Предыдущая публикация
ХО-РО-ШО!!!
«Без передышки — упиваясь лицом,
Молодые излишки под колесом.
Угарным газом потянуло с полей,
Всенародным указом становись веселей…»
Что ни говори, а с каждым прожитым годом все дискомфортнее осознавать себя человеком без права на ретро.
Недавно читательница в отзыве на одно из эссе написала: «Спасибо. Обожаю „закрутки“ для мозгов!» И память тот же момент услужливо подверстала мне картинки полные трехлитровыми банками в подполе гаража моего деда. Варенья, соленья, компоты... Нет, конечно же, с правом, но без каких-либо перспектив на его реализацию. Гордые профили большинства моих героев никогда не появятся на почтовых марках. В начальных волнах FM-диапазона никогда не будут на репите гонять Master of Puppets, South of Heaven и даже анфемную God Save thе Queen. По телевизору после полуночи не будут крутить ретроспективы Тинто Брасса и Дарио Ардженте. В книжных магазинах на полках не будет пылиться полное собрание сочинений Егора Летова. И «Сексус» с «Тихими вечерами в Клиши» Генри Миллера и «Сиддхартхой» Германа Гессе никогда не включат в программу курса мировой литературы средней общеобразовательной школы.
«Угарным газом потянуло с полей…»
Меня на испуг не возьмёшь. Сколько себя помню, нас постоянно пугали самым страшным — концом света. В коммунистическом детстве это была ядерная зима, непременно ожидающая нас после третьей мировой войны. В «перестроечном» отрочестве наступила «разрядка», и на смену ядерной зиме со страниц «Огонька» пришли Ванга, Нострадамус и прочие сотоварищи. После наступила революционная юность, которая, помимо распада Советского Союза, название которого я по неизгладимой привычке до сих пор пишу и, чувствуется, до распада собственного, писать буду с заглавных букв, принесла сонм всякого рода сектантов седьмого дня. Тогда конец света приобрел уже всеобъемлюще оккультный характер грядущего со стороны всяческих разгневанных богинь и божков неминуемого апокалипщита и армагедтца, под флагом которых и пролетела моя созидательная молодость.
«Безусловное право распирает в груди,
Мне приснилось, что я на коне впереди
Без особых отличий, без особых примет
В ожидании ямы похоронных побед…»
Наступила реакционная зрелость. Её конец света обещался прийти уже со стороны маниакально стремящихся столкнуться с Землей астероидов, комет и метеоритов; на худой конец, злобных агрессивно настроенных «зеленых человечков» с деструктивными наклонностями. А потом… Потом конец света, как ему и положено, незаметно обзавелся запятой и трансформировался в «конец, Света». Это. «Это — конец, Света». Точка. Жопа растёт, плацдарм увеличивается, приключений становится всё меньше. В общем, полный календарь Майя.
«Без особых отличий и особых примет…»
Видимо, с приключениями что-то не то… Что ж, у каждого «времени» свой «конец света». Сменится время — сменится фетиш. Хотя на самом деле все гораздо проще. Истина всегда лежит на поверхности и, самое главное, одновременно самое сложное, это ее разглядеть и взять. Человек сам станет творцом своего Апокалипсиса. Всеобщий пепелац подкрадывается незаметно, из того, что у всех на виду, что обыденно и ежедневно. Из простого персонального компьютера или современного мобильного телефона. Мы все как-то подзабыли, что любой основанный на процессоре девайс — это не печатная машинка, не гроссбух, не терминал доступа, не калькулятор и уж никак не игровая приставка. Это нечто несоизмеримо большее. В первую очередь — устройство, совершающее простейшие математические операции типа «ноль-один», «да-нет». То есть, это устройство, которое принимает решения. Для наглядности: процессор простейшего нетбука (вы не знаете, что это такое? «Кто вы? Идите на хер! Я вас не знаю!») таковых в такт времени принимает аж 3200000000 штук. Дальше, я полагаю, каждый додумает уже в меру собственной испорченности..
«Задавите зевоту солдатским ремнём,
Заразите полено бумажным огнём,
Заройте собаку морозных ночей,
Проломите кастрюлю торжественных щей…»
Я человек-выключатель. Не то, что в любовь, во внешность с первого взгляда не верю. Мой «выкл.» необратим. Туго, трудно, долго, нудно, болезненно на грани слома перехожу в него из состояния «вкл.», и случаев, чтобы совершить обратный переход за собой не наблюдал. Поэтому остаётся только одно — не стареть, изо всех сил стараться оставаться. Хотя бы «вечно молодым», если уже настал перманентный cтрэйтедж, и здоровье не позволяет быть «вечно пьяным». И если чувствовать себя львом, то не быть на языке индейцев майя «лошарой». Неприятных людей я предпочитаю видеть только после полудня. Утром всё и так достаточно непросто. И хотя грядущая реальность вовсе и не такая уж научная фантастика, делать всё для того, чтобы самих условий истребовать своё право на ретро не возникло. И даже намёка.
«И заройте собаку морозных ночей…»
Главное, что крадёт у нас жизнь — обида. Только представьте, сколько всего вы успели бы сказать, подумать, сделать, если бы не сидели надувшись воробушком в уголке. На него, на неё, на себя, на весь мир. Вторая жизнь, не иначе. Не зря же «обижаться» — глагол возвратный. «Обижаться» — значит «обижать себя». И обижаемся мы только, когда открыты для обиды. Дзынь-дзынь. «Кто там?» «Обида». «Заходи. открыто. Я в душе, извини, не успел подмыться до твоего прихода». А ты просто скажи, что всё будет хорошо. И как-нибудь поубедительнее так скажи, чтобы Хорошо само поняло, что оно точно будет. «Заходи, Обида, располагайся, чувствуй себя, как дома. Сейчас ещё Хорошо подтянется и начнём». «Как?» «Как у Достоевского». А сказать, что Федор Михайлович обладал повышенной сексуальностью, значит, почти ничего не сказать. Сие настолько в нём было развито, что, несмотря на все старания скрыть, невольно прорывалось наружу — в словах, взглядах, поступках. Тургенев даже назвал его «русским маркизом де Садом» — не в состоянии совладать с чувственным огнем, Достоевский прибегал к услугам проституток, но многие из них, вкусив однажды любви Фёдора Михайловича, потом отказывались от его предложений: слишком уж необычна, и, главное, болезненна была его любовь. Как понедельник. Обида же, она как понедельник — яйцо, из которого обязательно вылупится пятница. И Хорошо обязательно придёт. Главное — быть готовым, главное досидеть. «Ну, что, Обида? Я всё. Теперь твоя очередь в душ, гостевое полотенце красное, я пока в комнате диван расстелю». Возьми её за талию, притяни к себе, приподними под бедра и скажи: «Русские вперёд!» Дзынь-дзынь…
Запомните, на моих похоронах должен играть Type O’Negative, «The Least Worst of», весь альбом, с первого до последнего трека, чтобы вы не морочили себе место, где спина заканчивает своё благородное название. «And Anarchy Nine Ninety Nine»! А пока: ну что? С добрым временем суток? «Мадмуазель, разрешите романтишно-эротишно пригласить вас на чирик-чирик». «Apocalypshit»! С первой цифры, бас вступает первым, девять-двадцать-три-пятнадцать! Понеслась! «Границы ключ переломлен пополам, / А наш батюшка Ленин совсем усоп … / … Лихой фонарь ожидания мотается / И…»
— Слушай, увидела у тебя на столе черновик и в кои-то веки не удержалась. И знаешь, что я тебе сейчас скажу?
— Чувствую себя бездомным ребёнком, которому учитель задал домашнее задание.
— То, что я сейчас прочитала — это, наверное, лучшая твоя работа. Столько кринжа и дичи в одном месте я давно уже не видела. Персонаж вообще полный придурок. Как ты его только выдумал? На лицо явный прогресс в творчестве. Я открыла тебя с новой стороны. Ты определенно развиваешься и эволюционируешь, как автор. И вообще, что это за жанр?
— Поход в цирк стоит денег. А ты смотришь выступления некоторых людей абсолютно бесплатно. Цени это.
— А если серьёзно?
— Автобиография.
«Хо-ро-шо!!!»
© Александр Чащин, специально для "Русской крафтовой литературы", 26 апреля 2024 года.
Все книги автора - https://clck.ru/39i6TN В публикации использован текст эссе "Право на ретро" из книги Александра Чащина "Моргенмуффель Делюкс. На кофеине, а-ах, и в красных заспанных глазах", Екатеринбург, Издательский сервис Rideró, 2020 - https://clck.ru/39kePB
Следующая публикация
Нет комментариев