Предыдущая публикация
Русская церковь из обломков дворца Чингисхана в диких степях Забайкалья. И такое бывает...
...Места на маршрутке Нечинский Завод - Чита бронируются заранее по телефону, и если народу много - из Нерзавода просто уходят два микроавтобуса вместо одного. Оплата, по крайней мере для очевидно неместных - только на весь маршрут, то есть порядка 1200 рублей, но познакомившись с тяжёлым (из-за бездорожья, пустынности и общей недоверчивости местных жителей) забайкальским автостопом, мы решили не экономить.Обычно маршрутка ходит через Нерчинск, однако то наводнение, из-за которого нам пришлось добираться до Нерзавода через пограничный Приаргунск, тут оказалось нам в помощь - маршрутка ехала через Борзю. Километрах в 20 до неё, успев подружиться с половиной салона (подозрительность забайкальцев сменяется панибратством быстро), мы сошли посреди ветреной степи да забрались на огромную насыпь.
Это часть новой железной дороги Нарын - Газимурский Завод, проложенной в 2008-15 годах через старые Нерчинские рудники к новым ГОКам. На ней есть 5 станций, но пассажирского движения нет - это в чистом виде подъездной путь для вывоза полиметаллов. Для нас эта насыпь - как стена, отделяющая затерянный мир: здесь уходит почти параллельная трассе грунтовка в глубь степной долины, на которой стоят всего два села, дальнее из которых - Кондуй.
Мы готовились к долгим зависам и даже купили в НерЗаводе две 5-литровые баклаги воды на случай внепланового ночлега в палатке вдали от источников. Однако к моему удивлению, в этой глуши автостоп оказался куда легче, чем на основных дорогах. А может просто дух Чингисхана был рад нам как своим гостям: все 3 водителя, подвозивших нас по Кондуйской долине, были не местными. Туда нас вёз сначала командированный землемер из Читы, потом - буряты-корнекопатели из Агинского.
На обратном пути же рано утром машина сперва промчалась мимо нас, но метрах в 100 затормозила и вернулась задним ходом. В ней сидели две стройных девушки с приятными лицами, оказавшие матерью и дочкой. Старшая, звали её Наталья, была родом из Борзи, но несколько лет назад уехал в Кондуй - её муж и отец решили податься в фермеры, она сама же была ни кем иным, как представителем потомственной интеллигенции.
И в Борзе её сестра Елена Чемусова стала районным министром культуры, а сама она в Кондуе занялась краеведением и организацией событий. Большинство сведений о том, что видели мы по дороге, я записал с её слов. Вот скажем крутой поворот, известный как Узкое место - ни что иное, как местный бурхан (шаманская святыня), где входящие в долину и выходящие из неё останавливаются, чтобы выразить уважение её духам.
На обратном пути же рано утром машина сперва промчалась мимо нас, но метрах в 100 затормозила и вернулась задним ходом. В ней сидели две стройных девушки с приятными лицами, оказавшие матерью и дочкой. Старшая, звали её Наталья, была родом из Борзи, но несколько лет назад уехал в Кондуй - её муж и отец решили податься в фермеры, она сама же была ни кем иным, как представителем потомственной интеллигенции.
И в Борзе её сестра Елена Чемусова стала районным министром культуры, а сама она в Кондуе занялась краеведением и организацией событий. Большинство сведений о том, что видели мы по дороге, я записал с её слов. Вот скажем крутой поворот, известный как Узкое место - ни что иное, как местный бурхан (шаманская святыня), где входящие в долину и выходящие из неё останавливаются, чтобы выразить уважение её духам.
За Узким местом раньше был прекрасный лес, несколько лет назад сгоревший. В степях Забайкалья это частая беда - я уже показывал прореженный пожарами Цасучейский бор на родине Чингисхана. А вот чуть дальше у дороги странно выщербленный камень, у которого, по местному преданию, семёновцы расстреливали красных партизан:
Километрах в 25 от поворота встречает Цаган-Олуй - крупное по местным меркам село:
Над Цаган-Олуем нависает несколько массивов скал, которые даже издали чрезвычайно живописны. А вблизи, судя по чужим фото, там можно найти даже каменную арку, как на Алханае или Нухэ-Дабане.
Красивых скал в этой долине в принципе немало, а в пади Цорен есть пещеры и наскальные рисунки, которые ещё Окладников изучал:
Там, где сопки расступаются, видны далёкие сёла соседних долин и станции Приаргунской железной дороги. Они куда ближе, чем Борзя, но это другой район, а значит прямой путь не всегда самый быстрый. Реже открываются виды на север, на трассу, которой мы приехали. Глядя туда, Наталья рассказывала нам о стоящем с другой стороны трассы селе Курунзулай с весьма впечатляющими руинами деревянной Преображенской церкви (1895):
Но то было утром, а вечером корнекопатели высадили нас за пару километров до Кондуя, свернув куда-то к потайным делянкам в степь. Мы побрели вдоль дороги, у которой старинное село встречает неожиданно аккуратным кладбищем:
И пьяной надписью на въездном знаке:
В степи колышутся стада, совсем как при монголах. Умирание тут соседствует с возрождением - так, отец нашей водительницы Николай Чемусов в 2013 году натурально основал на базе своей фермы "Чинам" село, официально включённое в список населённых пунктов. Оно так и названо - Чемусово, но прописанных жителей там пока нет.
Ну а вот впереди и наша цель - Кондуй:
С бурятского его название можно перевести как "конец долины" - это тупик дорог. Но может быть поэтому Кондуй стоит как-то особенно крепко, уж по крайней мере участки занимают в нём больше места, чем пустыри.
По словам Натальи, народ в Кондуе "недружный" - на чужаков тут смотрят отстранёно, на жителей соседних селений - свысока, а друг на друга - помня старые обиды. Кондуйцы живут по принципу "мой дом - моя крепость", являя собой такую особую забайкальскую вариацию куркулей. Старых изб и красивых домов в селе мало, но и не ради них мы забрались сюда:
По словам Натальи, народ в Кондуе "недружный" - на чужаков тут смотрят отстранёно, на жителей соседних селений - свысока, а друг на друга - помня старые обиды. Кондуйцы живут по принципу "мой дом - моя крепость", являя собой такую особую забайкальскую вариацию куркулей. Старых изб и красивых домов в селе мало, но и не ради них мы забрались сюда:
Ещё в 1675 году русский дипломат молдавских кровей Николай Спафарий проезжал этой долиной в Китай да приметил в ней руины каменного города со множеством заброшенных палат. О них же знали и хори-буряты, считавшие Кондуй-городок домом Бальджин-хатун, что привела их сюда из Маньчжурии и за это была убита маньчжурскими вассалами солонгутами.
Первый план городища составил в 1798 году горный инженер Пётр Фролов), позже его изучали первый забайкальский журналист Василий Паршин (1835) да освободивший с каторги активист Алексей Кузнецов - тот самый, что убил в Москве студента Иванова и вдохновил Достоевского написать "Бесов".
Наконец, в 1957-58 годах Монгольская археологическая экспедиция Сергея Киселёва однозначно установила, что это был монгольский город, населённый в 13-14 веках. Он разросся вокруг дворца, похожего на дворцы Удэгэя в Каракоруме и Хубилая в Дайду (Пекине), то есть тут жил какой-то очень крупный монгольский феодал. Скорее всего - Исункэ, племянник Чингисхана: его имя высечено на стеле, найденной в 1830 году в соседнем Хирхиринском городище и увезённой теперь в Эрмитаж.
Но больше всего впечатляет предание о том, что в Кондуйском дворце был и сам Чингисхан... правда, посмертно: 11 месяцев дворец служил временным мавзолеем Потрясателя Вселенной, пока на его малой родине в Делюн-Болдоке искали место для погребения да отводили в сторону русло Онона, чтобы устроить могилу на речном дне. Делюн-Болдок - родина Чингисхана наиболее достоверная, предположение о захоронении полководца по месту происхождения - сугубо логическое, так что это предание из серии "могло быть, а могло и не быть".
Первый план городища составил в 1798 году горный инженер Пётр Фролов), позже его изучали первый забайкальский журналист Василий Паршин (1835) да освободивший с каторги активист Алексей Кузнецов - тот самый, что убил в Москве студента Иванова и вдохновил Достоевского написать "Бесов".
Наконец, в 1957-58 годах Монгольская археологическая экспедиция Сергея Киселёва однозначно установила, что это был монгольский город, населённый в 13-14 веках. Он разросся вокруг дворца, похожего на дворцы Удэгэя в Каракоруме и Хубилая в Дайду (Пекине), то есть тут жил какой-то очень крупный монгольский феодал. Скорее всего - Исункэ, племянник Чингисхана: его имя высечено на стеле, найденной в 1830 году в соседнем Хирхиринском городище и увезённой теперь в Эрмитаж.
Но больше всего впечатляет предание о том, что в Кондуйском дворце был и сам Чингисхан... правда, посмертно: 11 месяцев дворец служил временным мавзолеем Потрясателя Вселенной, пока на его малой родине в Делюн-Болдоке искали место для погребения да отводили в сторону русло Онона, чтобы устроить могилу на речном дне. Делюн-Болдок - родина Чингисхана наиболее достоверная, предположение о захоронении полководца по месту происхождения - сугубо логическое, так что это предание из серии "могло быть, а могло и не быть".
И хотя Монгольская империя простояла впечатляющую по меркам Великой Степи сотню лет, всё же и её дворцы поросли бурьяном. Кондуйский дворец, к тому времени скорее всего служивший укрытием для пастухов, сгорел где-то в 15 веке. В нескольких километрах от него в 1720-х годах появился военный пост, к 1773 году разросшийся до селения. Первыми жителями его были братья Эповы - Иван, Фома, Прокопий, Василий и Афанасий, попавшие в Сибирь с Вологодчины.
Для древнего города всё это было фатальным - об исторической ценности руин тогдашние казаки и крестьяне не думали, зато им было больно видеть, как пропадает такая куча стройматериалов! Бурятские ламы сложили из здешних белокаменных плит крыльцо Цугольского дацана и украсили своей резьбой капители дворцовых колонн, поставив их там же. Ну а в Кондуе казачий урядник Симеон Эпов завещал своей жене Марии и сыну Василию построить после его смерти храм.
В 1805 году в село прибыл нерчинский зодчий Кирилл Суханов, и к 1815 году из обломков монгольского дворца была сложена церковь Кирика и Улиты с так и не достроенным приделом Рождества Богородицы на боку:
Для древнего города всё это было фатальным - об исторической ценности руин тогдашние казаки и крестьяне не думали, зато им было больно видеть, как пропадает такая куча стройматериалов! Бурятские ламы сложили из здешних белокаменных плит крыльцо Цугольского дацана и украсили своей резьбой капители дворцовых колонн, поставив их там же. Ну а в Кондуе казачий урядник Симеон Эпов завещал своей жене Марии и сыну Василию построить после его смерти храм.
В 1805 году в село прибыл нерчинский зодчий Кирилл Суханов, и к 1815 году из обломков монгольского дворца была сложена церковь Кирика и Улиты с так и не достроенным приделом Рождества Богородицы на боку:
Русская сельская церковь, построенная из обломков дворца Чингисхана - пожалуй, это точка, финальный аккорд, контрольный выстрел в борьбе Руси и Орды.
Хотя, справедливости ради, визуально Кондуйский храм скорее разочаровывает. Во-первых, он очень маленький, немногим крупнее окрестных изб. Во-вторых, я ожидал почему-то увидеть белокаменную постройку с фрагментами орнаментов и драконами, но оказалось, что большая часть церкви всё-таки из кирпича:
Лишь в её фундамент уложены плиты да основания колонн, причём последние - в основном на ребро: рискну предположить, что Суханов проектировал именно кирпичную часть, а основание клали селяне, ни разу в жизни не видевшие каменных зданий.
Но больше всего впечатляют Ангелы. Не знаю, кого для монголов символизировали эти фигурки во фризах и балюстрадах Кондуйского дворца, похожие где-то на орлов, где-то на человечков со звериными головами:
Но на церкви это однозначно рой ангелов, благостное пение которых само отдаётся в ушах:
Церковь совершенно заброшена, а разговоры о её реставрации тянутся год за годом:
Хотя в трапезной стоят откидные кресла из продранного дерматина, а в нишах и на стенах иконы - в заброшенном храме тоже можно служить:
Алтарь на монгольской колонне:
Не знаю, что было здесь в советское время, наверное какой-нибудь склад. Зал церкви разбит на два этажа:
И чтобы снять кадр выше, надо было подняться по лестнице:
Наверху мы даже подумывали заночевать, чтобы выбраться из Кондуя утром:
Но сперва я всё же решился пройтись по селу:
С холма над храмом впечатляющие виды. Вон, позади - дно долины, где-то посреди которого и стоял Кондуйский городок:
Село же расположилось там, где долина начинает повышаться, и в том, что такой выбор места очень правильный, мы ещё убедимся:
Вдали - и сам Конец Долины. Горка, на которую я поднялся, известна как Бурятская сопка - когда бурят и карымов тут было много, на ней порой проходили тайлганы (шаманские молебны). Теперь сопку венчает вышка, на которой, по словам Натальи, вот-вот заработает сотовый ретранслятор.
И красноармеец на местном воинском мемориале - ни дать ни взять Гэсэр!
Мемориал стоит в ограде не по-сельски огромного Дома культуры, куда местные жители начали приглашать и нас - внутри есть музей:
А заодно указали ещё один "монгольский" камень, лежащий у забора перед руинами коровника:
Пока мы брели по селу - местные демонстративно даже не глядели в нашу сторону. Но - всему своё время! По вторникам и пятницам утром и вечером из Борзи в Кондуй ходит маршрутка, которой тут ждут как теплохода в Антипаюте или вертолёта на Вайгаче. На площади между храмом и Домом культуры собралась, натурально, половина Кондуя от сельских гопников и забулдыг до интеллигентных женщин из дворца культуры и очень симпатичной детворы.
Люди съезжались на мотоциклах, машинах и даже в телеге-двуколке. Провожающие и встречающие - я был уверен, что утром маршрутка едет в райцентр, а вечером возвращается сюда, но как оказалось - оба рейса совершаются туда-обратно из Борзи.
Люди съезжались на мотоциклах, машинах и даже в телеге-двуколке. Провожающие и встречающие - я был уверен, что утром маршрутка едет в райцентр, а вечером возвращается сюда, но как оказалось - оба рейса совершаются туда-обратно из Борзи.
Мы понимали, что в музей уже не успеем, а нас уже приглашали на "Кондуйское городище" - исторический фестиваль, что проходит с 2019 года в конце июля на руинах монгольского города. Фестиваль и приучил местных к тому, что чужаки безобидны, а как-то реагировать на них совсем не обязательно. Ну а организаторами его были всё те же сёстры Чемусовы - Елена в ведомствах и кабинетах, а Наталья, неофициально - на земле.
До июля оставаться мы, конечно же, не собирались, но всё же после разговора с сотрудницами ДК я понял, что нам надо ехать на Кондуйское городище, а там, вдали от населёнки, ставить палатку да ночевать. Последним аргументом в пользу такой идеи стала загадочная полоса сотовой связи с каких-то окрестных сопок: в селе сигнала вообще нет, а вот в районе городища он почти идеален.
До июля оставаться мы, конечно же, не собирались, но всё же после разговора с сотрудницами ДК я понял, что нам надо ехать на Кондуйское городище, а там, вдали от населёнки, ставить палатку да ночевать. Последним аргументом в пользу такой идеи стала загадочная полоса сотовой связи с каких-то окрестных сопок: в селе сигнала вообще нет, а вот в районе городища он почти идеален.
Найти бывший город в голой степи не так-то легко - от Кондуя это 7 километров в сторону внешнего мира, и главный ориентир тут - крутой, почти под прямым углом, поворот. По правую руку (если ехать в Кондуй), то есть на юге, на фоне села Ковыли у станции Арамогойтуй, можно различить в степном пространстве одинокий обелиск:
К ним и направились мы по раскисшей тропе с глубокими лужами, в иных из которых плавала рыба:
Засохшими рыбками была усеяна и сама тропа - это последствия всё того же наводнения, прорвавшего в том числе рыборазводный пруд одного из местных фермеров.
Городище, обычно сухое и уютное, паводок превратил в хлюпающее болото, из которого на нас как дикая орда налетела злющая комарилья. Покусанные, надышавшиеся дэтой да с мокрыми ногами мы взобрались на ставший островом вал и поставили там палатку:
Тут стоял вполне серьёзный город - всё городище имеет размеры 1,5км на 900 метров. Дворец Исункэ в его середине был выстроен в виде креста на 2-метровой насыпи размером примерно 100 на 60 метров. Он состоял из парадных ворот, дворика перед входом, и трёх залов - входного длиной около 15 метров, поперечного для ждавших аудиенции посетителей, и тронного, где заседал хан с приближёнными.
Примерно так всё это выглядело снаружи:
Строили дворец, само собой, китайские мастера, что в общем видно по его архитектуре - парящие кровли, изукрашенные водостоки и 125 скульптур, самыми примечательными из которых были головы драконов. Одна из них ещё в 19 веке попала в Нерчинский музей, а больше всего артефактов хранится, конечно же, в Борзе - но тамошний музей в день нашего визита оказался без причин закрыт.
От стен дворца следа не осталось, а вот под землёй археологи откапывают то полы из цветных плиток, то фундаменты колонн. Первые по окончании сезона закапывают обратно, а вот вторые белеют в высокой траве, выдавая расположение поперечного зала - в нём было 20 колонн, разделявших 6 нефов:
Вокруг дворца остатки ещё нескольких построек, так же превратившиеся в травянистые бугры:
А земля усеяна обломками былого:
Следы краски на кирпичах и плитках напоминают, что когда-то залы дворца украшали богатые росписи:
Крышу покрывала разноцветная поливная черепица - вот её фрагменты в музее Агинского:
На городище опускались сумерки, а я, пользуясь отличной связью, писал письма домой да отправлял туда фотографии этой сказочно красивой степи. Утром в палатке Пётр рассказывал мне о каких-то ощущениях на границе сна и яви - кто-то словно тыкал ему в лицо волосатым клювом да по-каторжански обращался "Начальничек!".
В завершение рассказа - цветы Даурии, обильные по всем степям, и в том числе на этом городище:
Следующая публикация
Комментарии 6