Я звучала вместе со стуком колес поезда, со звуками инструментов ансамбля, с отрывистым, пронзительным, гудком паровоза.
Мои слова шевелились от порыва движения Исаака по купе поезда.
Он ходил возбужденный, резкий, размашистый.
Слова мои весели на кончиках пальцев, которые держали журнал и поднимались вместе с клубами дыма от папирос к потолку.
Я притихла и слушала.
Исаак смотрел снизу вверх на своего друга Сергея Аграняна, режиссера ансамбля и раскачивал его своей энергией. Сердито и требовательно просил:
- Дай, мне новые слова для этой песни! Где я сейчас найду этого Марка Лисянского? Да вообще жив ли он ? Расширь текст, для песни мало двух строф.
Дай мне образ Москвы! Ведь не о комбайнах и не о станках, вспоминают люди, когда говорят " Москва!" Символ Москвы нужен! Одновременно и лирический и торжественный, нежный и суровый, гордый и непобедимый! Ты слышишь, Сергей!
Сергей, чуть насмешливо посмотрел на Исаака, зная в каком возбужденном состоянии тот находится, когда начинает работать над новым произведением.
Чуть хлопнув его по плечу, тихо и серьезно сказал:
- Будет тебе Исаак, символ Москвы! Куранты и Красная Площадь будет!
Пошел я работать.
И Сергей подарил мне новые слова, чуть перемешав с прежними словами.
Новые слова мне очень понравились. Они были более торжественными, яркими и выразительными.
Я по свету немало хаживал,
Жил в землянках, в окопах, в тайге,
Похоронен был дважды заживо,
Знал разлуку, любил в тоске.
Но Москвою привык я гордиться,
И везде повторяю слова:
- Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Я люблю подмосковные рощи
И мосты над твоею рекой.
Я люблю твою Красную площадь
И кремлевских курантов бой.
В городах и далеких станицах
О тебе не умолкнет молва,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
Мы запомним суровую осень,
Скрежет танков и отблеск штыков,
И в сердцах будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов.
И врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотая моя Москва!
День придет, мы прогоним тучи
Вновь родная страна расцветет
Я приеду в свой город могучий
Где любимая девушка ждет.
И увижу знакомые лица.
Расскажу, как вдали тосковал
Дорогая моя столица
Золотая моя Москва!
Мои слова и ноты переписывались от руки, строились ноты, звучали с настройками инструментов. От мажорных до торжественных.
А потом была ночь.
И наш поезд прибыл на станцию Дивизионную, недалеко от города Улан- Удэ.
Много - много людей. Запах солдатских шинелей,костров, мазута, лязг сцепки вагонов, прожектора, отрывистые крики команд.
И мы начинаем концерт !
Меня еще несет в себе Марина Бабьяло. Я под сердцем её и слышу, как оно бьется трепетно, трепетно, как внутренняя дрожь пробегает по её телу, как пальцы сжимают нервно серое платье, поправляют воротник белой блузки, прическу. Руки порхают и не знают покоя.
И вот вступительные суровые и мужественные аккорды.
И я родилась песней ! Сегодня у меня Премьера !
И я полетела к вам.
Обняла вначале молоденького русского паренька с рыжими веснушками, на лице, не знавшего бритвы , впорхнула в его испуганные глаза и осталась там, пока взгляд его не стал осмысленным, твердым, решительным, пока руки его не стали сжиматься в кулаки, пока губы не стали шептать " Никогда врагу не добиться, чтоб склонилась твоя голова ..."
И полетела дальше, прислонилась к старику буряту, который возился с лошадью, заглянула в угасшие глаза. Уже пришла похоронка на сына. Тихонько легла на ресницы.
Я замерзла в слезах, которые катились по щекам девчонки - санинструктора и поцеловала её нежно в пухлые губы.
Я запуталась в бороде вместе с махоркой у кряжистого, таежного охотника.
Я присела на листок мальчика еврея, который карандашом на бумаге записывал мои слова.
Я была в куске хлеба, который сжимал в своей руке лейтенант, который хотел перекусить перед концертом, но кусок хлеба так и остался у него в руке.
Комментарии 42
Мариша
Война война, как давно это было. А ощущения после прочитанного, очень сильно бередят душу.