ЗА ЧТО ВЫ У Б И Л И МЕНЯ?

За окном стояла прохладная майская ночь. Моросил дождь. Его капли падали на ветки сирени и черёмухи, барабанили по крышам и карнизам. Во дворе тихо, безлюдно и только скрипят от дуновения ветра качели на детской площадке. Неожиданно ночную тишину нарушил рокот мотоцикла, свет от фары упал на крайнее окно первого этажа. Красивая девушка в кожаной куртке с длинными тёмными волосами слезла с мотоцикла, сняла шлем и сказала звонким голосом: «Александра Гавриловна, что плохого я Вам сделала? За что вы убили меня?» Александра Гавриловна проснулась в холодном поту. Учащённо билось сердце, стучало в висках. Осторожно, стараясь не разбудить мужа, встала с кровати и подошла к окну. За окном идёт дождь, во дворе тихо и безлюдно. Опять этот страшный сон и опять двадцать пятого мая, в канун последнего школьного звонка. Александра Гавриловна села в кресло, закрыла лицо ладонями и начала плакать. «Сашенька, что случилось?» - муж открыл глаза и приподнялся над подушкой. «Она, она опять приезжала на своём мотоцикле и говорила, что я убила её, смотрела своими серыми глазами, как будто прямо в душу. Я не могу так больше, я скоро сойду с ума». Александра Гавриловна зарыдала. Муж встал с кровати, обул тапки, подошёл и погладил её по волосам. «Успокойся, это всего лишь сон. Ну перестань, слышишь. У тебя завтра важный день, последний звонок. Ты же директор школы, должна хорошо выглядеть. Говорят, к вам на линейку собирается сам глава администрации. Возьми себя в руки, успокойся. Двадцать лет прошло, все уже всё забыли. Давай я накапаю тебе пустырника». Александра Гавриловна, продолжая всхлипывать, взяла в руки тёплую ладонь мужа. «Всегда в одно и то же время, каждый год в мае, накануне последнего звонка. Ни одного года не пропустила, ни разу. Разреши я схожу в церковь, покаюсь, исповедуюсь, попрошу прощения у Господа, свечку поставлю за упокой её души». Муж резко вырвал руку из её ладоней и выпрямился в полный рост. «Ты с ума сошла? Да через день весь город будет знать и начнёт обсуждать нас с тобой. Общественное мнение, бабушки на лавочках, суды – пересуды. Не забывай, дорогая, что я бизнесмен, депутат, а ты между прочим, директор школы. Так что выброси свою церковь из головы». Александра Гавриловна перестала плакать: «Ты же сам сказал, что прошло двадцать лет. Существует этот, как его, срок давности. Ну поговорят, поговорят и успокоятся. Да может и не узнает никто, есть же тайна исповеди». Муж включил торшер, начал нервно ходить по комнате. «Ты слышишь какую чушь ты несёшь? Срок давности, тайна исповеди… Отец у этой девочки умер, а мать – то ещё жива, в твоей школе работает. Как её зовут, я забыл?». «Светлана Николаевна». «Вот, вот. Для этой Светланы Николаевны нет никакого срока давности. Ты можешь представить как она поведёт себя? Нет? Я тоже. Так, что, повторяю, выброси эти глупости из головы и давай спать» … … В середине девяностых в небольшой провинциальный город приехала семья: отец, мать и дочка. Отец – в прошлом боевой офицер, прошедший несколько «горячих точек» и награждённый Орденом Мужества, начал работать инженером в коммунальной службе, мать, Светлана Николаевна, устроилась в среднюю школу, преподавателем русского языка и литературы, а дочь Марина пошла в этой школе в выпускной класс. До того, исколесили пол – страны, меняя один гарнизон за другим. В этом городе получили квартиру и зажили счастливой жизнью. Все, кто знал эту семью, отзывались о них с уважением и теплотой. Светлые, добрые, отзывчивые люди, всегда готовые прийти на помощь в трудную минуту. Марина, красивая девочка, с длинными тёмными волосами, добрыми серыми глазами, ямочками на щеках, отличница по всем предметам, должна была закончить школу с золотой медалью. Спортсменка, активистка, душа компании и при этом очень скромная. Всегда на позитиве, шёл от неё какой – то особый свет и человеческое тепло. Когда выходила из дома, то улыбалась всем встречным прохожим, а те улыбались ей в ответ. Бабушки на скамейке возле подъезда, иногда говорили: «Повезёт же её будущему мужу». Было у Марины не совсем обычное для девочки увлечение. Она занималась мотоспортом, участвовала в многочисленных соревнованиях, имела разряд и несколько кубков. Мотоцикл, который ласково называла «Гаврюшей», стоял в металлическом гараже во дворе дома. По вечерам, когда улицы города пустели, Марина любила сделать несколько кругов по автобусному кольцу. Горожане долго вспоминали юную мотоциклистку в чёрной кожаной куртке с длинными волосами, выбивающимися из – под шлема. Беда пришла прохладным майским вечером в сезон черёмуховой вьюги, как раз накануне последнего школьного звонка. Марина, сделав несколько привычных кругов по вечернему городу, остановила мотоцикл у тропинки, ведущей к дому, и сняла шлем. Чтобы не мешать соседям решила дойти пешком, ведя «Гаврюшу» за руль. В это самое время по дороге мчалась иномарка с пьяным водителем за рулём. Рядом с ним сидела женщина. Машину занесло на обочину, и она сбила Марину вместе с мотоциклом. Шлем отлетел в сторону, а сама она ударилась головой о бетонную плиту, лежавшую рядом с тропинкой. От удара Марина потеряла сознание, а из нескольких ран потекла кровь. Водитель, пошатываясь, вышел из машины, подошёл к сбитой им девочке и произнёс чуть слышно: «Ё моё, что я наделал? Надо везти её в больницу, кажется ещё дышит». Вышедшая следом женщина схватила его за руку и потащила назад в машину. «Ты что? Тебе же срок дадут. Уже темно, никто нас не видел поехали скорее отсюда». Дежурный экипаж ГАИ обнаружил Марину только через два часа, её сразу доставили в больницу. Из – за очень большой потери крови врачи ничем помочь уже не смогли. Под ногтями Марины чернели кусочки земли. Видимо на несколько секунд возвращалось сознание, и она пыталась подняться или доползти до дома, до которого рукой подать. Но сил не хватило. Таких похорон маленький город не видел никогда прежде. Одноклассники несли гроб на руках от церкви, где проходило отпевание, через центральные улицы до кладбища на самой окраине. По обочинам стояли старушки в чёрных платках и крестились. Поздно вечером к дому где жила Марина пришли одноклассники, товарищи по спортивной команде, просто друзья и подруги. Молча стояли под её балконом с зажжёнными свечами в руках. Родители Марины как – то сразу постарели от горя. Несколько лет, почти каждый день, ходили они на её могилу, взявшись за руки. Потом отец, в прошлом боевой офицер, умер, и Светлана Николаевна осталась совсем одна. … После линейки посвящённой последнему звонку учителя собрались на небольшое застолье. Кто – то из ветеранов вспомнил, что сегодня двадцать лет как погибла Марина и надо бы навестить Светлану Николаевну. Учитель физкультуры Константин Иванович произнёс с горечью: «Как жаль, что того мерзавца милиция так и не нашла. Как же живётся все эти годы с грехом таким?». Никто не заметил, как при этих словах побледнела директор Александра Гавриловна. Домой в этот день она ушла самая последняя. В ушах всё стоял звонкий голос Марины: «Александра Гавриловна, что я Вам сделала? За что Вы убили меня?». Потом вспомнились слова Константина Ивановича: «Как же живётся все эти годы с грехом таким?». Дорога домой проходила мимо старинного храма с золочёными куполами. Когда Александра Гавриловна поравнялась с церковной оградой, то вдруг зазвучал колокол. Она с трудом открыла массивные металлические двери. Внутри было тихо, лишь две старушки в платочках молились в самом углу. Долго не могла зажечь свечу за упокой души. Свеча всё гасла и гасла. Взглянув на икону, Александра Гавриловна похолодела от страха. Ей показалось, что с образа смотрит на неё Марина своими серыми, добрыми глазами, смотрит прямо в душу. Подкосились ноги, закружилась голова, ели успела присесть на лавку. Подошедшему священнику сказала чуть слышно: «Мне нужно исповедоваться, батюшка, покаяться. Я больше так не могу…».