В гостях у белки

ТАК БЫВАЕТ…. Автор Катерина Мурашова Юрочку родители очень ждали. Но беременность оказалась тяжелой и ребенок родился недоношенным. Лежал в кювезе. Многие системы органов оказались недоразвитыми. ИВЛ. Две операции. Отслойка сетчатки. Два раза с ребенком пускали попрощаться. Но Юрочка выжил. Однако довольно быстро выяснилось, что он почти не видит и почти не слышит. Физическое развитие постепенно наладилось — Юрочка сел, взял игрушку, потом пошел возле опоры. Но умственное — не шло никак. Родители сперва еще надеялись — сначала бились вдвоем, потом отец как-то тихо растворился в пространстве, и мать продолжала сражаться одна. Нашла какую-то квоту, в три с половиной года Юрочке установили импланты для восстановления слуха. Теперь он вроде бы все слышал, но развитие не шло все равно. Занятия с дефектологами, логопедами, психологами и всевозможными специалистами. Мама Юля приходила с Юрочкой ко мне неоднократно. Я говорила: а давайте еще вот это попробуем, а вот это, а вот то... Мать пробовала то и это. Результата не было. Большую часть времени Юрочка тихо сидел в манеже и крутил какую-нибудь вещь. Стучал ею об пол. Кусал свою руку и еще что-нибудь. Иногда выл на одной ноте. Иногда выл модулированно. Мать утверждала, что Юрочка ее узнает, зовет ее каким-то особым курлыканьем и любит, когда ему чешут спинку и ножки. В конце концов какой-то пожилой психиатр сказал ей: ну какой уже вам тут диагноз? Овощ ходячий. Примите относительно него какое-то решение и живите дальше. Либо сдаете его, либо просто ухаживаете за ним — вы же научились уже? Никакого смысла надеяться на какой-то существенный прогресс в его состоянии или в том, чтобы хоронить себя рядом с его манежем, я лично не вижу. Это был единственный человек в жизни матери Юрочки, который высказался определенно. Она отдала Юрочку в спецсадик и вышла на работу. Некоторое время спустя купила мотоцикл — ей всегда хотелось. Стала ездить по улицам и за городом с единомышленниками — когда ревел мотор, все тревожные мысли и чувства забывались. Отец платил алименты, она целиком тратила их на сиделок на выходные — Юрочка был в общем-то не сложен в уходе, если привыкнуть к его вою. Потом один из приятелей-мотоциклистов сказал Юле: знаешь, я на тебя как-то не по-детски запал, в тебе есть что-то интересно-трагическое. — Пойдем, покажу, — сказала Юля. Он заулыбался довольно, думая, что она зовет его домой и в постель. Она показала ему Юрочку. Тот был как раз бодрый, и выл модулированно и курлыкал — наверное, узнал мать или обеспокоился из-за незнакомого человека. — Ох и ни черта себе! — сказал мотоциклист. — А черта ж ты себе думал? — ответила Юля. Через некоторое время они стали не только ездить, но и жить вместе. Мотоциклист Стас к Юрочке не приближался (заранее это обсудили), а Юля и не хотела. Потом Стас сказал: давай ребенка родим. Юля ответила резко: а если еще один такой, будем? Стас замолчал почти на год, а потом опять сказал: нет, все-таки давай. Родился Ванечка. По счастью, совершенно здоровый. Стас сказал: может сдадим теперь Юру в заведение? Раз у нас нормальный сынок есть? Юля ответила: я скорее тебя сдам. Стас тут же пошел на попятный: «Я ж просто спросил...» Ванечка обнаружил Юру месяцев в девять, когда пополз. Сразу очень заинтересовался. Стас пугался и злился: не пускай мальца к нему, опасно, мало ли что. Но Стас все время на работе или на мотоцикле, а Юля — пускала. Когда Ванечка ползал рядом, Юра почему-то не выл. И еще ей казалось, что он прислушивается и ждет. Ванечка приносил игрушки, показывал, как играть, сам зажимал и складывал Юрины пальцы. Однажды Стас приболел и остался на выходные дома. Увидел: Ванечка неуверенно еще ходит по квартире и что-то призывное бормочет, а за ним, как привязанный, Юра (до этого Юра безвылазно сидел в одной комнате в углу). Стас устроил скандал и потребовал «оградить моего сына от твоего идиота, или все время следить». Юля молча указала ему на дверь. Он испугался. Они помирились. Юля пришла ко мне: — Он — буратина, но я его люблю, — сказала она. — Ужасно, да? — Это естественно, — сказала я. — Любить своего ребенка независимо от... — Я вообще-то о Стасе говорила, — уточнила Юля. — Так Юра для Вани опасный, какое ваше мнение? Я сказала, что по всем данным ведущий в их паре Ваня, но присматривать все равно надо. На том и порешили. В полтора года Ваня научил Юру складывать пирамидки по размеру. А сам — разговаривал предложениями, пел простые песенки и показывал потешки типа сорока-ворона кашку варила. — Он у нас вундеркинд что ли? — спросила у меня Юля. — Стас велел узнать. Мужик от гордости того и гляди лопнет — у приятелей в этом возрасте дети папа-мама не говорили. #ВГостяхУБелки — Я думаю, это из-за Юры, — предположила я. — Не каждому ребенку в полтора года доводится выступать локомотивом чужого развития. — Во! — обрадовалась Юля. — Я так этому бревну с глазами и скажу. Ну и семейка, подумала я, — овощ ходячий, бревно с глазами, женщина на мотоцикле и вундеркинд. Приучившись к горшку, Ваня потратил около полугода, чтобы приучить к нему брата. Научить Юру есть, пить из кружки, одеваться и раздеваться — эту задачу Юля поставила перед Ваней уже сама. В три с половиной Ваня поставил вопрос ребром: — А что собственно с Юрой такое? — Ну, во-первых, он ничего не видит. — Видит, — возразил Ваня. — Только плохо. Вот такое видит, а вот такое — уже нет. И смотря какой свет. Лучше всего лампочка в ванной над зеркалом — там он много видит. Офтальмолог очень удивился, когда ему для объяснений состояния зрения Юры привели трехлетнего ребенка, но все внимательно выслушал, назначил еще одно обследование и по результатам выписал лечение и сложные очки. С садиком у Вани категорически не заладилось. — Ему вообще-то в школу надо! Такой видишь ли умник! — раздраженно сказала воспитательница. — Никакого сладу с ним нет, все-то он лучше других знает. Против раннего начала школы я выступила категорически: пусть Ваня ходит в кружки и занимается развитием Юры. Стас, на удивление, согласился с моим вердиктом и сказал Юле: ну и посиди с ними до школы, чего ему в этом садике дурацком делать? И вообще, ты заметила, что твой-то уже почти год не воет? Еще через полгода Юра сказал: мама, папа, Ваня, дай, пить и мяу-мяу. В школу мальчики пошли одновременно. Ваня очень переживал: как он там без меня? А специалисты там, в этой спецшколе, действительно хорошие? А они его вообще поймут? Уроки он и сейчас, в пятом классе, делает сначала с Юрой, а потом уже свои. Юра говорит простыми предложениями. Умеет читать и пользоваться компьютером. Любит готовить и прибираться (Ваня или мама им руководят), любит сидеть во дворе на скамейке и смотреть, слушать и нюхать. Знает всех соседей и всегда здоровается. Любит лепить из пластилина, собирать и разбирать конструктор. Но больше всего на свете он любит, когда они всей семьей едут на мотоциклах по загородной дороге — он с мамой, а Ваня с папой, и все вместе орут что-то навстречу ветру...

С женщинами и правда сложно, я все понимаю... Автор Полина Иголкина Вот стоит она, улыбается, завтрак тебе готовит, возможно даже голая, ну или не совсем. Смотрит на тебя, кажется, что с любовью, тарелку тебе подаёт и там вкусно, прям вкусно. А на самом деле у нее сейчас в голове какой-то чужой мудак. А может и не один, а может и не мудак, а может и не чужой. Может чужой мудак давно уже ты, а ты ешь и тебе вкусно. Улыбаешься и она голая, почти. Я в отрочестве любила детективы Агаты Кристи. Размеренное, структурированное крошилово и мизинчик оттопырен. Не то, что Чейз например - двадцать трупов, пятеро ранены, трое контрольно в коме - и это я только оглавление открыла. У Агаты же все благородно, чинно. Флешбэки, реминисценции, эхо из прошлого и убийца садовник или вообще - куст. Я оттуда узнала, что отравление таллием похоже на отравление "Новичком". И бабушка там прекрасная - мисс Марпл, такая женщина-дактилоскопия, прямая конкуренция Скотланд Ярду. Не дай бог такую тёщу, конечно. Если на минуточку задуматься, что она тоже когда-то была молодой, то становится волнительно от перспектив. Чтобы понять логику преступника надо немножечко им быть. Сейчас уже не помню где, но была такая практика, когда в сыскари брали бывших криминалитетов. Да тот же Френк Абигнейл ( "Поймай меня, если сможешь") и иже с ним. И вот представляю себе, стоит молодая Марпл на кухне, не дай бог, конечно, но возможно, что и голая. Мужику своему яичницу с беконом на завтрак поверх овсянки накладывает, улыбается. А у самой в голове: - Как бы тебя, милок, аккуратно по хребтине переехать, а потом прикопать без почестей. Как же заколебали эти твои носки под стулом с чайными пакетиками по везде. Да и как любовник ты никакой, чисто куст. И ведь переехала бы и прикопала - никто бы не нашел, просто в саду появился бы ещё один розовый куст . Красивый. Потому что нет ничего опаснее, чем содержание женской головы, помноженное на железную логику и хорошую память. У самой Агаты Кристи был в жизни момент, когда она пропала на одиннадцать дней и была объявлена в розыск, на уши встала вся страна. Ее первый муж благородно признался в измене и Агата - женщина абсолютно викторианских взглядов, в тот же день буквально растворилась в воздухе. #ВГостяхУБелки Нашли ее в спа-отеле, где она зарегистрировалась под именем любовницы мужа, прекрасно проводила там время и совершенно не собиралась никуда возвращаться. Психиатры тогда поставили временную амнезию на фоне стресса. В целом, повезло мужику, я считаю. И похоронили его на кладбище, а не в саду. А Агата, что Агата - выдохнула, стала самым известным в мире автором детективов и спокойно вышла замуж за археолога, на четырнадцать лет младше себя. С ним-то до старости она и прожила. Ему же можно сказать спасибо за такие романы, как "Убийство в Восточном экспрессе" и "Десять негритят", потому что по раскопкам они ездили вместе . Муж, как муза (муз) - это в хозяйстве незаменимая вещь. Но мужик был рисковый, как по мне...))

Автор Евгений Шадрунов Бaбку собирaли всей сeмьёй. Не тая греха, говорили ей прямо о тoм, как она надoела. И о том, что накoнец-то настала весна, и тепeрь она уедет в дерeвню до поздней осени. Внуки были холoдны к ней, невестка её не любилa. А сын постоянно нахoдился в командировках. Но когда приeзжал ни чуть не лучше своей семьи относился к матери. Она была обузoй для них. Сaма все понимала и из пoследних сил тeрпела эти мучения, каждый год дожидаясь вeсны, как чего-то самого лучшего. Вeрного. Настoящего. Вecна в этот год пришла рaно. Бабка часто сидeла у пoдъезда и любовaлась тёплым весенним небом, грелась на солнце. А вид у неё был как у ощипанного ворoбья. Хyдая, в старых лохмотьях, видавших виды, в стоптанных старых валeнках, на которые были нaтянуты резиновые калoши. Несмoтря на то, что свoи её не любили, сoседи к нeй отнoсились хорoшо. Здорoвались всегда, справлялись о здоровье, помогали пoдняться с улицы домой на пятый этаж. А соседские мальчишки даже как-то нoсили сумку с прoдуктами, когда встречали её по пути со школы, идущую из магaзина. Бaбка несмотря на прeклонный вoзраст всегда все дeлала по дому. Варила, стирaла, убиралaсь. Это были её oбязанности. Невeстка редко зaнималась чем-то из этoго. -Вот сидишь дoма весь день, так и делай тут все. -нагло говорила она прихoдя вечером с работы и скидывая в прихожей обувь. Внyки с ней не рaзговаривали. А когда к ним приходили дрyзья, она не выходила из комнаты, потому что кaк-то один из внуков сказал, что она своим видoм позорит их. Бабка никогда никому не перечила. Она больше молчала. А вечерами, когда все уже спaли, она тихонько плакала в своей комнатушке о такой доле. На вoкзал её oтправили на такси. Чтоб не ходить с ней по автобусам. Пoклажи у неё было немного. Старенькая сумка и небольшой кулек с кaким-то тряпьем. Опираясь на клюшку, она тихо ковыляла по перрону. Остановившись у скамейки присела. Вскоре подoшёл поезд, и она зaшла в вагoн. Она смoтрела в окно дoбрым и светлым взглядом. Когда пoезд тронулся, она достала из сумки смятую фотокарточку. Сын, внуки и сноха улыбались с фотографии. Она в пoследнее время их улыбки только здeсь и видeла. Бабка поцeловала снимок и аккурaтно убрaла егo в сумку. Сoйдя на стaнции, она тихoнько шла в стoрону дерeвни. Кто-то пoдбросил её пoчти до самого дoма. Онa oткрыла кaлитку заборa и пoшла по раскисшей от сырoсти тропке к избe. Здесь всё былo родным. Своим. И здесь oна была нужна. Пусть и вeтхим стeнам, и старoму забору, и покoсившемуся крыльцу, но нужна. Её здeсь ждaли. Дерeвня для бaбки — всё. Здeсь она рoдилась. Здесь рoдились дeти и умeр муж. Прoжила она здесь без малого бoльше полжизни. Пережила старшeго сына. Так уж получилось, что до сегодня oн не дoжил. Бабка открыла стaвни на окнaх, затопила печь. Сев к окошку на лавку, она задумалась. На этой лaвке когда-то сидeли её дети. За этим столом они eли и спaли на тех крoватях. Бeгали по этому полу и тaк же смотрeли в эти окна. В ушaх её зазвенели дeтские голоса. Тoгда она была мамoй. Самой нужной для них. Самoй рoдной и близкoй. А сoлнце тогда так же светило в окно и было много весeн, счacтливых и забoтных. Прoжитых в этих стенaх. Онa улыбнулaсь приветливой дерeвенской вeсне. Утром она не проснулась. Остaвшись нaвсегда на своей зeмле. На стoле лежaло много старых фотографий. И одна свежая. Но помятая, та самaя, с которой ещё вчeра бабке улыбались рoдные ей люди. Пока мы живы, мы можeм успeть многое. Пoпросить прощения, поблагодарить, признаться в чyвствах. Пока мы живы, мы не имеeм прaва oткладывать такие вещи на зaвтра. Ведь ухoдя, человек больше никогда не вернётся, а в наших сердцах останyтся такие камни, что нoсить их будет очень тяжелo. Нужно жить верой. Правдой. И дeлать добро от сeрдца. От сeбя самого. Любить и ждaть, цeнить чувства дрyгих, пoмнить о тех, кто дал тeбе жизнь и пoставил на ноги. Автор: Eвгeний Шaдрунoв

"КАРА КЕМПИРНА" Автор: Ермек Турсунов Так называли в нашем ауле одну бабушку. Она жила с нами по соседству. Помню ее хорошо и вряд ли уже забуду. И хорошо, что в моей жизни были вот такие бабушки. Потому что "бог не может быть везде одновременно, поэтому он создал матерей" _______ Кара кемпир. Один из самых памятных детских страхов связан у меня, почему-то, с добрейшей Кумис-апа. Жила у нас в ауле такая старушка. Особенность ее была в том, что она умела разговаривать стихами. Тягучим таким, размеренным речитативом. На любую тему. Даже когда в магазин шла и то по пути стихи складывала. А один раз ей фельдшер систему поставил, так она тут же и выдала: - Ақ сиса, қызыл сиса, сиса, сиса... Мен алып жатырмын капельниса (Строчка из песни народного акына Жаяу Муса). Забавная была бабушка. Ее любили. Жила она себе тихо, скромно. Одна. Всех ее троих сыновей и мужа убило на войне… Из всего хозяйства у ней было – коза тощая с поломанным рогом, да три курицы с петухом. Все. И собака. Кстати, о собаке. Я ни разу не слышал, что б она лаяла. Этим она сильно отличалась от всех остальных аульных собак. Какая-то она была не по-псиному добрая. Ластилась ко всем. Не зря говорят, что собаки часто на своих хозяев похожи. Кумис-апа ее даже не привязывала, и та ходила с ней повсюду. Лохматая, колченогая, с белым пятном посреди лба. Обычно Кумис-апа возилась у себя в огороде. Или копошилась во дворе. Хлеб она еще умела печь. Знатный хлеб! С луком. Его вкус остался со мной на всю жизнь. Помню. Вначале Кумис-апа не спеша раскладывалась. Чтобы все под рукой было. Надевала белый передник, завязывала на затылке платок. Потом высыпала горкой муку в алюминиевую чашку и разбивала туда яйцо. Потом лила воду из ковшика. Все перемешивала. И так у нее все ловко получалось. Я смотрел на ее натруженные руки, со слегка вздутыми венами, на узловатые ее пальцы. Она принималась раскатывать тесто и старые серебряные браслеты на ее запястьях едва слышно позвякивали в такт. Потом она нарезала лук и мне было удивительно, почему у ней не выступают слезы на глазах. У моей мамы всегда выступали. И у меня тоже. У всех. А лицо Кумис-апа, сплошь в мелких морщинках, оставалось задумчивым и каким-то даже отрешенным. Потом она брала плоский чугунок и смазывала днище маслом. Потом укладывала туда лепешку. Продавливала пальцами, придавая ему форму маленького солнца, и накрывала такой же плоской крышкой. Потом она разводила огонь во дворе и когда дрова прогорали, пристраивала тяжелую посудину в самую его середку. Туда, в самый жар. Потом брала маленькими щипцами угольки и обкладывала ими чугунок со всех сторон. И все. Теперь надо было ждать. Вскоре по всему двору потихоньку начинал распространяться тоненький аромат горячего хлеба. Иногда она пекла сразу семь лепешек. Но уже маленьких. Потом выходила на улицу и раздавала их детям. А мы и рады. Мы тогда не очень понимали, что это – поминальные лепешки. А нам какая разница? Лишь бы поесть. А они были такими вкусными... Иногда я забегал к ней по-соседски выпить пиалушку айрана или взять комочек курта. Он обычно сушился у ней на крыше сарая. Так и жили. Но однажды она меня напугала. Кумис-апа. Вернее, я сам испугался… Стоял май. По-моему это было даже девятое мая. Праздник. День победы. Возле клуба из репродукторов гремела музыка. В перерывах местный аккордеонист – Калижан-ага – исполнял марши. У него не хватало одного пальца на правой руке, мизинца. Оторвало где-то на войне, но это ему не мешало. И он залихватски играл. #ВГостяхУБелки Трепыхались на ветру алые кумачи. Народ веселился, гулял. В толпе выделялись ветераны. Нарядные. С орденами и медалями на лацканах выглаженных пиджаков. В тот день, помню, школьники уже выступили: спели песни и прочитали стихи в клубе. Тут же был развернут буфет с лимонадом и беляшами. Отовсюду доносился смех и вообще во всем чувствовалось особое торжественное настроение. Солнце пекло. На улице становилось нестерпимо жарко и мне захотелось пить. До колонки далеко, а денег на лимонад не было и тогда я, по своему обыкновению, решил заскочить к Кумис-апа. За айраном. Забежал к ней во двор, чуть приоткрыл дверь и…услышал. Ее веселый голос. Она с кем-то разговаривала. Наверное, гости, подумал я и на цыпочках пересек коридорчик. Осторожно заглянул в комнату. А там… Там, посреди гостиной, стоял дастархан. Он был накрыт красивой белой скатертью. По столу были щедро рассыпаны свежие баурсаки и щелпеки. И еще конфеты с пряниками. И еще много-много всяких разных вкусностей. Стояли по краям пиалушки с чаем. От них еле заметно поднимался пар. А сам чай был темно-коричневый, со сливками, наваристый, густой. Старики такой пьют. Кумис-апа сидела рядом с самоваром. Счастливая! Но я испугался… Потому что… Потому что она сидела… одна. За столом никого не было. А Кумис-апа сидела и… разговаривала. Причем «разговаривала» со своими сыновьями, называя каждого по имени! Она даже смеялась местами! Да еще так заливисто! Прям закатывалась! Она рассказывала им про свою козу, которая залезла на прошлой неделе в чужой огород и поела там капусту. И что соседи из-за этого сильно ругались. И что ей пришлось заглаживать потом свою вину молоком, которое она сдоила с той же самой козы и отнесла крынку к соседям. - Нате, говорю им! - смеялась Кумис-апа, - Берите. Вот вам ваша капуста. Моя коза извиняется. Я в ужасе попятился к двери и осторожно выскользнул наружу. И там уже понесся, как очумелый, в сторону дома. Залетел к себе домой и с порога заорал: - Мама! Мама! Там Кумис-апа! - Что? - Она с ума сошла! - Как это? - Она там сидит в комнате одна и пьет чай! - Ну и что? Пусть пьет, - удивилась мама. - Но там никого нет! - задыхался я. - Она там одна сидит и разговаривает! Мама в ответ грустно улыбнулась и ничего не сказала. Лишь приобняла меня и погладила по голове. - Ничего, сынок, - вздохнула она. - Пусть сидит. Ты правильно сделал, что не стал ей мешать. Но с тех пор я перестал ходить к Кумис-апа. Я боялся. А однажды она снова вынесла на улицу семь маленьких лепешек. Пацаны побежали к ней наперегонки. Она раздала всем по хлебу и напомнила: - Не забудьте сказать «тие берсін»! (Ритуальное пожелание) Потом протянула хлебушек мне и улыбнулась: - А ты чего перестал появляться? - А это…а вот… болел, - стал я мямлить. - Я тут вот на днях… Кумис-апа не дала мне договорить, обняла крепко, прижала к себе, понюхала мои волосы на макушке. - Не бойся, - сказала она. - Все хорошо. И так она это по-доброму сказала, так покойно, что я тут же забыл про свой страх. И снова стал бегать к ней за айраном, иримшиком, куртом... А однажды зимой она связала мне носки. Из козьей шерсти. Теплые. И мне жутко не нравилось, когда пацаны в своем кругу затевали про нее разговоры, рассказывая всякие небылицы. - Она чокнутая! - говорил Нуркен, наш старшак. - Явно чокнутая. - Откуда ты знаешь? - вступался я. - Да все знают, - хмыкал Нуркен. - Просто помалкивают. И в такие моменты мне хотелось драться, потому что у меня не хватало слов, чтоб защитить Кумис-апа. Но Нуркен был сильнее меня. К тому же он был беззлобный пацан. Не жадный. А когда Кумис-апа заболела… Родных, как я уже говорил, никого не осталось. За ней ухаживали соседи. По очереди. И в один из дней, когда ей стало совсем плохо, – она уже плохо видела и не поднималась, – Кумис-апа попросила, чтобы позвали ей сына. Самого младшего. Любимого. Жанибека… Похоронка на него пришла последней. Взрослые в панике всполошились. Заметались туда-сюда. Что делать? Как быть? И тогда Ашим, аульный зоотехник, пришел, открыл тихонько сундук, что стоял в углу, и вытащил оттуда телогрейку. Старую такую застиранную фуфайку. В ней когда-то Жанибек ходил в школу. Потом натянул ее кое-как на себя, благо сам был маленький, невысокий, и подсел к Кумис-апа. Прокашлялся осторожно в кулак. Кумис-апа тут же встрепенулась: - Кім бұл? (Кто это?) Чуть приподнялась и подслеповатой рукой стала шарить вокруг. Потянулась к силуэту, коснулась рукава и вдруг вцепилась в него мертвой хваткой, сжала до белизны в пальцах: - Жәнібек, - позвала она, задыхаясь от волнения. - Жәнібек, балам-ау, кайда жұрсің? (Куда ж ты пропал, сынок?)… И до-олго потом она с ним разговаривала. «С Жанибеком». О чем-то все шутила и смеялась. Как в тот раз, с самоваром. И пока Кумис-апа так «разговаривала», Ашим сидел смирно и не двигался. Боялся шевельнуться. Лишь один раз из глаз его выступила предательски и потекла по жестким усам предательская слеза и капнула на пол. Потом Кумис-апа устала и ослабила руку. - Жарайды, - сказала она довольная. - Мен болдым. Сен маған қарама, бара бер (Ну все, мне пора. А ты ступай). И Ашим поднялся. Тихо вышел во двор. Закурил дрожащей рукой сигарету. …Кумис-апа хоронили всем аулом. Старики на похоронах еще говорили, что хорошо умерла Кара кемпир. Так у нас называли люди между собой Кумис-апа. У себя дома умерла. Не на чужбине. Среди своих. Поэтому улыбалась...

Автор Татьяна Пахомова. Внучку Ниночку видеть не дают. Пожилая, дорого одетая женщина частенько появлялась в этом районе. Чтобы не вызывать ни у кого вопросов, брала с собой шпица Фунтика. Мол, бабушка с собакой гуляет. А сама зорко смотрела через забор, вот, час прогулки. Где же она? Внутри все затрепетало. Наконец она увидела малышку в сарафанчике и косыночке. Бабушка жадно впитывала в себя малейший шаг, жест ребенка. Чтобы вспоминать вечером, рассказывать мужу. Тот из-за больного сердца в ее вылазках не участвовал. - Ниночка, золотая, любимая. Как же ты на Костика похожа, вылитая папка! Как же я могла сомневаться, что ты не наша. Девочка моя родная, все бы отдала, только бы тебя на ручки взять, - шептала дама. Фунтик стоял рядом и горестно вздыхал тоже. Ему хотелось поиграть побегать в другом месте, но приходилось выполнять волю хозяйки. Наконец детей увели. Женщина с собачкой тоже отправились домой. По дороге она опять позвонила сыну. - Костик, что Леночка сказала? Можно, а? Можно мы с отцом придем, Костик? К Ниночке, пожалуйста! - с дрожью в голосе произнесла пожилая женщина. - Мам. Ты прости. Но нет. Жена не хочет, чтобы вы общались с ребенком. Мам, ну вот что я сделаю? Я между вами и ей оказался. Ладно, пока Нина маленькая была. Мог ее привозить, чтоб вы понянчились, подержали на руках. Но сейчас она выросла немного, расскажет же маме, где была. Будет скандал. Ты хочешь, чтобы еще я с Леной развелся? Она может так сделать! Тогда вообще ребенка не увидим, - проговорил голос на другом конце. - Нет, что ты, сынок. Ладно, поговоришь еще потом? С Леночкой-то? Костик, попросишь ее? Мы же бабушка и дедушка, мы же не чужие! - упрашивала его мать. - Хорошо, попробую. Дома седовласый мужчина с газетой вышел навстречу жене. - Как Ниночка? Можно нам ее повидать? - спросил. Жена отрицательно замотала головой и зарыдала. Вечером позвонила подруге. Начала жаловаться. Но та, прямолинейная, поток слез прервала: - Валя! Очнись! Ты сама виновата! Вначале ты своему сыну с этой Леной встречаться не давала. Мол, у нее мать дворник, отца вообще нет. Живут в общаге. Хотя девчушка к тебе со всей душой приходила. А потом кто от ребенка просил избавиться, а? От этой самой твоей любимой Ниночки, по которой ты сейчас ноешь? Ты же уверяла, что она не от Костика! Ты Лену эту бедную даже в больницу приволокла, где обо всем договорилась! Как там она от тебя сбежала, не представляю. А потом? Когда Костик все-таки вопреки твоей воле на ней женился, причем тайно, ты что сделала, когда они пришли? Давай ее проклинать до пятого колена, из квартиры гнать, ты в нее башмаком, в беременную, между прочим кинула, ну не бред? А у нее потом еще мамы не стало... Злая ты, Валька. Они же тебя позвали, когда ребенок родился, девка на тебя зла не держала. Ты что сказала? Видеть отродье не желаю, не нашей породы! И после всех таких подвигов ты хочешь, чтобы Ниночку к тебе привели? Скажи спасибо, что когда у тебя мозги на место встали и ты попытки увидеться делала, сын тебе малышку хоть грудной приносил, пока гулял. Тайком от жены. Ладно хоть ума не хватило через суд требовать внучку видеть, у тебя вначале был такой план, а только хуже бы сделала. Отойдет твоя невестка. Все, Валя, пока! Валентина Ильинична без сил прошла на кухню. Руки дрожали, пока наливала чай. Да, муж руководитель. Жили хорошо. Она никогда не работала. Сын -умница. Теперь она с ужасом думала о том, что было бы, послушай сын и невестка ее. Если бы они не оставили ребенка. Хорошо хоть Костик упрямый, в отца. Настоял на своем. Валентина Ильинична вспомнила, как первый раз увидела такую нежеланную раньше внучку. Сын с женой и ребенком съехал тогда в съемную квартиру, хотя они для него трехкомнатную держали, но не захотел, не взял, даже когда родители отошли и просили заехать туда уже семьей. В магазине Валентина Ильинична с тележкой шла неторопливо. И вдруг столкнулась с молодым мужчиной, который стоял к ней спиной и держал ребенка. Тот повернулся. Костик. Сын побледнел и робко улыбнулся. Они не виделись больше года. В этот момент малышка в комбинезончике повернула голову. Апельсины выпали из рук женщины и покатились по полу. На нее смотрел Костик в детстве! Те же глаза, та же ямочка на подбородке. Носик деда, забавно морщит его также. А ручки ее, бабушкины, изящные пальчики. - Как... Как назвали, - только и смогла прошептать Валентина Ильинична. - Ниночка, - сын крепче прижал к себе дочку. - В честь бабушки своей назвал, моей мамы, царство ей небесное. Спасибо, сыночек. Можно? - мать с мольбой протянула руки. Костик кивнул. Те бесценные мгновения она хранит в памяти до сих пор. Бархатные щечки, запах молока и арбуза, сияющие детские глаза, прикосновение крохотных пальчиков к своей щеке. Чудо. Ниночка. Вечером они накупили подарков и отправились в гости. Но невестка не открыла двери. Напрасно извинялись у порога Валентина Ильинична и муж. Напрасно Костик просил жену сменить гнев на милость. Бесполезно. Правда, тайков от супруги он приносил ребенка родителям. Те нарадоваться не могли. А потом Ниночке исполнился годик. И встречи прекратились. Смышленая малышка уже начала лепетать. Отец боялся, что узнает жена. И тогда будет только хуже. Вот и ходила бабушка к садику. Да у дома караулила, как партизан. Смотрела, как Ниночка в песочнице играет. Она проклинала себя за свое высокомерие, за то, что обидела невестку, была несправедлива к ней. Лена хозяйство прекрасно вела. Внучка всегда чистенькая, ухоженная. Сын прибранный. И чего ей надо было? Зачем ругалась, что не пара? Замкнутый круг продолжался. В принципе, страдали все. Сыну было больно, что родители не видят внучку. Те все извелись именно от этого. Лена понимала, что муж мучается, но не могла забыть, как жестоко поступила с ней Валентина Ильинична и простить ее. А потом случайно в гостях увидела молодого человека. С необычайно синими глазами, про которые она подумала: "кроткие да добрые такие". - Это Ваня. Он в духовной семинарии учится, - сказала Лене подруга. И вот с этим самым Ваней они случайно на балконе вместе оказались. Тот спросил, чего Лена такая грустная. И она вдруг взяла, да и выложила все. Словно какая-то сила толкнула. Но в конце добавила: - Все равно их не прощу! Они меня ненавидели. - А Господь всех любил! Сына своего отдал, чтобы нас спасти. Сын его муки претерпел, да все равно остался в своей любви к людям. Нельзя ребенком мстить. Она безгрешная. Давно мать мужа все поняла, иначе бы не металась так. Все люди совершают грехи, бывает, куда более страшные, чем она. Она и так настрадалась, поверь. Что ты хочешь? Девочку бабушки и дедушки лишить? Хорошо ли это? Сама же говоришь, что она без конца тебя спрашивает, где ее бабушка и дедушка? У других ребят они есть, а у нее где? А ты врешь про командировку длительную. Нельзя так. Прости их. Не разрушай, мы создавать должны. Я раньше вон тоже первым хулиганом был. Думал, правильно живу. А потом понял, в чем призвание. Добро должно от людей идти, только так спасемся! - Иван вышел с балкона, оставив ошарашенную Лену одну. Ночью она не спала. А вечером, забрав дочь из садика, повела ее в незнакомый двор. - Мы куда идем, мамочка? - спросила Ниночка, бережно держа в руках рисунок. - К бабушке. И дедушке, - ответила Лена. - А они уже вернулись из командировки? Ура! Бабушка! Настоящая! Дедушка! Настоящий! У меня будут. Мамочка, смотри, что я нарисовала! - Ниночка протянула ей рисунок. Там, держась за руки, стояли мама, папа, бабушка, дедушка и девочка,в центре. Неровными буквами Ниночка написала: "Моя мечта. Моя семья". Она рано научилась читать и писать, умная девчушка. - Валь, вроде стучит кто. Валя! Да откроешь ты дверь наконец! Валентина Ильинична пошла на стук с кухни. За ней плелся верный Фунтик. Она только успела распахнуть дверь, как туда вбежала... Ниночка. У бабушки ноги подогнулись и она от неожиданности села на пуфик. А внучка уже забралась на колени, обнимала, целовала и говорила взахлеб: - Бабулечка приехала! Бабушка, не уезжай больше! Бабушка, забери меня завтра из садика! Чтобы все видели, что у меня бабушка тоже есть! Ой, дедушка! Деда! И Ниночка побежала вглубь комнат. - Здравствуйте, - раздалось сзади. Валентина Ильинична обернулась. В дверях стояла Лена. - Девочка моя милая. Прости за все, прости меня, старуху. Обидела я тебя, Леночка. Нет мне прощения, только Ниночку бы иногда видеть. Ой, что ж я наделала-то! - обняв невестку, зарыдала Валентина Ильинична. - Вы тоже меня простите. Я... Нельзя было не давать вам ее видеть. Это неправильно. Знаете, Ниночка все о вас спрашивала. Вот, рисунок ее, - Лена протянула альбомный лист. - На стену повесим! Рамку купим! Ой, у меня ж пирог! Сейчас стол накроем! - захлопотала Валентина Ильинична. И не было в эту минуту человека счастливей ее. А с какой радостью летел с работы Костик! Узнав, что жена и дочь у родителей. И засиделись далеко за полночь, а Ниночка уснула на руках у деда. Они наверстывают упущенное время. Обожают ребенка. Сын и невестка постоянно ходят в гости. Валентина Ильинична не может надышаться на Ниночку. Покупает охапками платьишки, юбочки, игрушки. Водит во всевозможные кружки. Гордо идет с малышкой по улице, говоря всем, что самое бесценное счастье - это детская рука в твоей ладони. https://proza-ru.turbopages.org/turbo/proza.ru/s/2021/04/25/1412

Предавший однажды Автор: Диана Ди - Маринка, ты чаго здесь сидишь аки кукла? Там мужик твой с чамоданом ушёл! Куды не сказал, сказал только чё надоело ему усё пуще паренной репы! Ой беда, беда, Мариночка! Как жить то теперича будешь? Одна! С тремя дитками! Ой беда, Мариночка! Бабушка Поля плюхнулась на стул, который ей заботливо поставила одна из женщин. Та самая Марина, услышав то с чем пришла её бабушка, напряглась, но вида не подала. - Ты гляди-ка ушёл таки за.раза такая!- промелькнуло у неё в голове, но она тут же взяла себя в руки и как можно непринуждённей сказала. - Ну ушёл и ушёл. Тебе то, бабуля, какое горе? Ни я первая, ни я последняя! Будет значит алименты платить, я работаю. Так что с голоду не сгинем! А сейчас шла бы ты домой, бабуля! Скоро Димка Настю с Ромой приведёт, а дома никого нет. Я работу закончу и сразу домой приду, там и поговорим. Баба Поля недобро взглянула на внучку, хотела что-то сказать, но её опередила Аня, та самая женщина, что давала ей стул. - А знаешь, Марин, ты иди домой пораньше! Работы тут у нас немного осталось, мы с бабами доделаем. Правда же, бабы? - А то не доделаем! Иди, Марина, иди! - поддержали Аню женщины, - Нам, что впервой своих прикрывать? Если, что так и завтра не выходи, а то мало ли... Рита женщина хорошая она поймёт! Не осудит! Рита была хозяйкой пекарни, где работала Марина, Аня и другие женщины. Именно туда и прибежала бабушка Поля, чтобы сообщить внучке, что Павел, муж Марина, собрал свои вещи и ушёл прочь из дома... Всё началось примерно месяц назад. Павел поехал в город за запчастями для трактора, на котором он работал. Для начала ему нужно было зайти в их городскую контору и отдать кое-какие бумаги. Об этом его попросил Семёныч, глава их поселения, он же откомандировал Павла в город. Отказать Семёнычу Павел не мог поэтому и пошёл в ту самую контору, а дальше его жизнь перевернулась с ног на голову. Бумаги он передал и там же в коридоре конторы судьба свела его с Ларисой, женщиной утончённой и городской. Как она разглядела в исконно деревенском мужике тонкую натуру подобную ей, неизвестно, но факт оставался фактом! Разглядела и поощирила! С того дня Павел понял, что вся эта деревенская жизнь не для него! Все эти закрутки жены, ворчанье её бабушки, вечно ломающийся трактор показались Павлу надоевшими до такой степени, что ему стало тошно. Толи дело Лариса! Лёгкая как весенний ветерок! Казалось, что её не волнуют земные проблемы, она словно сказочная птичка порхала над всеми невзгодами. И тогда Павел решил уйти! Уйти, чтобы начать новую жизнь! Жизнь без закруток, ворчанья и трактора... Всё это Марина узнала только вчера, хотя уже давненько стала замечать за мужем странности. Замечать-то замечала, но должного внимания на это не обратила. Мало ли, что мужику взгрустнулось? Может рыбалка не удалась или запчасти не подошла, к тому самому злополучному трактору, а вчера вечером всё выяснилось. Павел смущаясь и красная, что было на него совершенно не похоже, сообщил жене, что уходит. Говорил ещё о птичках и бабочках, но это Марина сильно не поняла. Сказала лишь, что коли решил то дверь открыта, но в душе почему-то думала, что не уйдёт. Утром, как обычно, собрала детей в школу, садик и ушла на работу. Дома оставалась лишь её бабушка и Павел. Он, когда уходила жена, копошился около своего мотоцикла. По словам бабушки, стоило Марине выйти за калитку Павел собрал свои вещи в видавший виды чемодан, загрузил его в свой мотоцикл и был таков... Марина сейчас чувствовала себя какой-то опустошённой. Она никак не могла понять как Павел мог вот так запросто променять свою семью на какую-то городскую фифу. И ведь ладно её! А дети? Их то он как мог бросить? Всю ночь Марина думала об этом и даже плакала, но утром по её виду было даже не сказать, что вчера её бросил муж. Она, с завидным спокойствием, приготовила завтрак, собрала детей и увела их в садик, старший Дима убежал в школу сам. После садика Марина зашла в магазин, нужно было купить кое-какие продукты. Женщины, когда она зашла, замолчали и смотрели на неё сочувственно, покачивая головой и изредко перешёптываясь. Марина жалости не терпела поэтому такая обстановка её совершенно не устраивала. - А что замолчали, бабоньки?- как можно веселее спросила Марина, - Или у нас в деревне со вчерашнего дня ничего не случилось? Женщины "натянули" улыбки и одна из них бодро ответила женщине. - А что у нас в деревне, Мариночка... Спокойно! Вроде как... - Ну вот и отлично, что спокойно! А то я думаю может случилось, что? А нет! Вот и хорошо, что не случилось!- Марина улыбнулась, подошла к прилавку, купила нужные ей продукты и с достоинством вышла из магазина. Пока шла домой, внутри всё клокотало. #ВГостяхУБелки - Гляди, что устроил! Теперь вся деревня меня жалеть будет, а оно мне надо! Жалость их... Марина с детства ненавидела когда её жалели. Началось всё тогда когда погибли её родители и она, на тот момент двенадцатилетняя девочка, осталась со своей бабушкой. Тогда, в полной мере, Марина ощутила, что такое людские жалость и поняла, что это для неё неприемлемо. Она неплохо училась, во всём помогала любимой бабушке, а по окончанию школы уехала и выучилась на повара-кондитера. По окончанию училища в городе не осталась, а вернулась в деревню к своей бабе Поле. Вскоре, там же для неё подвернулась неплохая работа. Место кондитера в только-что открытой пекарне. Марина проработала там два года, а потом вышла замуж за Павла. Любила ли она его? Да любила! И дети которые родились у них были любимыми и запланированными. Диме сейчас шёл уже 11 год и он ходил в школу, а Настенька и Рома были двойняшки и сейчас ходили в садик. Марина и сейчас помнила как они радовались с Павлом когда узнали, что вместо одного ребёнка у них будет целых два! Вечерами они обсуждали как назовут малышей и смеялись когда бабушка предлагала свои варианты. После того как родились Настя и Рома стало понятно, что детки совершенно не спокойные. Марина тогда стала похожа на тень. Спасибо бабе Поле, которая помогала ей с малышами, но Марина знала, что не будь у неё помощников, она бы справилась одна. Это она знала точно. Наверное, в то время чувства между ней и Павлом ослабли. Один раз он даже сходил на сторону... Тогда Марина простила, но предупредила, что это в первый и последний раз. Потом дети подросли и Марина вышла на работу. Дома всё стало тихо и спокойно разве, что работы было непочатый край, но это как у всех в деревне... В то время как Марина думала, что в семье всё нормализовалось Павел, как оказалось, в душе мучительно страдал, но вида до поры до времени не показывал. Это всё Марина узнала только в тот вечер когда Павел сообщил ей, что уходит из семьи. Особенно обидным для Марины стало то, что Павел обвинил её в том, что она изменилась внешне. - Вот ты, Марина, меня извини, но стала ты совсем не той, что раньше,- Павел вздохнул,- Располнела что-ли...Одеваешься словно бабушка твоя... Перцы эти целыми днями крутишь... В общем, обабилась ты Марина... Нет в тебе той лёгкости, что раньше была. Марине эти слова были обидны до слёз. - Знаешь, что, Паша, откуда же лёгкости взяться? На мне и дом, и дети, и работа, и перец этот прок.лятый! А всё почему, Паша? Потому-что, к примеру, ты никогда за собой тарелку не помоешь, а оставляешь её мне или бабушке, а насчёт того, что обабилась... Странно наверное, но я такого понятия не знаю, Паша. Вот не знаю и всё!... Сейчас этот разговор с мужем Марине показался глупым и ненужным. Ей казалось, что она словно оправдывалась перед тем кто её предал и теперь ей за это было очень стыдно, в первую очередь перед самой собой... Марина взглянула в зеркало, покрутилась перед ним и осталась вполне довольна тем, что увидела в зеркале. Единственное, что ей не понравилось так это причёска, которую она не меняла уже много лет. Вернее сказать, как таковой причёски не было, был лишь длинный волос и дурацкий конский хвост. Остальное, как считала Марина, было вполне достойно. В то время как Марина разглядывала себя в зеркале, в комнату зашла бабушка Поля. - Во!- искренне удивилась бабушка,- От неё мужик ушёл, а она возле зеркала крутится! Ты совсем штоль умом тронулся, Маринка? - А что, бабушка? Что мне делать-то? Плакать что-ли? Или волосы на себе рвать? Что? Скажи? - Ну странная ты, Маринка! Ни слезинки из глаз у тебя не капнуло! Ну как так-то, Маринка? Баба ты али кто? Неожиданно Марина разозлилась. - Знаешь, бабушка! Нет! Ни баба я ни баба! Я женщина, бабушка! Женщина! Баба Поля отмахнулась. - Кака разница то, Марина? Баба али женщина всё одно! Ты лучше думай как дитёв воспитывать будешь, без мужика-то? - Как воспитывала так и буду воспитывать буду! От того, что Пашка ушёл мир, бабуля, не перевернулся! Разве, что времени побольше станет, потому-что я больше никогда в жизни не буду крутить перцы! Никогда, бабушка! Потому-что только сейчас понимаю, что перцы эти самые ненавижу! И дети мои их не любят! Во зачем на них тогда время тратить, бабушка? Баба Поля задумалась. - А можа ты и права, внучка. Почё такой мужик нужен в котором любви для тебя нет. Нет! Точно права! А насчёт перца, Маринка? Я ведь тоже это... Как Пашка... Перец-то люблю! Марина улыбнулась. - Не переживай, бабуля! Для тебя я пару банок сделаю! Обязательно! *** Павел вернулся через месяц. Городская жизнь стояла ему поперёк горла. Только там он понял, что любит свою Марину и детей своих любит, а Лариса была просто глупым увлечением. Павел почему-то решил, что Марина его обязательно простит, потому-что такой мужик как он в деревне на вес золота. К дому он шёл в полной уверенности, что всё будет хорошо, но когда подходил к калитке то немного засомневался. Потом успокоил сам себя и решительно открыл калитку. Марина в это время крутилась в кухне. Павел как зашёл жену сразу не узнал, она обрезала свои волосы и сделала модную, стильную стрижку, а ещё... В Марине что-то изменилось, даже в осанке. Она вообще стала какая-то другая... - Привет, Марина. Она резко обернулась. - Баба! Какие люди! Какими судьбами, Паша? Павел подбочинился, поставил чемодан и сел на стул. - Знаешь, Марина, я вот что подумал! Конечно я совершил глупость и за это прошу прощения, но меня тоже можно понять. Вот ты, Марина, как я уехал, просто красавицей стала! Подстриглась там и вообще...А вот при мне ты этого не делала? Ну да ладно! Я, Марина, решил вернуться! Всё таки семья у нас! Дети... Марина от неожиданности села на стул. - Ты сейчас серьёзно, Паша? Вернуться решил? Надо же! А ты нас не спросил? Хотим ли мы, чтобы ты вернулся? Павел опешил. Такого от жены он никак не ожидал, думал, что она будет безумно рада его возвращению. - Знаешь, Марина, это ты не права! Об этом говорить надо, а не так... Марина вздохнула и встала со стула. - Не о чем говорить, Паша. Совсем не о чем. И это... Ты бы шёл, Паша, шёл пока бабуля у соседки, а то я за неё не отвечаю. Ты ведь её знаешь, так что мало ли что... Марина развернулась и вышла из кухни. В окно она видела как Павел понуро шёл к своему мотоциклу, но ей не было его жалко. - Как-то так, Паша, как-то так!- прошептала Марина и на глаза навернулись предательские слёзы. Предавший однажды- предаст не единожды! Какие слова! А гляди-ка, ведь правда!- подумала Марина. Она отошла от окна, вытерла слёзы и улыбнулась. Она понимала, что будет тяжело, но верила, что справится! Потому-что она женщина! Женщина, а не баба! Марина поправила волосы и пошла в кухню. Дел было много, а горевать было некогда. Потому-что жизнь на месте не стоит. Несмотря, на все её причуды. https://dzen.ru/a/ZEpCOK22BngXFLWC

Автор : Качалова Пасха миновала, чувства верующих уже не обидеть, поэтому расскажу. Каждый год муж упорно покупает пасхальный кулич (самый маленький, я их не ем), запивает молоком, собирает крошки, высыпает за окно птицам и садится ждать, когда наступит счастье. Не то чтобы он был очень религиозен, скорее вообще нет, но уверен, что раз пес Джуп, съев пасхальный кекс, попал в жизнь своей мечты, то и ему рано или поздно что-то обломится. …Много лет назад у нас жил Джуп, по паспорту - Юпитер, шотландский сеттер неописуемой красоты. Люди на улице от восторга подходили пожать нам лапы, просили с ним сфотографироваться и объясняли своим маленьким уродливым собачкам, что если они будут себя хорошо вести, то вырастут хоть наполовину похожими на Джупа. Наивные, они не знали, что скрывалось за роскошным фасадом. Он съел подчистую два дивана (на помойку мы их выносили в полиэтиленовых пакетах), погнул все вилки (не зубчики, а шейки – где потолще), открывал холодильник, доставал помидоры и ел их на светлом ковролине, раскрошил три(!) хрустальные вазочки, заперся в квартире изнутри так, что пришлось вызывать взломщиков. Пока ломали дверь нервничал, открыл шкаф, сложил все белье на пол и подрал в клочья. Укоротил по одной ножке на каждом из четырех стульев. Погнался за котом (наша версия) - уронил со стола телевизор на середину комнаты. Его версия - ящик упал сам. ( Реклама фирмы Самсунг - подняли, поставили, включили, еще десять проработал). Единственной, кого он боялся и уважал, была гладильная доска - ни разу даже лапой не тронул. Однажды из-за него я опоздала на самолет, потому что отпустила с поводка в огороженном сквере, и потом два с половиной часа бегала по улицам нашего замечательного города с криками: «Дж-у-уп, стоять… умоляю… рейс…!». Мы долго и бесплодно ходили на уроки послушания, где он вел себя идеально и радовал педагогов. Возвращались домой и, входя в квартиру, Джуп потирал лапы – что бы еще уничтожить. Когда мы поняли, что не справляемся с мальчиком – брали, дураки, декоративного (ну, нам так сказали), а по темпераменту оказался бешеный охотник, я пошла в собаководство - не нужен ли кому из охотников подрощенный пес. Там покрутили пальцем у виска: и щенков не раздать, но мой телефон на всякий случай записали. Наступила пасха. Тетенька, которая у нас убирала, добрейшая женщина, освятила кулич в церкви, принесла нам и, зная замашки Джупа, поставила кулич НА холодильник. О существовании кекса мы узнали неделю спустя, когда она спросила - вкусно ли было. Мы дружно кивнули, наконец, поняв, что за крошки и разноцветные ванильные шарики валялись на полу. Через несколько дней позвонил мужчина, которому дали наш телефон в собаководстве: ему был нужен молодой, но не младенец, шотландский сеттер. Он оказался охотником с домом в деревне, где жил большую часть года. Вручил мне 200 долларов (я отнекивалась) с уговором - приедете через месяц, посмотрите, где живет пес, не понравится, вернете деньги, я верну собаку. В окно я увидела, как они садились в огромный джип, в последний момент Джуп поднял голову и посмотрел в мою сторону. Я чувствовала себя последней тварью, но жить на пепелище уже не было никаких сил: муж был на грани нервного срыва, дети никогда не знали, будет ли в чем утром пойти в школу. Месяц спустя мы с дочками поехали навестить Джупа. В огромном доме жили еще три собаки (одна инвалид – на трех лапах), ворона с подбитым крылом, слепой кот, куча выживших из ума старух и чьи-то дети. Все одновременно галдели и Джуп был абсолютно счастлив в этом дурдоме. #ВГостяхУБелки Сын хозяина проезжал с ним на велосипеде в день по 10 км, и что-либо крушить у пса просто не оставалось сил. Мы попили чаю, обняли нашего мальчика и уехали уже не в таких расстроенных чувствах. Наш спаситель звонил еще дважды. Первый раз – в конце охотничьего сезона – сказать, что у него никогда не было такой умной и послушной собаки. Второй раз он сообщил, что на какой-то дико крутой выставке они получили золотую медаль. Когда мы рассказываем нашим собакам про их безумного предшественника, они поражаются – зачем есть вилки и хрустальные вазочки, если за хорошее поведение можно получить кусочек курицы? И равнодушно смотрят раз в год на пасхальный кекс, потому что не представляют, какая магическая сила в нем заложена. Д.Качалова

Чужая Вера Мавридика Де Монбазон То что жена его любит и верна ему, Саня знал, на сто процентов, но... Вот это, но, большое такое, жирное, не давало ему покоя. Жена у Сани была красивая, даже очень. Он сам себе не верил, что такая красота живёт у него, Сани Иголкина дома, что вот эти глаза смотрят на него, только на него и не просто смотрят, а с любовью. Эти руки гладят его, Саню, губы целуют только его и всё, всё, всё это его Санино. Не верит Саня сам себе, вот хоть что ты... А другие и подавно не верят, даже мать Санина, тётка Прасковья, она тоже не верит. - На чёрта ты её приволок Сашко? На погибель сабе, али чё? И где твои глазаньки были, нешто не видал каку жароптицу в дом ташшышь? -Та мама, ну что вы? -Та нячё, нячё, Сашко, а погубит она тя, от помяни моё слово, нет мояго матяринскага благославеня, нет, нет и нет! Жаловалась тётка Прасковья, что не мог Сашко девку из ровных себе взять, лучше бы какую кривую, косую или гулящую, да только не эту. Говорила, что даже глазам больно, на красоту такую смотреть. Мол, как заговорит, так огонёк в лампе колеблется, всё в руках горит, рукодельница, готовит, шьёт, вяжет, вышивает, да только не ко двору, не нужна такая и даром. Без друзей Саня остался, тоже благодаря жене, кого жёны отвадили, а кого и сам, даже с братом старшим поссорился, увидит Веру Сёмка и встанет столбом, любуется. Саня раз сказал, другой, а на третий подрались, с братом-то, жена Сёмкина, рябая Варвара, прибежала, хотела Вере волосы драть хорошо мать дома была, не дала. -Убью, убью, - визжала Варвара, - одного тебе мужика мало? Мово хотела забрать, от тебе, накося, выкуся, - Варвара плюнула на ладошку и скрутив фигу, показала её испуганной Вере. Кричала и визжала рябая Варвара на всю улицу, привлекая к себе внимание людское, хоть и знали все что не виновата Вера, однако сочувствовали рябой Варваре, а не Санькиной жене. Нет дыма без огня, так порешали. -За что она меня так, матушка, - плачет Вера. -Знамо естя за што, видима хвостом крутила, аки лясица, от Варькя и прибёгла, она за Сёмку глотку перегрызёть, а ты, ото поменьше глазюками зыркай, да мужика свово почитай, оно лучша будеть. Санька уже знал, что Варвара прибегала, пожалел жену наедине, а при матери построжился, мол надо с роднёй общий язык находить. На следующий день напекла шанег Вера, да и отправилась к сношеннице, мириться мол. Да та как заехала ей этой миской в лицо, губу разбила, орала будто режут. -Ах ты же бесстыжая, мало я тебе волосьев потрепала, - врала рябая Варвара, - а ты бесстыжая ишшо и в дом мой завалилась, хорошо тебе с моим мужиком на постели супружней было валяться? Хорошо? Шла Вера под неодобрительными взглядами соседей, все знали, что врёт рябая Варвара, все знали для чего пришла Вера, а всё же осуждали Веру, а Варвару жалели, Вера чужая, а эта своя. Врунья, заполошная, дурная баба рябая Варвара, да своя. А Вера чужая. Да ещё и красивая. Орала вечером благим матом рябая Варвара, когда Сёмка её вожжами волтузил, на коленях стояла, за ноги цеплялась, молила Христом Богом, а через два дня опять сплетни про Веру понесла, подлая баба, а всё же жалеют Варвару, а не Веру, из-за неё Сёмка, из-за Верки этой Варвару лупцует. Дошло до того, что перестали Саньку с Верой в гости звать, один приходи, а с женой нет. Начал Санька попивать немного, да жене то леща даст, то ткнёт, то щипнёт. #ВГостяхУБелки На свадьбу к Санькиной сестре двоюродной поехали, в соседнее село, так еле живая добралась до дома Вера, даже свекровь напугалась, а уж Санька как проспался, то и вовсе, волком выл и волосы на себе драл. Избил он свою Веру, все мужики, мол, пялились на неё, а ему стыдно от этого было. Вот он её и возюкал все двенадцать вёрст, то пинал, то впереди лошади заставлял бежать, подгоняя кнутом, раз по лошади, два раза по Вере. Ночью вышло из Веры что-то, вся кровью залилась, пока пьяный Санька спал, фельдшер, за которой сбегала свекровь, сказала, что ребёнок вышел, выкидыш. И будут ли дети ещё у Веры, то на воде вилами писано. Выл Санька, волком выл, пальчики Верочке своей целовал, на мать прицыкнул, сказал хоть слово против жены ему или кому скажет придушит. Вот так -то мать родную и придушит, но послушала старая, старалась язык на замке держать. А через пару месяцев на концерт в клуб пошли, Вера пела хорошо, да Санька ни-ни, не разрешал, ну вот пошли, а там приезжие из района и один Веру увидел, аж ножками засикотил. -Вера Алексеевна, вы ли? -Я, Андрей Парфёнович. -Красавица вы наша, а мы все гадаем куда вы подевались? А вы в глуши, здесь... -Да, вот замужем, муж мой, Александр Максимович Иголкин. -Иголкин? Это не тот ли Иголкин, комбайнёр, стахановец? -Да, это мой муж... -Даааа, вон как судьба распорядилась. Что же, желаю счастливой жизни, с комбайнёром и стахановцем, Александром Максимовичем Иголкиным... -Спасибо, вам тоже счастливо. Заело Саньку, чем он хуже этого лощёного? Зарабатывает хорошо, может позволить жене не работать, а дома...Дома сначала допрос Вере учинил, а потом...Потом по лицу ударил, в плечо толкнул и под дых дал. Закричала Вера, словно птица раненая, да выскочила в чём, была, убежала вдоль по улице. Не погнался Санька за ней, а куда ей деваться? Ну побегает, к речке может спустится, повоет у ветлы, да домой и вернётся. А бабу, её учить надо, тогда шёлковая будет. Выпил ещё самогона и спать завалился. Проснулся утром, башка трещит. -Вера...Верочка, дай рассольчика, милая. Тишина, мать у сестры третий день в гостях, а где же Вера? В магазин может пошла? Так туфли вон стоят и плащик висит и сумочка, ну да, сумочка, модная она у него, жёнушка, сумочку всегда с собой носит, там ничего такого, в той сумочке, он Саня сам смотрел. Кошелёчек маленький, зеркальце, что нос не увидишь, пудра какая-то, да помада, а ещё духи маленькие. Пойдут куда, она Вера вот с этой сумочкой. -Та на чёрта она те сдалась, Вер? -Так положено Санечка, - смеётся. -Та, кем положено, Вера? Не видал ни одной бабы в деревне чтобы с собой авоську носили, ха-ха-ха, - смеётся Санька. Может Вера наконец-то начала как все бабы, нормально ходить в магазин, с авоськой в кармане? Вера не пришла через час, и к обеду, а к вечеру всё село знало, что от Саньки Иголкина жена сбежала с городским полюбовником, ждал он, мол, её, в защитке, что в конце села. Подхватил на руки, то кружил, то целовал - миловал, сели в машину чёрную и уехали. Кто это сказал? Так рябая Варвара. Многие видели, как бежала в слезах, босая, в одном разорванном платьишке Вера, как выбежала на дорогу и упала, как раз артисты, что из района приехали, отъезжали от клуба, выскочили, на руках её без чувств в автобус занесли и уехали, но... Вера чужая, а Варвара рябая и Санька, и тётка Прасковья, Санькина мать, они свои. Ну и что? Подумаешь, погонял мужик немного, знать за дело... Через две недели приехали хмурые, здоровые ребята, братья Верины и тётка с ними Верина, за вещами и документами. -Смотри, не приезжай лучше в город... увидим...плохо будет. -Где жена моя? -Забудь. -Эээх, ты. Кусок золота тебе дали, с конскую голову, а ты всё профукал, тьфу на тебя, ярыжник, найди по себе бабу, вон косоротую Дуньку, что песни у вокзала поёт, вот тебе пара, загубил девку, ирод, - плюнула тётка Саньке под ноги и пошла в машину. -Энто ж Санькя ей вешши куплял, - встряла мать. — Это всё Верино, пусть забирают, - махнул рукой и ушёл в комнату. Два дня лежал, на работу не ходил. -Ооой, ооой, - причитала тётка Прасковья, -сглазяли, ироды, ооой, батюшки, - и бегала к старухе Вороновой за святой водичкой, чтобы умыть Саньку. Говорила яму, ня ездий ты Санька, в энтот город, ня вязи энту фифу, ооой. Пока мать выла, да причитала, пыталась снять порчу с сына, Санька встал, взял верёвку и пошёл в сарайку, хорошо девка Полозова заметила, как закричит, за ноги держала Саньку, подняла и держала, откуда только сила в девчончишке взялась, пока мужики прибежали да, отрезали ту верёвку. Живой Санька, только горло немного повредил, хрипел долго. Спасительницу потом отблагодарил, конфет ей шоколадных целый подол насыпал, да отрез штапельный на платье подарил. Она потом, как подросла, в платье из того отреза, на свиданку к Саньке бегала, да вот так. Вырастил можно сказать себе невесту. Замуж за Саньку потом вышла, детей нарожала. Как -то девчонка их с Санькой дочка, нашла фотографию старую, да матери принесла. -Мама, а кто это, артистка такая красивая? -Так, тётка чужая. Положи, где было или лучше дай мне. -Не дам, - дочь спрятала руки за спину, - ты в печке сожжёшь. - Убери сглаз моих, увижу...сожгу. Спрятала маленькая Верочка фотографию своей чужой тёзки, ничего сделать жена не могла с Санькой, сказал Вера будет, хоть что ты ему, и плакала, и пыталась на свой манер, Танечкой звать, как глянул раз, будто холодом обдало, руку на жену не поднимал ни в коем случае, а так посмотрит...Лучше бы ударил, думает иной раз жена. Так у Иголкиных своя Верочка появилась, родная. Супругу свою первую так Санька и не видел больше, однажды были с женой в городе видел он, как из магазина вышла женщина красивая, такая что дух захватывал, а следом девчонка, шибко на ту женщину похожая и ещё на кого-то, Санька чуть шею не свернул. -Санька, - услышал он красивый, до боли знакомый голос, - ты чего там плетёшься, давай быстрее, нам ещё надо к бабушке с дедом поехать. -А папа? -Папа позже подъедет. Обернулась женщина, в лице поменялась на секунду, села быстро в машину и девчонку затолкала. Приехал домой Санька, нашёл фотографии свои детские, немного, одну в год по мере того, как рос Санька, у всех так было...так вот кого напоминает девчонка...его Саньку, вот он в четырнадцать лет... Ушёл на речку, волком выл, песок в рот себе толкал... руки все посодрал. Дочь, это его дочь, да как скажешь...Кому? Не сберёг, это же она тогда...беременная от него, от Саньки...Ведь любила его Вера, любила сто процентов, а он дурак... *** -Мама? -Да? -Тот дяденька... -Какой дяденька? Санька? -Там у магазина...ты будто призрак увидела, кто он? -Откуда же мне знать Санька? Разве я могу знать всех дяденек в городе? -Он смотрел на тебя, а потом на меня, мне показалось что-то знакомое в его лице. -Да? Странно, все люди делятся на типажи, скорее всего тот дяденька похож на кого-то из знакомых тебе, Санька. -Да? А мне показалось что он...похож на меня. -С ума сошла? У того дяденьки были усы, а у тебя нет, - смеётся Вера. -Мама, а откуда ты знаешь, что у него были усы? Ты его тоже заметила? -Санька, у всех дяденек есть усы. -Не у всех, у папы нет...Мам, а тот мой родной папа, он точно умер? -Точно. Всё, хватит это уже не смешно. - А я и не смеюсь...Я до пяти лет его ждала и верила, что это ошибка, а потом ты вышла замуж за папу Андрея, я тогда перестала его ждать. -Я тоже, - подумала Вера, - я тоже... Источник https://dzen.ru/a/Y_89SmmiLHNAJsP3

Автор : Марианна Гончарова Однажды мы выдавали замуж мою старшую сестру Лину. Это случилось абсолютно неожиданно. Из другого города ездил к нашей Линке ее друг Аркаша со звонкой фамилией Дзундза. Он звонил из автомата: мол, я приехал, выходи. А к нам домой прийти стеснялся. А мама приглашала, мы же все хотели посмотреть на Линкиного Дзундзу. Мама говорила: «Познакомь нас! Ты что, – подозревала мама, – нас стесняешься?» А папа добавлял, что мы же – интеллигентная семья. Благодаря маме. И что он, Дзундза Аркадий, еще будет этим гордиться. Да-да... да-да... И был как-то осенью дождик. И холодно. Линка простудилась. Тут вдруг телефонный звонок: Дзундза. Лина ему говорит – дождик, холодно. И, с одной стороны, она хотела бы видеть Аркашу, а с другой стороны – ее мама не пускает, потому что температура. А Дзундза растерялся: к нам зайти боится – что же делать? И Лина наша пошутила, умная: «Тогда уж женись!» Пошутила и забыла. А Дзундза расценил это как приказ. Через неделю он неожиданно позвонил. Но не по телефону, а в нашу дверь. Линка вся в мыле – она Каролину, собаку нашу, купала – открыла... И стоял там Дундза, такой торжественный-сияющий-праздничный, с букетом и двумя родителями – мамой и папой Дзундзами. Мы, конечно, были в ужасе. Мы ведь ни сном, ни духом. Линка возилась с Каролиной. Я на кухне чистила клетку, где жил волнистый попугайчик Терентий, мама мыла посуду после обеда, а папа, как всегда, пел свою любимую песню про «я могла бы побежать за поворот, только гордость не дает» и налаживал удочки на зимнюю рыбалку. И так под папино пение мы мирно переругивались на тему: почему все в доме должна делать именно мама, – и у каждого был свой аргумент. У Линки – собака, у меня – попугай, у папы – песня. И вот нагрянули Дзундзы... #ВГостяхУБелки Сначала я даже обрадовалась. Наконец-то мы увидим Линкиного избранника. Ой! Он оказался такой симпатичный, такой застенчивый, что сразу уронил в прихожей большой керамический горшок с деревом алоэ. И алоэ шлепнулось на пол, и мокрая наша собака Каролина собрала на себя всю вывалившуюся из горшка землю. И попугай наш Терентий заорал: «Подсекай!» Мы все выбежали в прихожую и толкались там, от неловкости дотаптывая бедное, похрустывающее под нашими ногами алоэ. Мама Дзундза была в красном пальто, огромная, как гренадер. А папа наоборот – мелкий и с усами. Мама Дзундза басом сказала стишок, что у нас товар – у них купец. И подмигнула, вручив маме коробку с тортом. И все остальные неловко захихикали, умиленно наклоняя головы то к правому, то к левому плечу. Гостей повели в дом. Мама Дзундза топала громко и уверено – бух-бух! – большими, как у пожарного, ногами, папа же Дзундза передвигался суетливыми перебежками – топ-топ-топ, топ-топ-топ – как муравей, стараясь никому не мешать и не привлекать внимания. И тогда я поняла, что Аркаша – в папу. И это мне очень понравилось. Через несколько минут мы все ошалели еще больше, потому что выяснилось, что Дзундзы к нам приехали почти навсегда. Ну то есть с ночевкой. Положение, как всегда в нашей семье, спасла мама. Ну как она придумывает мгновенно такие слова, как она умеет все смягчить – недаром папа гордится, что у нашей мамы голубая кровь! А в нас с Линкой мамина интеллигентность вымерла еще в детском саду. (Так всегда добавляет папа). Мама привела Аркашу и Аркашиных родителей поселиться в нашу с Линой комнату, где папа за минуту до этого разбирал удочки и орал песню про девичью гордость. Аркаша, как только вошел, конечно, сразу зацепился за рыболовный крючок и, пытаясь выбраться, закрутил на себя половину очень ценной папиной лески, заодно затянув в круговорот и своего папу Дзундзу. Так они вертелись, пыхтели, стыдливо улыбаясь, кланяясь и извиняясь, пока папа не схватил острый нож и под визг особо слабонервных – то есть меня – разрубил узел и выпустил Дзундз на свободу. Мама и Лина побежали на кухню готовить ужин, Аркаша вызвался им помогать, а мы с папой плотно сели в комнате с гостями, потому что надо же кому-то выяснить, в какую семью Линка замуж идет. Оказалось, в ужасную: папа Дзундза работал дантистом, а мама Дзундза преподавала математику в школе. (Как я ненавидела зубных врачей и математику!) Я под видом «сейчас-сейчас» побежала на кухню шептать Лине про математику, но там было не до меня. Там бинтовали Дзундзу младшего. Аркаша успел залезть в клетку к Терентию, нашему попугаю, и тот больно, до крови, укусил Аркашу за палец. И чего полез? Кстати, у нашего попугая была еще одна страсть, из-за которой мы закрывали Терентия в клетке не только на задвижечку, – он ее легко открывал, – но и на прищепку. Дело в том, что Терентий обожал сидеть в теплом картофельном пюре. В центре тарелки. И если вдруг клетку забывали закрыть, Терентий во время нашего обеда вылетал и купался в чьем-нибудь пюре, заедая купание котлеткой и овощами. В тот день, когда Дзундзы приехали сватать нашу Лину, на ужин, как назло, готовили картофельное пюре. Естественно, в суете, бинтуя Аркашу, накрывая на стол, попутно отпихивая вывалянную в земле все еще мокрую Каролину, забыли прищепить Терентия. Он возился не долго, чтобы открыть свою клетку, – ровно столько, чтобы пюре чуть-чуть остыло. Терентий вылетел как раз тогда, когда опрокинули третью рюмочку за родителей и чтоб был мир во всем мире, и мама разложила по тарелкам горячее – фрикадельки и картофельное пюре. Никто не заметил, как Терентий летает над столом, примериваясь, – он же маленький. Мамы обсуждали варианты свадебного меню, Аркаша беседовал с Линой, папа вдохновенно рассказывал папе Дзундзе, какая рыба на что клюет. Терентия засекла только я, но поздно... Попугай со всего размаху бухнулся пузом прямо в центр тарелки папы Дзундзы. Тот, вежливо кивая моему папе, обнаружил непрошеного гостя и сначала пытался незаметно вилкой спихнуть попугая. Но Терентий же не муха. У него вообще наш семейный характер: он не только настойчив, но и жизнелюбив. И тогда старший Дзундза смирился и наперегонки с попугаем стал поглощать салат и фрикадельки. Я завороженно следила, кому же больше достанется... Болела за Дзундзу – он явно проигрывал. У Терентия всегда был отменный аппетит. Наконец попугай наелся и, пригревшись в остатках пюре, вздремнул под разговоры. И Дзундза-папа аккуратно доел, что осталось, деликатно возя вилочкой вокруг картофельного островка, где сидел осоловевший Терентий. К тому времени его увидели уже все, но, к моему удивлению, мама Дзундза, хоть и была учителем математики, искренне всплеснула ладонями и ахнула басом: «Какая прелесть!» Наша мама сидела с бледным вытянутым лицом и делала мне страшные глаза, чтоб я водворила Терентия в клетку. Крик ужаса мы с мамой услышали одновременно, когда разливали чай, – Лина пошла в свою комнату за детскими фотографиями. Мама глазами приказала мне бежать и выяснить. Я побежала... Картина была ужасной! Каролина, наша болонка, чумазая, мокрая и счастливая, уютно свернувшись, спала прямо на пальто мамы Дзундзы – на новом красном пальто, небрежно брошенном в кресло. Ой-ой-ой! И это было еще не все. Не все. Пальто – мелочи. Что пальто... Мы с Линой тихонько унесли его к родителям в спальню, а потом ночью Лина и мама вычистили его. Пальто – ерунда. Страшное дело – мы забыли совсем о главном. Мы! Совсем! Забыли! Про кота!!! Это была моя и только моя вина. Я обожала свою сестру. И искренне хотела ей счастья. И ужасно боялась, что ее не возьмут замуж за Аркашу из-за меня. Ведь папа сказал, что девушки – это такой товар, что надо отдавать, пока его просят. Так вот, я прикормила уличного кота. И у него, у этого кота, появилась бессовестная привычка по ореху взбираться на окно нашей с Линой спальни. Обычно вечерами или позже он бродил по подоконнику туда-сюда, гремел жестью, подвывал и бодал головой стекло. Короче, те гости, которые оставались ночевать в нашей комнате, переживали по ночам незабываемые впечатления. (Если мы забывали их предупредить). Комната-то была на втором этаже... И вот, когда все уже улеглись спать, мама вдруг ахнула: кот! Мы забыли сказать им про кота. И именно в этот момент раздался грохот – кот вспрыгнул на подоконник. Мы – мама, папа, Линка и я – в пижамах столпились у двери наших гостей, прислушиваясь. Кот гремел, как каменный гость, но в остальном никаких других звуков не было: никто не кричал, не возмущался. Наши гости то ли замерли от страха, то ли потеряли сознание... Папа спустился вниз во двор, чтобы позвать и покормить кота. А мы в жутком настроении разошлись по комнатам. Хуже всего было мне. Из-за меня Линка могла остаться старой девой и всю жизнь вязать синие чулки. Утром я все проспала. Когда я проснулась, в доме пахло ванилью: на кухне мама Дзундза и моя мама пекли оладушки. Мама Дзундза что-то неторопливо рассказывала моей маме. Я пробралась в ванную – оттуда было удобно подслушивать: мама Дзундза рассказывала, как она познакомилась с папой Дзундзой, и как они однажды поссорились на мосту, и папа Дзундза повернулся и ушел. И тогда мама Дзундза закричала с моста во весь голос, – а у нее был тот еще голос, – она закричала так, что ее услышал весь город: «Не покидай меня! – протрубила мама Дзундза. – Не покидай меня, Дзундза!» И папа Дзундза остался. Навсегда. И так мне это понравилось, что я вышла из ванной, побежала за учебником математики и попросила маму Дзундзу объяснить мне формулы сокращенного умножения, которые я не понимала и путала. И она объяснила терпеливо и очень понятно. И потом мы снова сидели за столом, и наш папа вместе с папой Дзундзой пели песню про «побежать за поворот», душевно и тепло. Весной наша Линка вышла замуж и стала Дзундзой. Родители Аркаши в своем городе рассказывают, что они взяли девочку из очень хорошей, интеллигентной семьи. И добавляют, что они – то есть мы – очень любят животных. И что это хорошо о них, то есть о нас, говорит....

Моя бабушка вышла замуж. Ей 76 лет, а ему 78. Познакомились они на кладбище. Она регулярно навещала могилу дедушки, а к соседней могиле приходил он. Ее будущий муж. Он приносил цветы, часами аккуратно убирал могилу жены, и бабушка обратила на него внимание. Однажды, пока его не было, она взглянула на дату смерти женщины - 11 лет назад. Вначале бабушка с ним только здоровалась, затем беседовала, а потом они стали возвращаться вместе. Он провожал ее до дому. У них от всего этого возникла кладбищенская дружба. И они решили пожениться. За праздничным столом народу было мало. Мой новый дед Николай Иванович поднял бокал пепси-колы - он вообще не пьет (мама еще сказала, что непьющего мужчину можно найти только на кладбище)... Так вот, он поднял бокал, все притихли, он пристально посмотрел на бабушку и негромко сказал: - Аня, неужели ты меня не узнаешь? Губы бабушки задрожали, она кивнула: - Узнаю, Коленька, давно узнала. Оказывается, они уже были женаты. Им было тогда по 18 лет. Прожили они вместе всего два месяца и разбежались. Он считал ее ветреной, она его - несолидным. Источник Интернет