После разорения обители некоторые монахини и послушницы сняли полуподвальное помещение на Тихвинской улице, привели его в порядок и поселились в нем, зарабатывая себе на жизнь рукоделием – шитьем одеял. Вместе с Евдокией жила ее сестра Пелагия, послушницы Вера Морозова[1], Мария Носова и София Селиверстова[2]; все они, как и в монастыре, исполняли молитвенные правила, иногда приглашали для служения молебнов священников.
Послушницу Евдокию арестовали 25 октября 1937 года и, заключив в Бутырскую тюрьму, в тот же день допросили. Следователь спросил послушницу, был ли кто из ее родственников арестован советской властью и кому она оказывала помощь из находящихся в заключении. Послушница ответила, что посылала посылку в лагерь племяннику, а также находящемуся в узах священнику.
– Следствие располагает данными, – заявил ей следователь, – что вы среди окружающих вели антисоветские разговоры, дайте по этому вопросу правдивые показания.
– Я никогда антисоветских разговоров не вела, – ответила послушница.
На этом допросы были закончены, и стали вызываться свидетели. Был вызван сосед послушниц по дому; он показал, что никаких антисоветских разговоров от монашек не слышал, – лишь однажды, проходя мимо, услышал, что они промеж себя говорили, что им, старухам, негде теперь помолиться; видел также, что приходил к ним несколько раз священник.
Во время его рассказа следователь что-то писал в протоколе допроса – как предположил свидетель, записывал то, что он говорил, а затем попросил расписаться. Свидетель поставил подпись, не читая протокола допроса, в котором следователь написал будто бы послушницы вели антисоветскую и контрреволюционную деятельность.
Затем в качестве свидетельницы была вызвана соседка послушниц, работавшая надзирательницей в Бутырской тюрьме; она показала, что проживающие в их доме послушницы ведут контрреволюционную агитацию, часто их квартиру посещают социально чуждые люди: попы, дьячки и другие служители культа, с соответствующими разговорами на политические темы.
16 ноября 1937 года один из следователей, начальник Свердловского районного отдела УГБ НКВД по Московской области Белышев[3], ведший дело монахинь и послушниц, составляя обвинительное заключение, написал: «После ликвидации Страстного монастыря… группа монашек поселилась в одной квартире, в которой организовывали нелегальные моления. Будучи враждебно настроены к советской власти, среди окружающих вели систематическую контрреволюционную агитацию, в процессе которой распространяли клеветнические измышления о жизни трудящихся, всячески дискредитировали отдельные мероприятия партии и правительства»[4].
19 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила послушницу Евдокию к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. 27 декабря 1937 года она вместе с этапом прибыла в Мариинский распределитель Сиблага. Послушница Евдокия Павлова скончалась 20 апреля 1939 года в исправительно-трудовом лагере НКВД в Новосибирской области и была погребена в безвестной могиле.
В 1940 году одна из арестованных послушниц потребовала пересмотра дела, и тогда снова были допрошены свидетели. Вместо надзирательницы Бутырской тюрьмы пришла ее сестра, жившая в том же доме, которая показала, что ее сестра на допрос «сама явиться не может, так как она осуждена за клевету… к двум годам лишения свободы…» «Я… знала жильцов нашего дома, бывших монашек… – сказала она. – Плохого я о них ничего не знаю, антисоветских разговоров никогда от них не слышала. Они были очень трудолюбивые…»[5] Несмотря на оправдывающие свидетельские показания, приговор не был отменен, на том основании, что арестованные долгое время находились в монастыре и поэтому принадлежат к социально опасным элементам.
Игумен Дамаскин (Орловский)
https://vk.com/video275224269_456246577#НовомученикиРпц
Нет комментариев