Часть 2.
После Покрова пришел черёд сестры Аннушки прощаться с девичеством. Накануне венчания собрались её подруги в бане Шабалиных.
-Ой, полетела да девья красота
Во широко чисто полюшко:
Ей уж тут не местечко.
Улетела девья красота
Да во Божью церкву-матушку:
Уж ей тут да местечко-причитали подружки, расплетая Дунину косу.
Начало истории
Аннушка вжалась в уголок, слова песни вызвали слезы, но счастливая сестра их не замечала. Жених был справен, красив и люб и даже суровая свекровь её не пугала. Накануне, согласно обрядам, принятым в их селе, отец свозил к жениху за веником, а сегодня утром тот привез ей вехотку и мыло.
-Полетела девья красота
На все четыре стороны
На мелкие на кустики-продолжали причитать подружки невесты.
-Не будет у меня бани и венчания тоже-с грустью думала Анна, наблюдая за сестрой, -и в кого я такая уродилась? -воспользовавшись тем, что всем было не до неё она потихоньку ускользнула в дом.
Утром в дом Шабалиных явился жених с дружкой и родней. У родителей невесты было уже всё готово, накрыт стол и ждал своего часа выгонный пирог с рыбой. Веселый дружка с вышитым полотенцем через плечо балагурил, Дуня волновалась и краснела, а мать её вытирала слезы. Егор Васильевич довольно улыбался и взяв руки икону приготовился благословлять молодых, вставших перед ним с Любой на колени. Это был последний день Дуни в доме родителей, дальше –иная жизнь со своими заботами и хлопотами.
-Аннушка, -позвала она сестру, угощавшую гостей пирогом, -ехать пора, поспешай, да причешись, чисто растрепа, да накинь что-нибудь на себя, студено сегодня. В церковь молодые поехали отдельно, а пока суд да дело, родственники Дуни повезли в дом жениха глухой возок с приданным, где истребовали выкуп с его родственников и развешали приданное-полотенца, скатерти, половики, разложили подушки и бросили на кровать перину.
-Не хуже, чем у людей-гордо заявила постельная сваха, оглядывая избу Маркеловых, с накрытыми столами, ожидавших возвращения молодых из церкви.
Каждый раз венчание вызывало в Анне дрожь во всем теле, свечи, громкий голос священника, дрожащие губы невесты, вот только стоять ей было тяжело, и она присела на скамейку у стены, не забывая осенять лоб в нужных местах. Девушка с любовью смотрела на родных, на серьезного отца со свечой в руках, на моложавую мать рядом с ним. Вдруг что-то тёмное, страшное почудилось ей, картинка, то, что было перед глазами будто бы рассыпалась, и она увидела перед собой тот же зал, но разброшенный и разрушенный, окна выбиты, иконостаса нет, а стены в черных следах, оставленных огнём. Она сдавленно ахнула и закрыла рот ладошкой, укусив её до крови. Почувствовав её металлический привкус во рту, очнулась, увидев, как молодые целуют икону.
-Что это было? –с ужасом подумала она, не зная, что пришло время дара, данного ей Богом, видеть и предвидеть будущее. Она встала, высасывая ртом кровь от укуса и глазами поискала Повилику. Та, словно почувствовав её взгляд, обернулась и сразу же поняв, что произошло, быстро поднесла палец ко рту, молчи мол. Аннушка согласно кивнула и обессиленно плюхнулась обратно на скамью, чувствуя необъяснимую слабость в ногах.
В доме Маркеловых было шумно, перед застольем молодую жену закрыли от гостей шалью и быстро заплели две косы, знак её нового положения, после усадили за стол с молодым мужем рядом. Перед ними стояла всего лишь одна тарелка и одна вилка на двоих, весь вечер они должны были пользоваться только ей, показывая гостям своё единство. Гармонист, почетный гость свадьбы, разодетый в вышитый фартук с нагрудником, киковые штаны раздувал меха, выдавая веселые мелодии. Воспользовавшись тем, что гости заняты Аннушка подсела к Повилике.
-Тетка Маня, поговорить бы- сказала она, прижимаясь губами к её уху.
-После голубка моя, после- старушка показала глазами на гостей и сунув ей в руки хворост велела присоединиться к родственникам.
Шумное свадебное застолье продолжалось, пришло время подарков молодым. Хитрые гости подбирали их так, чтобы перед гостями не посрамиться и своему двору урона не нанести. Покупное не дарили, ведь все они старались жить со своих рук. Анна, озабоченная тем, что она увидела в церкви особо подарки не рассматривала, но краем глаза видела стены холста и дорожек, назалавочники и подзалавочники, разную живность: баранчика с ярочкой, теленка, птицу. Дарили ложки, плошки, поварешки, скалки, мялки, глиняные латки, кружки, горшки, корчаги, которые изготовлялись здесь же в Елошном. На минутку она выпустила Повилику, сидевшую за столом из вида и не заметила, как та потихоньку ушла домой. Она рванула было за ней, но тут молодых начали провожать в малуху, отвешивая шутки в их адрес. Ей пришлось остаться.
Пьяненький Егор Васильевич обнимал Маркелова, глядя им вслед.
-Наследники у нас будут, сват, крепкие, красивые, здоровые! -говорил он чуть хвастливо, гордо выпячивая грудь.
-Егорушка, домой пора, завтра смотрённый день, -звала его жена, натягивая на него лопотину.
-Твоя правда, Любушка, -покорно соглашался он, просовывая руки в рукава зипуна. Далеко за полночь Шабалины, собравшись все вместе, небольшой толпой поспешили по своим домам.
Раним утром они уже стояли во дворе Маркеловых, наблюдая, как сваха будит молодых. Мать Анны крестилась и молила Бога, чтобы всё было в порядке и посветлела лицом, когда сваха дала понять, что ночь была удачной.
-Слава тебе Господи, -прошептала Люба, посмотрев глазами полными слез на Анну, -сложилось у молодых!
Взявшись за руки новобрачные пошли к бане, истопленной с раннего утра. Шли по тканной дорожке, брошенной им под ноги. Впереди, перед ними на кочерге скакала свекровь, вымазанная сажей, одетая в старую шубу, вывернутую на изнанку. Когда за молодыми закрылась банная дверь, все тут же остались ждать, всем было интересно, как они выйдут из неё, накрытые шубой, с головой, как единое целое или по одиночке, что означало, что молодой муж жену не принял. Анна оглядывалась вокруг в поисках Повилики, но отвлеклась, когда скрипнула дверь, а гости громко закричали, большой, лохматый тулуп скрывал молодых с головой.
-Где же Мария Ильинична? –нервничала девушка, не находя её среди присутствующих, которые спешили в дом.
Вот знакомый платок повитухи мелькнул у крыльца, Анна не выдержала и дернув старуху за руку, выдернула её из толпы гостей.
-Экая ты настырная-укорила её та, -сказано тебе, потерпи, не порть сестре праздник, а тебе неймётся!
-Так как же так, я такое видела!
-Цыц! Не смей при всех об этом говорить! Вот отгоски проведете и послезавтра до петухов приходи, да так, чтобы тебя никто не видел! А теперь идем в избу, благословение пропустим!
Нарядная Дуня вместе с мужем стояла перед свекровью и спрашивала у неё:
-Мамонька, благословите веник взять.
-Господи благослови, дочушка-отвечала та.
-Мамонька, благословите сор мести- продолжала молодая жена.
-Господь благословит-подавала свекровь веник, чтобы та мела сор, а сама схватила с печи подушку, и бросив её на пол села прямо на неё и упираясь ногами вместе с ней проелозила по полу пару метров. Вокруг была солома, так называемый сор, на который гости бросали свои подарки. Раскрасневшаяся Дуня ловко орудовала голиком, сметая солому в кучу. Управившись с заданием, девушка пригласила гостей к столу.
После третьего дня свадьбы, так называемых отгосок или отводин, которые проходили всегда в доме невесты, Анна, наконец-то выбралась к Повилике. И хоть встала она рано, но на площади, возле храма уже стоял обоз в город Курган. Так местные жители и женщины в том числе, собирались на отхожий промысел.
-Анна-окликнул её Яков, который помог ей на ярмарке осенью.
-Уезжаете? –спросила его девушка, разглядывая тощую котомку за плечами. Она знала, что денег на дорогу у таких как он, как правило не было и в путь отходники брали толокно, чтобы распарить его в дороге.
-Да вот, на сплав позвали, к весне вернемся –ответил ей юноша, глядя в глаза.
Не зная, что сподвигло её на это, но она сунула в руки Якова тряпицу, в которую был завернут шмат соленого сала, для Повилики, переданный матерью.
Яков развернул тряпицу и улыбнулся.
-Спасибо-просто сказал он Анне и оглянувшись на обоз прошептал:
-Век не забуду милости твоей! Привезу тебе гостинчик из города, жди! - и подмигнув ей поспешил к остальным. Аннушка спешила по улице и ладонью пыталась удержать рвущееся из груди сердце. Волнение короткой встречи не давало дышать, теснило грудь в радостных предчувствиях.
-Что-то ты сегодня сама не своя –сварливо заметила Повилика, недовольная её пустыми руками, -мать навроде сала обещала передать? –спросила она, наблюдая за мечтательным выражением лица гостьи.
-Забыла наверное-ответила девушка, вернувшись, помечтав, на грешную землю, -завтра принесу, -пообещала она.
-Я ведь что пришла, мне в церкви почудилось страшное, так ясно, как наяву, что это было, Мария Ильинична?
-Знак на тебе особый с рождения был, можешь ты видеть будущее, указывать на то, что произойдет. Не всегда это будет ясная картина, иногда муть одна, а ты должна догадаться, уберечь других. Чего ревёшь, дура?
-Боязно мне, а ну как смерть вашу увижу или родителей своих, братьев, сестер.
-Она и так по следу ходит, не спрячешься от неё, не укроешься в дремучем лесу. А ты, девонька, теперь с ней навеки связана. Слёзы вытри, да домой ступай, про видения свои никому не говори, только мне знать положено. Проговоришься, пеняй на себя, худо будет всем. Завтра жду тебя, мазь варить будем, да про сало не забудь-напомнила Повилика, выпроваживая гостью.
Прошло два месяца. Зима, полноправной хозяйкой, правила в Елошном и его округе твердой рукой, подсылая крепкие морозы и сильные снега. Настало время мастеров и мастериц, которые, освободившись от полевых работ, ткали ковры, половики, холсты, пряли кудель, ладили корзины и короба, оковывали железными обручами деревянные бочки. Заметенные на много верст дороги не позволяли дурным новостям проникнуть в село и идущая где-то война, казалась далёкой и ненужной. Собираясь в избе Маркеловых мужики покуривали самосад и яростно били ладонями по коленям, споря о насущном.
-Взаправду бают, что в Москве бабы гольными телесами отсвечивают, плечи оголяют?-блестя глазами спрашивал крепко стоящий на ногах Архипка, имеющий собственную лавку и выводок ребятишек мал мала меньше.
-Брехня, -лениво отвечал ему Меркулов, попивая потихоньку бражку собственного приготовления.
-А вот и не брехня! –спорил с ним Архип, -гимназистками их кличут.
-Кличут Шельмой твою собаку, а барышни городские не для таких как ты!
-Это ещё почему? -продолжал хохориться Архипка.
-Дураку хрустальный хрен ненадолго, ещё и руки порежет-спокойно ответил ему хозяин дома. Громкий смех мужиков спугнул задремавших под крышей воробьев, стайкой взлетевших и осевших на ближайшем дереве, осыпая изморозью проходившую мимо Аннушку. Она вздрогнула от попавшего за шиворот снега, и втянув голову поспешила прочь, что-то страшное, коварное и не предсказуемое надвигалось на тихое и безмятежное Елошное, а она не знала, когда это произойдет.
Долгой зиме, казалось не было ни конца, ни края. Анна каждый день добиралась по сугробам к дому Повилики, чтобы днем за днём набираться мудрости и знаний. На роды старуха её не брала, да и кто допустит незамужнюю и нерожавшую девку к таинству рождения? Но легкие раны она уже могла залечить, да и ряд болезней были ей не страшны. Быстро писать Анна не умела, хотя и посещала в своё время церковно-приходскую школу, приходилось многое запоминать. Переполненная знаниями, как бочка с льющейся поверх дождевой водой, она плохо спала, а в коротких снах видела странные видения, которые тщательно пересказывала Повилике. Та, выслушав, обычно замирала, как будто прислушивалась к чему-то извне, шевелила губами, да всё чаще обращала свой взор на иконы в красном углу.
-Спаси и сохрани-шептала она и осеняла лоб крестным знамением.
На Страстной неделе в Елошное вернулся Яков. Анна узнала об этом случайно, весть принесла располневшая Дуня, ожидающая первенца. Была Страшная среда и Шабалины, поливали приправленной «четверговой солью» талой водой скотину, чтобы оградит свой двор от всякого «напуска» на целый год. Дунька, прибежавшая по поручению свёкра, румяная и весёлая весело крикнула родным:
-Слыхали? Отхожие люди вернулись! Бают, с ними солдаты, Васька Кудряш без ног возвернулся! –сказала она, открывая калитку. Любопытный Егор Васильевич заелозил ногами, готовый бежать, но присел под суровым взглядом жены и сердито сказал Анне:
-Телят ишшо полей, чтобы никакая зараза к ним не пристала!
А она спряталась за коровой, чтобы никто не заметил, как взялось румянцем её лицо. Яков приехал! Ликовало её сердечко и частило в груди не давая дышать.
-Хорош на сегодня –скомандовал отец, загоняя домочадцев в дом. Ему уже не терпелось узнать последние новости, привезенные отходниками. Раздав указания, подхватив зипун и сунув ноги в валенки с галошами он рысью рванул со двора.
На следующий день, в четверг, помогая матери пережигать соль в печи, смешанную с квасной гущей, Анна неотступно думала о Якове, мечтая его увидеть.
-Аннушка, растолки соль в ступке, да после убери её на божницу-попросила её мать, недомогавшая в последнее время. Роды, тяжелый труд очень рано истощили её тело, избороздили лицо морщинами, согнули спину.
-Хорошо, матушка-покорно ответила она.
-Не забудь вечером косу подрезать-напомнила Люба, гладя дочь по голове, -пусть растёт длиннее, да гуще-она вздохнула, пытаясь поудобнее прилечь на широкую лавку.
-Полежу немного, пока отец во дворе колготится, слабая стала, дыху не хватает.
-Положите под голову матушка думочку, ловчее отдыхать будет- сказала Анна, пристраивая под головой матери маленькую подушку.
-Ласковая ты, Аннушка, поскребыш наш, тебе нас с отцом и дохаживать. Сбегай-ка до Повилики, худо что-то мне, пусть травы какой-нибудь даст. Анна и сама могла бы помочь, но побоялась навредить и как могла, быстро пошла к повитухе.
Выходя из проулка она нос к носу столкнулась с предметом своих мечтаний. Пред ней стоял похудевший, отрастивший бороду и усы Яков.
-Далеко ли собралась, красавица? -спросил он, преграждая девушке путь.
-По поручению матушки-быстро ответила она, оглядываясь по сторонам, не видно ли где отца.
-А я ведь подарок тебе привёз, как обещал, ждала? -он схватил её за руку.
-Пусти! Спешу я! – девушка сделала шаг в сторону, -не досуг мне лясы точить, поспешать нужно!
-Я ведь не отступлюсь, люба ты мне, смотри, сватов зашлю! - весело ответил ей Яков вслед.
-Сваталась, сватались, да все попрятались –отшутилась она в ответ, спеша к Повилике.
То ли настои повитухи имели силу, то ли Люба, не привыкшая лежать сама справилась, но в субботу в доме Шабалиных всё было как у всех: стряпались пасхи, красили яйца, готовили мясные угощения. Утром, собрав яйца хозяйка определила пай Иисусу Христу, положила их на божницу, за иконы, отправила дочь к церкви с паем яйц для нищих, разложила в переднем углу на белых вышитых льняных полотенцах пасхи да куличи, готовясь к светлому дню. В ночь великой субботы Шабалины неспешно шли в церковь, на пасхальную службу. Анна плелась позади родителей, шла с тревогой, боялась видения, которое могло прийти к ней, но опасалась напрасно, ничего не произошло. Местный священник три раза с иконами обошел церковь, все ждали его внутри. Возвращаясь каждый раз, он повторял «Христос воскрес» и собравшиеся отвечали ему «Воистину воскрес». После молитвы батюшка осветил принесенные пасхи и крашенные яйца, лежавшие на столах возле храма и Шабалины вернулись домой, чтобы, помолившись начать разговляться.
Утром Анна с матерью взобрались на пригорок возле их дома, ждали солнце. Девушка загадала, если день будет ясным, а солнце чистым, быть в этом году её свадьбе. Она стояла зажмурившись, пока мать не позвала её:
-Идём домой, донюшка, лето хорошим будет, урожайным-довольно сказала она и Анна, открыв глаза увидела в небе нежное солнце в переливах красивого света.
-Ну что ж, так тому и быть! -подумала она и счастливо улыбнулась.
Собрав гостинец Повилике, она спешила к ней, когда путь ей снова преградил Яков.
-На-ко, протянул он ей яйцо, отказаться от которого было нельзя. Оглянувшись, не видит ли кто, Аннушка протянула ему своё.
-Христос воскресе! –сказала она.
-Воистину воскресе! –ответил Яков, с троекратным поцелуем.
-Жди сватов,-шепнул он и довольно улыбнулся, глядя как зарозовели её щеки. Опасаясь дурных языков и отцовского гнева, она не стала задерживаться возле него и беспричинно улыбаясь пошла к ожидающей её Повилике.
Той было достаточно взгляда, чтобы всё понять. Но как сказать Аннушке, что сердце не тому радуется, не принесёт ей счастья семейная жизнь? Не для того она рождена и выпестована родителями, ждёт её иная судьба, которою сладкой не назовешь. Приняв из рук гостьи гостинцы, она отпустила её домой, ведь впереди был первый пасхальный вечер, когда ходили елошевцы по домам, поздравляли хозяев. Вот и к Шабалиным заглянули, присели за стол, угостились. Бойкая бабёнка завела громким голосом волочёбную песню:
Хозяйнюшка, наш батюшка!
Ты спишъ-ляжишъ со своей женой,
Со своей женой, с бояронёй,
Открой окно, взгляни в гумно.
Христос воскрес, наш батюшка!
В твоем гумне три праздничка,
Христос воскрес, три праздничка.
Первой праздник - Христов денек,
Христос воскрес, наш батюшка.
Второй праздник - Егорий-свет,
Ты спишъ-ляжишъ со своей женой,
Со своей женой, с бояронёй.
Тритий праздник - Илья Пророк,
Ты спишъ-ляжишъ со своей женой,
Со сваей женой, с бояронёй.
Там сноп сожнешь и клад складешь,
Хозяйнюшка, наш батюшка!
Егор Васильевич подал гостям сдобу и яйца, отсыпав в ладонь поющей немного монеток.
Шумную компанию словно ветром сдуло, домов в Елошном немного, но обойти всех надобно. Светлый, радостный праздник словно теплый лучик солнца, обогрел, расправил морщины на лицах елошенцев, напитал надеждами и силами, Засыпая Анна думала о Якова, мечтательная улыбка не сходила с её полных губ, оберегая сон.
Продолжение
#аннушкаоттандем
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев