Все, вперед. А земля, кто знает, в Кобяйском улусе как вата, мхом покрытая. Это у нас в Верхневилюйском улусе твердая земля. Идти очень тяжело... Одно неосторожное движение- и ты уже на земле, а вокруг тайга, деревья, можешь воткнуться в сучья чем нибудь мягким телом, не дай бог лицом, а еще хуже лишиться глаза. Слава богу, за 10 километров ни разу не снял тяжелый груз и не падал, еще по пути упавшего друга Гошу поднял так без напряга, так как мой вес превышал его в два раза. Самое мерзкое было то, что всё ниже пояса в крови, мясо-то свежее, с кровью, парное. И все это течет вниз по закону физики, представьте, человек ниже пояса весь в крови. И болотные сапоги, полные кровью, хлюпают и переливаются через край, а снять рюкзак нельзя, снимешь, а потом хрен второй раз поднимешь, так как старик ушел далеко, за ним Гоша, а я, тяжеловес, иду замыкающим. Еще солнце назло вышло и последний раз в этом году решило греть грешную землю. Пот льется ручьем, вся спина мокрая от крови, от пота, сердце стучит как паровоз, всё желает вырваться через горло наружу, на волю, на свежий воздух; горячая кровь стучит в висках... И всё думаешь, на хрена вчера лишнего выпил. Но через полчаса или час всё похмелье куда то улетучилось вместе с потом и кровью, наверно, утекла в сапоги. Появилось второе дыхание, стало чуть легче, хоть и пот застилает глаза и щиплет, эти десять километров превратились в бесконечную муку. Только чуток отдышишься, когда прислоняешься к крепкому дереву, но полного отдыха нет с этим тяжелым грузом. Еще мешают ходьбе эти ружья, на хрена я взял с собой эту ненужную двухстволку, она явно мешает в ходьбе-эти лишние килограммы, когда устал до последней стадии. Вот, наверно, с помощью бога еле дошел до избушки. Уже солнце давно упало за горизонт. Темно, сыро, холодно... Весь мокрый лежу на земле, а как хочется спать, силы все ушли куда-то, но окрик старика вернул нас в реальность: «Ребята, надо еще сети проверить и снять улов! ». На хрена эти сети ставили на свою беду, кряхтя как старики и шатаясь, пошли к озеру. С последних сил греб я резиновую лодку, а черт! Хорошо, что комаров нет, осень, прохладно. Рыба в сети попалась назло нам полным-полно, почти в каждой ячейке сети висят как гирлянды в Новогодней елке. Вот так до глубокой ночи снимали рыбу с сетей, полная лодка карасей, черт бы их побрал! Короче, в наяву ли или во сне двигались с Гошей как тени, как мертвецы в темноте, если в это время кто-нибудь посторонний нас увидел, таких грязных, усталых, бледных и еще весь крови, они бы, наверно, упали в обморок от страха. Как все кончилось, помню отрывками. Так без ужина, без раздевания, весь мокрый от крови упал я на нару и уснул мертвым сном. Пока утром старик не разбудил нас с большим трудом. Чувство и ощущение такое, как-будто меня всю ночь били основательно двадцать молодцов-хулиганов, болит все тело, нога дубовая. У Гоши нога распухла, оказывается, при падении растянул мыщцы. Как пьяные, мы еле погрузили весь бутор, мясо и рыбу в лодку и поплыли в Сангар.
Слава богу, ветра сильного не было, как в тот раз с Николаем Викторовичем Никитиным, начальником УВД г. Якутска, которому приспичило приехать ко мне на рыбалку, тогда был настоящий шторм, смерть смотрела на нас бездонными глазами и приглашала в эту пучину, мы тогда чуть не утонули на реке Лена, но это уже другая история. Сильный ветер на Лене - это отдельный кошмар для рыбаков и охотников, сколько жизней унесла река, знает сам только бог.
Мои читатели ощутили, наверно, всю тяжесть этой одной истории с охотой и рыбалкой. И в связи с этим хочется сказать, почему воины с Якутии, Сибири, такие смелые, стойкие, мужественные, сообразительные в бою и легко устраивают свой быт в очень тяжелых, нечеловеческих условиях, добывают на Украине с полей, лесов в себе свежий корм в виде уток, гусей, оленей, кабанов, на озерах, ручьях, речках рыбачат и ловят свежую рыбу, так как там порядком надоедает эти консервы, сухие пайки, которые стоят комом в горле. Часто вижу наших бойцов в видеосюжетах в Ютубе в землянках, блиндажах, окопах, все у них аккуратно сложено, все на своем месте, налажен быт, нары, печь построены, сложены с подручных материалов.
Все эти навыки прививаются с детских лет, во время охоты и рыбалки, в походах по родным местам, поэтому они смекалисты, упорны в достижении поставленной цели по уничтожению врага, находят выход в сложнейших опасных ситуациях, поддерживают и помогают друг другу, сплочены, верны в боевой дружбе и в беде своего сослуживца не бросают. И я, как истинный сын народа саха, горжусь ими и преклоняюсь перед ними, через что они проходят, я чувствую своим оперским нутром. Силу и веру желаю Вам, мои младшие братья по крови!
Вот, в коротком рассказе как я перенес в один день все тяготы охоты и рыбалки описал, и представляю воочию, как наши воины в своих бронежилетах, касках, наколенниках, в оружии с боеприпасами и продуктами с водой - это примерно 40-50 кг. таская с собой, непросто идут, как я по тайге, а ведут ожесточенный бой с свирепым врагом. И не понять это гражданским, какая это страшная физическая и психологическая нагрузка на человека, все это выдерживают наши ребята день за днем, месяцы и годы. Война - это очень тяжкий и тяжелый труд, что ложится на плечи простого российского солдата. И молюсь богу, чтоб они все вернулись целыми и невредимыми с победой домой.
В это СВО получили ранения и наши мальчики, родные племянники, у одного пуля в голове натовского калибра, изъяли вместе с частью черепа эту пулю здесь в Якутске наши нейрохирурги, спасибо им большое и земной поклон, другой долгое время лежал в госпитале с ранением в ногу, сейчас продолжает службу, а третий только с СВО с ранениями обеих рук вернулся, сейчас врачи борются за спасение обеих его рук. Пусть поможет им бог и наши врачи, хирурги, здоровья им и счастья!
Постскриптум: вот, в последние годы ужесточены законы об охоте и рыбалке, уже почти считай нет той свободной охоты и рыбалки, просто так не разрешают выехать летом в тайгу, поле, на озере, речке, реках, везде запрет и штрафы огромные, есть случай: бедный рыбак из сельской местности покончил с собой из-за огромной суммы штрафа в 8 миллионов рублей, он все со своим имуществом и со всеми потрохами в век не расчитается и поэтому выбрал путь самоубийства. В советское время расскажи кому-нибудь такое, то можно запросто попасть за антисоветчину, а ныне это реалии жизни. Богатая компания Алроса, отравившая реки Вилюй и Лена получила смешной штраф в 50 тысяч рублей, а рыбы, флоры и фауны загублено, наверно, на миллиарды. Это разве справедливо. Другая сторона ужесточения закона об охоте и рыбалки, это резкое уменьшение числа так таковых охотников и рыболовов. Все население Якутии, да всего Севера и Сибири сидят дома, что это сулит в будущем. Это и дураку понятно, не дай бог через 10-15-20 лет начнется война, с кем неважно, будут наши внуки, правнуки такими воинами как во время ВОВ, Афганистан, Чечня, СВО, я глубоко сомневаюсь в этом, комнатные, диванные бойцы могут только дронами воевать, а пехота, роль которой сейчас начинаем понимать, там кто будет служить в таких страшных условиях. Тогда выиграем ли мы войну в следующем этапе? Виртуальная война, это не реальная битва, здесь у тебя одна единственная жизнь и ничем другим не заменишь, тут нужно быстро соображать, обладать физической силой, выносливостью, смекалкой, а вот этого как раз у будущего поколения не будет, с гаджетами, компами другим достижением науки не накачаешь. На мой взгляд это в будущем большая проблема. Я по преемственности также, как мой отец и старшие братья, натаскал на охоте и рыбалке много своих парней с малых лет, вот пригодилось и они живы остались в этом аду первый в бою в Бахмуте, второй около Киева, третий в Авдеевке. Если были бы маменькины сыночки, такого итого не было бы.
Варфоломеев Э. Р.
Заслуженный юрист республики Саха (Якутия), кандидат юридических наук, полковник милиции
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Вы ничего не знаете о настоящей любви если не слышали этой истории!
Дворец князя Смецкого был построен в 1913 году по проекту архитектора Ивана Сергеевича Кузнецова. Николай Николаевич Смецкой очень сильно любил свою жену Ольгу Юрьевну. Однажды она заболела туберкулезом. В те времена туберкулез считался практически неизлечимой болезнью.
Но любящий муж не хотел покоряться роковой судьбе. Он обращался ко многим специалистам, но лишь один из докторов дал ему очень странный совет – «Хотите, чтобы ваша жена выздоровела, сделайте так, чтобы больная каждую ночь спала на новом месте где воздух чист от бацилл.
И он выполнил это предписание доктора по-настоящему с княжеским размахом. Он построил огромный дворец в котором было 365 комнат. Каждый день Ольга Юрьевна спала в новой комнате. Комнаты были расположены так, что в них обеспечивалось максимальное присутствие солнечного света. Вокруг дома был посажен дивный сад, куда были привезены растения со всего света, диковинные цветы и деревья, чтобы любимая глядя в бесчисленные окна своих спален видела этот прекрасный мир, который ее ждет.
Любовь оказалась сильнее смерти - Ольга Юрьевна выздоровела и прожила 90 лет, причем пережила мужа на 9 лет - умерла она в 1940 году.
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
ДАЧА.
Как-то пошла у нас мода в посёлке дачи заводить. Ну, и мы с мужем решили обзавестись таким добром. Размечтались об отдыхе, фруктах, цветочках. Муж, чтобы нам скучно не было, взял два участка: для нас и для своей сестры.
Мы с Алёнкой дружненько живём, вот и дачи рядом будут, семьями отдыхать будем, шашлыки, праздники, но...
Дали нам два участка (рядом) в кооперативе "Улыбка." Название такое хорошее. Приехали мы в эту "Улыбку" и сразу улыбаться перехотелось. Кооперативу выделили заброшенное колхозное поле. Целина стоит неописуемая. Сколько лет здесь ни пахано, ни сеяно никто не знает. Пырей словно ковром поле укрывает, мышéй колосочки выкинул. Мать честная, помереть, не встать.
Муж привез нас и поехал машину ремонтировать, а мы с Алёнкой двенадцать соток в порядок принялись приводить. День был пасмурный, это нас и спасло от гибели. Рвали мы траву руками, резали ножами, копали лопатой, сбивали сапкой. Мы дамы не сельские, поэтому силы наши быстро иссякли.
Все, что мы добыли честным трудом: пырей, мышей, бодяки, лебеду, мы вытащили на дорогу. Нести сил не было и мы волокли все это добро на четвереньках. Горы сорняков возвышались на дороге возле наших дач. Тучи на небе к концу дня сгустились и пошёл дождь. Спрятаться от дождя было некуда, поэтому у нас получилась неплохая банька. Вместе с дождём и ветер откуда-то взялся. Холодно стало. Ну, мы и спрятались за этими кучами бурьяна.
Когда муж приехал, дождь почти перестал лить. Мы были похожи на двух кикимор болотных.
Всю неделю мы отходили. Спины ныли, руки и ноги по ночам дёргались.
На следующие выходные мы поехали садить овощи. Чего мы только с радости (или с дуру) там не насадили: помидоры, огурцы, лук, картошку и мноооого ещё чего.
Пололи все лето, по травинке выщипывали, любовались своей работой, радовались как дети.
Но каждый раз, когда мы приезжали на дачу, мы обнаруживали пустые участки: то лук вырван, то картошка выкопана, то огурчики с помидорчиками благополучно сорваны. Обидно было.
Но, кто вор? Узнать не у кого. Кооператив - это только формальность, никто ни за что ответственности не несёт.
Огромное поле возле села отдано нам, дачникам, но ни охраны, ни ограждений здесь нет. Вот и выходит, что мы трудимся, а кто-то... ну, вы сами поняли.
Сидим мы как-то с мужем дома пригорюнившись. Хотели картошку копать, а тут задождило, третий день льёт как из ведра. Тут мой муж подрывается, хватает автомат сына, мы ему новый такой, навороченный купили, и выбегает из дому. Смотрю, машину завёл и поехал куда-то. Час нет, два нет. На улице гроза, дождь стеной. Я уже переживать стала. Вот уже и буря стихла. Слышу, машина наша ко двору подъезжает. Выбегаю, а муж мне в окошко кричит:
- Принимай, мать, урожай!
- Ты что это, в грозу под дождём картошку копал?
- Да, нет,- говорит. - Не копал. Помощники были у меня. Ох! Какие хорошие.
Приехал муж на дачу. Дождь льёт, гром гремит, грязь непролазная. А на нашем участке две бабоньки картоху роют.
- Бог в помощь, женщины дорогие, - говорит им мой муж.
- И тебе не хворать ,- отвечает одна.
- А что, картоха-то неплохая, как я погляжу, - говорит мой.
- Неплохая, все лето ухаживали за ней, - говорит другая бабонька.
- А хозяин кто?, - спрашивает муж.
- Я хозяйка, - говорит первая.
Муж мой скрупулёзный человек. Он всегда при себе документы возит (на дачу). Документы он взял в одну руку, а автомат сына в другую. Вылез из машины и говорит:
- А ну, дорогие, руки вверх!, - и передёрнул затвор.
Бабы бросили рыть картошку и разинули рты. У них в сумках было около двух мешков грязной и мокрой картохи.
- Загружай!, - скомандовал муж и открыл багажник машины.
Тётки быстро вкинули сумки в багажник.
- Раздевайся!
Бабы оторопели.
- Считаю до трёх. Раз...
- А совсем раздеваться или как?, - завопила одна из тёток.
- До трусов.
- А лифик снимать?, - со страхом в глазах спросила вторая.
- Снимать и вещички в багажник сложить, - ответил мой муж.
Бабы стояли в одних панталонах, прикрывая грудь руками. Муж закрыл багажник, сел в машину и уехал. Вещи этих красавиц он выбросил возле села.
Картошку мы докопали, когда закончились дожди.
Никто больше к нам в гости не приходил.
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
Одиночество
27 декабря 2017 от Страшные истории
Я стояла на остановке и ждала автобус. Мимо меня шла пожилая женщина. Она поскользнулась и упала. Какой-то мужчина бросился ей на помощь, а я только отвела взгляд в сторону. Ох уж эти бабульки, и так еле ковыляют… Дома в такой гололед сидеть надо. В наушниках гремела любимая музыка, а все мысли занимал новый начальник. Самоуверенная скотина, не успел придти, как уволил половину коллектива. Я тоже висела на волоске от увольнения. Сдавая недельные отчеты, перепутала папки, теперь еще один промах – и придется искать новую работу.
Погрузившись в такие невеселые мысли, я вдруг вздрогнула от неожиданности, когда кто-то осторожно тронул меня за локоть. Обернувшись, увидела ту самую старушку, стоящую рядом и заискивающе глядящую мне в глаза. Я нехотя вынула из уха наушник.
-Сейчас время такое, что каждый сам по себе,- отрезала я и отвернулась.
-Ну-ну…-послышался сзади грустный вздох.
Тут подошла моя маршрутка, и я, не раздумывая, залезла в нее. Где-то глубоко во мне шевельнулось было чувство стыда, но я быстро успокоилась мыслью, что всем вокруг не поможешь, а мне и так сейчас не сладко.
Приехав домой и поев, тут же завалилась спать. У мужа был отпуск, и они с дочуркой укатили в деревню к бабушке, так что дрыхнуть целыми вечерами мне никто не мешал.
Открыв глаза, я обнаружила себя на той самой остановке. Я была в футболке и шортах,- в том же, в чем легла спать, но не чувствовала холода. Обалдело оглядевшись вокруг, я увидела, что люди совершенно не обращают на меня внимания. Поеживаясь от зябкого ветра, они стояли, ожидая транспорта, некоторые о чем-то переговаривались. Уже темнело, и рядом с остановкой горел фонарь, который резал мне глаза ярким светом. Я села на лавке, на которой лежала, и спустила босые ноги на снег. Холодно не было. Я словно встала на какую-то резиновую, слегка пружинящую поверхность. Ни теплую, ни холодную. Мое сердце колотилось как бешеное. Нет, это какой-то глупый сон… Этого не может быть.
Робко дотронулась до стоящего рядом мужчины. Рука опять словно коснулась упругой резины.
Я металась по остановке, пытаясь докричаться до этих людей. Кричала, тормошила за одежду. Пожалуйста!!! Кто-нибудь, помогите мне, я же здесь! Слезы застилали глаза, меня всю трясло от ужаса. Я заглядывала в их равнодушные лица, хватала за руки. И везде чувствовала мягкую пружинящую резину…
Вскоре подъехал мой автобус. Люди волной хлынули в открытую дверь. Я тоже бросилась внутрь. Доеду до дома. Я не знала, зачем. Но я больше не могла находиться на остановке.
Чувствовала, как люди наступают мне на босые ноги, но боли не было. Меня все так же никто не замечал.
Выскочив из автобуса, бегом забежала в подъезд. Стучала во все двери, кричала, но звуков не было слышно. Руки отскакивали, словно от резиновой покрышки.
В слезах я села под дверью своей квартиры. Плакала навзрыд, размазывая слезы по лицу. Шептала себе под нос, умоляя о помощи неизвестно кого, срываясь на крик. Билась в истерике. Но никто не пришел на помощь.
Прошло уже несколько лет. Я живу в чужой семье. Мне было невыносимо видеть, как муж с дочерью разыскивают и оплакивают меня. Как дочка, запершись в своей комнате, гладит руками мою фотографию и просит, чтобы я пришла. Как мама, роняя слезы на подушку, каждую ночь шепчет мое имя. Сердце словно живое вынимали из груди и рвали на части.
Я долго искала ту бабушку, которую встретила тогда на остановке. И мучилась вопросом: помоги я ей тогда, ничего этого бы не было? Неужели все из-за каких-то жалких монеток, которые я тогда пожалела? Боже, сейчас бы отдала все, лишь бы вернуться домой… Лишь бы все было, как раньше. Я сутками ждала на этой остановке в надежде встретить ту женщину, петляла по всему району в ее поисках. Но все было безуспешно.
Уже здесь, в новом доме, я научилась двигать мелкие предметы. Ключи, например, или зажигалку. Забавно смотреть, как хозяева потом ищут эти вещи и злятся. Я могу сама распахнуть дверь, если она не заперта. Пятилетний сын хозяев, Витя, кажется, слышит меня. Когда я вечерами рассказываю ему сказки, он успокаивается и засыпает. Я целую его на ночь, и от моего прикосновения он улыбается.
Недавно я навещала свою семью. Моя дочка уже называет мамой другую женщину. Муж, кажется, счастлив с ней. Я его не виню. Я рада, что у них все хорошо. Но для меня там нет больше места.
Я все чаще прихожу в наш городской Дом Малютки. Малыши постарше не могут меня видеть, но чувствуют мои прикосновения, и отвечают мне робкой застенчивой улыбкой. Я шепчу детям на ушко добрые сказки. Нянечки удивляются, когда крохотные груднички внезапно застывают, глядя куда-то в пустоту, а потом звонко смеются. Ведь чем младше дети, тем реальнее для них я. Пожалуй, останусь жить тут. Быть может, здесь я хоть кому-нибудь пригожусь…
СТАРЫЙ МАЯК..
Эту историю о старике на маяке Софья впервые услышала от дочки, когда та проходила практику с группой геологов.– Мам, представляешь, там на острове на старом заброшенном маяке живет один старик. Маяк уже нерабочий, а старик его сам зажигает. Ну, уж не так, чтоб очень ярко, но все равно светит. И все говорят, что на обрыве погибла его любимая женщина, вот он в честь нее свет и поддерживает всю жизнь. Вот это любовь! Да? Тоже хочу такую!
– Да не дай Бог тебе, Светка! Подумай головой. Несчастный старик, если это правда!
Старик, действительно, был, и вскоре Софья услышала подтверждение этому от своих пациентов в больнице.
Конечно, все оказалось не так романтично, как описывала чрезмерно эмоциональная Светка.
В северной части острова Олений в Баренцевом море действительно стоял двадцатиметровый старый маяк, а в хозяйственных постройках рядом жил старик. Он был даже прописан там. Интересный случай, конечно. Но вскоре Софья забыла о нем.
***
Алексей много лет подряд встречал утро на маяке. Легко поднимался по металлической лестнице, несмотря на возраст. Поскрипывала старая постройка, шумело море, утренние чайки привычно разводили свой утренний базар. Алексей стоял и смотрел в сторону побережья материка. Много лет смотрел.
Сейчас уже не было грусти, он никого не ждал, не жалел о прошлом. Его стремительно проходящие дни заполняли хозяйственные заботы. Дом и хозпостройки рядом с маяком приходили в упадок, и Алексей без конца латал. Часто приходилось мотаться на материк. Алексей плыл, гребя веслами: моторка барахлила, да и мышцы поразмять не мешало, а заправлять лодку было недешево… Сейчас отлив, легко. Но вот обратно, нагруженный, Алексей шел уже на моторе.
Прошло много лет с тех пор, как он увидел прибывающую сюда лодку, как увидел выходящих из нее местного техника и девушку. Девушку он узнал бы из тысячи.
Они познакомились в Питере, когда Алексея отправили туда на обучение в качестве стажера сразу после срочной службы. Маяки переводили на автоматику, и командир предложил ему остаться служить здесь.
Марина была дочерью преподавателя. Тут, в коридорах техникума, они и познакомились. Но кем был он... Сирота без рода и племени... А она!..
Когда Марина сошла на берег здесь, на маяке, в песцовом воротнике и пушистой шапке, Алексей не поверил своим глазам. Стало страшно. Разве сможет жить она на обдуваемом ветрами острове, без привычных городских удобств, вдали от родителей?
Конечно, ее родители были категорически против. Настолько, что от дочери практически отреклись. Не смогли понять.
А Марина справилась и с этим. С трудом, но втягивалась в хозяйство. Они так и не расписались, не успели, но любовь делала их счастливыми... И это море, и этот ветер, и ночное небо, и чайки, и высокий маяк...
На одной каменистой скале, выступающей в море, в конце мая появлялись короткие пушистые белоснежные цветы. Алексей рвал их охапками. А Марина всегда переживала, бегала недалеко, хлопая себя ладонями по бедрам от волнения – ведь рядом обрыв!
Бесконечная любовь Алексея оберегала ее. Но однажды не уберегла.
Мариша была на седьмом месяце, когда неожиданно прихватило.
Как он гнал! Как быстро вел лодку по ночному бурному морю! Как надеялся, что успел, что спас! Он доставил Марину в больницу, он надеялся. А потом не хотел верить холодным словам врача. Казалось – тот ошибся.
Он растолкал тогда всех и прорвался в голубую операционную.
Его Марина уже была прикрыта простыней в грязных пятнах, медсестры убирали окровавленные инструменты. Алексей открыл ее лицо и начал звать:
– Мариша, Мариша, – он не верил. Пришлось его уводить.
Как пьяный, Алексей вышел в холодную ночь и побрел неизвестно куда. Только утром вернулся в больницу. Там уже ждали родителей Марины. С ними связались врачи.
Тело его Марины Алексею не отдали. Он не имел на нее никаких прав. Все, что касалось дальнейших решений относительно его любимой женщины, шло мимо него. Алексея отодвинули от дел по настоянию родителей умершей. Тогда, в горе, они считали его виноватым.
***
Сегодня у Софьи был ритуальный день – они с бабушкой ездили на кладбище не наводить порядок, а поздравлять ее маму с днем рождения. Маму она не знала, та умерла во время родов, и Софью вырастили дед и бабушка.
Уже не было в живых деда, да и бабушка с трудом доходила от машины до могилы дочки. Вот-вот уж и Софье придет пора стать бабушкой, Светка вовсю женихается...
Каждый год в это время они находят у могилы букет уже подвядших пушистых белоснежных цветов.
– Опять тетя Люба из сада притащила, – Софья прибрала могилу матери, немного смахнула траву с могилы деда. Бабушка сидела рядом.
Когда Софья была маленькая, бабушка именно так объяснила присутствие этих цветов:
– Тетя Люба с сада таскает...
Бабушка промолчала. Но потом, когда Соня присела рядом с бабушкой, вдруг сказала:
– Меня тут положишь скоро. Вот также приходи ненадолго.
– Да ладно тебе, бабуль, живи тыщу лет!
– Сказать тебе пора пришла, Сонюшка...
– Что сказать?
– Не от Любы те цветочки.
– Не от Любы? А от кого?
– От твоего отца, – бабушка достала носовой платок и заплакала, – Грех на нас с дедом лежит. Не знает он о тебе, и ты вот о нем – тоже. Но зря мы это. Всю жизнь обиду на него носили. Говорили, если б не сманил ее тогда, жива бы была... А ведь она сама так решила. Судьба, видать...
– Так значит, мой отец жив и не знает обо мне?
– Видать, не знает... Мы тогда очень старались, чтоб не узнал. Сразу тебя увезли в Мурманск. Слабенькая ты была, спасали. А потом еще долго сюда не везли. Боялись, что прознает.
– А где он?
– Там где и был – на Оленьем, на маяке. Это о нем легенды ходят, о его любви, – бабушка вытерла бегущие слезы, – Прости нас, внучка...
***
Алексей много лет подряд встречал утро на маяке. Легко поднимался по металлической лестнице, несмотря на возраст. Поскрипывала старая постройка, шумело море, утренние чайки привычно разводили свой утренний базар. Алексей стоял и смотрел в сторону побережья материка. Много лет смотрел. Он никого уже не ждал.
Но вдруг на горизонте появилась точка, приближающаяся от материка. Моторка? Удивительно... Алексей поспешно спустился с маяка.
Он уже стоял на берегу, когда увидел ее. Она была старше той, которую так давно в своей памяти держит Алексей, но это была – Она.
Женщина выходила на берег, а Алексей растерялся так, что уже не мог произнести ни слова. Она встала в паре метров от него, так знакомо хлопнула ладонями по бедрам и произнесла:
– Ну, здравствуй, пап. А я вот к тебе. Меня Соня зовут. И я – твоя дочь.
***
| ... Короче мига только жизнь.
https://www.google.com/amp/s/m.lenta.ru/news/2024/03/13/kitaytsy-bez-uma-ot-nashey-edy-kakie-rossiyskie-produkty-mozhno-nayti-za-granitsey-i-chto-osobenno-polyubili-inostrantsy/amp/ https://m.lenta.ru/articles/2024/03/18/indonesia/ https://m.lenta.ru/news/2024/03/20/super-pro-shengen/ https://m.lenta.ru/articles/2024/04/01/bolgaria/ https://m.lenta.ru/articles/2024/04/08/romania/
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев