После войны поэму включили в круг чтения школьников пятого класса. И они стали писать мне со всех концов страны, спрашивая о судьбе Леньки, сына артиллериста. И мне приходилось отвечать им, что я не знаю его судьбы, но мне хочется надеяться, что Ленька, пройдя всю войну до конца, остался жив и здоров.
И только где-то уже в 1964 году от Николая Букина, «поэта Рыбачьего полуострова», ставшего за это время из старшины полковником и издавшего не одну книжку стихов, я вдруг узнал, что «сын артиллериста» жив и здоров и по-прежнему служит в артиллерии, но только теперь уже не на Крайнем Севере, а на Дальнем Востоке.
А вскоре после этого мы списались и встретились с «Ленькой» — с подполковником береговой артиллерии Иваном Алексеевичем Лоскутовым.
Зимой 1966 года, получив очередную пачку писем от школьников, я написал Ивану Алексеевичу во Владивосток и попросил его выручить меня - рассказать своими словами о собственном подвиге и своей дальнейшей судьбе. Хочу привести полностью письмо, которое Лоскутов прислал мне в ответ на мою просьбу.
«Уважаемый Константин Михайлович!
По Вашей просьбе отвечаю на вопросы, которые Вам задают школьники в письмах к Вам, о судьбе Леньки Петрова из Вашей поэмы «Сын артиллериста».
Ну, прежде всего о том эпизоде, который лег в основу поэмы. В начале войны я служил на Севере в артиллерийском полку, в должности командира взвода топографической разведки, в звании лейтенанта.
В июле месяце 1941 года на нашем участке фронта создалось особенно тяжелое положение, фашисты ожесточенно рвались вперед, и поэтому от нашего полка требовался наиболее интенсивный и точный огонь. Вот тогда командованием полка было принято решение выслать корректировочный пункт на одну из высот. Дело в том, что эта высота во время наступления фашистов оказалась практически в ближнем их тылу, и на ней оставалось наше боевое охранение, что-то порядка 20 человек. Вот эта высота и была выбрана местом для корректировочного пункта.
Я был вызван к командиру полка майору Рыклису (майор Деев) и комиссару полка Еремину, и мне была поставлена задача — с радиостанцией выйти на эту высоту. Получив задание, я с радиостанцией и двумя разведчиками отправился на передний край нашей обороны. Пехотинцы дали нам проводника, и под покровом тумана мы вышли к месту назначения. Идти нужно было около трех километров. Прошли мы примерно с километр, как туман рассеялся, и фашисты открыли по нашей группе пулеметный и минометный огонь. Проводник наш был ранен, и я его отправил обратно. Оставшееся расстояние мы шли что-то около трех часов, правда, «шли» не то — в основном ползли, ибо попытки вытянуться во весь рост прерывались огнем гитлеровских пулеметов и минометов. Но, как бы то ни было, цель была достигнута...
Обзор вражеских позиций с этой высоты был очень хороший: прекрасно мы наблюдали минометную батарею, кухню, много пулеметных точек, отчетливо наблюдали все передвижения врага. В течение этого дня мы засекли все видимые цели, определили их координаты и передали все необходимые данные по радио в полк.
На следующий день огнем наших батарей минометная батарея по нашим корректурам была уничтожена, накрыта большая группа пехоты, уничтожено несколько пулеметных точек.
Фашисты, очевидно, поняли (и, может быть, засекли работу радиостанции), что огонь корректируется именно с этой высоты, и открыли по ней артиллерийский и минометный огонь. Одна из минометных батарей была нами засечена и по нашим командам огнем батарей подавлена. Видя, что огневой налет на высоту эффекта не дал и не смог прекратить точный огонь наших батарей, фашисты бросили в наступление на высоту большую группу пехоты. Вызванный нами огонь по наступающим не смог их остановить, и фашисты окружили высоту со всех сторон, начав под¬ниматься непосредственно на нее. Нам ничего не оставалось де¬лать, как вызвать огонь непосредственно по высоте. Мы передали такую команду, но комиссар полка считал, что это ошибка, и переспросил, и только после вторичной нашей команды на высоту обрушился шквал нашего артогня.
Наступавшие частично были уничтожены, а остальные обратились в бегство. В период обстрела мы постарались укрыться и остались живы, правда, состояние было ужасное. Радиостанция была разбита, и дальнейшее наше пребывание на высоте без связи с полком было бессмысленно, и я принял решение возвратиться в полк. Но уйти удалось только на следующий день, когда спустился туман, ибо малейшее движение на высоте вызывало огонь вражеских пулеметов. Вернулись в полк, где уже нас считали погибшими...
Вот и весь эпизод, который послужил основанием для создания поэмы «Сын артиллериста»...
В 1945 году нас передислоцировали на Дальний Восток, где полк принимал участие в войне с империалистической Японией. С 1947 года я служу на Краснознаменном Тихоокеанском флоте.
Вот коротенько и все о себе. Прошу передать от меня, Константин Михайлович, Вашим корреспондентам горячий привет, пожелания отличных успехов в учебе, пожелание быть им достойными славы своих отцов и старших братьев, славы нашей вели¬кой Родины.
И. А. Лоскутов».
С тех пор как я получил это письмо, я посылаю его копии всем тем пятиклассникам, главным образом мальчишкам, которые спрашивают меня о судьбе Леньки.
Константин Симонов.
Комментарии 1