Мы не имели ни какого понятия, что происходит кругом. Отступали c надеждой: дойдем до старой границы, а там упремся в укрепленную оборонительную полосу, занятую нашими войсками. Там нам удастся остановить наступательное шествие немцев. Увы! Ни оборонительной линии, ни простых окопов, ни войск. Ничего, кроме разорванной, проржавевшей колючей проволоки мы не увидели. "А жаль!" – думал я. Большинство воинов, оставляя немцам Западную Украину, особого значения этому не придали.
Подойдя к последнему ее населенному пункту – Сарны, сделали остановку на несколько дней. Рота, которой я командовал, получила район расположения у самого элеватора. Склады, заполненные зерном, горели. Немцы, по-видимому, знали об этом и решили спасти зерновые запасы. Над нашими головами, появился одиночный самолет "Ю-88". Мы стали внимательно за ним наблюдать, и заметили, как от его фюзеляжа отделилось несколько черных точек, потом они исчезли. Мне это уже было знакомо по Киеву в первый день войны. Я только успел подать команду: "Ложись!" Раздались взрывы. Бойцы после этого посмотрели в мою сторону, где я был. Один из них крикнул:
– Командира нет!
Бомба, взорвалась возле нашего расположения, образовала огромную воронку, и выворотила кучу земли – из под которой торчали мои ноги. Без всякой команды все бросились спасать своего командира. Откопали мигом. Санинструктор сразу же начал делать мне искусственное дыхание. Потом сунул мне под нос тампон с нашатырным спиртом – я открыл глаза, увидел силуэты своих воинов на фоне голубого неба, которые кружились у меня над головой.
– Жив! Наш командир жив! Ура! – радостно закричали бойцы. Они тут же подхватили меня под руки, и помогли подняться на ноги.
– Братцы, спасибо вам, мои дорогие, не вы бы... Мне была бы хана!
Меня качало из стороны в сторону. Бойцы заботливо поддерживали меня. В голове стоял неимоверный шум, виски распирало, тошнило, меня вырвало. Слава Богу, все обошлось благополучно. Осмотрел воронку. Она была впечатляющих размеров, но главное: от взрывов бомб пожар прекратился – зерно гореть перестало.
На складах возле станции Сарны находились огромные склады с запасами различных продовольственных продуктов. Там хранились ящики со сливочным маслом, головками сыра, банками сгущенного молока, мешки с сахаром, мукой и различными крупами. К складам подходили грузиться машины и повозки отступающих частей, но все увезти не удалось. Рядом были запасы вина и водки. Нам было приказано выделять по взводу для уничтожения всего спиртного и оно разливалось "рекой" во все стороны. Бойцы со складов возвращались поздно вечером с глубокими душевными переживаниями и горюя:
– Сколько народного добра пропадает. Все остается немчуре, а жаль.
– Разве только это? Вся наша земля горит огромным пожаром, сколько мирных людей гибнет, гибнут наши женщины, дети, старики. Горят наши города и села – все это, товарищи бойцы, призывает нас сражаться не жалея ни сил, ни крови, ни жизни.
XIV
Оставив Сарны, наша дивизия двинулась к Малину. Отходили по лесам и болотам, уже давно потеряв надежду выйти на переформирование. В ходе отступления, с нами произошло несколько интересных случаев…
Рота замыкала колонну батальона, прикрывала его отход. Я поручил вести роту командиру взвода, а сам примкнул к идущему в хвосте колонны адъютанту старшему. Идем и обсуждаем сложившуюся обстановку. Раздалась команда комбата: "Привал". Мы посмотрели вокруг тихо. Рядом, в сотне метров находится украинский хутор. Белая хата под соломенной крышей, утопающая в тени вишневого садика. Во дворе стоит журавель с цебром - большим деревянным ведром.
– Слушай, лейтенант, пойдем холодненькой чистой воды попьем.
– Пошли, – охотно согласился я.
Нас встретила моложавая хозяйка, чопорно одетая. Мы у нее попросили попить водички.
– То, прошу вас до хаты. Я тильки занесла холодной, та там и крынка е!
Войдя в хату, мы увидели: сидящую на перине, облокотившуюся на гору подушек, со спущенными холеными ножками – довольно смазливую на лицо, лет тридцати, дамочку. Адъютант, который был примерно в ее летах, быстро завязал с ней беседу.
– Я жена летчика, отстала. Вот и стараюсь как можно быстрее добраться до Киева.
Это меня несколько смутило. Я не видел по ее поведению, что она торопится. А когда завели разговор о немцах, она сказала:
– А немцы не такие уж плохие люди. Они очень внимательны. Там, недалеко, после Ковеля, наша артиллерия обстреляла село. Ранило несколько человек, одной девушке повредило ногу, так из машины красного креста оказали ей помощь, наложили шину и вместе с другими ранеными отправили на этой машине в городскую больницу…
Она еще что-то говорила, но я уже не слушал и торопил адъютанта уходить. Батальон уже построился и двинулся в поход, а у меня в голове вертелась мысль: "немецкий провокатор?".
Мы бегом нагоняли строй, и я спросил начальника:
– Ну, как она?
– Хороший "товар", да некогда...
– Товар то неплохой – да нутро гнилое... Чем она здесь занимается? Я об этом, но некогда было ею заняться... Таких, как она, немцы засылают в наш тыл.
– Пожалуй ты, Николай, прав, – подтвердил мою мысль адъютант.
Низко опустились тяжелые дождевые тучи. Стал накрапывать дождик. Вдруг голова колонны, дойдя до развилки дороги, круто повернула на север. У нас возник один и тот же вопрос: почему?
Мы подошли к развилке. Справа от дороги стоит "полковник из генштаба". Как потом нам стало известно – от комбата, он и отдал "приказ" комбату: "Вести в этом – "нужном" направлении. Проходя мимо, мы отдали ему честь, он ответил кивком головы. Я осмотрел его с головы до ног, и возникло у меня подозрение: "Откуда он такой, прилизанный, с иголочки одетый, стоит в гордом одиночестве?"– и тут же я другу предложил:
– Давай, остановимся, и проверим этого "полковника"? "Тряхнем" его "по-настоящему".
– Не надо! Свяжешься с ним, а потом горя не оберешься…
– Да "вломим" ему и обыщем! Видишь же, никого рядом нет! Ни машины, ни адъютанта, ни телохранителя... Как он сюда попал? Он же направил батальон немцам в пасть. Слышишь? Там канонада гремит!
А в это время комбат уже повернул голову колонны батальона направо и снова повел нас, как было предписано – на восток. Такие провокации встречались часто и во многих местах. Немцы готовили лазутчиков из числа наших белогвардейцев, с целью дезориентировать и наводить панику среди воинских частей и подразделений Красной Армии, а среди населения распускать слухи, что немецкая армия – это армия спасителей от коммунистического рабства.
Комментарии 11