Взгляни на мир с интересом

Сучжоуская вышивка на воротниках японских кимоно

Как это было... ____ Начало проб оказалось сущим кошмаром, потому что выяснилось, что все девушки Англии только и мечтают что стать новой Джульеттой, как мечтали их матери, бабки и прабабки... Они ехали отовсюду, из самых далеких, Богом забытых мест. На улице, где проходили пробы, было не протолкнуться... Уже по одному этому коллективному безумию можно было снимать целый фильм... Разумеется, на роль Ромео тоже оказалось немало претендентов, но с ними было значительно проще... Я почти сразу нашел троих или четверых, а в одного просто влюбился с первого взгляда. После проб рассеялись последние сомнения - вот он, новый Ромео, Леонард Уайтинг, молоденький актер "Олд-Вика", всего шестнадцати лет, красивый и обаятельный, уверенный в себе и даже немножко нахальный, как породистый жеребчик... Прекрасный образ юного итальянца эпохи Возрождения, из тех, что, кажется, появились на свет, чтобы внушать любовь, страсть и… создавать массу неприятностей... А вот с выбором Джульетты из-за ажиотажа все оказалось намного труднее. После нескольких недель проб и прослушиваний я отобрал с полдюжины кандидаток, среди которых первой шла Оливия Хасси, четырнадцатилетняя девочка, полненькая и угловатая, с глубокими, как темный бархат, глазами и длинными черными волосами, которые необыкновенно красиво обрамляли ее милое лицо... Но помимо подросткового облика у нее были и другие недостатки: она постоянно грызла ногти, а голос срывался... Девушек было множество, все разные, но все многообещающие. Одна, например, тоненькая блондинка с огромными голубыми глазами... Глаза - это мой пунктик, и вполне обоснованный. В жизни, разговаривая с человеком, мы смотрим ему в глаза, это первый и главный способ общения и знакомства. Мы сразу проникаемся недоверием к тем, кто отводит взгляд. В кино это особенно важно. Если ты не смотришь актеру в глаза, а только рассматриваешь его физические данные, это значит, что как личность он тебя не интересует, потому что только глаза - зеркало души, индивидуальности. А в крупных планах все так увеличивается, что глаза становятся огромными. И если у актера глаза «не говорящие», ему лучше подыскивать себе другое занятие... Помню голливудский рассказ о том, как Кларк Гейбл давал однажды интервью. Журналистке, спросившей, в чем секрет его успеха, он без колебаний ответил, что он заключается в правильном использовании левого глаза: - Одного глаза вполне достаточно, чтобы обаять поклонников и обеспечить долгую успешную карьеру... Одновременно мне надо было работать над спектаклями во многих театрах мира, и пробы в Лондоне пришлось на несколько недель приостановить. И слава богу... Таким образом я получил возможность сосредоточиться, вспомнить как следует девушек, которых уже видел и слышал, и все хорошенько взвесить, потому что ни одна из них не убедила меня окончательно... Я не был готов сделать окончательный выбор, а продюсеры нервничали и торопили: на пробы уходило слишком много времени... Я вернулся в Лондон и снова пригласил тех, кого смотрел вначале, несколькими месяцами раньше... Пришла Оливия, которая за это время очень изменилась, многие ее недостатки исчезли (в четырнадцать лет чудеса происходят легко!), пришла и очаровательная блондинка... Едва увидев ее, я понял, что судьба, устав от моих поисков, решила за меня. Прелестная девочка, так меня поразившая, тоже, как и Оливия, изменилась, но, увы, не к лучшему... Она коротко остригла волосы, по молодежной моде тех лет. Вроде бы старшая сестра убедила ее постричься, потому что с длинными волосами она выглядела немодно... - Захотят, чтобы ты играла с длинными волосами, парик наденут... Правда, просто? Совсем непросто. Оставив прекрасные золотые волосы на полу парикмахерской, она лишилась надежды стать моей Джульеттой... Может быть, вся ее жизнь изменилась из-за этой глупости. Прямо дрожь пробирает... Роль получила Оливия - судьба глядела далеко вперед... Нужно честно признать, что именно она - настоящий Режиссер нашей жизни... Франко Дзеффирелли. "Автобиография". __ P.S. - Без внешнего осовременивания итальянскому режиссёру удалось силой своего таланта приблизить шекспировскую трагедию к нашему сегодня, и в этом первая и главная его заслуга перед стратфордским драматургом и современностью... С. Юткевич. "Шекспир и кино". «Безвозвратно ушедшая эпоха»

ДУРОЧКА - НАДЬКА Быль Якшимбаиха, — так звала соседку мама. Вечно всклокоченная, оручая, бесконечно матерящаяся, она появлялась по вечерам. Она была как фурия, как молния, она ругала всех налево и направо, она была просто неуправляемой. А если выпивала лишнего, то это было вообще стихийное бедствие. Сейчас, когда я давно перешагнула ее возраст, тот самый, который я хорошо запомнила, я пытаюсь проанализировать, что эта была за женщина. Что за характер и судьба. Улица Клюквенная. Окраина провинциального городка. Улица на болоте. Здесь построили бараки на два входа. Две комнаты, разделенные общим тамбуром. И двери одна против другой. Я не помню, кто жил с Якшимбаихой. В моих воспоминаниях она занимает весь барак. У нее две девочки. Сильно старше меня. Первая Надя очень странная. У нее большая голова и маленькое тело. Замедленная речь-мычание и общая заторможенность. Но она очень добрая. Её можно просить обо всем. Она отдаст последнее. В школе ее жалеют и не поверите, никто над ней не смеется. А в старших классах у нее появляются даже ухажеры. Вторая Любка. Вся в маму. Оторва. Громкая, шумная, неуправляемая. В школе учится так себе, зато от парней отбоя нет. Якшимбаиха в общем была тетка хорошая. Но выпивала и сильно любила мужчин. Как говорили соседи, слаба была на передок. Новые женихи у нее появлялись минимум раз в месяц. На некоторое время она затихала, доставала свои крепдешиновые платья и по вечерам под ручку выходила с кавалером «в кино». Её приподнятые надо лбом волосы, ярко накрашенные губы, туфли — лодочки — все говорило о ее женском счастье. Она легко и молодо перепрыгивала через грязь, придерживая свою выходную сумочку на животе, чтобы не дай Бог уронить, она становилась просто ангелом. Девчонки в это время драили барак, стирали шторки и вздыхали спокойно: «Мама успокоилась» Но проходило пара — тройка недель и в бараке напротив начинался ор на всю улицу. Это Якшимбаиха выгоняла очередного «мужа». Странная Надька все равно защищала мать и никогда ее не ругала. Она хорошая. Только несчастливая. Не поверите, но с Надькой у меня была даже какая-то дружба, хотя она по возрасту была меня сильно старше. Ведь в детстве 6−7 лет — это огромная временная пропасть. Но Надька никогда мне не казалась старше. Она была вечным ребенком, тем более она навсегда осталась ростом не более 140 сантиметров. Это сейчас бы мы сказали, что была она ребенком особенным, с синдромом Дауна, но в наше время никто таких детей в отдельную группу не выделял. Странная да и все. Точнее дурочка. Она дотянула до восьмого класса в обычной школе, а потом ушла в швейное училище. Работать она умела. Нет, сама она придумать модель не могла, а вот обметать швы, подрубить, починить, оверложить — с этим она хорошо справлялась. И, кроме того, была очень дисциплинированной и послушной. Никогда и ни в чем не могла отказать. Так что вечерние смены, авралы — все это доставалось ей, когда уже на швейной фабрике работала. Она только склонит свою огромную голову, мол, хорошо. Сделаю. И промычит что-то невнятное. Чтобы вы поняли, какая она, лишь приведу один случай. Я уже сказала, что город наш стоит на болоте, и весной он превращается в огромную грязную лужу. К нашим дальним улицам ведет деревянный дощатый тротуар, от времени превратившийся в редкие и одинокие досточки, по которым нужно очень аккуратно скакать, чтобы не ухнуть в соседнюю канаву. Я тороплюсь в кино. Я не в сапогах, а в туфлях. Перекресток и кончается тротуар, а впереди только грязь и лужи. Метров десять не менее, которые не обойти никак. И появляется Надька, которая ниже меня на полголовы. Она в сапогах. -Давай я тебя перенесу? Я бы дала тебе сапоги, но они тебе будут малы. Надька говорит нечленораздельно, но ее можно понять. Да и мы все привыкли к ее мычащей речи. Я стою у лужи и сомневаюсь. Надька меня ниже. Но на вид крепкая. Она такая как прямоугольник. То есть должна выдержать. Она предлагает мне ухватиться за шею, то есть сесть на закорки, а она будет меня поддерживать. Так и сделали. Первые три метра, Надька кряхтит, но тащит. Ей очень тяжело. Я это чувствую. Еще три метра. Ну еще чуть-чуть. Надька падает на краю лужи, но меня успевает поставить на сухое место. Я только чуть-чуть замаралась. Надька же упала почти плашмя. Пальто, руки, чулки, даже подбородок — все в грязи. Но Надька довольна. Она мычит: «Иди, я вымою все. Иди» Я машу ей рукой, оглядываюсь и бегу в кино. Потом мне расскажут, как орала в тот день Якшимбаиха, что Надька испортила одежду. Что, мол, дура она и есть дура. Я не знаю, где Якшимбаиха сейчас, где ее дочь Любка, а вот про Надьку знаю. Не поверите, но она вышла замуж. За сильно пьющего мужчину с двумя детьми. Сама она не могла иметь детей, потому с радостью приняла чужих. Когда она вошла в семью, девчонкам уже было 7 и 10 лет. Они росли без матери, но Надьку признавать не хотели. Потому что дура и уродка. Еще и мычит. Надька, как всегда, не обижалась, а только мыла, стирала, убирала. С получки покупала девчонкам обновки, незаметно подкладывала самое вкусненькое. Никогда и ни за что их не ругала. Научилась заплетать косы, вязать мягкие кофточки и носки. Через некоторое время, когда муж по привычке поднял на Надьку руку, девчонки встали на ее защиту. Не трогай маму в голос заявили они. Сам можешь уходить, а ее не трогай. Она очень хорошая. Детские души они быстро понимают, где добро, а где зло. А Надька по-настоящему была доброй. Муж однажды не вернулся домой. Пьяным попал под поезд. Надька все сделала, как положено. Похоронила с заботой и любовью. И снова мыть, стирать, убирать, вязать. Еще и в ремонт брала вещи. Кому подшить, подштопать — никому Надька не отказывала. И девчонки всегда при ней. Так незаметно и выросли. Младшая заканчивала школу, старшая училась заочно в институте. Сама приняла такое решение, чтобы не бросать маму с сестрой. Девчонки выросли по-настоящему хорошими. И в учебе у них не ниже четверки, и дома полный порядок. Помимо Надькиной зарплаты и подработок, еще держали кур, был и свой огород. Жили не богато, но тепло и уютно. На следующий год и другая девочка в институт поступила. На очное. Немного погодя старшая замуж засобиралась. И малыш родился. И снова Надька стирает, убирает, шьет, качает, баюкает. Дочка диплом защищает. И все идет своим чередом, незаметно и легко для девочек. Стала Надька прихварывать, да все отмахивается. Мол, сразу нездоровая родилась. Чего уже? Сколько Бог даст и на том спасибо. Итак жизнь ее балует. Умерла неожиданно. Потянулась за чашкой в буфете, ей все несподручно было, маленькая потому что, неожиданно охнула и присела. И больше не поднялась. Потом врачи сказали, что какой-то тромб оторвался. И все. Про Надьку и ее жизнь я узнала случайно. Я приехала в родной городок, чтобы сходить на могилку папы. Я сидела напротив его портрета и мысленно с ним разговарила. Мне очень многое хотелось ему сказать. Неожиданно подошла молодая женщина. -Извините, пожалуйста, у вас нет случайно лопаточки, я вижу у вас свежие цветы посажены, я в спешке свою дома на столе оставила. Я достала лопатку и протянула ей. Я вспоминала папу, детство, улицу Клюквенную. На душе было покойно и светло. Вернулась женщина. -А я знаю вашего папу. Мне мама рассказывала. Вы на одной улице жили. А кто твоя мама? И она назвала мне имя Надьки. Видимо, на моем лице было такое удивление, что женщина поторопилась объяснить. Нет, не родная. Приемная. Вы же знаете, что она не могла иметь детей. А вот мамой быть могла. Отличной мамой. Мне ее очень не хватает. Очень. Вместе с Олей я подошла к могилке Надьки. Дурочки Надьки. С портрета на меня смотрела она. Такая же большеголовая, губастая, только совсем седая. Смотрела как всегда по-доброму и ласково. И я почему-то заплакала. Неожиданно. Потому что никакая она не дурочка Надька. Она как раз самый настоящий человек, у которого нам всем надо было учиться добру, терпению и приятию. И она сделала больше, чем все мы с нашими дипломами, наградами и учеными степенями. Спасибо тебе, Надька! И прости. Автор Наталья Берязева

Алла Никитко Лоэнгрин 1 Едва свои чары теряет апрель, И май принимает права, В ветвях Халлербоса* рождается трель, И синих оттенков трава Гигантские буки, как рыцарей, в плен Без звона мечей захватив, Лелеет в своей фиолетовой мгле – Те травы – цветок гиацинт. Он синий-пресиний: синей, чем шпинель, Брабантских* небес голубей, В рассветных лучах он подобен волне, Черничной поляны темней. Их тысячи здесь. Не охватит их взгляд Но вид их обманчиво-лжив: Ведь корни деревьев – отъявленный яд, И с ними лишь сладил один Лесной гиацинт. Но зелёной листвы Нежна изумрудная сень. Средь буков могучих, колеблясь, застыл Тревожный пятнистый олень. Сливается рыжая шкура его С оттенками сотен стволов, И красная белка, и быстрый хорёк, И кролик, и полчища сов – Собой околдует всех чудный цветок, Что мир окружает окрест, И солнечный луч сквозь туманный поток На Синий любуется Лес. И кажется: в этом лесу целый век Цветов не нарушен покой. Ногой не ступал ни один человек, Гуляя лиловой тропой. 2 Но что там мелькнуло, как тень меж долин, Как вечер, настав до поры? Чей плач так надрывен? Чей стон сиротлив? Чьи пальцы коснулись коры Столетнего бука? Чья кожа бледна, И губы нарцисса белей? Кто женщина та, что сейчас умерла? – То Эльза – рассказ мой о ней… Отцовской отрадою Эльза была – Брабантского Герцога дочь. Как майский беспечный цветок, весела, В глазах её – бархата ночь. Светились в них звёзды небесных огней, И всякого юноши вздох Она вызывала; и Шельда* при ней Покорной лежала у ног. И кто только Эльзы руки не просил! – Отвергнуты были: ей-ей! Отец так любил её: не было сил Перечить дочурке своей. Одно лишь печалило сердце: что Бог Наследника так и не дал. И смерть посетила богатый чертог: Наш Герцог пред Богом предстал. Сиротские слёзы, что слёзы небес, Но судеб нам не выбирать. Печаль утолит ли твою Синий Лес? О, Эльза! – Довольно стенать! И впрок не отплачешь! Послушай совет: Вассалов к рукам прибери! Ведь всех ты ещё не изведала бед: Они уже рядом – смотри! 3 И слёз не просохло, как граф Тельрамунд Коварный, явившись, сказал, Что дочери руку мол, графу, ему, Покойный давно обещал. И клятву даёт на могучем мече, Что сговор свершился меж них, Что он не отступит теперь; вообще Он Эльзе – законный жених. Отчаянье девичье глубже пучин, Темнее болотного дна: Отвергла, безумная, лучших мужчин, И участь твоя решена! – Я Генриху слёзы свои донесу: Рассудит пусть мудрый Король! – Король Птицелов* объявил «Божий суд», Иначе: женой стать изволь! Но нет добровольцев – обижены все: Сражаться за Эльзу – за страх! И граф в торжестве не скрывает свой смех, Надменность лежит на устах. Горюет голубка у Шельды глубин: Спасения ищет у вод. Услышал беду её рыцарь один, И лодка по Шельде плывёт… А слух, между тем, средь вассалов ползёт: – Нарушила клятву она! Обманщица Эльза, и суд её ждёт! – Людская молва, что волна. 4 Ладья золотая по Шельде скользит За лебедем белым вослед: (Явился на зов её сам Лоэгргин*, Но имя у рыцаря нет…) Он – Белого Лебедя Рыцарь, – лишь так Себя называть попросил. – Сразиться за правду готов на мечах! – Господь даст на это мне сил. Под дубом зелёным в назначенный час Защитник стоит. Из ворот Вся в белом, сюда ж Герцогиня пришла: Пред Божьим лицом предстаёт. И граф вероломный в жестоком бою Повергнут – свершён «Божий суд»! Покаялся в умысле граф Королю, А Рыцарь спас Эльзу. И люд Ликует. Король их венчает на брак. – Отныне мне Эльза – жена! – Сказал Белый Рыцарь, – Да будет всё так! Но помни: ты знать не должна, Как имя моё. В этом клятву мне дай, И мы проживём много лет. Но если нарушишь её, то тогда Меня потеряешь навек. – Клянусь! – отвечала она, – Халлербос Пускай же мне твёрдость даёт. И сына в свой час им послал щедрый Бог – Чего ж ещё не достаёт? Но люди завистливы, счастье других Томительно (так повелось!), Терзает, и ранит, и мучает их Гордыня и лютая злость. 5 В Брабанте желанный покой настаёт; Вассалы притихли тотчас. А Лебедя Рыцарь в далёкий поход С друзьями уходит не раз, Что б бить сарацин. Также славу добыл На многих турнирах герой. И герцога Клевского он победил – И нажит им враг роковой… Крестины наследника; много гостей; Распахнуты створки ворот. И герцог здесь Клевский с женою своей. Урсула вопрос задает: – Не странно ли, Эльза, что имя отца Не ведает собственный сын? Ответила Эльза: «Достойней бойца Не сыщешь, чем мой паладин». Но ядом сомненья отравленный ум Покоя уже не даёт. Разъехались гости, и, полная дум, Вдруг Эльза вопрос задаёт: – Скажи мне, как имя твоё, мой супруг? Избавь от неведенья мук! – Спросила и вскрикнула: вспомнила вдруг, Что клятву давала ему! – Любимый! Разрушила словом одним Я счастье! – «Не к месту печаль, – Ответил супруг, – знай, что я – Лоэнгрин, Отец мой – король Парсиваль. Сын может гордиться. Моя лишь вина: Тебя удержать не сумел!» И слушая, как убивалась она, Лес Синий печально шумел. 6 А утром увидел Брабанта народ, Как в искорках синих огней По Шельде ладья Золотая плывёт, И лебедь скользит перед ней. В печали глубокой стоит госпожа, Покорна судьбе, как судье, Лишь руку его на прощание сжав, И сходит с любимым к ладье. – Прощай, моя Эльза! – ей глядя в лицо, Негромко супруг говорит, – Тебе я оставлю на память кольцо, А сыну – и меч мой, и щит. Он будет защитником храбрым твоим. А имя – отрадой тебе: Его назови, как меня, Лоэнгрин, Пусть сын наш не ведает бед! Лишь бережно обнял он Эльзу свою, Да боль выдавала слеза. По зеркалу Шельды златую ладью Её провожали глаза… Смотрела, пока Лоэнгрин не исчез, За плавным изгибом реки. Тогда герцогиня отправилась в Лес, И там умерла от тоски… Взгляни на заре на цветок гиацинт: Ты видишь? – Он влажен от рос. «Но то – не роса», – говорят мудрецы, – «То капельки Эльзиных слёз». С тех пор Халлербос по весне лишь синей; В нём память жива о любви: Про Эльзу – апрельская звонкая трель, И то, как уплыл Лоэнгрин. 28.04.2024 ___________ *Халлербос— древний буковый лес во Фламандском Брабанте, ныне упразднённой провинции в центре королевства Бельгия, который весной покрывается тысячами диких колокольчиков (гиацинтов). Лишь колокольчики смогли приспособиться к яду, исходящему от корней древних буков. *Шельда – река, протекающая в Бельгии. *Король Генрих Птицелов. Прозвище «Птицелов» основано на легенде о том, что известие об избрании его королем застало Генриха за ловлей птиц. *Лоэнгрин— герой немецких произведений о короле Артуре, сын Парцифаля, он — рыцарь Святой Чаши Грааля, посланный в лодке, которую тянут лебеди, чтобы спасти деву, которая никогда не должна спрашивать о его происхождении.

«Заболела теща, через неделю умерла. Забираем тестя к себе, благо место есть. У тещи был пёс, просто черный лохматый урод. Забрали и его. Себе на горе. Всё грызет, детей прикусывает, на меня огрызается, гадит, гулять его надо выводить вдвоем, как на распорке. Вызывал кинологов, денег давал без счету- чтоб научили, как с ним обходиться, — без толку. Говорят, проще усыпить... Тесть решил, собачка умрет, тогда и ему пора. Оставили. Дети ходят летом в джинсах, с длинными рукавами: покусы от меня прячут, жалеют дедушку. К осени совсем кранты пришли, озверел, грызет на себе шкуру, воет. Оказывается, его еще и надо триминговать. Объехали все салоны, нигде таких злобных не берут. Наконец знающие люди указали одного мастера... Привожу. Затаскиваю. Кобель рвется, как бешеный. Выходит молоденькая девчушка крошечных размеров. Так и так, говорю, любые деньги, хоть под наркозом (а сам думаю, чтоб он сдох под этим наркозом, сил уже нет). Берет из рук поводок, велит прийти ровно без десяти десять, и преспокойно уводит его. Прихожу как велено. Смотрю, эта девчушка выстригает шерсть между пальцами у шикарного собакера. Тот стоит на столе, прямо, гордо, не шевелясь, как лейтенант на параде, во рту у него резиновый оранжевый мячик. Я аж загляделся. Только когда он на меня глаз скосил, понял, это и есть мой кобель. А женщина триммер мне и говорит: – Покажу, как ему надо чистить зубы и укорачивать когти. Тут я не выдержал - какие зубы!.. – Вы должны вникнуть в его положение. Вам-то известно, что его хозяйка умерла, а ему нет. В его понимании вы его из дома украли в отсутствие хозяйки и насильно удерживаете. Тем более, что дедушка тоже расстраивается. И раз он убежать не может, старается сделать все, чтобы вы его из дома выкинули. Поговорите с ним по-мужски, объясните, успокойте. Загрузил кобеля в машину, поехал прямиком в старый тещин дом. Открыл, там пусто, пахнет нежилым. Рассказал ему все, показал. Пес слушал. Не верил, но не огрызался. Повез его на кладбище, показал могилку. Тут подтянулся тещин сосед, своих навещал. Помянули. И вдруг он ПОНЯЛ! Морду свою задрал и завыл, потом лег около памятника и долго лежал, морду под лапы затолкал. Я его не торопил. Когда он сам поднялся, тогда и пошли к машине. Домашние пса не узнали, а узнали, так сразу и не поверили. Рассказал, как меня триммер надоумила, и что из этого вышло. Сын дослушать не успел, хватает куртку, ключи от машины, просит её адрес. - Совсем тронулся, — говорю, — Ты ее даже не видел. Может, она тебе и не пара? Короче, через три месяца они и поженились. Сейчас подрастают трое внуков. А пес? Верный, спокойный, послушный, невероятно умный пожилой пес помогает их нянчить. Они ему ещё и зубы чистят по вечерам... Не зря говорят, что собаки верные и очень умные животные. А разговаривать... так со всеми надо разговаривать и объяснять свою точку зрения, тогда и жизнь становится заметно лучше.» Армине Ванян

- Мне сказали, что благодаря Вам, я выжил - целуя руку Изабелле Юрьевой, говорил Андрей Миронов. В 1942 году Мария Миронова с грудным сыном оказалась в эвакуации в Ташкенте. Муж уехал с театром, а она перебивалась случайными концертами, но их было мало. Все, что можно продать, было продано или обменяно на рис и молоко. Снова заболел Андрей. Врач определил у него тропическую дизентерию и сказал, что спасти теперь может только сульфидин - самое дефицитное лекарство. Мария Владимировна была в отчаянии: совсем недавно, здесь же, в Ташкенте, от этой болезни умер маленький сын актера Осипа Абдулова. Помогла юная жена знаменитого летчика Громова Нина – по ее просьбе спецсамолетом сульфидин доставили в Ташкент… Мария Миронова вспоминала: - Сколько раз в то трудное время доводилось мне убеждаться, что свет не без добрых людей. Как-то вечером, уложив Андрея, мы сидели с няней и тихо разговаривали. Вдруг раздался стук в дверь. Открываю и замираю от изумления. Изабелла Даниловна Юрьева с мужем Исааком Аркадьевичем Эпштейном. Юрьева - одна из лучших исполнительниц цыганских романсов - пользовалась огромным успехом у публики. Мы с ней много раз встречались в концертах, но в близких отношениях не были. И вдруг здесь, в Ташкенте, она сама пришла ко мне. - Изабелла Даниловна?! Какими судьбами?! - Машенька, вы совершенно напрасно удивляетесь, просто мы с Исааком Аркадьевичем узнали, что у вас болен ребенок, а вы одна. Недавно мы получили посылку и хотим с вами поделиться. Из сумки она начала выкладывать манную крупу, сахарный песок, шоколад… Я смотрела на все это и не могла вымолвить ни слова, только плакала. Много лет спустя, уже после войны, я была на концерте Изабеллы Даниловны в Доме литераторов в Москве. В антракте зашла к ней за кулисы и напомнила о том, как она помогла мне в трудную минуту.

Мода и графика

Верба в живописи

ВЕРБНО-ФАРФОРОВОЕ АССОРТИ

"От императора до гражданина" Когда Пу И, последний император Китая, был свергнут (1 марта 1934), он начал работать дворником и в качестве туриста посетил Запретный дворец, где начал показывать посетителям различные экспонаты, которыми он владел, пока был императором. Роль рядового китайского гражданина не очень огорчала Пу И. Он занимался тем, что ему нравилось - выращиванием цветов, и работал над своей биографией под названием "От императора до гражданина". Книга вдруг понравилась Мао Цзэдуну, была издана, широко продавалась. На волне этого успеха в 1961 году Пу И даже вступил в компартию и стал сотрудником Государственного архива, а потом вошел в состав политико-консультативного совета КНР. Новый крутой поворот в его необычной жизни. Когда он скончался (1967 году, в возрасте 61года), все расходы на похороны взяла на себя КПК, тем самым выразив уважение последнему императору Китая.