В гостях у белки

ДЕРЕВЕНЩИНА - Ну, вот скажи мне, зачем ты её пригласил? Да ещё опять она свои банки привезла, соленья-варенья, словно мы голодаем тут, молоко это козье, – Алла поправляла перед зеркалом свои уложенные волнами иссиня-чёрные волосы, придирчиво оглядела своё новое красное платье и проверила, хорошо ли застёгнуты новые серьги в ушках – подарок мужа к юбилею. Сегодня исполнялось Алле тридцать пять лет, но никто бы не дал ей этих лет. Глянув на эту молодую стройную и ухоженную женщину, безупречно одетую и холёную, смело можно было вычеркнуть лет десять из паспортного возраста. - Вообще-то она моя мать, - обернулся на жену Максим, повязывающий галстук на шею. - Ну, конечно, мать, я ж ничего не говорю такого, - повела плечом Алла, - Просто она не вписывается в нашу компанию. Я же лишь о ней забочусь, ведь ей самой всегда скучно на наших праздниках, все гости - люди образованные, разговоры у них о высоком, а твоя мать даже не понимает, небось, о чём идёт речь, вот и молчит всегда сидит. Ну, о чём она может рассказать? О своих козах? О том, когда нужно огород навозом удобрять – весной или осенью? Алла нервно хохотнула, видно было, что она начинает раздражаться. - Между прочим, когда она начинает свои разговоры о деревне, все её внимательно слушают, - возразил Максим, высокий, статный мужчина со стильной бородой и умными серыми глазами. - Ой, - отмахнулась Алла, - Они слушают лишь из вежливости, потому что все наши друзья весьма воспитанные люди, вот и всё. - Ну, не скажи, в прошлый раз, когда мы Пасху встречали, все с большим интересом слушали её рассказ про то, как они в детстве с моим дядькой Иваном в соседнее село одни ушли на всенощную, и как их родители потом искали. - Всё равно, - Алла раздула изящные тонкие ноздри, - Она деревенская… Она осеклась, чуть было не выпалив «баба», но вовремя поправилась: - Женщина. И ей не место в нашей компании. - Может и мне тут не место? Ведь я-то воспитан этой деревенщиной, как ты изволила выразиться. - Ой, Максимушка, ну ты что, я же не это имела в виду, я забочусь о ней же, я же вижу, что ей у нас неуютно. Вот и говорю, что не приглашал бы ты её к нам на такие застолья. Лучше сам после съездил бы к матери и всё. - «Съездил?» - поднял бровь Максим, - То есть ты к ней даже ездить не желаешь? Правильно я понимаю? - Максим, ну не заводись, ну я просто всегда же занята, ты сам знаешь, - подластилась к мужу Алла. - К своей маме, однако, ты находишь время прийти, - развёл он руками. - Это другое, - улыбнулась Алла, - С моей мамой мы как две подружки, она всегда меня понимала и поддерживала. Мы на одной волне. У нас общие интересы, разговоры. - Ну да, ты даже и называешь их по-разному, свою «мама», а мою только «мать», - ухмыльнулся Максим. - Давай не будем ссориться, тем более, сейчас, - примирительно ответила Алла, поцеловав мужа в щёку, - Сегодня мой день рождения и я хочу встретить его красиво, тем более гости уже заждались, идём. И она распахнула дверь и вышла в большую гостиную их современной, красивой квартиры в новом районе города, где за накрытым столом уже сидели гости. *** Алла с Максимом познакомились ещё в университете, когда им было по семнадцать лет, да так и остались вместе, больше не разлучаясь. У них было много общих интересов, хотя воспитывались они в разных слоях общества. Максим был из деревни, а Алла городская. Но обоих матери воспитывали одни. У Максима отца не стало из-за болезни, когда ему было всего восемь лет, а отца Аллы мать выгнала из дома за пьянство, и больше его судьбой не интересовалась, как и он - их, впрочем. Женщина она была хваткая и пробивная, очень эффектная, Алла красотой пошла в мать, и потому они с дочерью не бедствовали. Виолетта Александровна шла по карьерной лестнице вверх и вскоре уже возглавила отдел завода, где и работала по сей день. Вырастив дочь, она активно занялась устройством личной жизни, благо выглядела не на свои пятьдесят пять, а лет на сорок с небольшим. Мать же Максима была простой деревенской женщиной, работала дояркой,сына она родила поздно, в тридцать лет, а больше и не было у них с мужем детей, сейчас Валентине Прокофьевне уже исполнилось шестьдесят пять, и она, выйдя на пенсию, продолжала жить в деревне и вести своё хозяйство, да разводить коз. Максим тоже, как и Алла, был копией матери, только те черты, что Валентине Прокофьевне придавали простоты – веснушки, светлые, почти белые волосы, серые глаза, нос с горбинкой, широкие скулы – у Максима, напротив, смотрелись выигрышно и подчёркивали его брутальность. Она знала, что сноха её недолюбливает, но ни разу не попрекнула ни её, ни сына этой нелюбовью. Старалась бывать у них пореже, только, когда дети сами её пригласят, чтобы не мешаться, не быть причиной их ссор. - Ещё не хватало, чтобы из-за меня раздор промеж них случился, - думала она, - Ничего, я-то как-нибудь стерплю, лишь бы они жили хорошо да дружно. Об одном только горевала Валентина Прокофьевна, что не было у неё до сих пор внуков. Сначала молодые сами не хотели, всё строили бизнес да копили на жильё, теперь же не получалось у них, как говорил ей Максим. Уж каких только докторов они не обошли, всё напрасно. - Вы оба абсолютно здоровы, - разводили те руками, - Отпустите фикс-идею и всё получится. Но не получалось. А часики тикали, как в народе говорят. Мать же Аллы, напротив, нисколько не переживала об отсутствии внуков. - Нет, ну и что ж, - махала она рукой, - И без детей люди живут. Да может ещё и лучше живут! И здоровье крепче! Вон мы с тобой, доча, каждые полгода на новом курорте отдыхаем, а с дитём как знать, смогла ли бы ты на мир посмотреть? Алла, слушая мать, вздыхала, кивала согласно, но на душе скребли кошки, она бы с радостью променяла все свои курорты на одного маленького крохотного малыша. В остальном же у неё с матерью разногласий не было и они, как две подружки, вместе ходили по салонам красоты и ателье. Шли годы, бизнес Аллы и Максима развивался, а детей всё не было. И вот сегодня Алла отмечала уже свой тридцать пятый день рождения. Гости дарили подарки, произносили тосты, а она загадывала уже который год лишь одно, самое заветное желание – родить ребёнка… *** На дворе стоял август. Алла проснулась от дикой тошноты и как была, в майке и трусах, побежала к унитазу. - Что это со мной? – подумала она, - Неужели в кафе отравилась? Надо матери позвонить. - Мама, ты как себя чувствуешь? – набрала она номер матери, едва Максим уехал в офис их компании. Она сегодня осталась дома, не в силах даже шевельнуться. - Да отлично, доча? А почему ты спрашиваешь? – в трубке раздался бодрый голос матери. - Да меня рвёт что-то, - пожаловалась Алла, - И вообще как-то мерзко. Кажется, отравилась чем-то. - Рвёт? Хм, уж не беременна ли ты? - подозрительно спросила мать, - Ты сходила бы к врачу, да поскорее. - Ты думаешь? – замерев на месте, спросила Алла, боясь дышать. - Да кто знает, проверься да поскорее. Чтобы успеть, если что. - Что успеть? – Алла плохо соображала, голова кружилась, а в желудке вновь поднимался рвотный позыв. - Как что? Ну, ты как маленькая ей-Богу, - строго отрезала мать, - Вдруг что-то не так, чтобы успеть прервать. - Мама, что там может быть не так? Ты о чём? - Ой, Алла, да мало ли, - мать разнервничалась, - Первая беременность в таком возрасте, всякое может быть. - Хорошо, мама, я схожу, - Алле вдруг впервые в жизни стало неприятно общение с матерью, и она положила трубку. Выглянув в окно, она вдруг расплакалась от обиды, совсем не те слова она хотела услышать от родной мамы. Ну, ничего, ещё неизвестно, что там, надо записаться к врачу и поскорее. *** - Поздравляю вас, милочка, вы станете мамой! – доктор, мужчина восточной национальности, говорящий с акцентом, улыбающийся и разговорчивый, повернул монитор к Алле, - Видите эту точку? Это ваш будущий сыночек или доченька! - Я… Я …Беременна? Вы не ошиблись? – голос Аллы дрожал, и она не могла вспомнить простые слова, всё шло кругом в голове от волнения и радости. - Да вы что? Я тридцать лет тут сижу, я не ошибаюсь, - рассмеялся доктор, - Беременность пять недель. Вставайте на учёт, дорогуша. Алла вышла в коридор и дрожащими руками набрала номер мужа: - Максим? Максим, я беременна. Узнав новость, Валентина Прокофьевна расплакалась от радости и в тот же день побежала в соседнее село, в храм, ставить свечку и подать сорокоуст о здравии снохи. Виолетта Александровна же нахмурилась: - М-да, неожиданно, конечно, но посмотрим, что покажут анализы и УЗИ. Ты себя как чувствуешь-то? - Да отлично, мама, - Алла с обидой посмотрела на мать, не такой реакции она ожидала, ну, по крайней мере, мама могла бы порадоваться за неё. - Да рада я, рада, - отмахнулась мать, - Но в таком возрасте уже опасно впервые рожать, вот и беспокоюсь. - Нормальный возраст, мама. - Посмотрим, ну, я побегу, меня сегодня Артур пригласил в ресторан, надо в салон зайти, маникюр обновить. Ты со мной? - Нет, мама, - впервые Алла почувствовала некое отчуждение от матери, словно теперь их жизни разделились на две разные дороги. *** Потекли месяцы беременности. В один из дней Аллу срочно вызвали в женскую консультацию. - Вы знаете, - замялась врач, - Надо бы вам дополнительно обследоваться, у вас генетические анализы пришли не очень. - Как не очень? – испугалась Алла. - У вашего ребенка высока вероятность риска синдрома Дауна. Алла почувствовала, как земля уходит из-под ног – у неё родится больной ребёнок? Как на автомате она проходила все необходимые обследования и все они подтверждали, что ребёнок скорее всего родится с синдромом. Мать Аллы звонила ежечасно и орала в трубку: - Делай срочно прерывание! Пока не поздно! Нечего свою жизнь портить и позорить нас перед всей роднёй! У нас всю жизнь все умные были, институты заканчивали, а тут идиот родится! - Он не идиот, мама! Он мой ребёнок! И вообще люди с этим синдромом очень солнечные и добрые! Она положила трубку и разрыдалась. Названивала врач, названивала мать, Максим сурово молчал, все давили на неё, а Алла не знала, что ей делать, малыш уже активно пинался под сердцем и она любила его, любым, каким бы он ни был. - Я буду рожать, - твёрдо заявила она матери и мужу. - Дело твоё, но на меня не рассчитывай, - отрезала мать, - Мне такой внук не нужен. Да и вообще, меня Артур замуж зовёт. Я и сама ещё молодая и у меня есть право на личную жизнь. Максим пришёл домой выпившим, а после стал задерживаться по вечерам. Алла ушла в себя, она не ела и лежала, отвернувшись к стене, целыми днями. До того дня, пока в их квартиру не позвонили. Алла, шатаясь, добрела до двери, открыла, на пороге стояла её свекровь, как всегда с баулами еды. Алле уже было всё равно, она пропустила Валентину Прокофьевну в квартиру и закрыла молча дверь. Она ждала от свекрови упрёков или уговоров прервать беременность, однако ничего такого не последовало. Та рассказывала ей о своих козах и курах, поставила на плиту кастрюлю и принялась варить борщ, вскоре по квартире расплылся аромат оладьев и мёда. И вдруг впервые Алла почувствовала, что ей приятна эта болтовня, и про коз и соседку бабу Нюру, у которой собака ощенилась, и про то, какой величины уродилась нынче картоха, и сколько снега намело в деревне. Ей так не хватало простого человеческого общения, чтобы наконец-то никто её не упрекал и не гнал на прерывание, а просто говорил о чём-то и улыбался. - Давай-ка борща ешь, - свекровь поставила перед Аллой полную тарелку горячего рубинового супа, щедро сдобренного зеленью, - Я уж по-городскому не умею, да ничего, научусь готовить, как ты любишь, только ешь. И в консультацию с тобой теперь ходить буду, вон какой гололедище нынче, упаси Бог упадёшь ещё. - Ну и ладно, - прошептала Алла, - Может выкидыш будет, всё равно мой ребёнок никому не нужен. Валентина Прокофьевна так и застыла на месте, всплеснув руками: - Ты что это такое болтаешь, дочка? Как это не нужен? Мне, мне нужен. Ведь это ж мой внучёк или внученька. Я его уже люблю. Алла посмотрела на свекровь и вдруг расплакалась, испугав ту ещё больше, она плакала и плакала не в силах остановиться, и казалось ей, что вся боль этих долгих месяцев выходит сейчас с этими слезами. - Ты поплачь, поплачь, - гладила её по волосам свекровь, - Легше станет. Поплачь. И дальше станем жить. Жить и правда стали. Максим теперь был дома вовремя и трезвый. На кухне всегда пахло пирогами и супом. В доме стало как-то просто и уютно, словно Валентина Прокофьевна привезла с собою кусочек деревни в своей холщовой, сшитой из весёлых цветных лоскутков большой сумке. Обо всём свекровь рассуждала как-то просто и понятно, но в то же время по-жизненному мудро и прямо. Алла повеселела и успокоилась, стала хорошо кушать и чаще смеяться. На душе у неё было теперь тихо и радостно. - Какой бы ни родился, а я его люблю и буду любить, - думала она о своём малыше. *** И вот пришла весна, расцвёл мир, заголубело небо, и в конце апреля родился на свет сын Аллы и Максима – Витюшка. Диагноз синдрома Дауна не подтвердился, однако мальчик был весьма слабым и задышал не сразу, у него обнаружили проблемы с сердцем. Они с Аллой провели месяц в больнице, прежде, чем их отпустили домой. - Ничего, - радовалась свекровь, - Поедем на всё лето ко мне в деревню, поднимем мальчишку на ноги. Так и сделали. Весь первый год Алла с ребёнком не выходили от врачей, им пророчили всякие последствия, что у ребенка будет ДЦП, что он не станет говорить и прочее и прочее. - Всё будет хорошо, я Максимку на ноги поставила, и Витюшу нашего поставлю, - сказала свекровь Алле, когда в один из дней та, не выдержав напряжения, бессильно рыдала у кровати сына. - Прости меня за всё, мама, - вдруг подняла на свекровь опухшие глаза Алла, - Я всегда тебя стеснялась, думала деревенщина ты, думала что лучше моей мамы нет. А вот видишь, как жизнь повернула. Мать моя и не показывается у нас, внука больного стыдится, жизнь свою устраивает, а ты, ты моя опора, я без тебя пропала бы, мама. - Да ты что, ты что, дочка, я сейчас сама заплачу, - кинулась к ней Валентина Прокофьевна, - Я ж ничего такого не делаю, окромя того, что совесть велит да сердце. Вы же мои родные, детушки мои. Я ж только о вашем счастье Бога и молю. А на маму свою ты не серчай, не надо, она и правда у тебя молодая ещё и красивая, не то что вот я, пущай устраивает женское своё счастье. В старости-то одной ой как тяжело. А мне что сердиться? Я ведь и правда деревенская. Всё ты правильно баешь, дочка. А Витюшку мы на ноги поставим, попомни моё слово. Буду его к себе почаще забирать, на деревенском воздухе да молочке богатырь у нас вырастет! Алла обняла свою маму, как она теперь называла свекровь, и они обе плакали, пока в комнату не вошёл Максим и не уставился на них в удивлении. - Может обедать пойдём? *** Прошло восемнадцать лет. На проводах Виктора в армию было шумно и весело, собралось множество его друзей, а на почётном месте сидела его любимая бабаня. - Бабушка, - поднял он тост, - Сегодня я хочу сказать тебе спасибо за всё, ты мне стала второй мамой, все каникулы я проводил у тебя. Спасибо за то, что научила и снег грести, и огород копать, и косой работать. И за мои медали тоже спасибо! Он кивнул на стену, где на полке, уставленной кубками и грамотами, красовалось его фото на пьедестале первого места. Алла утирала слёзы, Максим сжал скулы от волнения, а бабуля Валя в белом платочке светилась всеми своими многочисленными морщинками и улыбалась кротко: - Служи с Богом, сыночек, так, чтобы мы тобой гордились, будь всегда человеком, это самое главное звание в жизни, а мы тебя ждать станем. - Бабуня, ты только меня дождись! - Дождусь-дождусь, а как же, мне ещё на твоей свадьбе плясать, да правнуков нянчить, - баба Валя хитро глянула на Юлечку, девушку Витюшки, что сидела с ним рядом, та покраснела и опустила глаза, - Некогда мне помирать-то, сыночек. Жить надо! Елена Воздвиженская

НЕПОНЯТНАЯ КНИГА Автор : Ольга Рожнëва – Ульяшка! Мишка идет! Я его за версту чую! – тревожный голос бабки Анисьи сквозь сладкий сон. Семнадцатилетняя Ульянка, молодая, крепкая, кубарем скатывается с теплой уютной печки. Тугая светлая коса бьет по плечам. Легкие резвые ножки не перебирают ступеньки лестницы – порхают по ним. За окном идет снег, вьюжит, ничего не видно сквозь белую пелену – как будущее Ульянки: неразличимо, непонятно. Душа томится предвкушением счастья, а снег – метет. Ульяна оглядывает свое хозяйство: чистые горшки и кастрюли, аккуратные половики на светлых половицах, аромат духовитых щей из печи, горящая лампадка в святом углу. Рывком открывается дверь – и снежный вихрь врывается в теплоту и уют, а с ним – сам, хозяин, муж. Михаил. Как всегда, насупленный, хмурый. В глаза не смотрит. Никогда. Будто не замечает Ульянку. Смотрит на руки, маленькие, ловкие, что наливают горячие щи в большую миску. – Еще. Еще. Хватит. Мясо порежь. Пообедал, ушел, не сказал ни слова. Бабка Анисья жизнь долгую прожила, людей насквозь видит. Подошла, погладила по плечу: – Что ты, мила дочь? Не горюй! Выдали тебя за мово Мишку, таку молоденьку… Ты это… У них, у Зыковых, у всех – такой характер чижо-о-лый… Не из породы – а в породу… Внук у меня – он так-то ничо… Жить можно… Мой-то Степан дрался. Твой хоть особо не дерется… Ульянка вздыхает печально, идет к образам. Горит лампадка перед иконами, старинная Псалтирь, матушкин подарок, греет душу. – Боже, милостив буди мне, грешной… Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу… Бабушка Анисья одобрительно кивает: «Это хорошо, что ты к молитве навыкшая: она твой век нелегкий бабий скрасит…» – Вот-вот, помолись, девонька. Это хорошо, что ты к молитве навыкшая – она твой век нелегкий бабий скрасит… Годы летят – не догонишь. Дети – один за другим. – Ульяшка! Кхе-кхе… Мишка идет! Кхе-кхе… – кряхтящий, одышливый голос бабки Анисьи вырывает из чуткой дремы. Крепкие ноги тридцатилетней Ульяны ловко перебирают ступени лестницы, быстрые руки заботливо поправляют одеяло: Надюшка, Танечка, посредине меньшой – Феденька. Детишки любимые. Ужин мужу на стол. Перевернуть бабушку, принести ей напиться. Принести дрова. Поставить тесто. Почистить картошку. Подоить корову. Убрать в конюшне. Затопить баню. Помыть детей. Рассказать им сказку. Сходить с ними в церковь. Вскопать огород. Обед на стол. Какой сегодня день? Весна, лето, осень, зима. Радость – Надюшка в школу пошла. Скорбь – Феденька тяжело заболел. В скорби и радости – с молитвой:– Боже, милостив буди мне, грешной… Спаси, сохрани и помилуй Михаила, болящего отрока Феодора, отроковиц Надежду, Татиану, тяжкоболящую Анисию… Метут снега, звенит капель, яблони набирают цвет. Зорька радуется молодой травке, детишки пьют парное молоко. Все вместе собирают душистые яблоки. Острый запах прелой осенней листвы, пронзительный крик одинокой птицы. И снова вьюга да поземка… Бабушка Анисья – только на фото в старинном плюшевом альбоме. Давно схоронили добрую старушку. Рядом в альбоме еще фотографии: Надя с мужем, Таня с мужем, Феденька в армии, Феденька с невестой Тамарой. Дети взрослеют, вот и внуки уже пошли. Снега и капель, летний зной и золотой листопад. Вместо старой коровы молодая – тоже Зорька. Заботы в огороде, помощь внукам. Милый родной храм. Ноги бабки Ульяны не спешат – осторожно нащупывают коварные ступеньки лесенки: в семьдесят лет осторожность не помешает. Снежный вихрь влетает в дом вместе с мрачным хозяином. Михаил вдруг заговаривает с женой – диво дивное… – Готовься к переезду. Федор с Томой переезжают в Подмосковье, к ней на родину. Хотят, чтобы мы дом продали и с ними поехали. Чтобы им денег хватило купить новое жилье… – А как же сад-огород? Яблоньки? Смородина? А Зорька как же? – Вот дура баба, ты что, корову с собой потащишь? Иконы твои тоже не повезем… Я сказал – нет! На новом месте жизнь изменилась – совсем изменилась. В новом доме Ульяне не нужно готовить, нет любимых икон, лампадки, нет Зорьки. В новой жизни нет церкви. Может, и есть где-то далеко – а где, она не знает. Невестка Тамара вежлива, холодна, и бабка Ульяна чувствует, как сильно она мешает новой хозяйке дома. – Мама, вы хоть под ногами не путайтесь, идите к себе. – Тома, мамку не обижай! – Да я ее не обижаю, пусть лежит себе – отдыхает! Ей уж за семьдесят! Что ей еще в ее возрасте делать? – Отдыхать… Бабка Ульяна не верит: она что – уже старая? Как быстро жизнь промелькнула… А ей всё кажется: такая же, как раньше. Душа-то – она не старится. Душа у нее всё та же, что была у юной Ульянки с тугой толстой косой и резвыми ножками. Тело только подводит. Оболочка земная. Хочется, как раньше, побежать – а ноги еле ковыляют. Хочется полюбоваться закатом, а глаза не видят – в зоркие глазоньки словно песок насыпали. Комнату ей невестка выделила – закуток темный, без света, без окна: шкаф и кровать. Плохо жить в комнате без окна – как в тюрьме. Невестка утешает: – А зачем вам, мама, окошко, вы всё равно видите плохо! Бабка Ульяна выходит тихонько во двор, садится на скамейку. Чужая скамейка, чужой дом, чужой сад. От своей жизни осталась только книга заветная – Псалтирь. Невестка удивляется: – Смотрите, мать на зрение жалуется – а читает, как молоденькая! – Томочка, мамка эту книжку наизусть знает просто. Тамара удивляется, смотрит придирчиво. Думает о чем-то. Вечером Ульяна слышит тихий разговор невестки с сыном: – Книга какая-то непонятная… Я таких сроду не видывала! И написано не по-русски… Какие-то заклинания там… Федя, у тебя мать-то – колдунья! – С ума сдвинулась?! – Я тебе говорю: колдунья! Она недавно к нам на огород пришла, вокруг нас походила – а мы потом поссорились с тобой! Помнишь? А я заметила: у нее на ногах один тапок мой, а второй ботинок – твой. Специально так: колдует, она, Феденька, колдует! – Томочка, ну что ты… это она сослепу не разглядела… – Сослепу… Я вот ее книжку-то колдовскую сожгу в печке… Нужно уезжать бабке Ульяне, нужно ехать домой. Правда, дома уже нет, но есть дочери. И храм родной, в который всю жизнь ходила. Нужно сказать сыночку, чтобы не обижался, чтобы отпустил ее на родину. Всё равно муж, Михаил, теперь ее совсем не замечает, вроде ее и никогда в его жизни не было. Копается в сарае, курит, вечерами с сыном выпивает и разговаривает на завалинке. Он, оказывается, может и разговаривать… Только с ней, Ульяной, никогда не говорил. Она и привыкла мало разговаривать. Всё больше молилась. – Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняй… Сынок забеспокоился – переживает за нее, просит отца: – Отец! Мамка собралась назад, на родину. Не хочет с нами больше жить. Давай денег ей дадим с собой хоть немного – деньги-то есть у нас… – Машину купим! Щас – деньги ей! Хочет ехать – пущай едет на все четыре стороны! Неужели она куда-то едет совсем одна?! Вагон теплый, уютный – так бы всю жизнь и ехала. Стучат колеса в лад тихой молитве. Соседка по купе, молоденькая, добрая, заботливая, коса светлая, тугая – как у нее самой когда-то. Пирожок дала – вкусный, с капустой… – Бабушка, куда вы едете одна да с таким плохим зрением? – На родину. К дочкам. Вот и дочери. Встречают – радуются мамке. Крупные, высокие, все в отца… – Надюшка! Танечка! Здравствуйте, родные! Чего-то насупились обе, недовольны матерью. Надюшка, старшая, первая высказывается: – Мам, как вы с папкой могли так поступить с нами?! Дом продали, корову продали – всё Федьке досталось! Нам – ничего. Словно неродные мы… А как Федька деньги все повытряхнул из вас – не нужны, значит, стали. Теперь, значит, к дочерям решили отправить: нянчитесь, дескать, с матерью больной, слепой… Вот молодцы, вот умники-то! А мы целый день работаем! Кто за тобой ухаживать будет – ты об этом подумала?! Конечно, мы тебя примем, мы что – звери, мать родную не принять?! Таня, давай ты мамку первая к себе возьмешь. #ВГтстяхУБелки Танечка крепко задумывается: – Я думала – к тебе первой, а потом уж ко мне… Я ремонт затеяла… Мам, а что у тебя в сумке такое тяжелое? Книжка старая… Тяжеленная, как кирпич… Что хорошее бы привезла – а то макулатуру таскаешь! – Боже, милостив буди мне, грешной… Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу… Плохо под старость лет лишиться своего дома. Дочкам не до нее… Их понять можно: работают много, отдохнуть хочется, а тут, с ней, подслеповатой, как крот, еще возись… Господи, дай умереть, никого не потревожив, никому не став обузой! Раньше странницы по Руси ходили, и она сама, Ульянка, всегда этих странниц кормила-поила. И в котомку с собой, бывало, положит. А сейчас есть ли странницы? Подаст ли им кто корку хлеба? Вот только дочерей нельзя обижать: если она совсем уйдет – они обидятся, да и люди станут дурное о них говорить… Нет, совсем уходить она не станет, а так – даст им немного отдохнуть от себя, старой… До ближайшего монастыря дойти разве? А там еще в один… Дойдут ли ноги? Зимний вечер, синие сумерки. В кухне большой уютной квартиры вкусно пахнет пирогами. Надя, посматривая на экран телевизора над головой, крутит диск телефона, устало зевает: – Тань, мамка у тебя? Как – нет?! Она в церковь два дня назад ушла. С книжкой своей дурацкой. Записку оставила – каракули какие-то, типа, не беспокойтесь, а дальше ничего не разобрать… Я думала, она к тебе поехала… Она к тебе приходила? – Нет, не приходила… Пустая остановка. Одинокая маленькая фигурка на ледяной скамейке. Снег всё метет и метет, тает на мокрых щеках. Что там за снежной пеленой? Бабка Ульяна вглядывается вдаль сквозь песок в глазах, а губы шепчут привычное: – Ненавидящих и обидящих нас прости, Господи Человеколюбче. Благотворящим благосотвори. Братиям и сродникам нашим даруй яже ко спасению прошения и жизнь вечную…

"БЫВШАЯ ТЕЩА" Автор Наталья Сысойкина На окраине деревни со стороны леса что-то полыхало. Небольшая полоска светилась словно её начистили песком и железной щёткой. Всполохи освещали край неба и убегали обратно к земле. Оранжевый цвет сменялся багровым всего за несколько мгновений, подхватывался чёрной простынёй, через которую ничего не было видно. Тамара Сергеевна повесила на забор пустое ведро и замерла на секунду. — Ва-а-а-а-ааня-я-я-я-я,— затянула она, заикаясь и указывая в сторону зарева, — го-о-о-о-рит. Сосед, мирно вертевший папироску в руке, только кивнул в ответ: - Ага, Тома, обещали завтра ветер, вот всё красно, ты посмотри. Тамара Сергеевна замахала руками. — Горит, Ваня, — она схватила то самое ведро, что только что повесила, зачерпнула из бочки воды и побежала. В калошах бежать было тяжело, плескавшаяся в ведре вода выливалась через край и попадала в обувь. Холодная вода хлюпала в калошах, быстро впитываясь в шерстяные носки, от этого бежать было ещё тяжелее. Было ощущение, что на ноги привязали гири. Посмотри кто со стороны — смешно. Маленькая, хрупкая женщина и такие калоши-гири на ногах. Но смешно не было, Тамара бежала помогать. Из домов то и дело выскакивали люди, кто-то кричал, что горит дом и стучал в двери соседей; кто-то хватал, что попадалось под руку — все устремились туда, где нужна была помощь. Старенький дом полыхал уже весь. Осень, сухая и солнечная, высушила всё, что теперь с таким аппетитом пожирал огонь. Вёдрами уже ничего потушить было нельзя. Собравшийся народ отходил от сваленного дощатого забора всё дальше и дальше, раздвигая полукольцо. — Женька где? —Тамара кидалась от одного знакомого лица к другому. — Видела, все успели выбежать, — махнула рукой куда-то в левую сторону соседка погорельцев. Тамара Сергеевна пробежалась глазами по лицам. Потом увидела две спины: согнувшуюся женскую и приобнявшую её мужскую. — Живы! — воскликнула Тамара Сергеевна. Евгений обернулся, и бывшая тёща увидела двух мальчиков, прижимающихся к своей матери. — Слава Богу, Женя, все живы! #ВГостяхУБелки — Да, живы, Тамара Сергеевна, но вот всё там и осталось, в чём выбежали, — мужчина развёл руками и вновь прижал к себе жену. Новую. Тамаре Сергеевне этот жест—оберег не понравился, она неожиданно вспомнила свою дочь, Лену, вспомнила, как Женька обнимал её, словно забирал под крыло. Во рту у неё ужасно пересохло и захотелось пить. Тамара постояла ещё немного, забрала своё ведро и пошла домой. Дом догорал, он стоял самым крайним у леса. Мужики пригнали трактор и сделали борозду, чтобы огонь невзначай не бросился гулять по лесу. С другой стороны стоял заброшенный участок без построек. Полосу вдоль забора кто-то полил водой, чтобы разыгравшемуся пламени некуда больше было идти. Через несколько часов всё было кончено. Несколько соседей остались дежурить у дома, чтобы не началось чего страшного, остальные разошлись. — Чего случилось то, не узнала, это зятя твоего дом? — сосед Иван догнал Тамару по дороге домой. Она пожала плечами. Десять лет прошло, а она всё не может забыть. Боль эта так отпечаталась в сердце, что до сих пор заставляла рыдать ночами в подушку. А сейчас увидела бывшего зятя и всё по новой. И постарел он, и уже седина побелила виски, и женат на другой женщине, а отпускать Тамару скорбь, как оказалось, и не собиралась. Столько времени прошло, а перед глазами у Томы так и стояла полынья на реке. На первый семейный праздник после свадьбы — год брака, дочь с мужем решили сделать себе дорогой подарок — купить холодильник, заказали в райцентре, а забрать всё никак не могли. Женьке не давали выходной на работе и тогда Лена с отцом поехали забирать покупку сами. На обратной дороге решили срезать путь, хотя весна уже шла вовсю, понадеялись на лёд, а он оказался уже тонким. Так и осталась Тамара без мужа и без дочери в одночасье. Женька из деревни не уехал, женился позже, купили они на материнский капитал старенький домик у леса, двух сыновей родили и жили. Тамара не интересовалась, как и что у них. Каждая встреча с кем-то из теперь уже новой семьи, давалась ей тяжело, очень, вот и сторонилась Тамара Сергеевна, теперь уже бывшая тёща, и зятя и его жену с детьми. На следующей неделе пошёл дождь. Дождь словно включили и забыли выключить. Он шёл почти неделю не переставая. К понедельнику дожди ослабли, и Тамара выбралась на почту получить пенсию. В уголке, на единственном столе в крошечном здании почты, жена бывшего зятя вскрывала посылку. Крашеная худенькая блондинка с крупным для её крошечного личика носом не нравилась Тамаре. Она казалась женщине надменной. Щурила свои карие глаза и никогда не улыбалась при встрече. Ящик был тяжёлым. Блондинка его пыталась вскрыть, но, видимо, было нечем. Тамара уже получила пенсию, а блондинка так и пыхтела над объёмным предметом. Тома вздохнула и подошла к ней. — Здравствуйте, Тамара Сергеевна, — виновато сказала та. — День добрый, Вера. Отправляешь что или получила? — Получила, от брата. А тяжело, не донесу. Тамара пришла на почту с сумкой на колёсиках, хотела на обратном пути зайти в магазин, пополнить запасы, но решила помочь. — На колёсах довезём, где Женька? Чего не забрал сам? — Тамара Сергеевна протянула руки к посылке. Блондинка обрадованно стала помогать водружать ящик сверху и затягивать верёвками. — Я сама, — Вера схватила ручку тележки. — В район поехал. Обещали помочь, а из помощи только машину и выдели, чтобы собрать сгоревшее и вывести. А рабочих не выделили, кому скидывать всё это? Денег у нас нет пока свободных. Тамара понимающе закивала. — Живёте где? — В долг сняли комнату у соседки напротив, у Семёновых. — В долг? Вон оно что. А что так не пустили они? — Да кому мы нужны так, Тамара Сергеевна. У всех свои беды и печали. — А твои родители что? — Моих нет давно, брат меня воспитывал. Вот, сейчас посылку прислал, сказал, что денег с получки обязательно переведёт. Они шли не спеша, разговаривали. Вера уже не казалась Тамаре такой надменной, обычная женщина, вот идёт и делится всем, что на сердце, без утайки, честно. Не просит ничего, просто накопилось, вот и не удержалась, рассказывает. У дома Тамары Сергеевны Вера остановилась. — Сейчас увезу посылку и верну сумку, спасибо вам! —Да не за что, было бы... — За всё спасибо... и что выслушали, — тише добавила Вера. В ту ночь Тамара Сергеевна почти не спала. Её то морозило, то бросало в жар. Под утро она догадалась измерить температуру. Высокая. На почте перед ней в очереди стоял больной мужчина, он всё время чихал и сморкался в большой платок. — Подхватила, — разочарованно подумала женщина и закрыла глаза. Вставать не хотелось. — Тамара Сергеевна, вы дома? Тамара Сергеевна, — дверь открылась и на пороге появилась Вера. Тома постаралась быстро встать с кровати, не получилось. — Верочка, я заболела, не заходи. — Я сумку вернула, вот, — Вера поставила сумку у входа, разулась и прошла в комнату. — Спасибо за сумку, — в первый раз улыбнулась она. — Да не за что, вот заболела, прости, что не встречаю. — Лечитесь, Тамара Сергеевна, я загляну после работы, проведаю. Вечером Вера, действительно, зашла проведывать Тамару Сергеевну, принесла суп и плетёнку с маком. — Ой, Вера, это вам помогать сейчас надо, а не мне, зачем? — Не обеднеем мы от тарелки супа, а сдобу мне на работе дали, на одну больше, я прямо сразу о вас и подумала, как кстати эта лишняя плетёнка. Вера ушла, а Тамара Сергеевна села у окна смотреть ей вслед и почему-то подумала, что зятю её бывшему повезло. Не такая уж и плохая оказалась эта Вера. В следующий раз Тамара Сергеевна встретилась уже с Евгением в магазине. Декабрь пришёл в регион одновременно с трескучими морозами. Всё вокруг обволакивая инеем, паром и причудливыми узорами. Женя долго стоял у прилавка, что-то высматривая. Тамара Сергеевна купила муки, килограмм сахара и уже собралась уйти, но подошла к мужчине. — Здравствуй, Женя! — Тамара Сергеевна, — она заметила, как он смял в руке тысячную купюру. — Как вы? Как живёте? Всё ещё снимаете? — Да, нет, дорого выходит. Баня же уцелела, благо далеко стоит, в неё и переехали. Перезимуем, — он махнул рукой, — а там видно будет. — А купить что хотел, долго, смотрю, стоишь? — Да вот, думаю на новый год мальчишкам железную дорогу купить, да дорогая, зараза. С аванса возьму, — Евгений немного смутился. — Домой? Я на обед еду, подброшу. Всю дорогу домой Тамара Сергеевна молчала. Она не могла поверить, что они всей семьёй живут в бане! И ведь никому до них нет дела. — Жень, а может у меня перезимуете? — вдруг предложила женщина. — Как у вас? — У меня такой большой дом, одна я живу, переезжайте. А потеплеет, там уже на своём участке и начнёте работу. Жалко мальчишек, в бане то жить. Не спартанцы же. — Это да, ну а что поделать. Новый дом нам никто не даст. На себя только и можем рассчитывать. В райцентр я езжу, как на работу. Лес обещали дать и то хорошо. У своего дома Тамара Сергеевна ещё раз сказала: — Ты переговори с Верой, не чужие мы люди, Жень. Есть у меня возможность вам помочь, почему и нет. Да и опека узнает, что ты с детьми в бане живёшь - молчать не станут, заберут детей. Евгений не ответил, серьёзное лицо его стало задумчивым. Дома он долго не начинал разговор с женой. Всё сидел в самом тёмном углу и крепко сжимал зубы. — Случилось что? — Вера уловила напряжение, которым уже был пропитано всё вокруг. — Тамару Сергеевну сегодня видел в магазине, потом домой подвёз. Она предлагает нам к ней переехать зимовать. Вера замерла. — Отказал? — быстро спросила жена. — Ничего не ответил. — Слушай, а вообще, Тамара Сергеевна какой человек? Мне показалась хорошая женщина. Евгений кивнул: — Но есть у меня чувство, что как меня видит, на душе у неё всё переворачивается, она же дочь сразу свою вспоминает. — Так и есть, Женя, так и есть. А может то, что вы чаще встречаться будете, ей только на пользу пойдёт. Опять же мальчишки повеселят. Детей и внуков у неё нет. Не думаю, что она с выгодой какой-то тебе это предложила, от чистого сердца же? — Что точно, то точно. Добрая она. — Ты вот сказал — я прямо сразу против была, а теперь подумала. Ничего не теряем, обратно всегда перебраться можно. Я о детях подумала. Ну что тут у нас, — она обвела вокруг. И ещё. Добро надо тоже уметь принимать, не только делать. Через три дня в субботу Евгений приехал к Тамаре Сергеевне на рабочей машине. Зашёл. Долго мялся в пороге, крутил шапку. — Чего стоишь, проходи, садись. — Я это... Мы это... Условие есть у меня. Дровами нашими топить дом будем. Дрова у нас уцелели, вон привёз в машине. Тамара Сергеевна выглянула в окно. — А чего не сгрузил, знаешь же где ворота открываются? — рассмеялась она его неуклюжести и вспомнила, как в первый раз его дочь привела знакомиться, стоял, шапку мял. Женя тоже хмыкнул, повеселел, надел шапку и вышел. Тамара Сергеевна подошла к комоду в комнате и взяла с него огромную коробку с игрушечной железной дорогой. Новогодний подарок нужно было перепрятать в сундук, вдруг ненароком мальчишки увидят игрушку раньше времени. https://dzen.ru/a/YtrJ7cnuXAqHKNFD

Зато бесплатно! Когда зашёл на сайт для взрослых... (юмор) Дмитрий Спиридонов Олег был глубоко женат и не искал приключений на стороне. Как человек хозяйственный, он знал, что любые романы – это лишние расходы. Зачем выбрасывать деньги на то, что можно получить от законной супруги совершенно бесплатно? Девицами лёгкого поведения Олег не интересовался, интим-услуг по телефону не заказывал. Однако любому мужчине интересно узнать, что это за штука – интим на расстоянии? Чисто из любопытства… хотя бы чтоб понять, почему его жену никогда не возьмут туда. Звонить жрицам любви за деньги Олег не стал бы. Но, как на грех, в сети попалась реклама бесплатного интим-сервиса. На объявлении сияла фотография грудастой девы и было написано: «Сеанс онлайн-любви по видео с горячими женщинами! Абсолютно бесплатно! Чтобы начать – пройдите по ссылке «Люби баб через ватсап»! Соблазн был велик и Олег не удержался. Бесплатно ведь! А жены дома всё равно не было. - Посмотрим, что за сервис. Если попробуют выманить с меня хоть копейку – сразу отключусь! – решил Олег и перешёл по ссылке. На экране возникла симпатичная, густо накрашенная девчонка. Улыбнулась Олегу, эротично облизнулась. - Привет, мой пончик! Я – неподражаемая Рика! – сообщила она. – Скажи, как мне тебя называть – и приступим! - Зови меня… Аполлоном! – сказал Олег, не лишённый чувства юмора. – И поясни, Рика, что за благотворительность такая? Впервые вижу бесплатный сайт «18+»! Рика повела обворожительными плечиками. - Никакого секрета тут нет. Разве ты не прочёл мелкие буковки внизу? Мы живём за счёт рекламы, поэтому время от времени наше общение будут прерывать рекламные блоки. - Вон оно что! – сообразил Олег. – И отключить рекламу, естественно, нельзя? - Можно, но только за денежки! – улыбнулась Рика. – Ну как? Что ты выбираешь? - Однозначно – бесплатный вариант! – сказал принципиальный Олег. – Меня на бабки не разведёшь, уж пару реклам я как-нибудь вытерплю. - Тогда начинаем! – Рика приняла соблазнительную позу и сладко зашептала. – Видишь меня, Аполлончик? Хочешь меня? - Да! - Теперь представь, что у нас назначено романтическое свидание, и ты со всех ног спешишь к дому, где я живу… Бам-барабам! Едва Олег раскрыл рот, как вместо Рики вылезла картинка с многоэтажным домом и пошёл рекламный блок. - Торопитесь, предложение ограничено! – вопил бодрый голос. – Элитный жилой комплекс «Тонкостенка» ждёт своих новосёлов! Зелёная зона! Жёлтые потолки! Синие соседи! Из окон открывается замечательный вид на соседний жилой комплекс, а из некоторых окон не открывается вообще ничего! Обещаем – скучно не будет! Жилой комплекс «Тонкостенка». Наш девиз: я слышу каждый твой вздох. После рекламного безумства на экране снова образовалась сексуальная Рика. - Ты здесь, Аполлон? – позвала она. – Продолжаем! Итак, ты вбегаешь в мой дом! Поднимаешься в мою квартиру. Я встречаю тебя в ослепительном белоснежном… Бам-барабам! Только-только Рика показала Олегу край лифчика – и на монитор выплыла толстая баба с лопатой: - Не знаете, как бороться со снегом? – заорала баба в лицо Олегу. – Решение есть! Универсальная лопата системы «Снеговючка»! Производительность – три тонны в час! Легко, удобно, просто! Наш девиз: «Тебя все кинули? Кинь хотя бы снег!» Страшная тётка расхваливала чудо-лопату минуты три. Оглушённый Олег прочищал уши и даже не заметил, когда вернулась неуловимая Рика: - Готов развлекаться дальше, мой Аполлоша? – спросила с невинной ухмылкой. – На чём мы остановились? - На тётках со снеговыми лопатами, - пробурчал Олег. - Нет, мой шалунишка. Ты стоишь в дверях квартиры, я выхожу в белоснежном белье. Мы сплетаемся в объятиях друг друга. Сквозь невесомый шёлк ты чувствуешь моё горячее тело… Бам-барабам! Олег уже привычно зажал уши. Какой-то повар во всю глотку рекламировал шаурму, утверждая, что она горячее солнца и аппетитней женщины, и вся фауна мира собрана в одной-единственной лепёшке. К концу рекламы Олег чувствовал себя таким измотанным, словно сам испёкся в этой шаурме. - Рика, может, хватит фигнёй страдать? – гаркнул он. – Что это за интим-сервис, от которого уши вянут? - Хотел задарма на меня позырить – терпи! – огрызнулась красотка Рика, но тут же смягчилась. – Расслабься, проказник! Твоя мамочка снова здесь и сейчас снимет перед тобой стринги. Хочешь? Смотри! Смотри внимательно! Я стаскиваю свои прекрасные стринги с бёдер и ты чувствуешь, как твердеет… - Универсальный бетон «Твердун»! – заорал с экрана водитель бетономешалки. – Ничто не вечно в этом мире. Жена уйдёт, дети вырастут, дом развалится, любовница сменит пол – и только наш бетон навсегда останется на твоих подошвах. Брутальный бетон «Твердун» - твердеет вместе с тобой! Больше сносить это издевательство было невозможно. - Да пошли вы! – Олег вырубил чат и разорвал соединение. – Правильно я делал, что на ваши сайты не совался. Обман и разводка! Всю охоту отбили, маньяки чёртовы... Вечером пришла жена. Поужинав, легли в постель. Жена прильнула к Олегу, но что-то у него не ладилось. В голове хороводом кружились крутая дива Рика, снеговые лопаты, горячая шаурма и тонкостенные жилые комплексы… - Олежа, что с тобой? – встревожилась супруга. – Устал? Переутомился? Заболел? Ты больше не хочешь меня? - Сам не знаю, - буркнул мрачный Олег. – Слушай, Маш, ты это… чесани что-нибудь про бетон? https://dzen.ru/a/ZfCIcDjEVWzV6mp8

О том, что бабушка Марфа, мать моего отца, когда-то согрешила, я знал с детства. Мы, дети, не раз пытались выспросить у взрослых о таинственном бабкином грехе, но от нас только отмахивались: — Для кого грех, для кого смех. Обыкновенное жизненное дело. Мы знали, что бабушка Марфа живёт в большом городе, у младшей дочери, и все собирается навестить нас, «внучат повидать». — Ох, не выбраться ей к нам, не выбраться! — вздыхала мать, читая очередное бабушкино письмо. — Ведь уже на девятый десяток перевалило, какие тут гости! Бабка Марфа писала часто, сообщала, что жива-здорова и того и нам желает, спрашивала, тепло ли мы одеты, сытно ли едим, — силу, мол, надо смалу копить. Мне, имевшему за плечами уже несколько лет самостоятельной работы, смешно было это «смалу». Сестренки в техникуме учатся, голубоглазая наша мама превратилась в сгорбленную, еле живую старушку, а бабка думала о дальней дороге! В приезд своей матери отец не верил — лет двадцать собирается, да все не соберется. Ему трудно с насиженного места сдвинуться, а ей, старой, того трудней. Но бабка взяла да приехала. Однажды вечером, распахнув дверь из сеней в кухню, я увидел: на лежанке сидит старушка, сложив на коленях крохотные темные руки, и что-то горячо рассказывает матери, которая, заслушавшись, даже забыла про горящие на сковороде оладьи. Услышав скрип двери, старушка живо обернулась, всплеснула руками. — Да никак Санюшка! Подойди, родненький, дай я на тебя погляжу хорошенько. Ведь когда видела-то я тебя? Под лавку небось пешком ходил. Большой, большой парень, — ласково сыпала она словами. — Бабушка Марфа! — догадался я. — Как вы меня узнали? — Мудрено ли узнать, коли ты, как я в молодости, вылитый. Вон и носик-то круглёшенек, и бровушки соболиные... Пойдем-ка за подарочком, я уж для тебя своими руками гарусник-то связала. Не знаю, глянется ли. Вижу-то еще хорошо, без очков вяжу. Ухватив сухонькой ладошкой мою руку, бабушка повлекла меня в соседнюю комнату, где отец, вытянув ноги в новых теплых носках, благодушно попыхивал папиросой. Гарусный шарф, который связала мне бабушка, был хорош, так же, как шапочки и варежки для моих сестер. Но пуховый платок для матери и пестрые отцовские носки были чудом искусства: пушисты, теплы, уютны. — Ноги, поди, мёрзнут под старость. Написал бы, давно бы прислала, — весело укорила отца бабка. — Материны-то руки издалека греют. Рядом с грузным высоким отцом она казалась совсем маленькой, даже не верилось, что такое крохотное тельце могло дать жизнь подобному богатырю. Отец смотрел на нее с чуть смущённой улыбкой, словно удивляясь тому, что вот он уже совсем старый, седой, ноги начали побаливать, а для матери он все ребенок, дитя. Надо было видеть, с какой неизмеримой нежностью гладила она тонкими пергаментными пальцами шершавую крупную руку отца. Бабка оказалась на редкость бодрым человеком. Она знала из радиопередач все новости, без устали сидела у телевизора, помогала матери на кухне. И охотно согласилась пойти с нами в театр. — Что Вы, мамаша, устанете,— пробовала отговорить ее мать. — Не молоденькие, по театрам-то ходить. — Молодая я о театре и слыхом не слыхала, — усмехнулась бабка. — Да и не в теле молодость, в душе. А по душе я ещё навовсе молодая. Потому — жить мне хорошо. Детки в люди повыходили, у самой здоровье есть, никому я не в тягость. Чего ж не полюбоваться на земные-то чудеса! Ноги меня носят, глаза видят, чего не ходить да не глядеть! А ноги ее носили чудесно: на рынок управится, и в баню успеет, и в кино по пути завернет. Только в церковь она не пошла, сколько ни звала ее мать. — Делать мне там нечего. Днём бабка любила подремать в удобном отцовском кресле. Однажды, работая над чертежами, я услышал из этого кресла не то вздох, не то жалобу: — Ох, как же ты, родной мой, не дожил да не повидал всего. То-то бы славно тебе было... — Вы что, бабушка? — окликнул я, думая, что она бредит во сне. Но она сказала печально, ясно: — Человека одного вспоминаю. Рано помер тот человек, да и помер без вины. — Дедушка? — И дедушка тоже. Он-то хоть болел... Оставил меня в нужде, с малыми детьми. Один только-только ковылять начал, другой на карачках еще ползает, третий в люльке верещит... Дома — ни гроша, ни корочки. По людям ходила, за кусок хлеба ночи напролет пряла и ткала. Коровёнка, правда, была, ею только и спасались... — Как же ты при такой жизни сумела грех на душу взять? — пошутил я. — Грех? — Бабушка серьезно посмотрела на меня, задумчиво погладила ковровую обивку кресла. И вдруг молодо улыбнулась. — A-а, грех! Да вот успела, внучек, успела-таки. Как — и сама не пойму. Только был он, грех. Да и сейчас жив грех этот, Нюрка моя. Я представил полную, мощную тетю Нюру и рассмеялся: уж на грех она никак не была похожа. — Ты послушай-ка, — тихонько сказала бабка.— Уж так и быть, припомню для тебя, ладно. Когда это было-то? На пятый либо шестой год моего вдовства... Совсем умучилась я с ребятишками, про радость, какая она бывает, и думать забыла. Находился мужик с хозяйством, брал меня, да мать не пустила замуж: кому, мол, нужны три чужих да голодных рта? Так и осталась я при своем вдовьем положении... Сначала мне, а потом, уйдя в воспоминания, больше самой себе рассказала бабушка, как шла она однажды жать рожь в соседнее село, к богатею тамошнему, как встретился ей на полевой дороге молодой, недавно овдовевший священник. И как пришел он перед утром к ее вдовьей хатёнке. Не открыла она ему ни в первую, ни во вторую, ни в третью ночь. А в четвертую, оставив ребятишек одних досыпать сладкие зорёвые сны, ушла с ним в ближний лесок над речкой. — Недолго мы любились, и месяца не прошло, а словно весь век я его знала. Тихий такой был, совестливый. И так он меня жалел, так любил, сроду мне и не снилось, что такая жалость да любовь бывают на свете. Все сан собирался с себя снять... Грешен, говорит, я перед богом, да и не верю. Возненавидели его люто. И как-то поутру нашли его на дороге. Стерегли, видно, когда из леска-то пойдет. Но пришло время, и грех выплыл наружу: родила Нюшку, как две капли воды — он. Под кровать прятала девку, в корыте растила. Да разве от людей такое утаишь! Допытались, как да от кого, что тогда на деревне поднялось! Пятьдесят лет Нюрке-то моей, а все мое прегрешение не забыто, — вздохнула бабка. — Чуть рассердится Нюрка, кричит: ты меня с попом прижила, в корыте растила! Неплохо, смеюсь, растила, вон какая орясина вымахала! Директор комбината, авторитетный человек, а матери такое говоришь! Отшутиться — отшучусь, а на сердце-то засвербит, так засвербит... До того мне жалко сделается: ведь уговаривал, звал с ним уехать. А послушала бы его, человек-то, глядишь бы, и жил. Вот в чем грех, внучек, вот я чего себе простить не могу. Может, за давностью лет бабка уж и забыла, каков был на самом деле любимый ею человек, а может, и верно, имел он хорошее сердце. Только мне бабушкин грех не показался ни смешным, ни страшным. Дал я ему простое человеческое название - ЛЮБОВЬ! Автор, к сожалению, неизвестен Художник Богдан Силков

Семейная тайна (оно всяко бывает) Автор Татьяна К Аська открыла дверь и с криком: -Ураааа! Я пришлаааа!!! – влетела в квартиру. Ольга выглянула с кухни: -И вижу и слышу! Аська сбросила кроссовки, и закинув на вешалку рюкзачок, вприпрыжку заскочила на кухню. -Всееее! Я поступила! – сказала она, сияя, и плюхнулась на диванчик. -Еще бы ты не поступила, я бы была очень удивлена! – сказала Ольга, - два года с тобой сражалась! Хочешь сказать , что я зря это делала?! -Мамуличка- красотуличка! - Аська подскочила к матери и чмокнула ее в щеку, - ты у меня самая-самая!! -А то! – засмеялась Ольга,- так! Быстро мыть руки, сейчас папа придет на обед! Он только что звонил! -Есть, мой генерал! – подскочила Аська и помчалась в ванную. Минут через десять пришел и папа. -Докладывай! – сказал он, строго глядя на Аську. Хотя можно было и не спрашивать . Аська вся светилась. -Докладываю! - сделав серьезное лицо и вытянувшись по стойке «смирно» отчеканила Аська, - товарищ капитан первого ранга, разрешите доложить! Ася Золотова зачислена на первый курс Иняза! – после чего Аська рассмеялась и бросилась обнимать отца. -Молодец! – улыбнулся папа, - объявляю тебе благодарность от личного состава нашего семейства! А кормить меня сегодня будут? - Вадим, быстро мыть руки, у меня все уже на столе! – засуетилась Ольга, с улыбкой наблюдая всю эту сцену. Отец Аси Вадим Сергеевич Золотов был капитаном первого ранга. В настоящее время преподавал в военном институте, а когда-то служил на Дальнем Востоке старпомом на военном корабле. Ольга не любила вспоминать те года. Тогда она, выпускница Иняза, девочка, которой прочили многообещающее будущее, вдруг вышла замуж за старшего лейтенанта и укатила с ним неизвестно куда. Она вообще, не очень любила военных, хотя многие ее подруги бредили военными и хотели стать женами офицеров. Все вышло совсем, как-то случайно. Ее подруга, Машка позвала ее на офицерский бал. Ольга долго отказывалась, но Машка смотрела на нее такими коровьими глазами, что, в конце концов, Ольга сдалась и пошла просто за компанию. -Давай так, ты там будешь танцевать со своим новым знакомым, а я просто постою в сторонке и подожду, когда ты натанцуешься! – сказала она Маше, - и не надо меня знакомить ни с кем! Я тебя очень прошу! Машка была согласно хоть на что, лишь бы Ольга пошла с ней. Именно там она и познакомилась с Вадимом. На бал Вадим пришел тоже за компанию со своим знакомым, так, чтобы немного разлечься и встретиться с друзьями. Он уже год , как окончил обучение и служил при штабе, сынок генерала, что тут скажешь. Он остался служить в городе, из-за небольшой истерики, которую ему устроила его мама. Чтобы ее не огорчать он скрепя сердцем теперь был под постоянным контролем отца. Но Вадим, все-таки, решил для себя обязательно получить назначение и уехать из-под папиной опеки и начать нормальную службу на корабле. Вот только нужно было устроить свою личную жизнь, которая у него, благодаря его маме, никак не складывалась. Он пригласил Ольгу танцевать. Потом подошел еще раз и после окончания бала напросился проводить ее до дома. Машка тихо слиняла со своим знакомым, и Ольге ничего не оставалось, как согласиться на предложение Вадима, потому что было уже поздно, и идти одной было страшновато. После этого Вадим стал чаще звонить и встречать Ольгу около дома. А Ольга все смотрела на этого высокого красивого парня и никак не могла понять, почему это такой красавец и бродит холостой при наличии такого количеств девушек , желающих выйти замуж за офицера? Она же видела, как на балу девчонки провожали Вадима восхищенными взглядами. Она все хотела задать ему этот вопрос, но как-то стеснялась. Уже потом, когда они познакомились ближе, он сам ей объяснил. Во всем была виновата его мама. Все девушки, которых Вадим решался привести в дом, для знакомства с родителями почему-то категорически не нравились его маме. Все время звучала одна и та же фраза, которую она, не стесняясь, произносила прямо в присутствии претендентки на сердце ее сына: - Сын, это не твое! – ну какая девушка такое выдержит? -Знаешь, - сказал он Ольге,- я решил больше не слушать свою капризную маму! Я понял, что для нее все девушки будут плохие и мне это надоело, в конце концов! Я просто сам очень хочу, чтобы ты стала моей женой и знакомиться теперь, я пойду к твоим родителям и мне наплевать, что скажут мои! И после того, как мы поженимся, а я на это очень надеюсь, мы уезжаем! Я отвоевал, все-таки, назначение на Дальний Восток! Так что вот! – и он вопросительно посмотрел на Ольгу. -Это, типа предложение, насколько я поняла? – улыбнулась Ольга. -Да! – сказал, чуть покраснев, Вадим, - извини, что вот так сумбурно! Ольга весь их разговор передала своим родителям. Отец пожал плечами, дескать, твоя жизнь, поступай , как хочешь, а мама только спросила: -Он тебе хоть немного нравится? Собственно другого Ольга и не ожидала, отношения в семье были вот такие - выкормили, выучили, а дальше как-нибудь сама, уже взрослая. И Ольга решила все сама и приняла предложение Вадима. Она все-таки увидела свою свекровь и свекра уже в аэропорту, когда они улетали во Владивосток. Критически оглядев Ольгу, мама Вадима вдруг приобняла ее за плечи и тихо сказала: -Просто люби его и береги! – и гордо вскинув голову, ушла в машину, которая ждала их на площадке перед аэропортом. Свекор тоже приобнял ее, посмотрел укоризненно на Вадима и молча, не сказав ни слова, ушел за женой. Он самый последний узнал, что Вадим получил назначение и вот теперь уезжал из дома. Они улетели. Они прожили в военном городке уже два года на новом месте. Ольга долго привыкала к новому климату, часто простывала, но с этим она как-то справилась. Волновало ее другое. У нее никак не получалось забеременеть. Вначале Ольга грешила на не частое пребывание мужа дома, потом начала сама ездить в город и проверяться. Оказалось , что муж не при чем. Много разговаривала с доктором. Проходила какие-то лечения, пока мужа не было. Но оказалось, что при любом лечении наличие мужа именно в этот момент, было обязательным, иначе результатов можно было даже не ждать. Она долго плакала дома в подушку и все придумывала, как все сообщить мужу, но… Звонок от командования прозвучал, как гром средь бела дня, отодвинув все проблемы на второй план. Вадим в госпитале и у него тяжелое ранение. Тогда Ольгу так тряхануло, что она думала, что сама угадит в больницу. Ее везли в госпиталь, где лежал Вадим, а ей самой было впору ложиться на больничную койку. Но она выдержала все. Вадим получил ранение правой ноги и руки. Если с рукой, как-то все было не так плохо, то вот с ногой все оказалось гораздо сложнее. Оскольчатые переломы. Несколько операций и потом долгая реабилитация . Вначале на костылях, потом с палочкой. Но Вадим не раскис, не сдался, он упорно заставлял себя ходить. И Ольга всегда была рядом. Думать о чем-то другом она не могла, да и не до того было. И они победили. Это была их общая победа. Вадим поправился и опять начал служить на своем корабле. Что там тогда случилось, он никогда Ольге не рассказывал, но именно после этого получил очередное звание и государственную награду. А потом все-таки появилась Аська в их жизни , и теперь для Ольги все приобрело другой смысл. Теперь они вдвоем с маленькой дочкой ждали папу на пирсе и радовались его приходу домой. Десять лет Ольга прожила в военном городке в вечном ожидании мужа. Его приход домой был не просто праздником, а огромным событием. А уходили корабли и на полгода и на год. И женщины ждали своих мужей, получая иногда небольшие сообщения о том, что все живы и здоровы и это тоже было праздником. Однако после очередного похода у Вадима обострилась старое ранение. После обследования медицинская комиссия приняла решение комиссовать его. -Вы, батенька, пожалейте свою ногу! – сказал ему начальник медкомиссии, - доходитесь до того, что сляжете! В конце концов и на берегу можно служить , а не мотаться по году в море! – он грозно нахмурил брови глядя на Вадима, - море оно вечно, а вот Ваше здоровье нет! Все! Разговор окончен! После такого приговора для Вадима, казалось, жизнь закончилась. Он абсолютно не представлял себя вне своего корабля. Он долго переживал, ходил смурной и пытался всем доказать, что медкомиссия ошиблась. До доказывался до сердечного приступа, после чего Ольга окончательно решила переехать с Дальнего Востока в Санкт-Петербург, где у них была квартира, оставшаяся ей от бабушки. Ольге стоило не малых усилий уговорить Вадима начать все сначала, тем более, что командование сразу предложило Вадиму заняться преподавательской деятельностью с его богатым боевым опытом, да и Аська уже подросла и должна была пойти в первый класс. Поняв, что возврата на корабль нет, но есть перспектива еще послужить Родине, Вадим, наконец, сдался, и вот теперь уже десять лет как, все их семейство проживало в северной столице. #ВГостяхУБелки Все наладилось. Вадим освоился на новом месте службы. Ольга давала частные уроки по английскому и французскому, а Аська, благополучно окончив школу с английским уклоном, теперь поступила в Иняз. Первый курс пролетел быстро. После сдачи сессии Аська объявила родителям, что едет с друзьями в стройотряд. -Ну, мам!? - Аська сквасила рожицу, - мы едем недалеко, в деревню, строить какой-то там коровник или еще чего-то там, но это же интересно! Природа, свежее молоко, работа, песни, гитара! Классно же! Тем более Толик тоже едет! -И кто у нас Толик? – спросил папа , глядя поверх очков. -Мой одногруппник! Мы вместе еще с поступления! – сказала Аська, - он хороший! У него папа профессор! Представляете! -Профессор чего? - опять спросил папа. -Ну пап! Я, если честно, не очень поняла, - сквасила губы Аська, - да мне ,собственно, какая разница! Я к тому, что он не похож на этих современных пацанов! Он умный, спокойный! Он мне всегда помогает! Короче, он мне просто нравится, вот! -Ага! – улыбнулся отец, - так бы сразу и говорила, что лубоф у вас! – и он ехидно хихикнул. Аська чуть порозовела. -Ну чо ты прям! – обиженно сказала Аська, - кака така лубофффф! – и засмеялась, - мы пока просто дружим и все! -Да ладно тебе Вадим! – вступилась за дочь Ольга, - это же хорошо, что такой парень, нормальный! А вообще-то, мы хотели тебя на море позвать! Папе дали путевку на десять дней, вот мы собираемся немного отдохнуть и хотели, чтобы и ты с нами поехала! Ну, раз стройотряд важнее, тогда езжай , конечно, строй! А мы послезавтра улетаем! -Ну и езжайте и отдыхайте на здоровье! – улыбнулась Ася, - а мы через неделю тоже укатим! Ольга помогла Асе собрать рюкзак . -Ты давай не качевряжся, а клади в рюкзак все, что я тебе говорю, ты ж никуда одна не ездила, так что слушай, что тебе говорят! – назидательно говорила Ольга, - особенно возьми препараты для желудка, мало ли какая там вода или еда. Не хватает еще, отравиться чем-то, и угодить в больницу. Аська слушала, не пререкаясь, и запихивала в карманы рюкзака все, что давала ей мама. Через два дня родители улетели отдыхать. Ася осталась одна дома и за оставшиеся дни решила провести генеральную уборку в своей комнате, которую обещалась давно сделать маме. Зазвонил телефон. Звонила бабушка папы. Так получилось, что ни с одной стороны, ни с другой отношения между внучкой и бабушками и дедушками, несмотря на их наличие, у Аськи не складывались. Папина мама, глянув на Аську сквасила губы, и сказала, что ребенок не из их породы и на этом все закончилось. Внимание с их стороны были лишь в виде подарков на дни рождения , да на Новый год. И то, подарки были чисто символическими в виде коробки конфет. А со стороны мамы, бабушка узнав об увольнении Ольгиного мужа с корабля и его болезни, обвинила дочь в том, что надо было выходить замуж за дипломата , который ей предлагал уехать за границу, а не бежать за первого попавшегося вояку. Ольга ничего ей не сказала, но Аська слышала этот разговор и обиделась на эти бабушкины слова. Поэтому, когда Аська услышала в трубке голос одной из бабушек, немного напряглась. - Вадим где? – спросил резкий голос. -И Вам здравствуйте! – сказала учтиво подчеркнуто Ася, - Все отбыли отдыхать на море! И мне тоже пора уходить, извините! -Как! – возмущенно сказала голос, - а почему он мне ничего не сказал? Я тоже хочу на море! -Вот вернутся, и Вы сами спросите его, - сказала Ася и положила трубку. Телефон еще несколько раз зазвенел, но Ася не брала трубку. Конечно, Ася могла бы дать сотовый телефон отца, чтобы они сами выясняли все свои отношения, но бабушка принципиально не пользовалась сотовой связью, предпочитая звонить по-обычному. -Вот и жди теперь, - злорадно усмехнулась Аська и пошла генералить. От прошлой хозяйки семейству досталось много книг. Отец специально заказал полки, вдоль двух стен в Аськиной комнате и теперь ей необходимо было перетереть всю пыль на полках и на книгах. -Книги это, конечно, здорово, но блин, пылищи море! - иронично заметила она, и поставив стремянку, полезла наверх. Через часа четыре, очередной раз переставив стремянку, и залезая на самый верх, в дальнем углу Аська неожиданно обнаружила пластиковый конверт. -Ну вот! – сказала она вытирая его, - поди, сами спрятали, а потом искать будут, тоже мне партизаны!- она покрутила его в руках и бросила на диван, - приедут, покажу, может чего нужное лежит, а они забыли! Она благополучно дотерла все полки и книги, потом помыла окно и пол. Умаявшись за целый день, Аська пошла на кухню, включила чайник и поставила греть борщ, за одно прихватив с собой найденный конверт. -Интересно, чего это такое?! – она отщелкнула кнопку и вытащила лежащие внутри бумаги. Сверху лежал тетрадный листочек в клеточку, свернутый пополам. Аська развернула его. Там ученическим аккуратным почерком было написано несколько строчек: « Я Светлана Владимировна Михайлова, отказываюсь от своего ребенка и обязуюсь никогда не предъявлять претензий к усыновителю и не искать встреч с этим ребенком! Написано собственноручно . Дальше стояла подпись и дата.» Потом Ася обнаружила медицинскую карту на девочку, родившуюся 5 мая 1993 года. Бирочку, на которой была написана, дата рождения, пол ребенка, ее вес и рост. Еще какие-то справки. Из-за давности бумаг некоторые справки просто не читались. -Странно! Зачем мама хранит чьи-то документы, о каких-то отказниках? – подумала Ася, сложила все бумаги в конверт и отнесла в свою комнату, - пусть лежит на столе, мама увидит и разберется! – решила она. Через день она собралась, закрыла квартиру, и оставив ключи соседке, как велела мама, уехала за трудовыми приключениями. Во всяком случае она так думала . Через полтора месяца Аська вернулась домой. Увидев дочь , Ольга ахнула. Перед ней стояла исхудавшая девочка, на которой болтались все вещи, но которая улыбалась. -Привет мамуль! – радостно сказала Ася и плюхнула рюкзак на пол, - вот и я! -Господи! Ася! – Ольга испуганно смотрела на дочь, - что с тобой?! С тебя же скоро штаны свалятся! -Мам, давай я в душ, а потом все расскажу! – взмолилась Ася, - устала жутко! - Давай, иди! – засуетилась Ольга, - а я пойду, разогрею борщ, да и папа скоро придет. Аська вывалилась из ванны, и с громким: - «Есссссс!», - рухнула на свой диван. -Господи! Как хорошо! Чисто, мягко, тепло! – улыбаясь блаженно, простонала она. Ольга зашла к ней в комнату и села рядом. -Ну так, что это с тобой случилось скелетик ты мой! – рассматривая Асю, спросила она, - вас там что не кормили, что ли? -Наоборот тут все , как говорится, по полной! – засмеялась Аська, - кормили на убой! Вот с этого убоя и случилась беда! Спасибо, что ты мне тогда таблеток надавала кучу, как в воду смотрела! В общем, вначале все было нормально, мы готовили супчики из концентратов, каши там всякие , ну и работали! Мальчишки у нас, прям, мастера оказались! Мы-то две мадамы так, на подхвате были, типа, принеси-подай! А когда коровник этот весь сделали, нам бабушки в благодарность начали молочко, сметанку носить, булочки там всякие, ну за работу! Мы-то все супчики ели, а тут булочки, сметанка настоящая, вот мы и оторвались! – Аська рассмеялась, - жрали, как с голодухи, ложками, да нахваливали! Наши то желудки привыкли к магазинной сметане, типа 3,5%, а тут прям с сепаратора. Вот мы и налупились! Наутро, у всех животы и свело! Не поверишь, несло, как из крана! Хорошо я вспомнила про твои слова про еду, и воду! Мы с Толиком только этими таблетками и спаслись. Потом я еще и парней отпаивала. Но вспомнила-то я про них на второй день! Короче, все случилось за три дня до отъезда. Лежали пластом все! Вот такая вот объедаловка! Ольга смотрела на синяки под глазами Аськи и не знала, то ли смеяться, то ли плакать. -Господи! Работники! – сказала Ольга, - пошли супчику хоть похлебай, а там посмотрим, что делать! Хлопнула входная дверь. -Папа пришел, пошли! – вставая, сказала Ольга. Аська , кутаясь в махровый халат поплелась за матерью. -Баааа! – воскликнул Вадим, - какие люди! Не понял! С тобой чего? – разглядывая осунувшееся лицо дочери, спросил Вадим, - ты чего так уработалась ,что ли?! Аська засмеялась и повисла на шее отца. -Тюююю, Цыпленок! – поднимая дочь и целуя ее, засмеялся отец, - ветром точно снесет! -Меньше сметаны надо есть деревенской! – сказала Ольга, - давайте к столу! Будем откармливать работягу! После чашки борща Аська пошла к себе в комнату и с удивлением увидела на столе оставленный перед отъездом конверт. -Мааам! – позвала Аська, -зайди ко мне! Ольга прибрала со стола и зашла к Аське. -Чего? – спросила она и вопросительно глянула на дочь. -Вот! – Ася подала ей конверт, - я тут уборку сделала и нашла, ты ничего не теряла? Ольга глянула на конверт и лицо ее побледнело. -Ты смотрела ,что там? – спросила она, испытывающее глядя на Асю. -Ну да, просто посмотрела, - сказала Ася и легла на диван. -Понятно, - сказала Ольга и пошла на выход из комнаты. -Мам, а кто эта Светлана, которая отказалась от ребенка своего? – вопрос , как нож воткнулся в спину Ольги. Она вздрогнула всем телом и опустила голову. -Ася, ты сегодня отдыхай, а завтра мы с тобой поговорим об этом, хорошо? – сказала Ольга, не оглядываясь, и вышла из комнаты. -Ну завтра , так завтра, - сонно сказала Аська и закрыла глаза. Ольга сидела на кухне. Перед ней лежал тот самый конверт, и она тупо смотрела на него. Вадим заглянул на кухню. -Оль, ты чего? – спросил он и увидел конверт, - Аська нашла? Ольга кивнула головой. -Ну мы же, все равно, ей хотели все рассказать! По-моему, самое время! – садясь напротив , сказал Вадим и взял руки Ольги в свои, - чего ты так переживаешь? - Да тяжело все это, - грустно сказала Ольга, - выходит, что мы ее столько лет обманывали? Как она отнесется к этому? -У нас замечательная и умная дочь и все поймет правильно! – сказал Вадим, - пошли спать, завтра все расскажем! -Давай, я сама, - вставая из-за стола, сказала Ольга, - попробую как-то объяснить все. -Хорошо, хорошо! Сама так сама! – обняв жену и целуя ее в висок , сказал Вадим, - только успокойся! На следующее утро Аська проснулась и улыбаясь потянулась . -Как хорошооооо! – блаженно сказала она. В комнату заглянула Ольга. -Как твой живот? – спросила она. -Борщ прижился хорошо! – засмеялась Аська, - мам, да все нормально! -Тогда вставай, я напекла блинчиков и кофе уже тоже готов! – и Ольга пошла на кухню. -Мам, а папа где? Сегодня же воскресенье! – оглядывая кухню, спросила Ася. -Да у них там комиссия какая-то прибыла, побежал воевать с ними! Подняли по тревоге! – сказала Ольга, наливая кофе, - ешь! И потом нам надо серьезно поговорить. --Звучит угрожающе! – пошутила Ася. -Ась, это правда серьезный разговор, - грустно сказала Ольша и тяжело вздохнула. После завтрака, Ольга села напротив Аси и положила на стол вчерашний конверт. Она внимательно посмотрела на дочь, вздохнула и начала рассказ. Мы с папой поженились, так скажем , не в угоду ни его родителям, ни моим. На тот момент за мной ухаживал молодой дипломат, а с папой мы познакомились на офицерском балу. Он, как собственно и я, пришел туда со своими знакомыми, ну вот и встретились. У папиной мамы была на примете тогда дочь ее подруги, богатая невеста. Но папа, выбрал меня, да и мне не нужен был тот напыщенный дипломат, которому, чтобы ехать в Англию, срочно нужна была жена. Он, кстати, потом очень быстро нашел мне замену. Вот, наверное, поэтому у нас до сих пор нет хороших отношений с нашими родителями. Они, до сих пор, нам этого простить не могут, мне упущенного дипломата, а папе богатую невесту! Ну да ладно…. В общем, мы поженились и улетели с папой на Дальний Восток. Я молодая, только что окончившая институт девочка, и чуть постарше, твой папа. К жизни в тех краях оба не приспособленные. То, что там холодно и сыро, я честно говоря, понятия не имела. Прилетела как птичка, в капроновых чулочках, в туфельках и легонькой курточке. Ох, и намерзлась я там, пока соседки мои, жены офицеров, не взяли надо мной шефство, и начали мня всему учить и главное, одевать. Мама мне как-то никогда ни о чем не рассказывала и не учила. Так в основном, чтобы кушала и не гуляла допоздна и все! Если не вдаваться во все тонкости, перепростыла я там страшно. Начались проблемы по женской части. А я-то ничегошеньки и не знала, пока с температурой меня не увезли в больницу. Вадим тогда в море был. Отвалялась я там две недели в гинекологии, ругала меня доктор , на чем свет стоит. Ну, сама посуди, мне двадцать два, а у меня сильнейшее воспаление. Пока Вадим в море был, я все лечилась, но видать, не все можно вылечить. Видать простуда была, и сильная. А детей-то охота. А у меня ну никак не получается забеременеть. Вадим человек корректный, вопросов сильно не задавал, но я-то видела, что он переживает из-за этого. Я опять в больницу. Доктор хорошая попалась, посмотрела мои анализы, посоветовала, конечно, полечиться, но при таком лечении муж должен быть дома, чтобы вместе лечение проходить. А где ж я его возьму , если он опять в море ушел, да еще по срочному. Я занялась своим лечением, чтобы хоть просто здоровье поправить. Это потом я штаны шерстяные носила и зимой и летом, потому что столкнулась с этим, а тогда безголовая была. Вроде у меня все налаживаться стало, жду Вадима с моря, а тут бац! Звонок от командования, -Ваш муж в госпитале, тяжелое ранение! – Ольга тяжело вздохнула. Аська сидела и почти не дышала, она еще никогда не видела маму такой, грустной и бледной. - Меня так тряхануло, что все мое лечение полетело в тартарары на нервной почве! А потом мы выкарабкивались. Лечились. Операции, реабилитация. Его нужно было вытаскивать из депрессии. Тяжело было. Когда Вадим начал ходить и почувствовал, что может ходить, он опять ожил. А я опять пошла к доктору. Вот тогда-то мне и вынесли приговор, что детей у меня не будет. Ревела белугой. Сидела на валерьянке. Нахватала занятий в местной школе, чтобы только на людях быть и не сидеть одной дома. Пошла на очередной прием к своему доктору , а она мне и говорит: -Олечка, тут у меня дамочка одна появилась, мать привезла свою дочь аж из Москвы рожать, ну чтоб никто не знал. Хорошая деваха, беременность нормальная. Я тут с мамашей поговорила, так она мне сразу сказала, что от ребенка откажутся, зачем, мол, девочке жизнь портить, молодая еще! Так я чего думаю, она родит, мы тебя положим с ней в больничку, я документы все оформлю на тебя и будешь ты с малышом , мало ли искусственников, там покормим молоком, а потом будешь приезжать и брать, девки помогут! С девчонки возьмем расписку и все. Они потом сразу улетят к себе домой, а у тебя ребеночек на руках! Понимаю, что не очень законно, но мы ведь никому не скажем! Зато, у тебя малыш появится! Я пока до дома шла все думала над этим. Тут Вадим вернулся, я ему все и выложила. И про свои болячки и приговор врачей и о предложении доктора. И ты знаешь, он совсем даже, не против был. Помню, ревела опять, аж лицо все распухло. Но Вадим мне сказал, чтобы я согласилась и не важно , что не я родила, главное, что воспитаем мы! Вот так у нас появилась ты. Мы так были рады. Когда ты появилась, нам дали квартиру в семейном общежитии, где мало кто кого знал. Мы все оформили, как положено и появилась у нас Ася, наша самая любимая доченька! – Ольга посмотрела на Аську, а та сидела и во все глаза смотрела на Ольгу. -Ты поняла, что я тебе рассказала? – спросила Ольга. -Да! – ответила Аська, - и чего ты боялась мне это все рассказать раньше? Для меня вы родители, и не важно, как я появилась на свет! Я появилась у вас и это самое главное! И от того, что ты мне все это рассказала, ничего не изменилось! Я так понимаю, эту тайну никто кроме тебя и папы не знает? Ну, я теперь еще! -Нет, - ответила Ольга. -Вот и пусть эта тайна так и останется внутри нас! - Аська подскочила к матери и обняла ее, - и прекрати переживать! Ты моя самая, самая любимая мамуличка! Ольга обняла Аську и разревелась. -Ты не представляешь, как я переживала! Как я боялась! Как тяжело было хранить этот камень на душе! – Ольга всхлипывала, уткнувшись в Аську. -Мамуль, дорогая моя, я люблю вас с папой очень, очень, и мне плевать на все эти истории из прошлого! – вытирая слезы маме , сказала Аська, - пусть все это забудется, как страшный сон! -Моя ты умница! – целуя дочь, сказала Ольга, - папа тоже самое сказал! -Вот видишь! Я вся в папу! – засмеялась Аська. Вечером, когда пришел Вадим он вопросительно глянул на Ольгу. Аська перехватив его взгляд , повисла у него на шее. -Пап, все хорошо! Мы забыли все ваши страшилки! – чмокнула его в щеку, - как ваша комиссия? -Кое-как отбились! – рассмеялся Вадим,- думал, погибнем на заседании этой комиссии, докладчик какой-то разговорчивый попался! Все говорил и говорил! Я чуть не уснул! -Бедненький ты наш! – улыбнулась Аська, - а мы, между прочим, пирог с мясом соорудили! Так что, награда ждет героя! -Замечательно! – воскликнул Вадим, - голоден как черт! После этого дня в семье воцарилось полное спокойствие, нарушаемое только звонками бабушек со всевозможными претензиями, особенно со стороны родителей Вадима. Первого сентября Аська приступила к занятиям. То , что Аська с первого курса дружила с Толиком в семье уже привыкли . Все рассказы Аськи об институте начинались одинаково: -Мы с Толиком… В итоге, Вадим не выдержал и однажды за ужином предложил: -А что дочь, может ты, все же, приведешь своего легендарного Толика и познакомишь нас с ним? Аська слегка покраснела, но пообещала поговорить с Толиком. И вот, на субботний вечер , родители ждали его на пирог. Толик, и правда, понравился Ольге и Вадиму. Сдержанный, корректный парень. Спортивный, подтянутый , улыбчивый. Он весело рассказывал, как сдавали с Асей зачеты, как он чуть не завалил ответ на сдаче , и как Аська спасла его он неминуемого «неуда». Все дружно смеялись. Вечер проходил легко и весело. И только о своих родителях Толик ни словом не обмолвился, что показалось Ольге странным. Уходя домой, он предложил Ольге и Вадиму нанести ответный визит уже к ним, после того , как он поговорит со своими родителями. Аська смущалась , но сияла. -Ой, смотрю, скоро придется готовиться к свадьбе, - озадаченно сказал Вадим и посмотрел на Ольгу. -Поживем, увидим! Надо вначале поговорить с родителями Толика, пусть хоть до конца обучения дотянут, а то потом некогда будет учебой заниматься, второй курс всего, – сказала Ольга, - хотя, сейчас молодежь быстрая. У нее вдруг закружилась голова и она пошатнулась. -Оль, ты чего? – Вадим подхватил ее. -Да не знаю сама, - озадаченно сказала Ольга, - что-то съела, что ли, то тошнит, то вот кидает из стороны в сторону. -О как! С чего это? Вроде с моря приехали, все хорошо было! – удивленно сказал Вадим, - и там все было даже очень хорошо! – он хитро засмеялся. -Да ну тебя! - тоже улыбнулась Ольга, - все нормально и сейчас, пройдет! Ольга уже забыла про слова Толика, когда вечером Аська торжественно объявила, что они все приглашены в воскресенье на обед. -Толик сказал, что нас ждут ! -Тааак! – протянул Вадим, - началось! – и засмеялся. -Папуль, ты не переживай особо, - сказала деловито Аська, - мы с Толиком договорились, что пока не окончим институт, никакой свадьбы не будет! Ну а это, просто чтоб вы познакомились и все! -Ну, спасибо! – засмеялся Вадим, - успокоила! А то мы уже и не знали, чего и думать! В воскресенье Вадим усадил все семейство в машину, и они поехали по адресу, который ему дала Аська. Оказалось, что семейство Толика проживало в катеджном поселке. -Видать, состоятельное семейство, - констатировал Вадим, подъезжая к двухэтажному дому за высоким забором. Двери распахнулись и к ним навстречу вышел, улыбаясь Толик и тучный мужчина , лет пятидесяти трех. -Ага, а вот и папа нашего Толика, - догадалась Ольга. -Привет всем! – помахал Толик рукой, - машину можно тут оставить, проходите! Ольга с утра чувствовала себя не очень. Как-то тревожно было на душе и вообще, ее подташнивало. -Да господи ты Боже мой, чего я опять наелась-то? – раздраженно думала она, - что за напасть! Выпив чашку чая, она почувствовала себя получше , и облегченно выдохнула. Дорогой ее здорово укачало, и ненавистная тошнота опять подступила к горлу. - Ась, у тебя есть жвачка или освежающие таблетки? – спросила она у дочери. Та порылась в сумочке и достала жвачку. -На! Она с ментолом если что, - протянула она матери, - и чего ты такая бледная то? -Да что-то укачало меня , как-то, - выходя из машины сказала Ольга, - ничего, сейчас все пройдет! Они пошли в дом. Геннадий Викторович, папа Толика, благодушно улыбался, провожая гостей в дом. -Проходите, гости дорогие! Очень приятно познакомиться! - суетился он, - сейчас моя жена спустится, она сына наряжает, присаживайтесь. В гостиной стоял накрытый стол. -Ого! – крякнул Вадим, - прямо царский стол! Ольга укоризненно глянула на него. -Ну, у нас в доме не часто гости бывают, так что чем, как говорится, богаты! Вы присаживайтесь! – Геннадий Викторович отодвинул стул, помогая Ольге сесть. Когда они уселись за стол, со второго этажа спустилась миловидная женщина, по виду явно на много моложе своего мужа, с мальчиком лет одиннадцати. -Вот! Разрешите представить, моя жена Светлана и младший сын Иван, - вставая и помогая жене сесть, сказал Геннадий Викторович. У Ольги похолодела спина. Конечно, прошло много времени, но она сразу узнала ту девочку, которая тогда сидела за столом у доктора и аккуратным почерком писала отказную от своего ребенка. Те же ямочки на щеках и кудряшки, только собранные в высокую прическу. Ольге становилось все хуже. Вадим с тревогой посмотрел на жену. -Оль, с тобой что? Тебе плохо? – тихо спросил он. -Вадим, мне надо домой, что-то мне совсем нехорошо, - сказала Ольга . Она еще раз посмотрела на Светлану. Та что-то говорила, но Ольга уже этого не слышала, все поплыло перед ее глазами. Очнулась она в больнице. Над ней склонился доктор. -Ну, что, моя хорошая, как дела? Очнулась? Молодец! – доктор улыбался. -Господи! Что со мной? – тревожно спросила Ольга. -Ну я хоть и не Господь, но могу Вам, сударыня, сказать точно, это беременность! – доктор замерял давление Ольги и приложил палец к губам. -Значит так, моя дорогая! – присаживаясь на табурет сказал врач, - полежать придется немного, беременность поздняя , поэтому нам нужно понаблюдать Вас, прикажите своим домочадцам принести Вам все необходимое и самое главное, меньше волнений и больше отдыхайте! – он встал и вышел из палаты. Ольга, ничего так и не поняв, удивленно смотрела на закрывшуюся дверь. -Какая беременность? О чем это он? – недоуменно думала Ольга. На тумбочке завибрировал телефон. -Да! Оль, как ты? Нормально все? – звонил встревоженный Вадим. -Да нормально все, жива я, жива! – улыбнулась Ольга, - ты понимаешь, что мне доктор сказал, что я беременна! -Вот те раз! Неужели!?– удивленно воскликнул Вадим, - вот мы на море отдохнули!!! Слушай, дак это ж классно! – он все громче распалялся, - Оленька, солнышко мое! У меня слов нет! -Вот у кого у кого, так это у меня, точно, слов нет, одни мысли в голове! – засмеялась Ольга, - на сорок втором году и такое! -Ну и что! Раз организм так сработал , значит так надо! – категорически заявил Вадим, - врали все твои врачи ,вот что я тебе скажу! -Ладно не кричи так, а то я оглохну ! – остановила его Ольга, - поговорю с врачом, потом расскажу. Она легла на кровать, закрыла глаза и вдруг начала вспоминать. Она никогда никому этого не рассказывала и даже уже сама почти забыла, а тут враз вспомнила тот день. Тогда , после госпиталя, когда она увидела Вадима, лежащего на больничной кровати, такого беспомощного, она вдруг поняла, как любит его и как страшно ей смотреть на того, кто всегда защищал ее и помогал ей, а вот сейчас лежит и она ни чем не может ему помочь. Она шла, думала об этом и ноги как-то сами донесли ее до церкви. Она зашла внутрь. Никогда Ольга не была в церкви и не знала, куда идти, кому молиться и как. Церковь была маленькая, и в тот час в ней никого не было. Она почему-то подошла к большой иконе Богородицы. Наверное, она ей больше понравилась, а может, ее ноги сами принесли к ней. Ольга вдруг упала на колени перед иконой, и не зная, как молиться начала просить ее помочь ее любому выздороветь, помочь ему преодолеть все тяготы и невзгоды. Просила дать ему здоровья. Послать ей самой ребенка, которого она так хотела, несмотря ни на какие приговоры врачей. Она долго стояла, шевеля губами, и по щекам ее лились и лились слезы. Вдруг к ней подошел старичок. Такой низенький, в белой бородой, в церковном одеянии. Он внимательно посмотрел на залитое слезами лицо Ольги, потом положил свою ладонь ей на голову и закрыл глаза. Ольга почувствовала , как по ней покатилась теплая волна и спокойствие. Постояв так, несколько минул, он блаженно улыбнулся. -Ты милая не переживай, все будет хорошо! Слезки свои вытри и ступай с Богом. Муж твой выздоровеет, и ребятенка тебе Бог подаст, только позже, а ты верь! Иди милая, я помолюсь за мужа тваво, воин поправится, и ножка его заживет! Ольга удивленно смотрела на старичка, а он глядел на нее и улыбался. Она поцеловала его руку и как-то внутри совсем успокоилась. Ольга встала и вышла из церквушки. На пороге поклонилась , перекрестилась. Хотя точно знала , что никогда этого не делала, а тут это сделала, как-то привычно, как будто вот всегда ходила в церковь. Вздохнула облегченно и пошла обратно в госпиталь. Там она узнала, что операция у Вадима прошла хорошо, и он уже спит в своей палате. Ольга опять вспомнила того старичка. Уже потом, когда Вадим перенес еще пару операций и пошел на поправку, Ольга опять пришла в ту церквушку. У одной из бабушек спросила про старичка, хотела его еще раз отблагодарить, но старушка удивленно глянула на Ольгу. - У нас тут из мужского рода только наш батюшка Тихон, так он вона стоит, поглядь, - и бабуля указала вглубь. Ольга присмотрелась. Нет, это был не тот старичок. Этот был высок ростом, статен и моложав. Ольга растерянно огляделась. Ну не приснился же он ей, в самом деле?! Она отчетливо помнит, как лежала его рука на ее голове и как ей, потом, было спокойно и хорошо на душе. К Ольге подошла женщина в платочке. -Кого ищешь милая? – спросила она. -Да был у вас тут старичок такой небольшой, в черном одеянии ходил, Вы случаем не знаете? – спросила она тихо у женщины. -Был такой, да только его давно нету на этом свете, звонарь местный Матвейка! Его еще юродивым обзывали! А зачем спрашиваешь? – женщина посмотрела на Ольгу. -Да видела я его недавно, когда приходила сюда, хотела поблагодарить за то, что все хорошо у меня, муж выздоравливает, - ответила Ольга. -А ты сходи к его могилке, она за церковью сразу , сама увидишь, вот и свечечку ему поставь! – женщина даже не удивилась услышав такой ответ от Ольги, - пойдем ка, я тебе покажу где. Они вышли с церкви. -Ты знаешь, у нас про Матвейку тут слухи ходят, что он до сих пор в церкви служит! Да, да ! Не удивляйтеся! Эта то церковь у нас новая, ее заново отстроили, а старую в те годы темные тогда сожги ! Так наш Матвейка все тушил ее и так и сгорел в ней! – женщина повела Ольгу за церковь, - он у нас вроде нашего святого! Говорят, помогает многим, только мало кто верит в это! А зря! Они обошли церквушку и, действительно, нашли маленький поросший холмик с крестом. На кресте было выведено « раб божий Матвейка 1910-1990гг» Вот он, наш Матвеюшка тута и лежит. Она перекрестилась и ушла. Ольгу поразила дата. На дворе стоял 2010 год! Она зажгла свечу и поставила в стаканчик, который был вкопан в землю, потом поклонилась могиле. -Спасибо тебе добрый Матвейка, что помог мне тогда! Муж мой выздоравливает, ну а на счет деток, видать, ты ошибся, но и за мужа спасибо! – она еще раз поклонилась и перекрестилась. -А ты не торопись, - услышала она голос, - все будет, жди! Ольга оглянулась . Около креста зыбкой дымкой покачивался силуэт старичка. После этого случая прошло много лет. Появилась Ася. Ольга так и думала, что это тот ребенок, про которого ей говорил старичок, и обрадовалась, что все сбылось, но недавно ей опять приснился Матвейка. Он улыбался и повторил ту же фразу: -Все будет, жди! Ольга тогда очень удивилась этому сну , но оказалось, что уже тогда она была беременна, только просто не знала этого. Вот сейчас она и вспомнила все это. Ей было и страшно и радостно одновременно. Ее мечта иметь малыша сбывалась, хоть и достаточно долго она этого ждала. -Родится мальчик , назову Матвей! – решила она . Вечером примчалась Аська. -Мамуль привет! Как ты? – и она хитро посмотрела на Ольгу, - папа мне все рассказал! Ой! Я так рада за тебя! -А я вот не знаю радоваться или плакать! – улыбнулась Ольга. -А вот плакать Вам сударыня точно нельзя! – сказал вошедший в палату доктор, Вам можно только улыбаться и радоваться! А это Ваша дочь, насколько я понимаю? – он посмотрел на Аську, - прям вылитая мама! Вы потом поговорите, мне нужно пообщаться с Вашей мамой. Аська чмокнула маму, и пообещав забежать завтра после занятий, умчалась. -Так у Вас вторые роды? – спросил доктор, усаживаясь на табурет. -Нет, - тихо сказала Ольга, - Ася не моя дочь, я ее взяла из роддома, когда мне сказали, что у меня никогда не будет детей. -Даже так! – удивленно ответил доктор, - ну да ладно! Значит так, что хочу Вам сказать. Пока все нормально, но! Учитывая ваш возраст , ну тут уж ничего не попишешь, Вы у нас в зоне риска поэтому, завтра я Вас отпускаю домой, но через месяц Вы возвращаетесь ко мне и мы решаем, как быть дальше. Если все пойдет нормально, Вы опять пойдете домой, а нет, я Вас положу, и Вы погостите у нас! Мы же хотим родить нормального ребенка?! Воооот! Так что, давайте вот так и поступим! Хорошо?! – и он что-то записав в блокнот , улыбнулся, - я думаю все будет хорошо! На следующий день Вадим забрал Ольгу домой. -Ты вот мне скажи, чего с тобой тогда стряслось то? – спросил Вадим, когда они сидели на кухне и пили чай, - ты как будто медведя увидела! -Вадим, понимаешь эта Светлана, та самая девочка, у которой я забрала Асю! – Ольга взглянула на Вадима, - но я поняла, что Толик не ее сын, Ася ничего не рассказывала? - Вот оно чтооо! –удивленно протянул Вадим, - ну да, она потом мне рассказывала, что его отец во втором браке и Толик его сын, а не ее! Ну дела! Точно мир тесен! -Ну, слава Богу! – облегченно выдохнула Ольга, - главное, чтоб Ася не знала ничего. -Дак я ничего ей и не говорил, - Вадим обнял Ольгу, - ты помнишь, что тебе волноваться нельзя? Я доктору обещал, учти! -Да я вообще, как слон спокойна и скоро такой и буду! – засмеялась Ольга. Девять месяцев Ольгу свято охраняли и Вадим и Аська, но все равно доктор периодически укладывал ее под наблюдение в больницу. Наконец на свет появился маленький Матвей. Это было таким огромным событием, что Вадим выпросил у начальника два дня отгула и они с Аськой хороводились вокруг Ольги и малыша целыми днями , не давая Ольге ничего делать. -Ты вон за мужиком присматривай! – говорил радостный Вадим, - ты ему сейчас гораздо нужнее, чем все остальное! Ольга смеялась, но противоречить им было, без толку. Аська колдовала на кухне, Вадим был на подхвате. Он бегал в магазин, в аптеку и казалось , что он просто летал от счастья. За все это время, пока Ольга была беременна, Аська все реже встречалась с Толиком. С занятий она бежала в больницу или домой. Гулять было некогда. Но Толик знал проблемы в Аськиной семье и тоже переживал за Ольгу. А вот, когда Ольгу привезли с малышом домой, Толик пришел в гости . - Поздравляю Вас Ольга Викторовна, - Толик топтался в дверях, - вот! – и он протянул ей букет герберов, - здоровья Вам и Матвею! -Ты проходи, - улыбаясь сказала Ольга, - извини, что Асе некогда , но скоро все наладится и я сама все буду успевать, они просто переживают за меня! Надеюсь, ты понимаешь это?! -Да все нормально! – ответил Толик входя в квартиру, но все равно Ольга заметила , что Толик немного грустный. -У вас все хорошо? – спросила она. -Да, в общем, все! - Толик замялся, - дома проблемы небольшие. -Пойдем ка на кухню, - пригласила Ольга, - там Ася блины печет, чай попьем! Они прошли на кухню, где хозяйничала Ася. -Ой, Толик! Приветики! – Ася расцвела, - видел какие классные блины меня мама научила печь!? Садись я тебя накормлю! Толик засиял. -Давай! Я очень люблю блины! Моя мама их тоже вкусно пекла! – и улыбка слетела с его лица. -Так что там у вас случилось? – Ольга посмотрела на потухшее лицо Толика. -Да эта… ну папина жена … короче они разводятся! – Толик виновато глянул на Аську. -Почемууу? – садясь за стол , спросила Аська, - что не так у этой красавицы? -Да папа застукал ее с охранником. А она бросила Ивана и укатила со своим любовником за границу и сперла деньги! – Толик грустно улыбнулся, - я ж говорил отцу , что она выходит за него только из-за денег ! Но он мне не верил! Вот и получилось так! -Вот же кукушка! – горько сказала Ольга, - и как теперь Иван? -Да он не очень грустит, - улыбнулся Толик, - она его никогда особо не любила, хоть и родила! В основном им занималась наша домработница, Наташа, она его с малолетства воспитывает. Его мамочка его даже не кормила, все Наташа делала, он у нас закаленный! А эта так, для показухи, всем хвасталась, что это ее сын! А Ванька он отца любит, меня и Наташу! Мы с ним очень хорошо общаемся, он же все-таки взрослый уже. Попросил отца устроить его в Суворовское училище, хочет военным стать, так что папа сейчас занимается документами. Я его отговаривал, но он, ни в какую! Потом мы с ним поговорили вместе с отцом и решили, что раз он сам так хочет, то пусть будет так! Он у нас самостоятельный и не пропадет, я за него спокоен. Папа переживает, но ему все время некогда, у него студентов куча и занят постоянно. Ничего, мы же мужики, справимся! А знаете , приезжайте все к нам в гости, папа будет рад и Ванька тоже! Приезжайте! - Толичка, погоди немного! – улыбнулась Ольга, - мы немного подрастем и обязательно приедем! Поближе к лету! Ольга сидела, и глядя на Аську, думала об одном, Иван и Аська были брат с сестрой по матери, и вот теперь возникал вопрос, как это все ей сказать? Да и Толику и его отцу тоже? Она решила поговорить с Вадимом. Толика накормили блинами и напоили чаем. Он посидел еще немного в Аськой комнате, они там обсуждали предстоящую сессию, и потом Аська пошла, его провожать. Ольга видела, что они скучают, по друг другу. Вечером Ольга все рассказала Вадиму. -Вот ведь точно кукушка! – сердито сказал Вадим, - рожает и бросает , идиотизм какой-то! А на счет нашей тайны, знаешь, рассказать видимо придется, все-таки, родня, как ни как! Да и мальчишке будет легче , хоть будет знать, что у него сестра есть! Только вот как это сделать? Вопрос! -Ладно, давай подождем немного! – сказала Ольга, - Матвей подрастет, съездим в гости и по ситуации посмотрим! Где-то черед месяца три бабушкам было сообщено о том, что у них появился внук. После этого сообщения, которое так их удивило, что обе бабушки примчались на смотрины. Ольге не сильно все это мероприятие нравилось, но ничего не поделаешь, бабушки как, никак. Громче всех ворковала мама Вадима. Она привезла кучу всяких погремушек и теперь маячила ими перед малышом. Через три минуты такого внимания и грохота Матвей разразился громким плачем. На этом аудиенция и закончилась. Мама Вадима разочарованно сквасила губы . -Какой плакса, однако! Вадим таким не был! – она собралась и гордо удалилась. Мама Ольги посидела еще немного и молча ушла, так ничего не сказав дочери. -И чего примчались? – удивленно сказала Аська, которая застала родню у них дома, - ни здрасьте ни до свидания! -Не обращай внимания, - сказала Ольга, укачивая разревевшегося Матвея, - только малыша напугали своими дурацкими погремушками! Неужели не ясно, что малыш еще очень маленький, чтобы играть с бабушками! У меня вообще, такое впечатление, что они не рожали никогда, а приобрели нас сразу большими! -Да ладно тебе! – Аська подошла к Ольге, - бедолажка, напугали тебя? – она чмокнула Матвея в щеку. Он еще раз всхлипнул и засопел, - волшебный поцелуй! – засмеялась Ольга, - пойду, покормлю его и уложу. Потом Ольга пришла на кухню и села напротив Аськи, которая пила чай и лопала пироги, которые Ольга напекла к приходу бабушек, но так и не угостила их. - Зато мне больше досталось! – засмеялась Аська, - им же хуже! Вот так и убежали, не попробовав такую вкуснятину! У нас какие-то бабушки ненормальный, а про дедушек я вообще молчу! -Да Бог им судья! – отмахнулась Ольга, - Ась, мне надо тебе кое- что сказать! -Тааак! Опять какие-то семейные тайны! – Аська отложила пирог и внимательно уставилась на мать, - ну давай, говори уже! -У тебя, когда сессия? – улыбнулась Ольга. -Фу ты! – Аська хихикнула, - да скоро! А потом, между прочим, каникулы, и мы собираемся в Толиком съездить к его бабушке в деревню, с нами поедет его папа и Иван! -Так да! – Ольга улыбнулась, - ясно. Тогда вот что я тебе хотела сказать. Помнишь ту историю, ну нашу? Так вот та девочка , это мама Ивана, Светлана, понимаешь?! То есть Иван твой брат по матери! Вот такой расклад! - Нифига себе новости! – У Аськи аж глаза округлились, - так выходит , что Геннадий Викторович мне тоже родня, он же отец Ивана? Круто! А Толик мой тоже дальний родственник? Фу чо попало какое-то! – Аська потрясла головой. -Да не придумывай ты всякую ерунду! – Ольга укоризненно посмотрела на Аську, - просто вы с Иваном брат с сестрой по матери и все! А кто там и как там, не важно! Просто у тебя появился родной брат и все! -У меня самый родной это Матвейка! – категорически заявила Аська. -Ну, тогда у тебя появился второй брат! – настойчиво сказала Ольга, - хотя, я тебе это говорю, а вот говорить это им всем, тут уж ты реши сама! Мы если что, будем молчать. -Знаешь мам, давай не будем вносить сумятицу в их умы! – сделав серьезное лицо сказала Аська, - есть Толик и его брат Иван, есть я и Матвейка, есть я и Толик , мы любим друг друга и все! Не надо никакой другой родни. Вот поженимся, и будете вы сватьями, тоже родня вроде как! И ничего другого! Пусть наше, останется с нами, а их у них! Ольга подумала, подумала и поняла, что Аська была права. Зачем все перепутывать до не возможности? Пусть все как было, так и будет. -Знаешь, а ты права! – сказала Ольга, - нафиг нам лишние проблемы?! – и чмокнула Аську в макушку, - пошла я гладить нашему богатырю пеленки! - Я помогу! – хватая пирог, Аська помчалась за матерью, - буду опыт перенимать на будущее! После окончания института Аська с Толиков сыграли веселую студенческую свадьбу. Гуляли у Толика в доме. Наташа помогла приготовить праздничный обед. Ей все девчонки помогали накрывать на стол и украшать дом. Больше всех волновался и переживал сам профессор. Он бегал по дому, отдавая всем указания. Иван прибыл в отпуск домой и тоже принимал активное участие в приготовлении. Все семейство носилось по дому, ожидая приезда свадебного эскорта. Ольга с Вадимом и маленьким Матвеем приехали после ЗАГСа и ожидали, когда прибудут молодые. Веселились до упада. Ребята отплясывали до позднего вечера, потом народ еще долго сидел за праздничным столом и распевал студенческие песни. Было много воспоминаний об учебе. Все понимали, что скоро разъедутся по разным городам и клятвенно обещали собраться через год в том же составе у Толика. Ольга , уложив сына спать, с улыбкой слушала все эти разговоры и вспоминала свой выпуск, и как они так же ,сидели и орали песни и клялись, что не забудут своих друзей по студенческой скамье. -Эх молодость, молодость! – грустно качала она головой глядя на разгоряченные лица ребят. После свадьбы Ольга уговорила своих съездить отдохнуть в Приморье, на те места, где служил Вадим. -Там же океан и можно так же и купаться и загорать! – сказала она молодым, - и вообще, давайте возьмем с собой и профессора и Ивана и Наташу, пусть все отдохнут от дел! Идею поддержали на семейном совете. -А что! Я прямо даже с удовольствием! – сказал улыбаясь Вадим, - молодость вспомню! Вадим подсуетился и так, как он был в отпуске, выхлопотал путевки в Приморский санаторий и все кучей начали активно собираться в путешествие по местам боевой славы Вадима. Ольга же, наконец , смогла осуществить свою давнюю мечту побывать в той церквушке, где когда-то вымаливала здоровье мужу и где встретилась с Матвейкой. После приезда и устройства в местном санатории, все кучей пошли осматривать местные достопримечательности. Молодежь вместе с профессором, Наташей и Иваном облюбовали местный пляж и решили покупаться и поваляться на горячем песочке , а Ольга повела мужа с сыном к той самой церквушке, где так давно хотела побывать. В церкви было , как и тогда пусто. Она , оставила Вадима с сыном на улице. - Вы тут погуляйте немного, мне одной надо побыть, - сказала Ольга Вадиму, - не обижайся, но это мое! – она зашла внутрь и подойдя к той самой иконе , опустилась на колени. -Спасибо тебе за все, что случилось в моей жизни, - шептала она, - за все, что сбылось, за мое счастье! - Бог с тобой, - услышала она тихий голос, и кто-то опять положил ей руку на голову. Ольга подняла голову. По ней опять, как и тогда, разлилось тепло. Рядом стоял тот самый старичок и улыбался. -Спасибо тебе, что молился за меня и моих мужчин! – прошептала она. -Бог с тобой! - повторил старичок, улыбнулся и исчез. Ольга встала и вышла из церкви. -Пойдем, я вам что-то покажу, - сказала она Вадиму. Они обошли церковь, и подошли к могиле Матвейки. -Вот , в честь кого ты назван, - сказала она сыну, - и это тот, кто помог мне когда мне было очень плохо! – она зажгла свечу и поставила в стаканчик, - не знаю кому как , но он мне помог! Спасибо тебе Матвеюшка! – и она поклонилась могиле. Когда она подняла голову , то увидела как около Вадима стоит прозрачная фигура старичка, который улыбается и гладит Матвея по голове, а сын смотрит на Ольгу и улыбается. Вот такие чудеса иногда случаются в нашей жизни. И не важно, верите Вы в это или нет. Источник https://dzen.ru/a/ZIAC5x36y0SBojwO

Проклятие. Глава 1 #проклятиеларисаволодина Автор Лариса Володина. О том, что у мамы рак, Наталья узнала вскоре после выпускного бала. В ушах ещё звучала мелодия школьного вальса, ноги ещё кружились в танце "раз, два, три... раз, два, три...", а перед глазами всплывали счастливые лица одноклассников... Валентина в тот день много плакала, хотя справедливости ради нужно заметить, что слёзы активно утирали и другие родительницы. - До чего всё-таки женщины сентиментальны. Радоваться нужно, а они плачут... - подумала тогда Наташка, но вскоре переключилась на развлекательную программу и забыла про свои мысли... В последнее время мама плохо себя чувствовала, резко похудела и даже несколько раз полежала в больнице. Дочка, как водится в таких случаях, навещала её, приносила чистое бельё и передачи. При виде Наталки, лицо матери вспыхивало радостью, а глаза наливались слезами. - Странное у тебя настроение... Случилось что? - недоумевала дочь, глядя на такое её состояние души. - Всё хорошо... Просто устала немного... - грустно отвечала Валентина. Наташка верила ей. Будь она постарше и помудрее, то знала бы, что глаза - это зеркало души, а в материнском зеркале отражались, то бесконечная любовь к собственному ребёнку, то холодящая пустота, то пугающее отчаяние... Этим вечером Валентина листала семейный альбом. На первых страницах свадебные чёрно-белые фотографии. Будто вчера отгуляли их комсомольскую свадьбу... Казалось, что всё впереди - светлое будущее, свобода, самостоятельность. Впереди новые края, новые встречи, вечная любовь, ведь жизнь только началась... - Коленька совсем молоденький! - вспоминала она. - Таким он был в момент знакомства... Семейная жизнь оказалась короткой, трудной, но счастливой... Учились, работали, мечтали... Не сразу, но родилась Наточка... Столько радости было! После свадьбы получили комнату в новом благоустроенном семейном общежитии, а уже после рождения дочки, Коле, как молодому специалисту, дали собственную однокомнатную квартиру... Потом его не стало... Нахлынувшие воспоминания сильно взволновали женщину. Стало трудно дышать... Валентину снова на скорой увезли в стационар. Двухместная больничная палата. Воздух пропитан запахом лекарств. Дневной свет слабо проникает сквозь прикрытые шторы. Стены, окрашенные в светлый цвет, нисколько не добавляют радости. На прикроватной тумбе плотным рядом аккуратно расставлены пачки с таблетками и коробочки с пилюлями. - У меня рак... - призналась Валентина дочери. - Врачи долго не могли определить, что со мной, и вот, наконец, докопались... Глаза Наташеньки наполнились испугом. Она упала на материнскую грудь и зарыдала... Валя гладила шелковистые волосы своего ребёнка, как когда-то в детстве... - Не плач, девочка! - виновато сказала Валентина. - Судьба у детей такая - хоронить родителей... - Ты скоро поправишься, и будет всё, как прежде, - упрямо твердила Наташа, как когда-то в детстве, вытирая маленьким кулачком слёзы. - Мне осталось немного, поэтому хочу с тобой поговорить... Сядь на кровать напротив. Разговор длинным будет... Постарайся серьёзно отнестись к моим словам, даже если они покажутся странными... Наташка послушно села напротив мамы и уставилась в окно. Там за стеклом чистое голубое небо. Старый клён заглядывал в больничную палату, вальяжно помахивая ветвями под действием ласкового ветра. В открытую форточку слушалась птичья перекличка. За окном была беззаботная жизнь... Голос матери вернул девушку в действительность. - Всё, что я тебе расскажу, знаю со слов сестры. Я тогда совсем маленькой была. Как ты знаешь, у нас с Галиной была мама Антонина, а вот отцы разные. Галя родилась в тридцать восьмом году. Её отец и муж твоей бабушки погиб на фронте в первые дни войны. Мама всю войну проработала в госпитале медсестрой. После победы большинство госпиталей реорганизовали обратно в городские больницы, с фронта вернулись много военного медперсонала. Свидетелем происходящего не была, но хорошо представляю события тех дней по рассказам очевидцев, фильмам и прочитанным книгам. Мужиков после войны не хватало. Много тогда их полегло на поле брани. Много осталось вдов, не дождавшись своих мужей... Истосковались по любви и те редкие мужики, что вернулись с фронта живыми, и бедные женщины, что на своих плечах ковали победу в тылу... Почему я подробно тебе объясняю? Хочу, чтобы ты с пониманием подошла к той информации, которую сейчас услышишь... Валентина немного помолчала, словно думала говорить дальше или нет, может просто переводила дыхание... - Бабушка Тоня осталась работать в уже гражданской больнице. Там, по всей видимости, она познакомилась с новым врачом - бывшим фронтовиком. Судя по моему отчеству его имя - Василий. По всей видимости, он был женатым человеком, поэтому новой семье не суждено было сложиться, но в результате их любви, родилась я... Галя помнит моего отца. Говорит, что это был добрый человек. Он очень любил маму, всегда приходил с гостинцами для нас. Нашлись доброжелатели, которые нашептали на ушко супруге Василия об измене. Галя стала свидетелем скандала, когда эта дама пришла домой на разборки. Мать молчала, да и что здесь скажешь? Виновата! Обиженная жена громко кричала и оскорбляла её... Это Галина помнит хорошо. В то время ей было уже восемь лет. Но вот последние слова, что сказала матери обманутая супруга, сестра слышала, но не запомнила, как и остальные ругательства. Про них она вспомнила много позже, когда спустя годы, мама делилась пережитым с подругой. Галка нечаянно подслушала их разговор. А эти слова её испугали. А в сердцах жена Василия выкрикнула Антонине слова проклятия на неё и её семью... Говорила Валентина медленно с остановками. Чувствовалось, что каждое слово даётся с трудом. Но желание облегчить душу давало ей силы. - После инцидента её возлюбленного перевели в другую больницу. Больше они с твоей бабушкой никогда не встречались. Мама остаток недолгой жизни прожила в одиночестве... Правда, Галина говорит, что видела отца несколько раз, когда гуляла со мной во дворе. Василий со стороны наблюдал за нами... - Я не вправе осуждать бабушку... К чему ты это рассказала? - спросила Наташа и внимательно посмотрела на мать. - Тогда мама обсуждала с подругой проклятие, которое наложила на наш род эта женщина. Возможно, случайно, но сказала она эти слова от души... Говорят, что этого достаточно... Вспомнила мама про проклятие, когда неожиданно тяжело заболела. Вскоре она умерла... Меня отдали в детский дом, а Галю определили учиться в техникум... - Может это случайность... Так бывает... - Не скажи... С тех пор, в нашем роду мужчины не приживаются. Я вроде бы и вышла замуж, но Николай умер, когда тебе исполнилось два года. Всё было хорошо, уснул вечером и не проснулся утром. Галя, в какой-то мере повторила судьбу мамы. Замуж она так и не вышла, а Светочку родила поздно... в тридцать пять лет от врача, с которым познакомилась, когда лежала в больнице... Вот кто у нас есть? Я, Галя, ты и Света... Даже у Коли, род которого вроде бы проклятие не должно было коснуться, две сестры, что живут на Дальнем Востоке, без мужей - Лида развелась, а Зина вдова... Родились у них тоже дочки... Когда я заболела, почему-то сразу вспомнила про проклятье. Галя тебе подробнее сможет рассказать эту историю... - возразила Валя и посмотрела на дочь. - Мама, давай договоримся раз и навсегда, что ты поправишься... - собрав всю выдержку и самообладание, сказала Наталья и села возле матери. - Нельзя верить во всякие небылицы. Они мешают сосредоточиться на выздоровлении... Обещай, что будешь бороться! Ты мне очень нужна! - Обещаю, милая! Ты... иди домой... Время уже позднее... волноваться буду... Наталья чмокнула маму в щёчку. Оказалось, что в последний раз. Ночью мамы не стало... Сквозь сон Наташа услышала телефонный звонок. - Дзинь-дзинь-дзинь ! Почему-то с первых секунд Наташке не понравился его призывный тон. - Нужно сменить мелодию... - проскользнула мысль в заспанной голове девушки. Телефон не унимался. Пришлось встать. - Алло…алло… - ответила она осипшим голосом. В трубке что-то захрипело и затрещало… - Алло... вас не слышно... - Девушка! Вы меня слышите? - Да, говорите! - Чащина Валентина Васильевна вам кем приходится? - несколько официально спросил женский голос. - Это моя мама... - ответила Наташа и нервно напряглась. - Так вот, девушка, ваша мама умерла... Было восемь часов двадцать минут утра, когда зазвонил телефон. Да, Натка отчетлива видела время на настенных часах в комнате. Взгляд её замер на цифрах. Секундная стрелка, как ни в чём не бывало, продолжила своё движение... - Как умерла? Я с ней вечером разговаривала... Вчера в больнице, когда навещала, мы с мамой разговаривали... - А чего вы ждали при её заболевании? Примите наши соболезнования! - последние слова женщина произнесла машинально, словно она их говорила каждый день, каждый час, каждую минуту, не вкладывая в них ни капельки чувства. - Нужно приехать и забрать личные вещи усопшей. Наташа испуганно опустила трубку на телефонный аппарат. - Мама умерла... Это были самые ужасные минуты в её жизни. Она почувствовала, как где-то глубоко в душе, оборвалась струна, колебавшаяся в унисон с сердцем. - Нет... - воскликнула она. - Я не хочу… Господи, пусть она живет, хотя бы ещё немного… Рука потянулась снова к трубке. Нужна спасительная соломинка, чтобы ухватиться и не утонуть... Несколько длинных гудков и трубку взяла мамина сестра... - Тётя Галя... - всхлипнула Наташа. Голос её предательски задрожал. - Наталья, что случилось? - испуганно спросила тётушка, интуитивно понимая цель звонка. - Валя? - Мама умерла... Я не знаю, что делать... - Ой, горе то какое! - запричитала Галина. - Валюшенька моя! Ты же младшенькая... Ты меня хоронить должна... Чувствовала, милая, скорую кончину... Деньги на похороны приготовила... Ты, девочка, поезжай в больницу, а поеду в похоронное бюро... Встретимся у вас дома... - сказала тётушка, тем самым решив за Наталью, как следует действовать. В эту ночь, когда умерла Валентина, пошёл дождь. Казалось, что вся природа объединилась в скорби вместе с Наташей, оплакивая уход самого родного человека... Был последний день июля, однако неожиданно задул пронзительный северный ветер, что заставил жителей небольшого уютного городка спрятаться под тёплые свитера и куртки. К утру дождь уже не шёл, а лил. Ночью, когда все спали, он ещё едва слышно постукивал об оконные стёкла и карниз. Сейчас же он уверенно стучал в окна, создавал много шума в густой зелени деревьев, журчал в водосточных трубах и пенился в лужах... Наталья вышла из дома. Серый холодный поток воды нёсся с горки по улице. Дождевой напор, усиленный порывом ветра, моментально замочил лицо. Наташа плакала. Капли дождя перемешались со слезами, делая их незаметными в общем потоке воды. Нужно идти, но чей-то ласковый голос остановил её. - Деточка, у тебя зонтик есть? Наташа повернулась на голос. Перед ней стояла пожилая соседка с первого этажа в целлофановом дождевике. Старушку вроде бы звали Клава. Девушка с ней всегда здоровалась, но никогда близко не общалась. - Нет... Не знаю... - безразлично к происходящему ответила Наталья. - Так ты совсем вымокнешь... Давай я тебя в мой плащ одену. Когда вернёшься, занесёшь в третью квартиру. Бабушка Клава, не дождавшись от Наташки решения, втолкнула её обратно в подъезд и закутала, словно маленького ребёнка. - Куда в такую непогоду, девонька? Добрый хозяин собаку не выгонит... - спросила она, поправляя на голове капюшон. - В больницу... - Раз в больницу, значит серьёзно... Поезжай с Богом! Деревья смиренно преклоняли макушки перед силой ветра и воды. Всё вокруг плакало вместе с ней, и дождь, и ветер, и земля... - Примите мои соболезнования, - второй раз за день услышала она профессиональное сочувствие от медсестры, которая протянула пакет с мамиными вещами. - Чем вообще могут помочь слова, когда мир взорвался и рухнул? Её мамочки не стало. Она же толком не пожила, ещё столько не видела, ещё столько не сделала... Она мечтала, мечтала жить, но теперь её не стало, и что осталось от жизни, кроме горького пепла? - подумала Наташа, а вслух спросила: - Где мама? - Как где? В морге... Всё происходило, словно во сне. Наташе очень хотелось, чтобы происходящее оказалось кошмарным, но сном. Домой приходили коллеги с маминой работы, соседи, друзья. Со всех сторон на неё сыпались слова сочувствия: "Соболезную", "Держись", "Мы с тобой"... - Я не могу больше не могу это слышать! - рыдала девушка, обхватив голову руками. - Не могууу! - закричала она. Голос сорвался... Тётя Галя принесла с кухни стакан с пахучими каплями. - Выпей, девочка! Сейчас полегчает... - говорила она и похлопывала ласково по спине. Тёплая противная жидкость обожгла и заставила сморщиться. Наташа послушно её выпила. Через полчаса пришло, нет не успокоение, а какое-то безразличие, если можно так выразится. Она легла в постель, подтянула ноги к животу и уснула. Как ни странно, во сне, будто в обычной жизни, к ней пришла мама. Она улыбалась и совсем не выглядела замученной или измождённой. - Мама, ты жива? - спросила её Наташка, страшно обрадовавшись. - Доченька, меня там ждёт твой папа... - ответила Валентина и показала рукой вдаль. Там простирался бескрайний зелёный луг яркими вкраплениями из ромашек и алых маков. Вдалеке луг сходился в линию горизонта с голубым небом. После серого, промозглого дня, девушка ощутила небывалое облегчение и покой... - Мы завтра с ним встретимся. Он очень скучает... - Я тоже скучаю... Как же я? - удивилась Наташа тому, с какой лёгкостью мама променяла её на отца. - Всему своё время, доченька... - не успела закончить фразу мама. В этот момент Натка почувствовала руку на своём плече. - Девонька, ты хоть жива? - спросил озадаченный голос тёти Гали. - Вторые сутки спишь... Вставай, я супчику сварила... Поесть нужно. Завтра тяжёлый день будет... И этот тяжёлый день настал. Горе, печаль, паника... Перед моргом Наташа потеряла остатки самообладания. Она безвольно повисла на чьём-то крепком плече. Сильные руки подхватили её и довели до автобуса. Послышался приятный мужской голос: - Нашатырь и успокоительное есть у кого-нибудь? В один момент перед носом оказалась ватка. Через несколько секунд резкий запах пробил сознание. Наталья отодвинула руку с нашатырём. Снова ко рту поднесли стакан с омерзительной жидкостью. Правда в этот раз, она не так сильно обжигала... Перед глазами девушки снова появилось одноэтажное зеленоватое здание морга. Весёлый цвет здания не передавал ему атмосферу добра, чувства прекрасного, потому как все прекрасно понимали, что происходит внутри него. Подошла двоюродная сестра Светлана и взяла Наташу за руку. Пытаясь не смотреть в глаза, она прошептала: - Нужно идти! Мама уже там... и твоя тоже... Набрав побольше воздуха, словно вдохнув сил, девушки вошли в траурный зал на первые в жизни похороны. Они бесшумно присоединились к идущим коллегам и друзьям. Несмотря на омерзительную погоду, процессия образовалась достаточно большая. Все шли молча, низко опустив головы, боясь даже посмотреть на друг друга. Играла траурная музыка. Грустная мелодия разливалась по залу и вытягивала из сердца дочери последние силы. Траурное действо проходило в пелене помутнённого сознания. Какие-то люди говорили слова, смысл которых Наташа не понимала... Медленно вышел священник, не обращая внимания на полный зал людей. Сначала молитва, затем началось отпевание. Голос немолодого священника разлился, пробивая расползающийся по ногам, холод. Наталья крепко обхватила руку тётушки и наблюдала за отработанными движениями батюшки. Людей пригласили прощаться. Наташа боязливо взглянула на гроб. Тело, которое было когда-то принадлежало маме, лежало смиренно, то удаляясь в тень наклоняющихся, то возвращаясь на тусклый свет траурного зала. Из глаз снова хлынули слёзы, охватил страх и непонимание почему так происходит. Она пыталась плакать тихо, но горе заставляло тело содрогаться. Чья-то заботливая рука снова поднесла стакан с каплями ко рту. - Выпей, девочка! - послышался заботливый голос тёти Гали. Женщины, при виде плачущей дочери, хватились за платки. Священник пригласил попрощаться родных. Тётя Галя рыдала над телом, поправляла платок на голове усопшей и заботливо заправляла под него венчик, который следом поцеловала. Она шептала слова раскаяния, просила прощения, надеясь, что сестра их услышит. Подошла очередь дочери. Наташа склонилась над безжизненным лицом матери и поцеловала в холодный лоб. Девушка почувствовала прикосновение чужих рук, которые её бережно направили в сторону. Крышку гроба закрыли и снова полилась грустная музыка. Окружающие, утомленные горем и подступившими слезами, снова взялись за платки. Мелодия никого не оставляла равнодушным. Она вырывала из сердца последнюю печаль. Под её переливы гроб начал медленно опускаться и через несколько секунд скрылся из вида, оставляя после своего исчезновения болезненное чувство потери... После поминок вся семья, а вернее, что от неё осталось, приехали домой к Наташе. Желаемого облегчения в родном гнезде не случилось. Зашторенные окна, завешанные простынями зеркала, мамин портрет с траурной ленточкой на уголке возвращали в действительность. - Может фотографии посмотрим? - предложила тётя Галя, заприметив на столе семейный альбом, который в последние дни Валентина часто листала. - Это, как на машине времени, съездить в прошлое. На фотоснимках воскрешается давно забытый мир, там все ушедшие от нас становятся живыми... Наталья со Светланой послушно сели по обе стороны от Галины. Она бережно раскрыла альбом. Почти все фотографии чёрно-белые. Есть немного выгоревших и пожелтевших от времени карточек. Одну из таких тётушка взяла в руки. - Это наша мама, ваша бабушка на работе. С фотографии на них смотрело улыбчивое лицо молодой медсестры. - Красивая! - оценила Светка. - Ты на неё совсем не похожа... - Так в процессе производства детей участвуют двое... - Получается, что ты на отца похожа? - продолжила допрос дочка. - Получается, что так, а Валюша с мамой - одно лицо... - Лучше бы ты на бабушку походила... - многозначительно ответила Светлана. Что она вкладывала в смысл этих слов, можно было только догадываться. Скорее всего у девушки были претензии к своей наружности. И на самом деле, они с Галиной не отличались красотой. Обе были немного полноваты, неброской внешности, кроткого нрава, да и одевались немного странновато. Тётушка достала из альбома фото сестры и приложила к маминой карточке. - Хороша была! - сказала она, затем достала из кармана платочек и промокнула глаза. - Непривычно говорить про сестру в прошедшем времени... - Валя обречена родиться красавицей. Отец у неё был статный и очень интересный мужчина... - Расскажи про него! - попросила Наташа. - Да, я почти ничего не знаю. Знаю только, что он был женатым человеком... - Бабушка встречалась с женатым? Как? Вроде, это неприлично... На лице Светланы появилось искреннее удивление. - Не суди строго! Время тяжёлое было - послевоенное... Мужиков не хватало. Их и в мирное время на всех женщин не хватает, а тут тем более заметно их поубавилось, поубивало защитников на войне. Мужиков мало, но обычного бабского счастья всем хотелось. Надо сказать, что для женщин великим счастьем было дождаться с фронта своего мужчину живым, пусть искалеченного, пусть однорукого, одноногого или совсем без них, но настоящего мужика. Торопились рожать детей и на всю жизнь отлюбить! Да и потом, если бы тогда женщины не рожали, то кто бы сейчас жил и строил будущее? Это б целого поколения не было... Валюши, Наташи не было... А потом Валя с Василием не просто встречались, а у них любовь была... - Мама мне перед смертью рассказала про него и про то, как жена приходила на разборки... - Было дело... Она какой-то важной дамой оказалась. После войны все скромно одевались, а эта пришла в красивом зелёном костюме с кружевным жабо. Такие наряды простые люди в то время не носили... Но несмотря на интеллигентный внешний вид, кричала она, как торговка на рынке... Смысл слов не помню, так как маленькой была. Но вот значительно позже, застала я мамин разговор с подругой. Болела она уже тогда и поделилась своими догадками о посланном ей проклятии... - Про это мама тоже рассказала. Она считает, что смерть бабушки, моего отца, её болезнь - это его следствие... - Знаешь, я не очень в проклятия верю... Если оглядеться вокруг, то в каждой семье их столько найдётся. Люди рождаются, умирают... Конечно, хочется, чтобы все жили вечно, но это, как бы нам не было больно, невозможно. Вон у меня у коллеги в прошлое лето в железнодорожной катастрофе погибли сразу муж, сын и дочь, а недавно умерла мама... Женщина она порядочная, мужу не изменяла, да и он хорошим семьянином считался. Кто их проклял? И таких примеров масса. Я вообще ни во что не верю. В молодости верила в могущество нашей многонациональной страны, сначала в комсомол, потом в коммунистическую партию, в закон и порядок и что теперь? Страна распалась, комсомола больше нет, партбилет надёжно спрятан, идеалы рухнули... Мой совет, не забивай голову всякой ерундой! Скажи лучше, какие планы на дальнейшую учёбу? - Сдала экзамены в институт народного хозяйства на экономиста. Жду результаты... - Натусик, девочка моя, я тут подумала... - издалека начала тётя Галя. - Время тяжёлое... сама видишь и понимаешь... В институте учиться пять лет. Потом не факт, что по его окончании найдёшь хорошую работу, а жить надо, за квартиру платить надо, продукты покупать, наряжаться... К чему говорю? Валя, было дело, хвасталась твоим рукоделием. Сарафан джинсовый ты сшила замечательный, юбочку в складку модную... Светка мне все уши прожужжала, просит такую же. В магазинах нормальной одежды днём с огнём не сыщешь, покупать на барахолке никаких денег не хватит. Может тебе лучше поступить в швейное училище. Научишься шить, как по науке положено, и сможешь работать на дому или устроишься в ателье. Сейчас найти хорошую швею сложно. Да и учиться в училище после десятого класса всего два года. Как думаешь? - Не знаю... - задумалась Наташа. - Хотя, шить мне нравится. Я выкройки из журнала "Бурда" беру, так как сама кроить не умею... Правда журнал дорогой очень. - Ты подумай, деточка... Экономист - это хорошо, а вот модистки и белошвейки во все времена были в почёте и востребованы. Женщины всегда хотели быть красивыми и сейчас будут наряжаться... Тем более, что у тебя к этому есть способности... - Я подумаю... Просто... мама всегда хотела, чтобы я высшее образование получила... - Так работать начнёшь, а там и в институт на заочное отделение по специальности поступишь. Зато будешь любимым делом всю жизнь заниматься... - И мне юбочку сошьёшь... - быстро сориентировалась Светка. - Модель, как твоя, только хочу в клеточку... - С тобой остаться ночевать? - спросила тётя Галя, встав с дивана. - Не нужно. Я сама... - Вот и умница! Ты, теперь хозяйка в доме. Пока учиться будешь, за квартиру я буду платить. В училище за хорошую учёбу стипендию дают, а отличникам - повышенную. Потом пенсию по потере кормильца должны назначить. Документы подать помогу. Продуктами тоже помогать буду. Проживём, девочка! - Спасибо, тётя Галя! Что бы я без вас делала? - С кремацией похороны немного дешевле обошлись. От Валюшиных денег немного осталось, я на них для тебя продукты покупать буду. Если что-то из одежды или обуви понадобится, то говори... Давай, пока управлять твоими финансами буду сама, а тебя начну обучать. Ты в этом вопросе ещё совсем неопытная. На карманные расходы немного оставлю... Галина достала кошелёк и положила купюру на трюмо. - Ну, мы пошли! Завтра загляну... - сказала она, обняла племянницу и задержала её в объятиях... - Нас из семьи всего трое осталось... Твою дальневосточную родню в расчёт не беру, про них ничего не знаю... Будем держаться друг друга... Ох, Валюша... как ты могла? - всхлипнула она и вышла за двери. С этого вечера у Натальи началась новая жизнь. Прошла первая неделя без мамы. Внешне ничего не изменилось. За окном всё та же берёза, закрывающая полнеба. Сквозь её крону также, как всегда, пробиваются золотистые лучики света. На улице опять летнее солнце гуляет по голубому небосклону, у подъезда сидят старушки, обсуждают политические новости и соседей. И не важно, что вокруг полно людей, в свои страдания и душу Наташа никого не пускала. Внешне это никак не выражалось. Она по-прежнему с улыбкой отвечала на сострадательные или подбадривающие речи родственников, маминых коллег и друзей. Но, как было тошно вечерами и по ночам! Какой мокрой оказывалась подушка к утру... Как за шкирку тащила Наташка себя на люди... - Мамочка, родная! Как мне тебя не хватает! - плакала она, глядя, на улыбающееся с портрета, мамино лицо. - Но я буду сильной... обещаю! С её кончиной, Наташку не ждал утрами вкусный завтрак, вечерами горячий ужин, поглаженное бельё и чистая постель... Всё приходилось делать самой. Недели две ушло на освоение домашних премудростей. На кухне выручала кулинарная тетрадка, в которой аккуратным почерком мама записывала любимые рецепты. Со стиркой разобралась, но не сразу. Зато, как напоминание о былой беспечности, у неё появился, полинявший от цветной рубашки, комплект постельного и несколько полотенец. Также пришлось выбросить шёлковую блузку с дырой от горячего утюга. Но эти неудачи постепенно трансформировались в бесценный опыт. Не зря ведь говорят, что на ошибках учатся... Готовка, стирка, уборка, глажка и так до бесконечности... Потом Наталья неожиданно поняла простую вещь, ни один человек в нашем мире не может существовать без общения. Как бы она не старались огородиться от других людей, оправдываясь тем, что ей никто не нужен, вскоре она поняла простую истину: "Человеку нужен человек". Неожиданно в жизни девушки этот человек появился... В ближайшее время Наталье предстояло всерьёз задуматься о выборе окончательного варианта будущей профессии. Её определил провал при поступлении в институт с непонятной для неё формулировкой "Не прошла по конкурсу". - Так угодно судьбе, - рассудила Наташка и отнесла документы в швейное училище. Благо заранее тётей Галей был предложен запасной вариант. Первое сентября... Душа ещё не успела с летом попрощаться, не успела настроиться на осенний лад, а всё уже по-другому: свет солнца, синь неба, да и воздух - совсем не тот. Ещё немного и закружат листья хороводы, улетят перелётные птицы, подарив на прощанье красивую песню. Первое сентября одна тысяча девятьсот девяностого года! Этот день для Натальи существенно отличался от многих предыдущих, за исключением, пожалуй, поступления в первый класс. Этот день открывал для Наташи новое направление на жизненном пути. Всё утро она причепуривалась. Сначала долго накручивала на плойку непослушные волосы, пытаясь оформить их в локоны. Потом слегка подкрасила тушью ресницы и бледно-розовой с перламутром помадой подчеркнула губы. Несколько раз меняла наряд... Потом достала мамины туфли-лодочки на высоком каблуке, благо размер был одинаковым, и оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Наконец-то, своим образом она осталась довольна. В этот момент к ней на минутку забежала тётушка. - Ой, Наталка, какая красавица ты стала! Эх, видела бы тебя Валюша... - вздохнула она и добавила: - Я вчера пирог испекла. Положу в холодильник. Ещё проездной тебе купила на автобус, чтобы с билетами не заморачивалась. - Спасибо! - поблагодарила Наташа и обняла Галину. - Волнуюсь немного... - Это нормально. Всё-таки новая ступень в твоей жизни... Дай, Бог, идти тебе по этой лестнице вверх долго! Ладно, Натальюшка, побежала я на работу... Сил нет, но делать нечего. До пенсии ещё три года терпеть. Прибегай вечером, отпразднуем твой первый учебный день. Я тортик к чаю куплю... - Прибегу обязательно... Светланке нужно юбку померить. Я наметала... Швейное училище имело чуть ли не полувековую историю, и за этот период накопило много традиций. К одной из них относилось посвящение в первокурсники. Всех вновь поступивших выстроили на улице перед входом в здание. С погодой явно повезло - был солнечный, практически летний день. Для проведения церемонии соорудили трибуну, на которой разместилось руководство училища, руководство местной швейной фабрики, а также представители городской и районной администрации. С трибуны вкратце прозвучал отчёт о развитии отрасли, её перспективы и возложили надежды на будущих специалистов, которые в скором времени пополнят ряды успешных мастеров. Первый день обучения запомнился, главным образом, поиском кабинета, в котором должна проходить следующая "пара" занятий. Также успела познакомиться с несколькими девчонками из группы и получила кучу учебников... К такому количеству книг, Наташа оказалась не готова... И вот такая фифа на высоких каблуках с огромным пакетам учебников, на полусогнутых тащилась она домой с автобусной остановки. Переходя дорогу на светофоре, пакет не выдержал нагрузки, порвался и всё его содержимое оказалось на проезжей части... Зелёный сигнал светофора сменился на красный, машины поехали... Наталья растерялась. Стоит глазами хлопает и не знает, что делать... собирать книги или бежать... Неожиданно из машины, которая стояла прямо перед ней вышел водитель. Им оказался молодой парень. - Давай помогу! Наталья молча кивнула и с благодарностью посмотрела на спасителя, который уже собирал выпавшие учебники. - Мешка другого нет... - сказал он утвердительно и посмотрел на девушку. - Садись в машину... Подвезу... Наташка послушно проследовала в "Жигули" третьей модели. Им надрывно сигналили другие водители, потому как машина спасителя мешала общему движению. - Да, что шумите? Едем уже... Кстати, куда едем? - Черёмушкин переулок, дом пять... Машина резво стартанула с места. Молодой человек добавил звука в магнитоле, откуда звучал голос Жени Белоусова с песней "Такое короткое лето"... - Символично... - подумала Наталья про лето, которое в этом году из-за смерти мамы, оказалось слишком коротким. Сейчас ей предоставилась возможность осторожно рассмотреть водителя. На вид молодому человеку было лет двадцать пять. Одет он был в красивый спортивный костюм и кроссовки. Из-под штанов выглядывали белоснежные носки. - Круто одет! - не успела подумать Наташка, как машина лихо свернула в их переулок и въехала во двор её дома. Парень водил машину уверенно, без лишних движений и пижонства. - Какой подъезд? - Последний... Водитель вышел и открыл дверцу пассажирки. Машина остановилась идеально возле бордюра. Оставалось только повернуться, выставить свои прекрасные ножки и встать. Молодой человек любезно протянул руку, чтобы помочь. - Не знаю, как тебя благодарить... - стесняясь произнесла Наташка. - Не знаешь, значит не благодари. Ничего особенного... Просто помог красивой девушке... Меня зовут Александр, родители зовут Шурой, а друзья - Сашок. Давай донесу до квартиры... - предложил он, затем не дождавшись решения хозяйки, достал книги с заднего сидения и прошагал в сторону подъезда. Наташа неуверенно пошла следом. - Здравствуйте, тётя Клава! - сказала она. На скамейке сидела баба Клава со своей соседкой и вязала носок. Она посмотрела поверх очков на девушку и ответила: - Здравствуй, Наташа! Хороший помощник у тебя! Наташка смутилась, даже слегка покраснела от неожиданности. - Да... - только и смогла вымолвить девушка. Александр шагал бодро преодолевал один лестничный марш за другим. На четвёртом этаже прозвучало: - Мы пришли... Наташка быстро открыла ключом дверь. Сашок протянул ей увесистую стопку учебников и запросто спросил: - Тебя как зовут? - Наташа... Спасибо большое, Александр! Ты меня здорово выручил! - Наташа, значит... Красивое имя! И ты тоже красивая! Девушка снова засмущалась... - В дом не приглашай! Неприлично при первом знакомстве. Я потом как-нибудь загляну... В этом месте она подняла на парня глаза и рассмотрела лицо. Оно показалось совершенно обычным со счастливым беззаботным взглядом. Серые глаза, курносый нос, белёсые брови и ресницы, лишь только губы были аристократического вида - тонкие, вытянутые в одну линию. Осанка и манера держаться, выдавала в нём человека хорошей физической формы. Саша был низкорослым, но крепко сложенным молодым человеком. Хотя внешне он выглядел уверенным в себе человеком, но лицо показалось девушке немного наивным и детским. - Явно не красавец... - подумала Наташка и скрылась за дверью. Дома, пребывая какое-то время в эйфории от встречи, она стала гадать, кем же может быть этот человек? При том, что внешне Александр ей не особо понравился, появление нового знакомого взбудоражило сознание девушки. Впервые в жизни Наташа подумала о парне, который когда-нибудь появится в её жизни, о свадьбе, о белом платье с кружевным воротником стоечкой, о летящей по ветру фате, о любви, которую она предчувствовала и ждала... Мечтать о любви в таком возрасте, обычное дело. Тем более, когда ты остался один на один с большой жизнью, то естественным образом возникает потребность в сильном мужском плече... На этой приятной эмоциональной волне, Наталья поспешила к тёте Гале со Светланой... *** Хотя новое знакомство и разбудило в девушке интерес к сильному полу, но через какое-то время она перестала думать об Александре. Тем более, что с учёбой забот добавилось. В швейном училище у неё появилась подруга - Алёнка - высокая худощавая блондинка. Длинные густые волосы, аккуратный носик, великоватый рот с полными губами и ироничный взгляд зелёных глаз под чётко, вырисованными природой, светлыми бровями - дополняли её образ. С ней Наташа сидела за одним столом. У новой подруги недавно из армии вернулся жених. - Ты бы знала, как он классно целуется! Так нежно, едва касаясь губами моих губ, почти одним только дыханием... Ой, боюсь скоро не устою и отдамся... Ты, кстати, когда-нибудь целовалась с парнем? А, то я тут тебе рассказываю... - Нет... - стараясь не придавать ответу никакого оттенка, ответила Наталья. - Мне некогда ерундой заниматься. Нужно выучиться, найти хорошую работу, а потом уж думать о любви... Конечно, Наташка отчасти кривила душой. Ей тоже хотелось любить, но объект любви пока даже не появился на горизонте. Алёнка, словно прочитала мысли подружки и предложила: - Хочешь, я тебя с каким-нибудь другом Валерки познакомлю? - Ну, не знаю... - произнесла Наташка, задумалась над ответом и неожиданно даже для себя самой ответила: - А, давай! - Вот и молодец! Тогда приходи ко мне в субботу на день рождения. Родичи уедут с ночёвкой в сад, а мы устроим небольшой праздник. Попрошу милого захватить с собой хорошенького товарища... - У тебя день рождения? - искренне обрадовалась Наташка. - Ну, да... Восемнадцать стукнет... А это значит, что пришло время расставаться со своей девственностью... Семья Алёнки недавно переехала в активно застаивающийся микрорайон, и теперь жила в новом панельном доме, как в то время говорили, в трёхкомнатной квартире улучшенной планировки. Здесь всё отличалось от уютного Наташкиного двора и старой "хрущёвки". Двор был усажен молодыми саженцами яблонь, оснащён большой детской и спортивной площадками, а также цветастыми клумбами возле каждого подъезда. После серости старой застройки, цветная облицовка фасадов в новом районе выглядела выигрышно и современно. Квартира у именинницы была с изолированными тремя комнатами, раздельным санузлом и достаточно просторной, по сравнению с Наташкиной, кухней. Вечеринка была уже в самом разгаре, в квартире гремела музыка, слышался громкий смех и выкрики. В комнате, где проходила танцевальная часть дня рождения, звучала и сверкала цветомузыка, а приглашённая молодёжь старательно подчёркивала в танце свою индивидуальность. - Ты чего так долго? - спросила раскрасневшаяся и слегка возбуждённая Алёна. - Проходи скорее! Валерка, опоздавшей полагается штрафная... От группы, курящих на кухне гостей, отделилась фигура высокого молодого человека. Наталья сразу оценила его смазливое личико. - Это мой Валера! - гордо заявила именинница и повисла на его плече. - Не вздумай приставать! Убью! - Здравствуй, Валера! Я - Наташа... Алёнкин жених принёс с собой стакан пахучего красного вина и протянул его опоздавшей. - Пей за здоровье подруги! - Спасибо! Я попозже... - Я не спрашивал тебя будешь ты или нет, а сказал пей! - несколько развязно сказал подвыпивший Валерий. - Ну, не шуми, дорогой! - успокоила его хозяйка, закрывая своей фигурой подругу. - Сейчас пройдёт и выпьет... Наташка сделала вид, что не расслышала "наезда" и достала из пакета подарок. - С днём рождения, моя хорошая! Желаю большой любви, исполнения желаний... Не успела она перечислить всё то, что ей хотелось для подруги, как Алёнка развернула прозрачную упаковку, перевязанную красной ленточкой, и воскликнула: - Круто! Это же "Бурда"... Спасибо, Натаха! - Да, это последние три летних выпуска... - с этими словами она выдвинулась в комнату, игнорируя протянутую со стаканом руку... Из танцующих Наталья сразу выделила высокого симпатичного парня в джинсовом костюме, со скучающим лицом. Он тоже поймал её взгляд, но тут же перевёл его на брюнетку в коротком платье с пышным бюстом, которая сидела с независимым видом на кресле, вульгарно закинув одну ногу на другую, осматривая танцующих, и двинулся в её сторону. Но танец неожиданно закончился, и парню пришлось остановиться. Как только снова пошла мелодия, и это был медляк, парень подошёл к девушке на диване и пригласил на танец. Наташка невольно следила за ними глазами и думала: - Что это со мной, впервые вижу, а глаз от парня оторвать не могу... Тем временем к только что пришедшей подруге со стаканом подошла Алёна и встала рядом. - Как он тебе, подруга? – спросила она, показывая глазами в сторону красавчика, отхлёбывая вино и пытаясь перекричать музыку. Молодой человек реально был красивый - черноволосый, голубоглазый, стройный и модно одетый... - Симпатяга! - как можно безразлично, ответила Наташа, стараясь не выдавать даже малейшей заинтересованности. - Это Стасик... Красавчик и одет по фирме... Имей в виду, что его Валерка пригласил под тебя... Когда медленный танец закончился, Стас демонстративно прошёл мимо и направился в сторону кухни. - Пошли, покурим... Там я тебя познакомлю со всеми... В кухне "дым стоял коромыслом". Курили все и парни, девушки... - Закуривай! - безапелляционно потребовала именинница и протянула сигарету. - Я не умею... - крикнула в ухо Наташка. - Щас, прикурю! - с пониманием ответила Алёнка, чиркнула зажигалкой, прикурила сигарету и протянула её подруге. - Я так-то тоже не курю, но в хорошей компании... Она громко засмеялась и добавила: - В хорошей компании, и пью, и курю... Наташка слегка втянула в себя табачный дым. Сначала ей покурить показалось глупым решением, но, когда она снова словила на себе взгляд красавчика, наоборот воодушевилась и придала важности своему образу. Стас с Валеркой ушли из кухни со стаканами вина в комнату, где проходили танцы и заняли свободный диван. - Как тебе тёлочка? - спросил Валерка. - Ничего такая... фактурная! - ответил Стас и сделала несколько глотков. Мордашка симпатичная, я похоже ей понравился... - Замечу, что тёлка с квартирой и не обременена родаками... - Неплохо! Всё лучше, чем общаге... - К тому же она нецелованная девственница... Прямо три в одном. Сам бы занялся, но для тебя приберёг... Не теряйся! Моя крепость сегодня обещала пасть... Комнаты здесь три... Одна наша, думаю, что ты с тёлочкой сможешь занять вторую... Правда тут ещё одна парочка образовалась. Смотри, как Гоша Анжелкины буфера проминает... Стас с интересом посмотрел в сторону брюнеточки. - Я только с ней танцевал... - И что? - Пока не определился какую хочу... Но если ты говоришь, что эта девственница с квартирой, то выбор очевиден... - Тогда её нужно хорошенько накачать... Что-то она плохо пьёт... Ты ей водки в вино плесни немного для разгона... Потом пойдёт, как по маслу... - Фу, как грубо? Мастерство донжуана состоит в том, чтобы девушка сама отдалась... А вот, если не захочет по доброй воле, тогда можно в бой вводить разного рода стимуляторы и расслабляющее... В это время в комнату вошла именинница с подругой. Валерка подскочил к своей невесте, прижал к себе и начал совместный танец под ритмичную музыку. Подвыпившая Алёна эротично извивалась, как змея, шоркая собой его тело. Наташка скромно встала возле окна и не без интереса наблюдала за происходящим. Неожиданно возле неё оказался красавчик с двумя стаканами алкоголя. - Меня зовут Стас. Тебя как? - Наташа... - улыбнулась девушка, пытаясь успокоить застучавшее сердце более глубоким дыханием. - Давай выпьем, Наташа, за знакомство! Он протянул один стакан девушке и поднял свой, приглашая чокнуться. Наташка послушно поднесла свой гранённый стакан к его. Раздался приглушённый стеклянный звук, даже отдалённо не напоминающий звон хрусталя. Креплёное вино прокатилось по гортани, загоняя внутрь терпкий сладкий вкус, немного обжигая при этом. Наталья сделала глоток и поставила стакан на подоконник. - И это всё? - удивился красавчик. - Ты мне показалась более раскованной девушкой... - Какая есть... - Пошли потанцуем, как раз медляк... Вместо ответа Наташка протянула руку в знак согласия. Брюнетка уже танцевала с другим молодым человеком, прижалась к его груди и томно посматривала в сторону Стаса. - Мне кажется, что это девушка хочет с тобой потанцевать... - кивнула в её сторону Наталья. - Эта девушка не хочет танцевать... - А что она хочет? - Она хочет любви... - ответил Стас со знанием дела. - Только девушка, по всей вероятности, не знает, что этим своим желанием отпугивает нормальных мужиков... Где-то на третьем медляке, красавчик начал активнее прижиматься к партнёрше по танцу, пытаясь без рук, одним только телом прощупать фигуру девушки. Наташка деликатно сдерживала его порыв, отодвигаясь, на сколько это было возможно, от молодого человека. Между танцами Стас пытался подпоить Наташку, которая пила вино, но не так активно, как бы ему хотелось. Даже при том, что пила она не так много, но алкоголь без закуски, начал понемногу кружить голову. - Как тебе Стасик? - поинтересовалась изрядно подвыпившая именинница. - Не теряйся! Парень клёвый! Анжелка с него глаз не сводит... Смотри, уведёт... Хотя никакой программы на дне рождении не было и в помине, но несколько часов пролетели сравнительно быстро. Ближе к полуночи количество гостей стало сокращаться. Накануне Алёна попросила подругу остаться ночевать, чтобы с утра убрать квартиру перед приездом родителей, поэтому Наташка никуда не торопилась и беззаботно сидела на диване в компании Стаса. Когда в какой-то момент она пошла в туалет, то услышала из комнаты, что расположена по соседству, стоны и скрип дивана... В слегка приоткрытую дверь можно было разглядеть длинные волосы Анжелы, которая восседала на мужском теле в позе наездницы... Наташке смутилась и поскорее проскочила в санузел. Потом пулей, не поднимая глаз, вылетела оттуда в комнату. Когда гостей в квартире не осталось, красавчик закрыл дверь в комнату, сел рядом на диван и положил ей руку на плечи. Негромко играла музыка. - Давай выпьем за то, что наконец-то остались одни! - предложил Стас и стукнул стаканом о стакан Наташки. - Две комнаты заняты... Алёнка отдаётся своему жениху, Анжела с кавалером занимаются любовью во второй, а эту оставили для нас. Здесь очень романтическая обстановка! Не находишь? Не дождавшись ответа, красавчик поставил свой и Наташкин стакан на журнальный столик и слегка прикоснулся губами её губ. Дрожь пробежала по телу девушки... До чего же был сладок первый поцелуй! Наталья не знала с чем его можно сравнить? С весенним ландышем на лесной опушке или с красными маками, которые расцветают в степях, радуя глаза своей необъяснимой красотой, либо с разноцветной радугой через эту степь... Странное состояние надвигающегося блаженства... Поцелуй становился глубже и горячее. Стас резко уронил Наталью на диван и навалился сверху. Его лицо оказалось на одном уровне с её. Девушка замерла. Всем своим существом она трепетала, переполненная смешанными чувствами, страшась дальнейших действий с его стороны, сердце бешено колотилось. Их губы снова соприкоснулись. Наталья не отстранилась и даже не попыталась этого сделать. Ещё чуть-чуть и она потеряет контроль... - Нет! - выпалил Наталья дрожащим голосом. - Я не могу так! - Ну, не кривляйся! Ты же современная девушка... Ты хочешь меня, я хочу тебя... - капризно ответил парень и просунул руку под юбку, пытаясь снять с неё трусики. Наташка испугалась, что было сил оттолкнула его и начала быстро на ходу собираться. - Не пойму, зачем из себя недотрогу корчить? Не проще получить удовольствие и уснуть в сладких объятиях, как Анжела или твоя подруга? - сказал он, провожая взглядом удаляющуюся девушку. - Это, что получается, я сегодня поставил не на ту лошадь? К счастью, Наталья уже не слышала этих обидных слов. Она выскочила в подъезд, а затем на улицу, окунувшись в живительную ночную прохладу осени... Чёрная вуаль ночи накрыла город. Золотистый свет фонарей освещал пустынные улицы. Время было без пяти минут два уже нового дня. Наташка поёжилась от холода, принесённого резким порывом ветра. - Транспорт уже не ходит, на такси денег нет, остаётся идти пешком, - подумала девушка, закрутила на шее шарф, который мама связала ещё к прошлой осени, спрятала в него нос и и решительно зашагала по пустынной улице. Идти предстояло километров восемь. Примерно таким было расстояние между районами и домами девчонок. Недавно прошёл дождь, но ветер успел разогнать тучи. Наташка посмотрела вверх. Над ней раскинулось небо, усыпанное звёздами. Они отражались в зеркале больших луж. Асфальт перестал быть чёрным - вся световая гамма ночного города разлилась в бликах мокрой дороги. Ветер подталкивал в спину, помогая двигаться быстрее. Под пристальным взглядом звёзд, под отдалённый шум в стороне, спешащих куда-то поездов, к девушке подступило, какое-то щемящее чувство ностальгии. - При маме такой ситуации возникнуть не могло... - думала Наташа. Фрагменты прошлой жизни врезались в её душу. От этих воспоминаний навалилась грусть. Влажные глаза девушки смотрели в бесконечное пространство, память рассказывала о прошлом, от этого сердце стучало потеряно, с тоской... Городские улицы сменились промышленной зоной. По обе стороны дороги расположились два некогда больших завода республиканского значения. Тёмные большие окна цехов ночью казались абсолютно безжизненными. Наташка шла вдоль большого бетонного забора, старательно обходя глубокие лужи, потому как вода через молнию уже успела проникнуть в один ботинок. На большой скорости пронеслась пара машин и опять наступила неприятная тишина. Наташка слышала негромкий отклик своих каблучков от асфальта. Хмель под воздействием свежести и колючего ветра исчез окончательно. Впереди замаячил забор городского кладбища. Сердце от быстрого шага и страха застучало ещё громче. Вот уже на стыках плит кладбищенского забора в свете уличный фонарей просматривались старые надгробия в кованных оградках. Воображение рисовало жуткие образы привидений или мертвецов, которые ночью хозяйничают на кладбище. С его территории доносились странные звуки, похожие на скрип рассохшегося старого дерева и треск сухих веток, будто медведь пробирается сквозь лесную чащу. Почему-то на ум пришла незамысловатая песенка из какого-то старого фильма: - А на кладбище всё спокойненько от общественности вдалеке... Под нехитрый мотив песни, Наталья поравнялась со входом на кладбище. Здесь обычно старушки торгуют венками и цветами... Боковым зрением девушка заметила тень и движение от ворот... Она жутко испугалась, невольно заревела, потом вспомнила маму, а после закричала "Помогите!" и на ватных ногах выскочила в полном безумстве на проезжую часть, едва не очутившись по колёсами "Жигулей". Если бы Наташка так не испугалась, то смогла разглядеть, что это вовсе не приведение, а местный абориген Жора, который только проснулся на свежем захоронении после бурных поминок, водкой и пирогами, заботливо оставленными родственниками ... Но всего этого девушка не слышала. Громкий скрип тормозов завис на мгновение в воздухе и был унесён очередным порывом ветра. - Тебе жить надоело? - с этими словами выскочил из машины молодой человек с спортивном костюме, куртке-Аляске и красивых кроссовках, из которых выглядывали белоснежные носки. - Помогите! - вскрикнула Наталья в последний раз и рухнула в руки не менее испуганного водителя. - Эй, ты чего? Я же тебя не сбил... - пробормотал в ужасе парень и понёс пострадавшую в машину. Когда девушку удалось разместить на переднем сиденье, до машины дохромал кладбищенский Жора. Он уставился в боковое окно с жалостливым видом. Его давно нестриженные кудрявые волосы по форме напоминали большую лохматую папаху, а из приоткрытого рта выглядывал одни единственный зуб. - Огоньку не найдётся? - промолвило чудище. Наташка в этот момент пришла в себя и снова закричала. - Ой, мамочка! - Слава Богу жива! - выдохнул молодой человек и ответил просителю: - Сейчас, отец, в бардачке вроде были спички... Жора ушёл, а водитель внимательно посмотрел на девушку, а затем довольный улыбнулся: - Черёмушкин переулок, дом пять, Наталья? - Откуда вы знаете? - спросила Наташка, вытерла от слёз глаза и уставилась на парня. - Ты теперь ко мне на вы будешь обращаться? - Саша? - осенило девушку. - Тебя мне сам Бог послал. - Что случилось? Этого испугалась? - Угу... - А, что ты ночью на кладбище делала? Какой-то страшный обряд совершала? - решил пошутить Александр. - Я... - растерялась она от такого вопроса. - Я просто мимо шла... - В такое время мимо шла? - удивился он. - Ну, ладно мимо, так мимо... Сейчас ты домой? - Да... - робко ответила Наташка и вздохнула с облегчением. В машине было тепло, из магнитолы на волне "Европы Плюс" зазвучала песня группы "Наутилус Помпилиус" "Я хочу быть с тобой", потом отметилась Алла Пугачева с песней "Я тебя поцеловала", а затем Юра Шатунов порадовал ночных путников "Белыми розами". За окном автомобиля снова показались жилые застройки и город уже не казался девушке таким зловещим. - Ты откуда едешь? - спросила она. - Друг попросил отвезти в аэропорт... - А ты откуда в столь поздний час? - На день рождение к подруге ходила... - сухо ответила Наташа, стараясь быть максимально краткой... - Обещала, что останусь ночевать, но мне у неё не понравилось... - Ясно... Ну, ты больше к ней не ходи... А, то вдруг снова от страха в обморок хлопнешься... Хотя мужик на самом деле, на привидение слегка смахивал... Если бы не ты, я и сам бы вздрогнул от страха. А так девушка в машине и пугаться неприлично стало быть... - За забором скрипело и шуршало что-то... Я подумала, что это мертвецы из могил повылазили... Так страшно стало... а потом из ворот за мной кто-то побежал... - Не зря говорят, что у страха глаза велики... - Это да... Молодые люди от души рассмеялись. Автомобиль "Жигули" тем временем, слегка покачиваясь, закатился во двор. Александр, как в прошлый раз, остановил машину возле самого подъезда. - Пожалуй, доведу тебя до квартиры... А, то вдруг опять чего-нибудь привидится... Весь дом разбудишь... - Не откажусь. Сама теперь боюсь... Возле квартиры Наталья подняла на Сашу глаза и посмотрела в лицо. Оно показалось совершенно обычным со счастливым беззаботным взглядом, немного детским, о бесконечно добрым. - Спасибо, Саша! Спасаешь меня во второй раз... Ты - мой ангел хранитель! - Ну, нет... Ангелом быть однозначно не хочу! А вот хранителем не против, - ответил он игриво и тут же предложил: - Может в кинушку сходим? "Интердевочка" в повторном прокате с этой недели началась... - С удовольствием! - ответила согласием Наташка. В этот момент она чётко осознала, что Александр замечательный парень и даже немного симпатичный... Незаметно пролетел первый месяц учёбы. Осень плавно перетекла в октябрь Осеннее солнце уже не казалось кратером кипящего вулкана, а больше напоминало редкого и желанного гостя. Пожухлые листья уже не падали с деревьев в сонной задумчивости, а неслись под завывание ветра в неизвестном направлении. С началом занятий времени для встреч почти не оставалось. Учёба так увлекала, что девчонки учились с удовольствием, понимая ценность полученных знаний. Преподаватели отлично знали своё дело, любили его и старались вносить новизну в учебный процесс, показывая с помощью слайдов на большом экране ту красоту, которую швея может создать своими руками. Отношения Натальи и Алёны особо не испортились после дня рождения. Хотя последняя, время от времени, вспоминала, что зря подруга отказалась от отношений со Стасиком, и многозначительно намекала, что он желает загладить вину... Наташка пропускала мимо ушей любую информацию про Стаса, тем более что у неё появился замечательный друг Сашка. Пусть не такой красавчик, но зато надёжный, добрый и заботливый... В тот день Наталья вышла из училища совершенно одна. Пришлось задержаться на факультативное занятие, на котором преподаватель разбирала как правильно перенести выкройку из журнала на бумагу. На углу здания стоял Стас с тремя гвоздиками в руках. Заметив Наташу, он заулыбался и выдвинулся навстречу. На его лице не замечено было и тени сомнения в правильности всех поступков и старых, и которые ему ещё предстоит совершить. - Наташа, вот жду тебя... - сказал Красавчик и протянул девушке цветы. - Это тебе... Хотел извиниться за тот вечер... Прости, я тогда слишком много выпил! Больше такое никогда не повторится! - Извиняю... - ответила Наталья, не зная, что ещё сказать. Наступила неловкая тишина. - Может прогуляемся? - спросил Стасик, заранее уверенный в положительном ответе, потому как до этого момента ни одна девушка не посмела ему отказать. - Или сходим "Интердевочку" посмотрим... Нашумевший эротический фильм... Эти нотки самоуверенности Наташка уловила и мысленно снова вернулась в тот день... - Извини, не могу... Много дел, а "Интердевочку" я уже посмотрела... Замечу, что фильм не про эротику, он о человеческой трагедии... Ну, я пошла? - Иди... - удивился, но разрешил Стасик. Впервые пережив шок от отказа девушки пойти с ним... - Ну, тогда, пока! Передавай привет Валерке! Наталья любезно улыбнулась и пошла, размахивая подаренными гвоздиками. На остановке она, словно опомнилась и посмотрела на цветы... Всего две секунды понадобилось ей на принятие решения, после чего гвоздики метко были запущены в большую урну на автобусной остановке... Зима плавно сменила осень. На улице стало холоднее, но зато уютнее. Декабрь с первых дней своего правления оказался щедрым на снегопады. Снежным покрывалом накрыло крыши, дворы, парки и дороги. Город стал белым, чистым и нарядным! Если более взрослое поколение в это время становится несколько инертным, то у молодёжи жизнь бьёт ключом в любое время года. Наталья считалась перспективной учащейся. Преподаватели с первых дней заметили в ней заинтересованность в освоении профессии. В то время лёгкая промышленность в стране не могла порадовать многообразием моделей и работала исключительно на массовый пошив. Стремление к неповторимости образа заставляли модниц искать швей для индивидуального пошива. Грамотно изменить модный фасон под особенности фигуры, умение подчеркнуть её достоинства, а не недостатки, умели единицы. Поэтому профессия швеи, при наличии таланта и трудолюбия, начала входить в разряд престижной. Мастер производственного обучения Елена Сергеевна сразу заметила прилежность и желание развиваться у новой ученицы. От других девушек её отличала вдумчивость и пространственное мышление. Наташа постоянно подходила с вопросами, приносила эскизы новых фасонов, чтобы обсудить их с преподавателем. - У этой девушки огромный потенциал! - гордо заявляла мастерица про свою ученицу. Зимой Наталья задалась вопросом пошива для себя модной шубы из искусственного меха. Купить такую ткань в магазине не представлялось возможным. Идею подсказала Елена Сергеевна. - Ты купи шубу в магазине "Богатырь" максимально большого размера. Мы её с тобой распорем и выкроим такую, какую тебе хочется... Наташке повезло найти одно белое женское пальто из искусственного меха. В народе такие называли чебурашковыми шубами. Тётя Галя выделила денег сразу на две шубы и для Светланы тоже. Правда для дочери она отвоевала изделие чёрного цвета, как более практичное. Светка спорить не стала. Желание иметь модную шубку было много выше этих условностей. Покупка двух шуб одновременно, серьёзно била по бюджету, но женщина, как никто понимала желание девчонок быть красивыми и модными. Наталья с воодушевлением взялась за дело. В училище она задерживалась допоздна. Дело в том, что старая швейная машинка, которая осталась от мамы, не брала такую толстую ткань. Одногруппницы, лишь завистливо поглядывали в сторону более успешной подруги, потому как многие начали здесь учёбу с нуля, с самых азов и первых стежков. - Наташка, ты как Снегурочка! Сшей мне такую же! - взмолилась Алёнка, когда увидела у подруги на примерке шубку-свингер с элегантным отложным воротником. - Давай, я тебе помогу, а шить будешь сама... Поверь, это очень увлекательно! - Не до шитья мне сейчас... - шепнула Алёнка и нахмурилась. Наташа в последнее время замечала, что настроение у подруги часто менялось, и в основном в сторону плохого. - Что-то случилось? - Случилось, но давай лучше в перерыв поговорим. На большой перемене подруги отправились в буфет, чтобы подкрепиться. Выпечка в швейном училище пользовалась спросом не только у учащихся, но и у местных жителей. Девчонки взяли по стакану чая и по две ароматных ватрушке со сметаной. - Короче, Натаха, у меня проблема... - начала рассказ Алёна, смачно откусывая от свежей сдобы кусочек. - Я залетела... - Как залетела? - не сразу поняла о чём идёт речь Наташа. - Как, как? У меня беременность два с половиной месяца... - Что Валера говорит? - Сказал, чтобы делала аборт, что дети ему не нужны... Он вообще жениться не собирается... - Как так? Ты же ждала его из армии... - Ждала, да что толку... Что-то я жрать стала, как не в себя. Постоянно голодная... - ответила Алёнка, принявшись за вторую ватрушку. - Пока он в армии был, за мной ухлёстывал Серёга. Не красавец, туповат немного, между нами говоря, не читал ничего, кроме букваря, но зато папа у него в бизнесе... Замуж звал... Лучше бы тогда с ним замутила... - Родители знают? - Нет, конечно, хотя мама, по-моему, насторожилась, начала много вопросов задавать... - Решила, что делать будешь? - Конечно, аборт. Мне Анжелка... Помнишь, на дне рождения была? Она пообещала договориться со своей сестрой. Она в гинекологии работает. Говорит, что утром приду, а к вечеру домой отпустят. - Не боишься? Говорят, опасно делать первый аборт... - Опасно остаться одной с дитём. Кому я потом нужна буду? - А с Валерой вы расстались? - Пока нет. Он мне денег должен дать на аборт. За это приходится спать с ним. Как избавлюсь от ребёнка, так сразу завяжу с ним. На кой чёрт мне такой фраер сдался? Тут, кстати, Стасик опять про тебя спрашивал. Зацепила ты его похоже... Он тебе совсем не понравился? - Совсем... - с готовностью ответила Наталья, вспомнив его домогательства на дне рождении и нахальное поведение. - Странно... Красивый чувак! Анжелка с того самого дня по нему сохнет, а он ни в какую... Интересно какой он в постели? - мечтательно произнесла Алёнка и задумалась. - Что-то случилось? - Нет. Думаю, съесть мне ещё одну ватрушку или нет? Она посидела ещё несколько секунд в раздумье и направилась снова к прилавку. Странно, но несмотря на небольшой срок, фигура Алёны немного округлилась. Если присмотреться, то уже можно заметить наметившийся животик. Наталья в душе порадовалась за себя и тотчас вспомнила Александра. - Как хорошо, что Саша у меня не такой! - подумала она и тихонько вздохнула. Их чистая любовь, в силу занятости каждого, развивались медленно. Саша работал тренером по карате киокушинкай. Его бывший наставник открыл частную школу и привлёк в дело бывшего ученика. Желающих тренироваться было много и среди детей, и среди взрослых. Ну, а если есть спрос, то должно быть и предложение. Число спортсменов росло, работать приходилось больше. В редкие выходные они с Натальей ходили, будто школьники, гулять. Как ни странно, после долгого нахождения в замкнутых пространствах, им обоим не хватало свежего воздуха и больших расстояний. Тем более, что новая белая шубка Наташи плюс ладная фигурка, что заставляли оборачивать головы не только мужчин, но и женщин, служили предметом гордости у молодого человека. Сегодня выдался свободный день. Молодые люди бродили по аллеям парка. На всём их протяжении были расставлены деревянные скамеечки и незамысловатые старинные фонари. Влюбленные, приходившие в парк летними вечерами, очень любили скамейки парка - на них так чудесно было обниматься, целоваться и чушь прекрасную нести. Зимой сидеть было холодно, поэтому приходилось, обнявшись, бродить по заснеженным дорожкам, время от времени останавливаясь для поцелуев. - Красивая у тебя шубка! А почему белая? - спросил Сашка любуясь своей девушкой. - А какой она должна быть? - удивилась Наталья, кокетливо поворачиваясь к нему, то одним, то другим боком. - Наверное, чёрная или коричневая... - Не согласна! В жизнь нужно добавлять красок. Посмотри вокруг, прохожие идут в чёрных, серых и коричневых пальто, а тут я такая в сказочно-белом. Глаз радуется, люди замечают и улыбаются. А теперь на минутку представь, что таких, как я, будет хотя бы половина, например, все женщины и девушки оденутся в жёлтые, красные, голубые, цвета свежей травы пальто... Представил? Сашка закрыл глаза, заулыбался и ответил: - Представил... - Поделись впечатлением... - не унималась Наташка. - Мир станет ярким, словно радуга... Живо, радостно, красиво! - Тебе нравится такой мир? - Да, очень! И ты в нём самая красивая! - Вот и я об этом говорю. Почему у нас принято одеваться так скучно и невзрачно? Словно человек хочет быть незамеченным в толпе... Даже нам в училище говорят, когда приезжает очередная комиссия: "Форма одежды - белый верх, тёмный низ". А почему? У нас наоборот должно быть, как в доме моделей - модно, нестандартно и ярко. Серость - стандарт нашей жизни. Считается, что деловой костюм обязательно должен быть чёрным, тёмно-синим или тёмно-серым? А почему не красным или белым? Нужно ломать стереотипы! Считаю, что мир просто обязан заиграть всей палитрой красок и их оттенков. Жизнь от этого станет много радостней. Эту тенденцию я сделаю основополагающей в своих моделях. И, вообще, если я когда-нибудь соберусь замуж, то сошью себе вызывающий красный свадебный наряд... - увлеклась фантазиями Наташка и закружилась в вальсе. Уже стемнело. Падал пушистый снег. В мягком свете фонарей кружились снежинки, вместе с ними затанцевала и Наташка... Девушка была настолько красива и притягательна, что Сашка не удержался и подхватил её на руки. Молодые люди вместе кружились в вальсе под мелодию, которую слышали только они двое - мелодию любви... Танец медленно перерос в нежный поцелуй... Зима, снег, переливающийся в свете фонарей, горящие глаза, бодрый стук двух влюблённых сердец... Романтика! Желание нарядиться в красивую шубку такую же, как двоюродной сестрицы, у Светланы было велико. И это не удивительно. В таком возрасте у девушек резко возрастает интерес к своей внешности. Они начинают засматриваться на парней, а те в свою очередь, на девчонок, поэтому представительницам слабого и прекрасного пола следовало выглядеть на все сто, а то и на двести процентов. Если внешних данных особо не хватало, то в ход шли прочие хитрости с одеждой, высокими каблуками, косметикой и бижутерией... Это как раз Светкин случай. При её неброской внешности наряжаться было необходимо тщательнее. Помощь сестры, с её золотыми руками и отменным вкусом, в этом вопросе была бесценна. Поэтому Света каждый вечер прибегала к Наташке, то на примерку, то под видом поболтать, посмотреть, как продвигается пошив её заказа. Сегодня Наташа решила прийти к тётушке, чтобы та сама оценила шубу для дочки, а если будут замечания, то сразу их сделала. Галина только пришла с работы и устало откинулась на кресло, наблюдая за кривляньями дочери перед трюмо. - Мама, как тебе? - Красиво! Наталка, ты такая молодец! Сшила много лучше магазинской. - Длину такой оставим? - спросила Наталья, критически оглядывая изделие. - Что-то мне, девоньки, нехорошо... - заплетающимся языком сказала побледневшая женщина. - Голова раскалывается, аж в ушах звенит... воздуха не хватает... - Нужно скорую помощь вызвать! - Не нужно... - возразила тётушка. - Так что-то... Полежу и пройдёт... Вы тут давайте сами... Тётя Галя, шатаясь, дошла до дивана и легла. Девчонки выключили свет и перешли в другую комнату. Учитывая, что время уже было позднее, то Наталья долго засиживаться не стала и поспешила домой. Утром её разбудил не будильник, а телефонный звонок. С недавнего времени ранние звонки пугали девушку. - Наташа, мама не встаёт... Я её поднимаю, а она только глазами на меня смотрит и молчит... - кричала в трубку сестра. - Срочно вызывай скорую! Я сейчас прибегу... Тётю Галю госпитализировали в больницу. Врач отругала Светку, что сразу их не вызвала. - Но мама сказала, что отлежится... Откуда же мне было знать? - всхлипывала она, собирая с собой сумку с вещами. Наташа поехала вместе с сестрой. Воспоминания об этой больнице, после смерти мамы, были не самыми радостными. Да ещё в приёмном покое около двух часов пришлось ждать приёма. После осмотра и ряда обследований, врач озвучил диагноз - инсульт. Девчонок отправили домой, а Галину подняли в реанимацию. https://dzen.ru/id/5d036a1f2ec4b60e6db4d026?_csrf=cbf597740a841d621ff99f60271b1e6518b53ec3-1713256363266-10000000413956975-7981229511697413017:0&sid=13633264119300365

Предчувствие. Рассказ Автор Любовь Курилюк. Весна в этом году была затяжной, неохотной, ночью ударяли заморозки, в избах без устали топили печи, кутались в платки. Руки зябли, их то и дело прятали в карманы ватников. Заснеженная река Ярка где–то глубоко в своих недрах катила тяжёлые, вязкие воды вперед, лишь изредка выносясь наружу там, где под напором талой воды трескался лёд. — Поздний сев будет… Плохо… — качал головой председатель колхоза, Иннокентий Ильич, вылезая из машины и с досадой глядя на укрытые осевшим, с коричневыми проплешинами снегом поля. — Да не волнуйтесь вы! Успеем! В первый раз что ли?! Вы вспомните тогда, в сорок девятом, я совсем мальчишкой был… Тоже нас погода подводила, но ведь управились! И поля какие были – перепаханные все, изрытые! Но сдюжили тогда, сдюжим и сейчас! — воодушевлённо воскликнул Николай, шофёр председателя, обошёл машину, осмотрел колёса, потом вслед за Иннокентием вперился взглядом в облачное, тяжёлое небо. Там чёрной точкой кружил коршун, покрикивал иногда, выдавая свою охоту, высматривал зазевавшуюся мышь, что шмыгает по проталинам в поисках старых, уснувших под снегом семян. — Ладно, Колька, заводи свой агрегат, нечего тут стоять. Вечером снег опять будет. Эх… Председатель махнул рукой, поднял воротник плаща. По телу то и дело пробегала дрожь. Опять замёрзли ноги, хоть и были упрятаны в шерстяные носки, а на них – бурки. Но этот холод шёл как будто изнутри, рождаясь в самих костях, просачиваясь между клетками тела и охватывая его всего целиком. Кеша не любил холод, ненавидел, когда пухли и ныли колени. Ревматизм, стариковская, как называл её мужчина, болезнь, прицепилась к нему давным–давно, когда он, в сорок втором, добившись у начальства определения себя к партизанам, упал одиноким парашютистом, прорезав собой ветреную, ноябрьскую ночь. Упал неудачно, угодил в болото. Подогреваемая тёплыми ключами, трясина эта замерзала трудно, над ней клубились, сгущая ночную мглу, льдистые холодные туманы. Пока шёл по торфяным топям, Кеша, чувствовал, как деревенеет, застывает на нём напитанная влагой одежда, жгучий холод стискивает тело, парализуя пальцы, заставляя их скрючиваться, как у древних старух. «Вот если сейчас придётся отстреливаться, — вяло подумал тогда Кеша, — то не смогу. Курок не нажму. Вот ведь…» И сколько бы он потом не грелся у лесных костров и в жарких землянках, каким бы чёрным, приторно сладким, заваренным на чистом спирте чаем не поили его ребята, ничего не помогало. Холод навсегда поселился в теле, заполз в мышцы, осел в сухожилиях, заставляя суставы раздаваться красными шариками, ноя и постреливая. — Надо муравейник, Иннокентий Ильич! — со знанием дела предложила ему как–то одна женщина, хозяйка приютившего мужчину дома в полуразрушенной деревеньке, коих на пути отряда встречалось великое множество. — Чего?! — рассмеялся тогда Кеша. — Сесть что ли туда мне? — А ты не смехайся! Не смехайся! Его, муравейник–то, запарить в кадушке надобно, ты туды ноги сунешь, подержишь раз, другой, третий, и ревматизм твой как рукой снимет! Дело я тебе говорю! Напрасно рыскал по округе на следующее утро друг Кеши, Пашка, лазил по лесу, ища живой муравейник. Нет… Ушли все… — Ну тады бы просто спиртом муравейным натереть — тоже хорошо! — комкая в руках платок, говорила хозяйка. — Но и этого нет… Ничего нет… Она вдруг всплакнула, отвернулась и ушла, шаркая ботиками, в сени. — Ничего, мать! Ничего! Ещё и на нашей улице будет праздник! — уверенно, догнав женщину и обняв её, заговорил Кеша. — Ещё столько мы всего с вами наворотим! Столько наделаем! Ууууух! — Дожить бы, сокол… Дожить бы, милый!.. Как же её звали?.. Иннокентий, садясь в машину, нахмурился, покачал головой. Не то Агафья, ни то Настасья… Нет, Авдотья! Точно. Жива ли ещё?.. Машина ловко перекатывалась через канавы и выбоины на расхлябанной, глинистой дороге. Обещали Иннокентию подвезти песка из старого карьера, присыпать трассу, потом камешками примять, да всё не выходило, так и катались по маслянисто–влажной, блестящей от заженных фар автомобиля полоске, разрезающей поле на две равные части. Доехав до правления, — большой, сложенной из брёвен избы, — Кеша потоптался на крыльце, потом, увлекаемый бухгалтером, худым, бледным Степаном Петровичем, пошёл в сени. Переобуваться не стал, так и зашагал в бурках, оставляя на полу комья грязи. — Понимаете, не дают нам цепи! Не дают! Я сколько раз оформлял, сколько звонил, на хотят! Нет в плане, нет в области, говорят! А как же нет, когда я всё писал! — чуть заикаясь от волнения, трещал Степан Петрович. Он жутко боялся, что суровый Иннокентий сейчас раскричится, расшумится, станет топать, стучать кулаком по столу… Бывало, находило на Кешу буйство, но это тогда, когда и на душе, и на теле было худо, вот как сейчас… Степан сразу заметил, как тяжело всходит по ступенькам председатель, как крепко хватается рукой за перила, значит опять коленки болят, значит, несдобровать… — Не суетись, Стёпа, сейчас всё узнаем, позвоним, свяжемся. Ну чего ты? — вдруг ласково, как с ребёнком, заговорил Кеша с бухгалтером. — Сеять пока некуда, какие уж тут цепи… Иннокентий понимал волнение Степана. Нет запчастей – нет и машин. Нет машин, так что тогда – в поле ногами идти, по старинке?! Нет, брат, врёшь! Столько всего уж изобрели – сеялки, веялки, комбайны да прицепы к тракторам, что и не вообразишь себе! На ВДНХ были в прошлом году, такие там машины стояли, Кешины ребята аж заохали, глядя на то, как сверкают они глянцевыми, эмалевыми поверхностями, как мощно рычат моторы, как далеко видно из высокой кабины окрестности… Да… — Давай–ка лучше закурим, — Иннокентий вынул из кармана портсигар, еще с войны доставшийся ему в качестве презента от одной особы, мимолетного увлечения, девушки робкой, всей како–то воздушной, попавшей в медсанбат, да и осевшей там санитаркой. — Бери, не стесняйся! Закурили. Дымок во влажном воздухе едко щипал глаза. Бухгалтер открыл форточку. Оттуда пахнуло мокрой землёй, свежими стружками, летевшими от устроившегося рядом верстачка, где Михаил Трофимович, местный столяр, мастерил что–то. — Чего он там? — кивнул в окошко Кеша. — Да не знаю, молотит, молотит свои деревяшки днями и ночами, — пожал плечами Степан. — Как сдвинутый… Вздохнули. Уж сколько лет с войны прошло, а до сих пор докатывается она до людей. Михаил Трофимович, талантливый мастер, умелец и умница, иногда как будто впадал в какое–то забытье, мастерил лошадок и тележечки для ребятишек, говоря, что это для его Егорки, для сына. Давно нет Егора, могилы даже нет, а Михаил всё мастерит и мастерит для него… — Что–то беспокойно мне нынче, Стёпа. Душа как–то мается, не могу понять, что. Как будто накатывается на нас что–то новое, странное, мощное что–то… — Да что же? Сев, видать! Весной всегда беспокойно, по себе знаю, — махнул рукой счетовод. — Ждёшь, когда река вскроется – волнуешься, ждёшь, когда озимые пойдут – волнуешься, выжили ли… Да что там! Это в нас, Кеша, годы говорят. Раньше волнение молодое было, влюбленности там всякие, романтика, а теперь вот с бумажками возимся, коленки в муравейники суём и маемся от тревоги. Годы… — Думаешь? Нет, не то… Сегодня что–то другое! Не могу тут сидеть, выйдем, пройдёмся? — Иннокентий вскочил, сморщился от прострелившей суставы боли, набросил плащ, поправил кепку и зашагал вон из избы. Степан тоже спустился, постояли немного, глядя на возню ребятишек у огромных, с неровными краями луж. — Эй, мальцы, вот матери вам всыплют! — гаркнул Кеша. Ребятня испуганно брызнула в стороны. У самого края воды остался стоять только Юрка, сын фельдшера, Анны Михайловны. Мальчишка испуганно смотрел на председателя, вытирая грязными ладошками лицо, потом вдруг заплакал. — Юрок, ты чего?! Что ты?! — удивлённо вскинул брови Кеша, подошёл к мальчику, ласково потрепал его по плечу. — Чего пригорюнился? Юрка засопел, отвернулся. — Не скажу. Ничего! — звонко ответил он вдруг. — Ты в лужу, что ли, упал?! — сказал тихо счетовод, присев перед мальчишкой на корточки. — Не упал я вовсе! Меня бросили, толкнули! Я стёклышки нашёл, цветные, красивые, они отобрать хотели, а я не… Он говорил сбивчиво, всхлипывал, потом вынул из кармана кусочки стекол. Те, как радужные капли, лежали на грязной ладошке, светились изнутри глубоким, с перламутровыми переливами светом. — Чего ж это?! — удивился Иннокентий. — Откуда?! — У старой церкви землю размыло, там и нашёл, — тихо рассказал Юрка, самый младший из ватаги ребят, что носились по деревне, доводя до белого каления матерей. — Аааа, вон оно что… — почесал подбородок председатель, оглянулся туда, где на пригорке, торча вверх почерневшими куполами, стояла церковка, старенькая, помнящая многое, о многом молчавшая. Никогда уж, кажется, её колокола не зазвонят, разнося по миру благую весть… Опять на Кешу навалилось какое–то смутное беспокойство, будто творится в мире что–то, а он и не знает… — Это, кажись, там витражик был, помню ещё ребёнком я всё смотрел на него, пока бабка моя землянику собирала. На пригорке её много было, ягоды–то, сладкая–пресладкая! Бабка наберёт в ладошку, мне под нос сунет, а я вверх гляжу, наблюдаю, как блестят стёклышки на оконце… Ну надо же, сколько времени прошло, а вот на тебе… Степан взял один кусочек, небесно–голубой, с ультрамариновой серединкой, поднёс к глазу, посмотрел на небо. — Лазурно как! — улыбнувшись, наконец прошептал он. — Кеш, глянь! Иннокентий Ильич послушно прислонил к глазу стеклышко, замер, наблюдая, как, окрашенные в голубой цвет, по небу плывут облака, как проступают сквозь них лучи солнца. Стало вдруг как–то радостно, как будто в детстве отец принёс и подарил Кеше новую свистульку. Юрка сопел рядом, потом сам тоже стал глазеть на небо то через оранжевое стекло, то через жёлтое, то зеленое. — Вона как оно всё! Дядя Кеша, ты гляди, что делается–то! — подражая речи своей бабушки, агронома колхоза, зашептал мальчонка. — Что творится–то там! Председатель улыбался, видя восторженные глаза мальчишки, потом, заметив, что его пальтишко совсем мокрое, нахмурился: —А ну пойдём сушиться! А то мать узнает, заругает же! — Я же говорю, дрались мы… Не говорите мамке, выдерет! — Лады, тогда к нам, в правление шагай, будем тебя в порядок приводить. Аккуратно положив разноцветные осколки в кармашек, Юрка пошёл за мужчинами, потом, оглянувшись, почему–то подмигнул небу… — Дядя Кеша, а правду говорят, что ваш сын в армии лётчиком работает? — дожёвывая хлеб, вымоченный в молоке, спросил Юрка, сидя на лавке и болтая коротенькими, худыми ногами. — Не работает, а служит, — поправил Иннокентий, нацепил очки на нос, аккуратно заложив металлические дужки за уши, стал читать какие–то документы. — Ну служит. А он высоко летает? — Высоко, нам с тобой не достать… — А там красиво? — не отставал мальчишка. — Где? В небе–то? Красиво, сынок… Председатель задумчиво посмотрел в окно. Небо… Вот что его тревожило. Не с Никитой ли что стряслось? Тот давно не писал им с матерью, пропал совсем. Можно, конечно, позвонить в часть, поинтересоваться, но Никита не велел, говорит, что сам сообщит о себе, когда надо будет… Взрослый стал, шельмец… Иннокентий тоже летал когда–то, только пассажиром: вещмешок с сухпайком, в голове карта — данные, точки и линии топографических рисунков, парашют оттягивает плечи чуть назад… Кеша сидит на лавке в самом нутре самолёта, слушает нудный гул моторов, ждёт, когда разрешат прыжок… Если бы сейчас спросили, хочешь опять в небо, а потом камнем вниз, так, чтобы не быть замеченным на слишком ясном небе, он бы отказался. Отпрыгался, теперь ближе к земле хочется быть, трогать её, ходить по ней босиком, растирать между пальцами сухие комки суглинка, чувствовать её, наблюдать, как она оживает, как выпускает из себя уверенные, крепкие ростки, как родит хлеб… Нет, в небо ему уж не надо… — Ну, Юрка, высохло пальтишко, ступай, родной. Матери привет, бабушке тоже! Иннокентий помог мальчику одеться, вынул из кармана конфету, сунул Юрке в ладошку. — Дашь на дашь? — хитро прищурился мальчик. — Что? Нет, это тебе так, просто… — Нет, давай в «дашь на дашь»! — Плохая игра, Юрка! От чистого сердца надо отдавать и не ждать взамен чего–то. Нехорошо это, словно какая корысть в тебе живёт! — Нет, я тоже от чистого сердца! Вот вам стёклышко голубенькое! Смотрите через него, тогда Никиту своего увидите! Он же лётчик, он в небе. Председатель улыбнулся, кивнул. — Ну ладно, раз от чистого сердца… Хороший ты парень, Юрок, хороший! Иннокентий смотрел в окошко, как Юрка соскочил со ступенек, как помчался по дороге к их с матерью дому, становясь маленьким, совсем крошечным на фоне серо–коричневой, голой земли… Ночью Иннокентию не спалось. Он всё думал, что запаздывает колхоз с посевами, что летят все планы. Но не примет земля сейчас зерно правильно! Не примет! Утопится оно, уйдёт далеко в мякиш размокшей почвы, погибнет, так и не дав ростков. Надо ждать… Долго ещё на крылечке дома горела яркой красной точкой самокрутка председателя. То взлетала вверх, когда мужчина с удовольствием затягивался, то падала вниз, когда выдыхал он дымок, чувствуя, как тепло становится внутри, как ползёт табачный дух по лёгким. — Кеш, ну ты чего?! Уж скоро светает, а ты не ложился. Случилось что? — Жена, Тамара, кутаясь в тулупчик, вышла, встала рядом. — Ты чего босиком? А ну быстро обуйся! — Иннокентий принёс валенки, помог Томе сунуть в них ноги. — Да вот что–то тревожно. Не знаю… Предчувствие какое–то. — Думаешь, с Никиткой что? — строго глядя в темноту, опаленную на востоке тонкой багряной полоской, спросила женщина. — Нет… Не знаю… Не могу понять. Дурное или хорошее — не знаю, только внутри ёкает… С Никитой не может, слышишь! Нет, у него всё хорошо! Ладно… Пустое это всё, мало ли, что там внутри… Утром рано в поле опять поеду, сам уйду, не провожай. Он обнял жену за плечи, прижался лицом к её волосам. Те, рассыпавшиеся по плечам, мягкие, пушистые, пахли крапивным настоем и домашним уютом, лаской, нежной простой красотой, которую, не смотря на года, Тома ничуть не растеряла. — Сам… Сам… Ну и ладно. Пойдём, хоть часик вздремнёшь, а? Тамара повернулась, обхватила мужа за шею, встала на мысочки. Иннокентий поцеловал её, позволил увести себя домой… Утро, яркое, звучное, разливалось по полям солнечными потоками, наполняло лужицы, рассыпалось на тысячи искр в льдинках, капало с крыш и звенело воробьиными веселыми перебранками. На березе у дома пел скворец. — Наконец–то! Прилетели баловники! Ну задержались–то как! — улыбнулся председатель, тихонько вышел за калитку, сел в машину. Николай, зевая, кивнул, буркнул что–то. Поехали вперед. И опять тревожно, опять на душе будто какой–то жук шебаршит, выхода найти не может. Николай был сегодня неразговорчив. Тоже не спал всю ночь, бродил по деревне, беспокоя дворовых собак, замёрз, а теперь отогрелся в машине, стал клевать носом. — Эй! Колька, ты что! — закричал Иннокентий на ухо шофёру. — Ты смотри, куда едешь! Машина покачнулась, осела на один бок, утопив колёса в глубокой канаве. Председатель выскочил наружу, стал размахивать руками, чертыхаться, топать, разбрызгивая грязь в овсе стороны. Колька, втянув голову в плечи, тоже вышел, стоял, чесал затылок. — Ну и что теперь, а? Уехали далеко, долго придётся помощи ждать. Эх ты, Коля–Николай… — Да я мигом! Я сбегаю за трактором! А вы тут… Вы ждите! Шофёр, не дав пассажиру опомниться, кинулся по дороге обратно, в деревню. Иннокентий хотел его окликнуть, остановить, да не стал… Тишина. Какая же вокруг тишина! Только земля чуть–чуть булькает, точно бусинки кто–то пересыпает, впитывает почва в себя воду, напиваясь на целое лето. Небо сегодня чистое, голубовато–белое, на горизонте уходящее в тёмный, насыщенный кобальт. Председатель сидел, выпростав ноги из машины и облокотившись на коленки локтями. Сколько он так просидел? Час, два? Кеша машинально отдёрнул рукав рубашки, нащупывая на запястье часы. Их не было. — Надо же… Забыл… Командирские, памятные! Первый раз забыл! — с досадой покачал головой мужчина. — Ну что сегодня за день такой?! Он обернулся в сторону деревни и тут увидел бегущих по дороге к нему жену, Кольку, Степана и маленького Юрку. Тот быстро–быстро перебирал ножками, помогая себе руками, поджатыми к рёбрам и сжатыми в кулачки. Тамара, простоволосая, без плаща, в резиновых сапожках старалась не отставать от мужчин. Но те, будто норматив сдавали, вырвались вперед, размахивали кепками и что–то кричали. — Да что случилось–то?! Беда! Вот чувствовал я, что нехорошее впереди! — зло пнул ногой подвернувшийся под ногу камешек Иннокентий Ильич, внутри всё сжалось, окаменело. Председатель еще немного постоял, а потом побежал навстречу. — Человек! Челоооовееек! — кричал Коля. — Что человек?! Не понимаю я! — орал в ответ председатель. — Человек там! Юрий Гагарин! — Коля тыкал пальцем в небо, потом просто кричал «Аааа!», тряся головой. — Дядя Кеша! Дядя Кеша, в космос человек полетел! По радио сказали, что полетел! — врезавшись в мужчину головой, зашептал Юрка. — В космическом корабле, он там, наверху! Ты через стёклышко погляди! Ну же! — Фу, черти, напугали! Я думал, страшное что–то… — Иннокентий, чувствуя, как ходит ходуном в груди сердце, как стали мягкими ноги, послушно вынул из кармана голубой осколок, поднёс к глазам. — Ну, видишь? Видишь?! — дергал его за рукав мальчик. — Вижу, Юрок! Вижу! — радостно, громко ответил Иннокентий и стал, как до этого Колька, просто кричать кружиться на месте, слушая своё эхо, катящееся далеко–далеко, за лес, куда–то туда, где происходит сейчас грандиозное, не укладывающееся в голове, великое… Тревога ушла, стало легко, спокойно. Шла вперед жизнь Иннокентия, бежала жизнь Юрки, ехала по дорогам судьба Николая, а там, в небе, высоко–высоко, посылая на Землю сигналы, пролетал мимо звёзд космонавт, глядя на свою планету из черноты Вселенной. Как там ему? Не страшно ли? Потом, видимо, сообщат, потом… А сейчас есть это голубое стеклышко, есть восторженные крики Юрика, есть Тамара, растерянно смотрящая на орущего мужа, есть весна 1961 года, та, что, начавшись так тревожно, муторно, взорвалась событием, не укладывающимся в голове. — Интересно, — отдышавшись, спросил Кеша у жены. — Никитка–то знает? — Ну а как же! Все знают! — улыбнулась Тома. Они еще долго стояли просто так, любуясь голыми, жадными до влаги полями, тонкими, подернувшимися светло–серой дымкой деревьями, сверкающими радугой лужицами, а Юрка всё глядел и глядел вверх через свои стёклышки, стараясь рассмотреть космонавта, о котором говорили по радио… Вечером в каждой избе праздновали, пересказывали то, что слышали по радио, обсуждали, ругались, пели песни и плясали до упаду. Впереди работа, жизнь, дела, но этот вечер каждый запомнит навсегда, будет потом рассказывать внукам, каким был тот день, день, когда Юрий Гагарин полетел в космос. …— Юрка, а ведь вы с ним тёзки! — поймав пробегающего мимо мальчишку и усадив его к себе на коленки, прошептал Иннокентий. — Может тоже когда–нибудь полетишь! Вперед же жизнь идёт, а мы с ней… — И на вас через стеклышки смотреть буду, и на маму. А ты на меня – через своё, дарёное, голубенькое, хорошо? — Хорошо, Юрка, хорошо! Иннокентий Ильич почему–то прослезился, потом, улыбнувшись, вздохнул. Завтра приедет сын, уже прислал телеграмму, велел встречать. Интересно, тоже, небось, в космос попросится? А что, вдруг возьмут?!.. Хорошо–то как!.. …Медленно выйдя из избы, встала на крылечке, опираясь на палку, Авдотья, старенькая, уставшая. Она тоже, как и многие в этот день, как Иннокентий, Коля, Тамара, смотрела в небо. «Вот о каких великих делах говорил тот партизан с больными ногами, вот что обещал! — подумала она. — Ну и хорошо. Не обманул парень!» Тихо было в Авдотьином домике, тихо за околицей, только где–то, спутав время, кричали петухи, да мерцали, будто пришпиленные к небу, звёзды, подмигивая человеку, дерзнувшему взлететь так высоко, что смог прикоснуться к ним рукой... На счастье…,, Источник https://dzen.ru/a/ZhlUdTla-giJI-XH

Я хочу домой Автор : Татьяна Коломиец Ночной телефонный звонок взорвал тишину квартиры своей неожиданностью.Путаясь в одеяле и лихорадочно соображая откуда идет звук, женщина терялась в догадках-кто мог так поздно ей позвонить.Когда, наконец, трубка нашлась,она хриплым запыхавшимся голосом промолвила: --Алло,слушаю вас… На том конце провода сначала только слышалось чье-то дыхание,а потом заплаканный детский голос шепотом сказал: --Мамочка,забери меня отсюда…Я хочу домой. Стояла середина мая.Сквер вокруг дома украсился зеленой густой листвой и вспыхнул свечками каштанов.Сирень благоухала на всю округу, а по вечерам заводил свою песню соловей, неизвестно где взявшийся в центре их маленького городка.Возле подъезда на клумбе расцвели тюльпаны и пионы, заботливо высаженные управдомом, жившей на первом этаже.И теперь у нее по вечерам добавилось работы. Приходилось гонять подростков, которые бегая на свидания, так и норовили утащить цветы на презент. Санька сидел в песочнице и лениво перекидывал с места на место песок. Бабушка, занявшись пирогами, отправила его на улицу, чтобы не шастал под руками и не таскал начинку.Только, время от времени, она выглядывала в окно и смотрела, чтобы сидел на месте. Сегодня было скучно...Все дети в школе и в садике, даже поиграть не с кем.Вчера его угораздило три раза чихнуть и вот—заботливая бабуля, на всякий случай оставила дома. Мама с папой в командировке, вернутся только завтра. Обещали за хорошее поведение привезти вертолет и футбольный мяч. Приходилось молча есть кашу по утрам и чистить зубы. Очень уж хотелось похвастаться во дворе новыми игрушками. Мальчуган горестно вздохнул и принялся гонять муравьев с бортика песочницы. Саньке было четыре года. Светлые курчавые волосы, огромные синие глаза и небольшая розсыпь веснушек на курносом носу делали его похожим на девченку.Он очень сердился, когда незнакомые тетеньки на улице говорили: "Ой ,какая симпатичная девочка!!" При этом они слащаво улыбались и пытались ущипнуть его за щеку. В такие моменты, он обычно хмурился и отвечал: "Я не девочка-я Сан Саныч." Сан Санычом называл его папа. В дни, когда родители были дома, мальчишка ходил за отцом хвостом.Тот же , в свою очередь, поручал ему важные дела - принести молоток, подержать гвоздь или перетереть чашки. Папа смеялся, подкидывал его над головой и говорил: -Сан Саныч, запомни - мы с тобой мужчины. А значит должны делать всю мужскую работу по дому и еще помогать маме с бабушкой. Потому что они женщины и нуждаются в нашей заботе. Санька, в такие моменты, слушал его с серьезным лицом и считал себя очень взрослым. Когда папа с мамой, работавшие архитекторами, уезжали в командировку на очередной объект, он садил перед собой кота Барсика и проводил беседу. — Слушай меня внимательно,Барсик, мы с тобой мужчины , а значит должны заботиться о бабушке, пока родителей нет дома. Слышишь меня? Барсик зевал, лениво потягивался и так и норовил сбежать на кухню, что бы что-то утащить со стола. Но мальчонка упорно садил его перед собой и снова рассказывал. Бабушка только улыбалась, наблюдая за этим, и старалась делать серьезное выражение лица, когда Санька приносил ей тапочки или мыл после нее чашку. Тишину возле дома нарушила подъехавшая милицейская машина. Из нее вышел высокий дяденька в погонах, что-посмотрел в папке и зашел в их подъезд. Санька снова вернулся к своим делам, время от времени, с любопытством посматривая по сторонам . Вдруг хлопнула подъездная дверь. Выбежала бабушка,в домашних тапочках и фартуке, вся заплаканная и бледная. Мальчуган с тревогой вскочил на ноги и бросился к ней. А дальше все происходило, как в замедленной съемке. На ходу бабушка схватилась за серце и, охнув, начала оседать на газон. Она падала и шептала: --Что же теперь будет,Санечка?Что же теперь будет? Подоспевший милиционер принялся куда то звонить и кричать: "Скорую!!!Немедленно!!" Выбежали соседи. Саньку оттащили от бабушки. Он был в таком ступоре, что совсем не понимал, что происходит.Управдом забрала его к себе домой…Сказала, что так надо…Только все время плакала, прижимала его к себе и причитала.Тетя с кареты скорой помощи что-то дала ему выпить и он уснул, бережно укрытый пледом, на старой соседкиной тахте. Санька открыл глаза и потянулся. Солнечный свет пробивался сквозь незнакомые шторы. Оглянувшись вокруг, он понял, что у соседки. Вспомнив вчерашние события, мальчонка резко вскочил и принялся одеваться. Надо срочно найти бабушку. Соседка спала , сидя в кресле в прихожей. Пахло валерьянкой и еще какими то лекарствами. Стараясь не шуметь, он обулся и, тихонько прикрыв входную дверь, побежал к себе на этаж. Дверь в квартиру была не заперта. В коридоре сидел Барсик и беспокойно мяукал. - Бабушка, бабушка,ты где? Санька , услышав разговоры в комнате, бросился туда. За столом сидели сотрудники с работы родителей. Они пару раз приходили к ним в гости. Мальчишка остановился в дверях и вопросительно посмотрел на замолчавших людей. - А где мама с папой? И что случилось с бабулей? Он стоял на пороге, бледный, осунувшийся и взъерошенный.Смотрел на этих чужих людей и не понимал , что происходит. #ВГостяхУБелки — Где мама с папой? Скажите,пожалуйста… Низенькая , полноватая тетенька в черном платке громко всхлыпнула и обняла Саньку. — Прости , малыш, но мамы с папой больше нет…И бабушки тоже… Сашка стоял оцепенев, зажатый ее руками. Вдыхал запах чужих духов и не мог понять смысла сказанного. А потом резко вырвался, схватил на руки Барсика и бросился к себе в комнату. Забившись в углу возле окна, он прижимал к себе кота и шептал: - Это все неправда, неправда, неправда, неправда…Они обязательно вернутся…Они есть…. Слезы текли по его щекам, оставляя дорожки и совсем намочив шерсть Барсика. А он все плакал и плакал от непонимания и отчаяния. Будильник зазвонил, как обычно,в шесть утра. Лиза лежала с закрытыми глазами и с тоской думала о том, что надо вставать и идти на работу. Всунув ноги в мягкие домашние тапочки, она зевая поплелась в ванную. Включила душ и стала под прохладные струи воды. Голова была тяжелой от хронического недосыпа. Хотелось назад под одеяло, выключить телефон и спрятаться от всего мира. Завернувшись в полотенце, Лиза протерла слегка запотевшее зеркало и посмотрела на свое отражение. Оттуда на нее глядела уставшая тридцатилетняя женщина. Светлые короткостриженые волосы, голубые глаза и легкая розсыпь веснушек на щеках. Ее можно было бы назвать вполне хорошенькой, если бы не эта бездонная тоска в глазах и горькая складка на лбу. Вздохнув женщина одела бирюзовый халат и пошла на кухню. Щелкнула кнопкой чайника, насыпала кофе в чашку. Все движения были автоматическими и заученными, словно она это делала много лет. Открыв шкафчик чтобы взять сахар, Лиза наткнулась взглядом на большую синюю чашку с нарисованным знаком зодиака и болезненно сморщилась. Воспоминания были еще слишком свежи, чтобы не причинять боль… С Глебом они познакомились у нее на работе. Лиза была очень хорошим флористом и работала в цветочном магазине. Начальство ценило ее за старательность и фантазию. За шесть лет работы она завела себе постоянных солидных клиентов. Заказы сыпались со всех сторон и приносили неплохие доходы хозяину и хорошие премии ей. Глеб приехал заказать букеты сотрудницам на фирму к восьмому марта. Лизу сразу обаял этот высокий кареглазый брюнет, с отличным чувством юмора. Да и ему понравилась симпатичная улыбчивая девушка с веснушками на щеках. Он зачастил к ним с заказами, ища повод чтобы увидеться. И однажды все-таки решился пригласить на свидание. А дальше все закрутилось , как в сказке. Волшебные свидания, первые поцелуи, знакомство с родителями и свадьба. Лиза была похожа на цветок в подвенечном платье. Глеб держал ее за руку, счастливо смеялся и шептал ей на ушко, что только смерть их разлучит. Разлука пришла намного раньше, чем смерть. Хотя нынешнее ее состояние и образ жизни нельзя было назвать живым. Когда Лиза забеременела, они оба были на седьмом небе от счастья. Глеб сдувал с нее пылинки, заваливал подарками и фруктами. Разговаривал с еще неокруглившимся животиком и читал сказки. Лиза смеялась и вся светилась. А потом случилось то,что навсегда перечеркнуло всю сказку ее жизни. Глеб был на работе. Лиза , будучи уже на пятом месяце, была выходной и вертелась на кухне готовя праздничный ужин к их годовщине. Достала из комода бережно завернутый подарок и улыбнулась. Муж коллекционировал часы, ему очень понравится то, что она нашла для него в антикварной лавке. Напевая какую то незатейливую мелодийку, Лиза решила сходить в магазин за хлебом и заодно прогуляться. Стояние у плиты немного утомило ее, хотелось подышать свежим воздухом.Накинув куртку она пошла за покупками. Побродив по отделам, чтобы убить время, Лиза к хлебу прикупила еще и клубники. Расплатившись на кассе, вышла на улицу и неспеша пошла в направлении своего дома. Так она и шла счастливая и улыбающаяся,словно ангел….Последнее что девушка запомнила, свернув за угол, это чьи то потные руки закрывающие рот, удар в живот и резкую боль…А дальше темнота. Ее нашла возвращающаяся с работы женщина. Увидев девушку лежащую без сознания в луже крови, она вызвала скорую и милицию. Лиза пришла в сознание только через четыре дня. Белоснежные стены реанимации резали глаза, во рту пересохло. Все тело болело, как будто ей одновременно сломали все кости. Разум был затуманен лекарствами и перенесенным наркозом.Чьи-то мягкие ладони поправили волосы, поднесли воды и сделали укол. Лиза опять уплыла в забвение, чтобы в следующий раз очнуться уже в палате и узнать, что она потеряла ребенка. И еще доктора озвучили приговор-детей больше никогда не будет…Обкуренный наркоман, в поиске денег для очередной дозы, убил ее нерожденного малыша. И счастье… После выписки из больницы, приехав домой,Лиза полностью ушла в себя. Казалось она абстрагировалась от всего мира… И от Глеба тоже. Она сутками лежала в кровати. Поначалу плакала, а потом просто впала в оцепенение и не замечала ничего и никого вокруг. Глеб впадал в отчаяние, глядя на жену. Поначалу пытался вернуть ее к жизни, тормошил, жалел, уговаривал, даже ругался, но все бесполезно. От прежней Лизы осталась только оболочка с отсутствующим взглядом. Так длилось полгода… Спустя шесть месяцев, Лиза понемногу начала приходить в себя, но но стала другой…Чужой...Глеб пытался направить их семейную жизнь в прежнее русло, но она смотрела словно сквозь него, зациклившись только на своей боли. Со временем, он устал бороться. Трещина,образовавшаяся между ними, переросла в пропасть и однажды , собрав вещи, муж ушел, перечеркнув четыре года семейной жизни штампом о разводе. Лиза не осуждала его. Она понимала, что больше не сможет сделать его счастливым. Пусть лучше он ее ненавидит, чем жалеет. Женщина вернулась на работу, окунулась с головой в дела, обстригла волосы и сменила номер телефона. Больше никто никогда не видел как она улыбается. И никто не знал, как часто, бессонными ночами, она захлебывалась от слез, пила снотворное и молила бога дать ей сил. Лизе казалось , что она застыла в трясине и потихоньку идет ко дну. Мама все чаще тихонько плакала , наблюдая, как чахнет ее дочь и не знала чем помочь.Так прошло два года… Санька сидел на холодной табуретке у окна, поджав под себя босые холодные ноги и смотрел в окно.Ничто не нарушало ночную тишину.Только ветка дерева, качаемая ветром, царапала оконное стекло и подоконник. Снег падал крупными хлопьями, засыпая все дорожки, кусты и дома.Скоро новый год, первый новый год в полном одиночестве. Детский дом спал. Уснула и на кушетке в игровой с вязанием в руках старая воспитательница Анна Ивановна.Старые игрушки были бережно расставлены по местам и только рваный одноглазый кот валялся за батареей никому не нужный. Санька вытащил его, прижал к себе и вспомнил Барсика. Предательская соленая влага защипала глаза.Он не будет плакать—он мужчина. Мальчонка горестно вздохнул и снова уставился в окно. Сюда его привезли после похорон родителей и бабушки. Родственников, хоть каких либо дальних , никто не знал, поэтому социальные работники быстро оформили этого молчаливого малыша в ближайший приют.Никто не мог смотреть в это вопрошающие глаза, полные немой боли. Детский дом был небольшой. Дети были или совсем маленькие , или такого возраста как он. Старших - не наблюдалось. Все жители этого приюта ничем не отличались друг от друга.Такие же, как и Санька, напуганные птенцы, выброшенные из гнезда по разным причинам.У кого-то были неблагополучные семьи, кого-то бросали при рождении, а кто-то , как и он, просто оставались сиротами.Они были такие разные и вместе с тем такие одинаковые. Маленькие взрослые человечки, лишенные родительского тепла и понимания… Мальчонка ни с кем не общался… За эти, проведенные здесь, четыре месяца, он подрос, похудел и разучился улыбаться. Все свое время Санька проводил на старой, с облупленной выцветшей краской, шатающейся табуретке у окна. Воспитатели, нянечки и другие дети уже давно оставили бесполезные попытки вытащить его из скорлупы наружу. Психолог сказал, что надо время и все ждали…Он приходил сюда и по ночам, когда все засыпали. Садился и сидел, так же молча, обнимая старую игрушку, пока не просыпался кто-то из воспитателей.Тогда Санька тихонько проскальзывал в спальню, заворачивался в холодное тонкое одеяло и сжимал кулачки. Он не будет плакать , он - мужчина… Ему уже давно не снились сны. Никакие… Когда он засыпал, в те редкие предрассветные часы, то будто проваливался в какую то временную дыру — только закрыл глаза и сразу открыл. Но не сегодня… Саньке снилась мама… Улыбающаяся и красивая… Они пели, играли, рисовали и мама постоянно повторяла: "Санечка, запомни циферки. Они все одинаковые — шесть четверочек.. Надо позвонить… Надо позвонить.." Мамин голос таял, расплывался облик, а мальчонка пытался ухватить ее за руку, но постоянно наталкивался на пустоту. "Санечка, надо позвонить…" Мальчишка открыл глаза и резко сел на кровати. В ладошках осталось тепло маминой руки и еще голос: "Запомни циферки…" Сашка вытащил из-под матраса альбом и карандаш и нарисовал шесть четверок. Надо позвонить… Санька тихонько крался по коридору. В одной руке был зажат клочок бумаги с цифрами, а в другой одноглазый кот. Пол был по зимнему холодный и , одетые в одни носки ноги уже совсем окоченели. Но заветный телефон находился на посту возле выхода и другого варианта не было. Тишину нарушало только биение его собственного сердца, которое готово было выскочить из груди. Мальчишка остановился возле аппарата и задумался. Зачем мама продиктовала ему во сне этот номер? Кто ответит на том конце провода?...Было почему-то ужасно страшно. Сашка зажмурился и прошептал: — Я мужчина и я не боюсь… А потом решительно снял трубку и набрал шесть цифр. Телефонная трубка наполнилась долгими гудками. Ему казалось, что их слышно на весь коридор. От этого сердце заколотилось еще быстрее, ладошки вспотели и задрожали коленки. Когда мальчуган был готов уже положить трубку, на том конце раздалось хриплое: - Алло,слушаю вас… Голос так был похож на мамин, что на секунду Санька перестал дышать,а потом всхлипнул и прошептал: — Мамочка,забери меня отсюда… Я хочу домой… В тот же миг, хлопнула дверь в коридоре и мальчуган , бросив трубку , метнулся прятаться. Лиза сидела на полу в спальне с зажатым в руке телефоном и слушала как на том конце провода раздаются короткие гудки. Все тело покрылось мурашками, а в ушах до сих пор звучал заплаканный детский голос. Потом она просто свернулась в клубок, обхватила себя руками и тоже расплакалась. Боль, которую она запрятала глубоко в душе, разлилась , как полноводная река, вышла из берегов и снесла все защитные плотины. Утро встретило Лизу головной болью, опухшим от слез лицом и плохим настроением. Она чувствовала себя рассыпавшимся пазлом и как собраться в кучу - не знала. Позвонив на работу и сославшись на простуду, женщина осталась дома. Внутри ее бил озноб… Лиза набрала полную ванную воды, пытаясь согреться, но горячая вода не прогоняла холод. Натянув теплый халат и вязанные носки, она с головой залезла под одеяло, пообещав себе забыть этот непонятный инцидент. Прошла неделя… Лиза вернулась в привычное русло своей жизни,но почему то этот телефонный звонок не шел у нее из головы. Это не было похоже на чью-то злую шутку, но и как объяснить все то, что случилось-она не знала. конец измотав себя догадками и мыслями,женщина позвонила в телефонную компанию,попросив распечатать список звонков. Каким же было ее удивление,когда звонивший среди ночи номер, оказался номером детского дома. Санька сидел на табуретке у окна. После ночных похождений с телефоном он заболел и неделю провалялся с температурой. Устав от постоянного лежания, бледный и осунувшийся, он всетаки сегодня пришел на свое любимое место. За окном царствовала зима. Стекло было все в морозном узоре. Мальчонка подышал на него пока оно не растаяло и теперь в дырочку наблюдал за происходящим на улице. Дворник, закутавшись в ватник, прочищал дорожки, нахохлившись сидела на ветке замерзшая ворона и что-то ковыряла в лапах. Деревья были покрыты инеем и сверкали в скупых лучах зимнего солнца. Детвора слепила снеговика и теперь он стоял посреди пустынного двора, как регулировщик на перекрестке, расставив в стороны руки-ветки. Сашка вздохнул и прижал к себе своего друга-кота. Настроения не было совсем. Почему-то последние дни очень хотелось плакать… и к маме. В это время, возле их ворот остановилось желтое такси и из него вышла стройная женщина. Подняв ворот пальто , она в нерешительности остановилась посреди двора и посмотрела на окна. Налетевший порыв ветра распахнул ворот и Санька увидел…маму. Скатившись кубарем с табуретки, он бросился к входной двери, теряя на ходу за собой тапочки. Лиза сама не понимала зачем она пробила адрес детского дома и , тем более, сейчас приехала туда. Но что-то внутри, безудержно тянуло ее найти того,кто звонил ей среди ночи. Ветер сыпнул ей в лицо инеем и она, подняв ворот пальто, шагнула во двор. Нерешительно остановилась посреди двора и посмотрела на стоявшее перед ней здание. Стало почему-то ужасно страшно входить в дверь, за которой Лиза надеялась найти ответ на свой вопрос. Она только шагнула на порог, когда входная дверь распахнулась и на пороге появился бледный мальчишка, почему то очень похожий на нее. Слезы градом катились из его глаз и он повторял одну и ту же фразу: - Мамочка,ты пришла.. Мамочка,ты пришла… Елка посреди гостиной сверкала разноцветными гирляндами и шарами. До Нового года остался один день. Лиза сидела на диване, поджав под себя ноги и складывала список необходимых покупок. Услышав шорох, она подняла голову и улыбнулась. В комнату, старательно глядя перед собой, медленно вошел Санька. В руках он бережно нес на блюдце чашку с чаем . - Вот мы с Барсиком сделали тебе чай с мелиссой. Как ты любишь. Следом за мальчишкой в комнату кубарем вкатился комок шерсти именуемый Барсиком и попытался залезть на диван к Лизе . Попытка не увенчалась успехом и он,шлепнувшись с размаху на пол,жалобно замяукал. - Ах ты,проказник, - засмеялась женщина и подняла котенка. Мигом устроившись под полой ее халата, обиженный клубок довольно заурчал. Санька сел рядом , положил голову Лизе на плечо и закрыл глаза. Вот уже месяц, как он живет здесь. Документы по усыновлению, благодаря связям начальника, оформили быстро и Лиза смогла забрать его к себе. Глядя на них со стороны, можно было с уверенностью сказать, что это мать и сын. Оба светленькие, курчавые и веснушчатые. Лизина мама называла их солнышками и прятала слезы радости в уголках глаз. Дочь ожила и расцвела. Сашка принес в ее жизнь покой и умиротворение… И еще любовь, которая наконец-то исцелила ее израненную душу. Приготовления к празднику были в разгаре - до Нового года оставалось шесть часов. С кухни доносились умопомрачительные запахи, в комнате сверкал натертыми до блеска бокалами стол, елка переливалась всеми цветами радуги. Лиза мыла посуду , а Санька старательно перетирал тарелки. Возле него на табуретке сидел кот и, время от времени, дергал его лапой. - Барсик, мы с тобой мужчины, а значит должны помогать маме и оберегать ее. Так что сиди и жди… Вот помоем посуду и будем играть. Лиза смотрела на мальчишку и улыбалась. Она была счастлива… Звонок в дверь прервал их занятие. Сашка , с полотенцем в руках , попрыгал к двери открывать, а кот покатился следом. Когда Лиза выглянула в коридор, то все слова застряли у нее в горле. На пороге стоял Глеб… Поседевший, усталый и с цветами в руках. Он глядел на Лизу и в его глазах смешались в кучу боль, радость, горечь, любовь и печаль.Он все еще любил эту женщину, стоявшую в коридоре и, глядевшую на него с теми же эмоциями. Санька тихонько закрыл входную дверь и ушел с Барсиком в комнату. Еще несколько минут Лиза и Глеб стояли в оцепенении, а потом молча шагнули к друг другу в объятья. Часы пробили двенадцать. Под бой курантов звенели бокалы и стреляли салюты. За окном огромными хлопьями падал снег. Ангелы сидели на туче и щедро трусили его , укрывая землю пушистым ковром. Санька спал на диване возле елки, обняв Барсика и так и не дождавшись подарков. А Лиза смотрела в глаза любимого мужчины и думала, что счастье все таки есть. Просто надо уметь его ждать. © Татьяна Коломиец

Нелюбимых предавать тоже нельзя Автор Анна Кирьянова одного мужчины была нелюбимая жена. Он давно ее разлюбил; жили вместе ради детей и из-за квартиры. Взяли эту большую квартиру в ипотеку на много лет, теперь платить надо. И слишком много хлопот ради того, чтобы разъехаться. Проще по разным комнатам разойтись, метраж позволяет. Мужчина этот женился еще в юности. А потом понял, что не любит жену. Она не очень красивая. Толстая стала, не следит особо за собой. Сварливая. Все время недовольная какая-то. Занята исключительно хозяйством и детьми. И своей никчемной работой, за которую получает копейки. Даже голос противный у нее. И ходит, шаркает тапками, в каким-то халате застиранном. #ВГостяхУБелки Но он молчал и жил себе в семье. Детей он любил, а к жене относился как к соседке по коммуналке. Давал деньги, вздыхая. И смотрел фильмы, в которых длинноногие и пылкие красавицы играли главную роль. И в жизни поглядывал на таких красавиц, если честно. Он не любил жену. Совсем не любил. Однажды этот мужчина с друзьями поехал на рыбалку. Он всегда ездил везде один, без нелюбимой жены. Только летом с семьей выезжал к морю, - ради детей. И там было ужасно скучно, жена все считала деньги, тревожилась, что много потратили, раздражалась, делала замечания... И ходила такая толстая, в сарафане и шлепках. Вот и весь отдых. Он потом летал с друзьями, - другое дело, сами понимаете. Ну вот, на рыбалке пили напитки и закусывали. Смеялись и сыпали мужскими шутками. И один друг стал едко шутить над женой этого Виктора. Мол, надо же так обабиться, так себя запустить. Скоро захрюкает, - всякое такое. Неприятно писать. Но все хохотали. И предлагали Виктору развестись, - зачем губить себе жизнь вот с этой вот. Он же сам иногда жаловался, что нет понимания и любви. Что вот дети вырастут, а тогда... И тут до этого мужчины дошла простая вещь. Предать можно и нелюбимого. Неважно, любишь ты человека или не любишь, - можно предать нелюбимого. Это точно такое же предательство, ничем не отличается. Даже еще гаже, потому что такое предательство мы оправдываем нелюбовью. Неприятного, некрасивого, нелюбимого можно предать, вроде бы, именно потому что он нам неприятен, нелюбим нами и вообще не нравится. Виктор встал, очень грубо сказал, чтобы все замолчали и не смели говорить о его жене. Это его жена. Мать его детей. Замолчите. И уехал на автобусе, дошел до остановки пять километров. Он же приехал на машине друга, а друг выпил. Потом Виктор долго ехал в тряском автобусе по грязной дороге. Мимо деревень, тоже не с картинки деревни. Мимо толстых коров на лугах. Мимо лошадок, коз, баранчиков... Мимо полей, лесов, холмов и рек...Какая долгая дорога домой была. Он зашел в квартиру, усталый и печальный. Жена вышла в халате, смотрит круглыми голубыми глазами, совсем детскими. Удивилась, что он рано вернулся, - она давно ни о чем не спрашивала. А Виктор сказал: "я вернулся домой!" и обнял ее. Почему-то обнял. Теплую, живую, свою. Так и стояли в коридоре, обнявшись. Предавать никого нельзя. А любовь - она разная. Иногда только на грани предательства понимаешь, что любишь. Считаешь своим. И не делаешь шаг, - и тогда остаешься человеком. Источник https://dzen.ru/a/Yh9Gg096YEbjOyth