писал в письме другому видному члену Союза приват-доценту Б.В. Никольскому: "Я голосую за список большевиков (они теперь моя пассия), веду за собой сестру и братьев и убеждаю знакомых" [5]. Свой несколько странный для убежденного монархиста выбор Соболевский мотивировал тем, что его "теперешние любимцы" большевики "уж больно здорово... расправляются с либеральной слякотью" [6].
Любопытно отреагировал на победу большевиков и Б.В. Никольский. Как и другие монархисты, восприняв Октябрьскую революцию отрицательно, Никольский в письме В.С. Шилкарскому 28 октября 1917 г. писал: "Скажу одно: мало в истории было столь жалких, безнадежных и глупых авантюр, как нынешняя проделка большевиков. Они, в сущности, уже ликвидированы, хотя, мне думается, и дни Керенского сочтены. Впрочем, конец так близок, что подождем утра" [7]. Однако позже, несмотря на то, что оценка большевистской политики и ее последствий, которую дает Б.В. Никольский в дневнике, так и осталась негативной, тем не менее, с весны 1918 г. он не только идет на службу к большевикам, но и призывает не сопротивляться им.
Процитируем характерные высказывания из дневника и писем Б.В. Никольского по этому поводу, относящиеся к весне и осени 1918 г.: "...Остается ответить на Ваш вопрос об испанском подданстве. Не Вы первый хватаетесь за такую мысль, и не Вам первому я отвечаю: бросьте, будьте мужчиной, а не истерическою женщиною, мечущеюся в трудную минуту от одной беспочвенной фантазии к другой. Чем большевики хуже кадетов, эсеров, октябристов, Штюрмеров и Протопоповых? Ничем. Россиею правят сейчас карающий Бог и беспощадная история, какие бы черви ни заводились в ее зияющих ранах..." (из письма к Б.А. Садовскому, 8 (21) апреля 1918 г.) [8].
"Большевики пищат все больше, - но кому от этого лучше? Никому. Я злобы к ним не питаю. Не говоря о личностях и личной честности, это единственные политически честные люди за все время революции. Они беспомощны, бессильны, жалки, но они верны себе. Они не лгали политически. Ну, а что между ними жуликов не меньше, если не более, чем между другими, - так разве же это удивительно?" (запись в дневнике от 21 августа (3 сентября) 1918 г.) [9].
"В активной политике они (большевики - авт.) с не скудеющей энергиею занимаются самоубийственным для них разрушением России, одновременно с тем выполняя всю закладку объединительной политики по нашей, русской патриотической программе, созидая вопреки своей воле и мысли, новый фундамент для того, что сами разрушают. <...> Это разрушение исторически неизбежно, необходимо: не оживет, аще не умрет. <...> Ни лицемерия, ни коварства в этом смысле в них нет: они поистине орудия исторической неизбежности. <...> Лучшие в их собственной среде сами это чувствуют, как кошмар, как мурашки по спине, боясь в этом сознаться себе самим; а с другой стороны в этом их Немезида: несите тяготы власти, захватив власть! Знайте шапку Мономаха! <...> Они все поджигают и опрокидывают; но среди смердящих и дымящихся пожарищ будет необходимо строить с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никому из прежних деятелей..." (из письма к Б.А. Садовскому, 26 октября (8 ноября) 1918 г.) [10].
Почему Б.В. Никольский призывал смириться с новой, чуждой для него властью, жертвой которой он вскоре стал? Говорить здесь следовало бы, на наш взгляд, не о "контурах возможного черносотенно-большевистского симбиоза", как это делает архивист С.В. Шумихин, а о православном понимании Никольским хода истории и исходящем из него восприятии большевизма как заслуженной Божией кары, ибо сказано в Священном Писании "несть власти, аще не от Бога" (Римл. 13, 1).
Никольский, по справедливому замечанию исследователя В.В. Кожинова, в отличие от либералов, "героев Февраля", не менее, а может быть и более большевиков виновных в крушении исторической России, "принимал вину даже и на самого себя" [11], полагая, что народ получил именно ту власть, которую заслужил, и изжить которую можно только всеобщим покаянием. Так что к большевистской власти Никольский относился как к Божьей каре за предшествовавшее революции отступление народа от веры, и творимые им беззакония.
"Вы знаете, до какой степени я не большевик и даже не социалист, - писал Никольский Б.А. Садовскому, - но я, увы, много учился, много думал, и совесть и правда мне дороже всего. Заслуг у вождей нашего большевизма нет, как нет заслуг у бомбы, которая взрывает, как нет заслуги у рычага, который опрокидывает, у тарана, который проламывает: заслуга (или преступление) в той разумной воле, которая ими движет (когда такая воля есть); но они стихийные, неудержимые и верные исполнители исторической неизбежности. Делать то, что они делают, я по совести не могу и не стану... но я не иду и не пойду против них: они исполнители воли Божией и правят Россией если не Божией милостию, то Божиим гневом и попущением" [12].
Такой же позиции, кстати, придерживался и первый председатель Главного совета СРН доктор А.И. Дубровин: "Я как человек религиозный, прежде всего, все свои взгляды объясняю на указаниях Евангелия: "Всякая душа властям придержащим да повинуется, несть бо власти, аще не от Бога"", - заявил он большевикам на следствии, говоря о своем отношении к советской власти [13].
Б.В. Никольский, несмотря на многочисленные упреки в адрес большевиков, одним из первых среди правых пришел к мысли о том, что они, "вопреки своей воле и мысли", будут вынуждены строить сильное государство, создание которого - первый шаг на пути к выходу из революционного кризиса. Чуть позже к этим взглядам пришли и некоторые другие представители правого лагеря, например бывший черносотенец,
Комментарии 1