Мужество не покидало его, когда пациентом доктора Чехова стал он сам. Он болел неизлечимым тогда туберкулезом и как врач знал о своей болезни все. Но стоит почитать его письма из Ялты к жене — они полны нежности, заботы и мягкого юмора.
Вообще, кроме практических рекомендаций, он всегда снабжал своих корреспондентов шутливыми советами. Например, в письме брату Михаилу писал: «Насчет болящего виска: прежде всего, устрани возможное отравление — не употребляй табаку, алкоголя…». Далее следует перечисление лекарств, а в конце шутливая приписка: «А если и это не поможет, то жди старости, когда все пройдет и начнутся новые болезни».
Сестре рекомендует: «Пока живешь в Москве, принимай рыбий жир. Наверное, и у тебя затронуты верхушки легких, это у нас фамильное».
А в ответ на письмо матери, жаловавшейся на то, что ее раздражают разные звуки, он, уже больной туберкулезом, дал сестре такую инструкцию: «…В Ялте тоже воют собаки, гудят самовары и трубы в печах, но, так как я раз в месяц принимаю касторовое масло, то все это на меня не действует… Скажи матери, что, как бы ни вели себя собаки и самовары, все равно после лета должна быть зима, после молодости — старость, за счастьем — несчастье и наоборот; человек не может быть всю жизнь здоров и весел, его всегда ожидают потери… Надо только, по мере сил, исполнять свой долг — и больше ничего».
Ему порой удавалось поставить диагноз заочно, иногда — даже по почерку. Сохранилось письмо Чехова своему коллеге-врачу: «На днях получил письмо от Ивана Германовича. Почерк нехороший, указывающий на Расстройство в двигательной сфере, но не в психической. Если судить по этому письму, то голова у И.Г. работает нормально».
А вот диагноз, который Чехов заочно поставил редактору «Русских Ведомостей» В.М. Соболевскому. В письме Соболевский пожаловался наряд недомоганий. «У вас перерождение артерий, — отвечал Чехов. — Так называемый атероматозный процесс, такой же естественный в ваши годы, как поседение волос… Вам надо ходить пешком, не утомляться, не есть говядины, отказаться от вина. Из лекарств посоветовал бы только одно: йодистый калий. Действует на сосудистую систему превосходно».
В 1900 году, когда в газетах появились сообщения о болезненном состоянии Толстого, Чехов, близко знавший Льва Николаевича, написал своему другу, литератору П.А. Сергиенко: «Л.Н. Толстой может прожить еще лет двадцать… Но в его положении теперь каждая болезнь страшна, каждый пустяк опасен. Кроме старости (73 года), у него никаких других болезней нет и, вероятно, не было». Как известно, Толстой прожил после этого не двадцать, а десять лет, но, как и предупреждал Чехов, свою роль сыграли в этом обстоятельства, и далеко не пустячные.
Конечно, со времен Чехова медицина изменилась. Появились новые лекарства, методы, технологии. Хотелось бы произнести по этому поводу что-нибудь оптимистическое. Например, что при современном уровне медицины Чехова удалось бы спасти. Антибиотики, открытые через сорок лет после смерти писателя, спасли от туберкулеза многих, но не стали панацеей. Несколько лет назад выяснилось, что возбудители туберкулеза приспособились к лекарственным формам лечения.
Универсальных лекарств, к сожалению, все еще не придумано. А значит, как и во времена Чехова, самое главное — ценить жизнь во всех ее проявлениях, смеяться над ее нелепостями, помнить, что «за счастьем бывает несчастье и наоборот», и «по мере сил исполнять свой долг».
#АнтонПавловичЧехов
Комментарии 4