Воспоминания духовных чад о Матушке . Советы и наставления старицы и ссылка на группу с ПРАВИЛОМ ДЛЯ ВЫМАЛИВАНИЯ УБИЕННЫХ ВО УТРОБЕ ( убитых абортами деток ) ДАННЫМ СХИМОНАХИНЕ АНТОНИИ БОГОРОДИЦЕЙ https://ok.ru/praviloskh .
Из воспоминаний Монахини Димитрии: Конечно, я чувствовала её святые молитвы, духовно подкреплялась у неё и находилась под покровом благодати Божией. Она многое предсказала о делах моих, и всё это сбылось.
Матушка была для меня такая близкая, очень простая и близкая. И в то же время она была очень недосягаемая, потому что её поступки были такие неординарные, такие непривычные для меня. Когда я ездила к ней в Москву, она всегда мне напишет письмо-благодарность. Она меня всегда благодарила. «И получила, – напишет, – твоё письмо, очень рада, получила посылочку, платочки. И очень благодарю». Такая у неё благодарность была, а мне казалось, что я ничего для неё не сделала. И вот за всякую мелочь она благодарила. Настолько она была любвеобильная и благодарила за всё. Как она писала: «Милая моя дочь!» Какие у неё слова были ласковые! И о своей жизни она писала: «Я очень слабая, силы нет, не могу ничего делать. Дома плохо. Вино у нас льётся, слова идут плохие. Никогда сердце не бывает покойно, обиды терплю. За ним надо ухаживать, а он меня обижает. На меня не обижайся, я уже там, в другом мире. Прошу тебя – молись за себя, за детей. За всё благодари Бога и учи детей добру. Двенадцать раз читай «Верую». Помни и люби детей. Не ропщи ни на кого, почаще принимай удары. Научай детей Евангелие читать, – и каждый день читать! Прости меня, до свидания. Мать. Схимонахиня Антония».
Матушка мне сказала:
– Ты запиши, себя запиши и детей запиши своих.
Я дала ей эту записочку. А она взяла эту записочку, как что-то такое дорогое-дорогое. И с таким благоговением, с такой любовью она эту записочку держит в руках и говорит мне:
– Вот, я вас заберу с собой. Я вас всех заберу с собой!
Такая была у неё необычайная любовь ко всем. Я подумала: она меня первый раз видит, она меня не знает, детей моих не знает и уже говорит – «заберу!»
Помнится, матушка всем нам рассказывала о тропаре «Христос воскресе из мертвых и смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», и спросила меня:
– Сколько тебе годков-то?
– Тридцать, – говорю.
– А сколько в году дней?
– Триста шестьдесят пять.
– Триста шестьдесят пять помножь на тридцать, сколько получится? – столько ты должна прочитать тропарей «Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». А почему? Потому что каждый день мы совершаем убийство словом. Для нас как будто бы оно не обидное,но мы человека убили этим словом, а молитва, покрывает этот грех.
И она многих учила этому, призывала молиться так.
Часто мы не могли понять ни её слов, ни действий, а она все делала точно, но окружающие не понимали. Вот пример: однажды мы были у матушки в гостях с моей духовной сестрой. Неожиданно закрылся замок и мы никак не можем его открыть, а нам нужно срочно уезжать.
Матушка говорит:
– Я вот брошу ключи вниз, а ты возьмешь эти ключи, и принесёшь и откроешь. Я подумала, что она ко мне обращается, но как же я со второго этажа что ли прыгну вниз? Матушка ничего не ответила на моё недоумение, и только потом я поняла: она разговаривала совсем с другим человеком, который был далеко, но вскоре пришёл, поднял ключи и открыл дверь снаружи.
Матушка была необыкновенным человеком. Она была настолько деятельная, что эта её энергия передавалась людям, зажигала нас изнутри. Когда преподобный Серафим Саровский приходил на клирос, так он всех веселил, видит: регент стоит унылый, ну вот как он споёт: «Господи помилуй, Господи помилуй!» Так и матушка – она вся горела к Богу. Она с Ним разговаривала как с живым. С Матерью Божией разговаривала, как с живой. Когда она пела, из неё будто огонь выходил. В ней, как и у преподобного, была такая энергия и такая любовь, что она не просто пела: «Господи помилуй», у неё вырывалось из груди… У меня такого нет, я не могу даже показать, но я чувствовала, какая она была огненная. Она горела, она пением горела.
Матушка мне всегда говорила и увещевала, чтобы не осуждала ближнего, напоминала в письмах: «Не осуждай!» Ей открывались и помыслы осуждения. Приехала я как-то к матушке, а она посмотрела на меня и говорит:
– А блудниц не осуждай.
И в самом деле, у меня было в мыслях осуждение, а матушка это увидела во мне.
Матушка многое предсказывала мне о дальнейшей жизни. Она мне говорила:
– Вот ты будешь монахиней, будешь подвизаться в монастыре.
– Матушка, где же я буду подвизаться?
Она подумала, подумала и говорит:
– Вот там, где-то под Киевом монастырь.
И действительно, сейчас я живу в этом монастыре под Киевом…
Из воспоминаний монахини Евдокии:
Раз пришли мы с ней из церкви, а она мне и говорит:
– Ольга, делай сейчас же поклоны. Сделай двадцать один поклон – да смотри, ровно, правильно клади!
Я с радостью ответила:
– Матушка, благословите! – и стала делать. А она спросила:
– Тебе же не трудно.
– Нет, но почему всё же именно двадцать один поклон.
– Позже узнаешь!
Уже через годы Господь открыл, что это значило. У нас в нижней церкви на праздник Почаевской Божией Матери стояла я возле иконы и вдруг – как будто голос в ушах: «Двадцать поклонов – мытарства, а один поклон – Господу сделаешь». И вспомнилось, что она про него, этот последний мой поклон, сказала:
– Вот этот единственный поклон ты правильно, красиво положила.
И ещё помню одно матушкино пророчество про Украину. Она говорила, что больше всех пострадает Украина (в последнее время), что будет трудно, даже голод будет. Но успокоила:
– Я буду с тобою, мы будем с вами.
Из воспоминаний монахини Капитолины:
Когда я узнала, что матушка регентовала в Калитниках, то уже точно вспомнила ее. Много раз подходила потом к ней в храме, брала благословение. Когда я уезжала, она благословила меня и сказала:
– Бог тебя благословит, поезжай с Богом в Москву.
Потом запретили к ней подходить и с какой-то опаской стали все смотреть. Недавно попалась мне книга про Аносину пустынь*. Там есть строки о владыке Серафиме (Звездинском). Когда его сослали на север, то в Москве он останавливался на одну ночь. Духовные чада приняли его тайно на квартире, и одна из инокинь спросила тогда:
– Владыка, мы так любим свою Пустынь, так сейчас плачем, что её закрыли. Неужели никогда уже не возвратимся мы к монашеской жизни и не будет монастырей?
Он ей ответил:
– Обители могут открыться и будут ещё на Руси, но эти монастыри недолго продлят своё существование… В них не будет ни старчества, ни духовности – одна физическая работа. Руководителей духовной жизни в ни не будет.
Ведь монастырь – это школа благочестия, и каждая монахиня должна была бы иметь духовную мать – старицу, такую как мать Ольга, мать Антония. Я приходила к ним и открывала не только дела, но и мысли. И они меня наставляли, они вели меня ко спасению. Сейчас таких нет. Вот ушла матушка Антония, и там больше нет никого.
Чтобы принимать откровения помыслов у сестер, надо иметь опыт духовной жизни. Или это может быть чудо, когда Господь особо призывает. Сегодня в обители нет стариц и опытных монахинь – таких, как матушка Антония, как матушка Ксения. Молодые в монастырях больше трудятся, молятся. Труд и молитва – это хорошо. Но ведь всё начинается с помыслов. Если помысел плохой пришел, надо его сразу убить, как о том поется в псалме: «блажен иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136.9). А кому открывать помыслы? Кто будет руководить твоей духовной жизнью? – Таких людей в монастырях почти что нет.
Монахиня Капитолина (в схиме – Ксения) – похоронена рядом с матушкой Антонией на кладбище. Она долго подвизалась в Елоховском соборе (примерно пятьдесят лет) и была алтарницей правого Благовещенского придела. Все говорили о ней много доброго, что она была хорошим, мудрым человеком, к ней можно было подойти, посоветоваться, очень духовная и строгая монахиня. И вдруг я встретилась с ней в Малоярославце в монастыре. Она сказала мне:
– Мой духовник отец Николай определил меня сюда. У меня было немного сбережений, пенсия, и всё отдала я в монастырь. Живу тут хорошо, за мной ухаживают, даже в храм на колясочке возят.
Святитель Игнатий Брянчанинов говорил, что монахи последних времён должны руководствоваться Священным Писанием и творениями Святых Отцов, где можно найти ответы на духовеые вопросы. Я благодарю Бога, что Он и на жизненном пути удостоил меня встреч со старицами – схимонахинями Ольгой и Антонией. Их наставления всегда в моей памяти.
из воспоминаний Евгения Д.
Вторая моя поездка к матушке, была связана с болезнью моей матери. Ни с того, ни с сего у неё начались сильнейшие гипертонические кризы. Один из них был настолько тяжелым, что после трехчасового ожидания «скорой помощи» мне пришлось звонить ночью священнику с просьбой прийти и исповедовать мою мать, а так же причастить её запасными Святыми Дарами.
Этот батюшка живёт недалеко от меня, поэтому даже ночью довольно быстро добрался до нашего дома. Однако стоило нам с ним зайти в комнату к маме и начать вычитывать положенные молитвы к исповеди и Причастию, как тут же на пороге квартиры появились врачи “скорой”.
– Ну, вот, – увидев горящие свечи, недовольно сказала одна из них, – что это вы так спешите попа звать?!
Я не стал с ними спорить, лишь попросил подождать несколько минут, после нашего трехчасового ожидания. Вскоре из комнаты вышел батюшка, и тогда-то я попросил у него благословения снова съездить к матушке. Когда я вернулся, проводив батюшку, врачи уже уехали, а на кровати полусидела улыбающаяся мама.
– Знаешь, – сказала она тогда, – даже как-то неудобно перед врачами. Только причастил меня отец Н., как я тут же почувствовала себя намного лучше! Врачи померили давление, и оно оказалось почти в норме, но укол на всякий случай, сделали.
Однако приступы, хотя и не столь серьёзные как в тот раз, продолжались. По некоторым приметам, я мог предположить, что это не естественная болезнь, а что-то «другое». Одним из таких признаков являлась практическая бесполезность лекарств. Даже тройные дозы лекарств не стабилизировали давление, а все сданные в поликлинике анализы не показали каких-либо существенных отклонений в её организме. Вот со своими-то сомнениями на счет этого я и отправился к схимонахине.
На этот раз матушка приняла меня куда более приветливо, чем в первый приезд.
– А, Женя! Заходи, заходи. Давно тебя ждала! – с этими словами матушка, как и в первый раз, провела меня на кухню и усадила за старый, покрытый вытершейся клеенкой стол. По своему обыкновению она налила мне тарелку супа и поставила её передо мной.
После обеда я начал рассказывать матушке Антонии о неприятностях, происходящих в нашем доме. Она не перебивала меня и слушала с живым интересом, опершись одной рукой о подоконник. Когда я закончил описание происшедших за последние недели событий, матушка на некоторое время отвернулась от меня, и, глядя в окно, сказала:
– Ты, милый, не переживай! Эта болезнь не к смерти! Вот только, что я тебе скажу: много убиенных детей на совести твоей мамочки, – вот Господь её и вразумляет! Надобно ей своих детишек отмаливать!
– Да вы, матушка, подскажите как, а я ей уж расскажу!
– Я-то, тебе расскажу, да вот будет ли она выполнять мой наказ? Ну да Бог знает. А правило это, на первый взгляд, не сложное!
После этого матушка подошла ко мне и, глядя в глаза, спросила:
– А ты все о порче думаешь? Есть порча, так что с того? По её грехам Господь и попускает! Ну да ничего, справимся с Божией помощью!
их воспоминаний Валентины С.
Как-то поздним летом я ехала к матушке, измученная своими проблемами, сильно исхудавшая. В письме своем она написала, где её можно будет найти в это время (она была в Москве, у духовной дочери).
Когда мы вошли (я приехала с близким человеком), матушка обедала. Хозяйка дома попросила нас подождать. Через некоторое время матушку провели в отдельную комнату. Когда я вошла к ней, она сидела на диване, перед окном, как всегда опираясь на подушки. Матушка была в синем халате, на голове – чёрный апостольник. Она вглядывалась в меня, не узнавая. Я назвалась.
Глаза её потеплели: узнала. Я стала рассказывать ей о себе, матушка внимательно слушала, губы её чуть шевелились в молитве. Время от времени она крестила меня, иногда что-то переспрашивала, уточняла. Наконец я спросила:
– Что же, матушка, делать?
Она молчала – молилась. Потом вместо ответа прозвучал вопрос:
– Что ты хочешь? – внимательно посмотрела на меня, и снова – что ты хочешь? Я помогу.
Несколько секунд длилось искушение попросить того, что хотелось. Матушка спокойно смотрела на меня. Ждала. Наконец я ответила:
– Пусть будет так, как Господь хочет. По воле Божией, – и на душе сразу стало легко. Матушка сказала:
– Я тоже этого хочу ,– и стала молиться. Теперь она молилась вслух, отчетливо произнося слова молитвы. Молилась, чтобы Господь открыл ей Свою волю. Она обращалась к Господу, Царице Небесной – происходило неведомое мне таинство, и я начала волноваться. Прошло несколько минут, она сказала:
– Не знаю.
Помолчала, и вновь долго молилась. Наконец сказала:
– Господь благословляет.
Матушка была образцом христианской любви. Она искренне любила всех нас, чад своих. Чувствовала её любовь и я. Её письма исцеляли мою душу. Но матушка любила всех и молилась за всех: и за тех, кто любил, и за тех, кто обижал её.
Один раз я была свидетельницей, как матушка молилась за женщину, лежавшую в то время в больнице в тяжёлом состоянии. Больная не почитала матушку, и старица, конечно, знала об этом. Но как матушка молилась за неё! Руки и лицо её горели. Поднялась температура. И не от того, что матушка была нездорова. В те минуты матушка находилась рядом с той, кому было очень плохо. Взяла её боль на себя. По лицу матушки мы с келейницей видели, что матушка очень далеко от нас. Она была там, где была нужна её помощь, её молитвы.
Вспоминается такой случай. Вечером приехала к матушке духовная дочь и сразу — в келию к ней. За разговорами время пролетело быстро. А надо было ещё получить благословение у игуменьи, чтобы остаться в монастыре на ночь. Спрашивает она:
– Матушка, что мне сказать игуменье? Когда я приехала?
Матушка ей в ответ:
– Вчера.
Матушке пытаются объяснить ситуацию и возникшую неловкость: что сказать игуменье? Матушка опять ответила:
– Скажешь – вчера.
Решив, что матушка что-то не поняла, приезжая пошла искать игуменью, но не нашла. Отыскала благочинную и попросила у неё благословения переночевать. Наутро подошла к игуменье, и на вопрос, когда она приехала, ответила:
– Вчера, – и вспомнила слова старицы.
Ровно через три месяца после похорон матушки – 13 января 1999 года мне приснился сон: матушка лежит в гробу, вокруг женщины сидят, тихо разговаривают и я среди них. Смотрю на матушку и вижу: вдруг она открывает глаза и что-то отвечает одной из женщин. Я в полной тишине спрашиваю:
Матушка, ты жива или умерла?
– Она отвечает:
– Я жива.
Потом вижу: матушка стоит, и все идут к выходу, проходя мимо неё. Она как будто провожает всех нас. Выхожу и я. Ищу брата, чтобы сказать: матушка жива. Мимо идёт похоронная процессия. Тороплюсь и я туда. Уже знаю: хоронят лишь тело матушки, а на самом деле она жива. И от этого на душе праздник. С радостным чувством проснулась я и провела весь день. Так и должно быть! Матушка жива! И она сама сказала мне об этом.
из воспоминаний Татьяны А. Матушка всегда знала, когда мы к ней приедем. И всех, сидя в своей келейке, всех видела, про всех близких знала и помогала. Потом записочки начала я привозить ей от многих людей. Писали ей вопросы, как быть в какой ситуации, как поступить, что делать. А она помолится, и каждому даст ответ.
Был у нас очень смешной случай, когда матушка дала правило одной из моих знакомых, потому что муж её просто прирос к телевизору. И ночами и днями смотрит, нет человека. А ей телевизор и молиться и жить мешает. Тогда наша Л. начала читать правило, которое матушка ей благословила: сорок раз «Верую» в течение сорока дней. И она рассказывала:
– Так трудно было вычитывать, – то нет внимания, то спать хочется, но всё исполняла, иногда даже в дороге… А в последний день только дочитала правило, как слышу крик, вопль из комнаты мужа. Захожу – а он сидит в позе восточного человека перед погасшим телевизором, а из того дым идет. Подействовало.
Матушка учила нас молитве. Но она не говорила, что мол, там ищи молитву или учись. Она просто делом и своей какой-то внутренней жизнью делилась и помогала нам. Она учила всё откладывать и всегда предстоять перед Господом, говорила, что мы очень много книжек читаем, особенно интеллигенция этим страдает. Мы столько читаем, но ничего сами не делаем. Когда читаешь, ты вроде бы готов подвизаться. Но тут наступает ночь и ты ложишься спать безо всяких подвизаний.
Матушка давала конкретные молитвы и определенное их количество. Давала в особенно трудных случаях и число поклонов. Она сама вставала в этот момент на молитву, она предстояла перед Богом. Ну, а мы, слабые и немощные за её спиной также кланялись и молились.
Матушка благословляла читать сорок дней по сорок раз «Верую» за нововоцерковленную душу и говорила, что эта молитва идёт как бы в копилку этого человека, идёт на его счёт, ведь мы за него молимся. Господь принимает молитвы Церкви об усопших: когда мы за них молимся, они получают облегчение, улучшение своей участи, и мы свято верим в это. И в жизни матушка нам не раз показывала, что если за живых так молиться, то они действительно меняются. И другие молитвы давались в иных ситуациях.
Когда-то она мне назначала читать сорок раз «Да воскреснет Бог». Эту молитву матушка назначала за людей, к которым враг подступает очень близко. И в последнее время перед кончиной своей она давала так: сорок по сорок, то есть сорок дней по сорок определенных молитв. А в первые годы она давала более лёгкие правила. Например, я жаловалась, что старшая дочь встаёт неспокойная по утрам, что она в раздражении и очень долго в себя приходит. Днём же – совершенно другой человек. И матушка дала мне правило: читать «Богородицу» по пятнадцать раз в день, а дочери – по десять раз. И Божия Матерь покрывала наших детей, помогала, ведь Она – первая Предстательница наша. И действительно, становилось лучше, своими глазами видели, как менялись люди, изменялась жизнь.
Матушка благословила младшей дочери чётки и головку ей вылечила. Были у неё тяжелые головные боли, жаловалась:
– Матушка, у меня головка болит.
Келейница спросила:
– Матушка, может это детское такое лукавство?
Нет, – сказала матушка, – действительно болит.
Благословила она дочке чёточки, чтобы она их всегда при себе имела, но прятала, чтобы непременно прятала. Было тогда дочери лет шесть-семь. И благословила её иконой Божией Матери «Нерушимая Стена». А дочке так хотелось эту икону иметь, потому что она услышала наш разговор о случаях, когда дома проваливались и два дома в Москве взорвали, а батюшка, отец Н. сказал тогда:
– А вы молитесь иконе Божией Матери «Нерушимая Стена»
И вот матушка Антония благословила её именно иконой «Нерушимая Стена» – от неё и защита наша. Помоги нам, Господи…
Перед кончиной матушки я чувствовала: что-то должно произойти, меня прямо сгибало. И вот, когда позвонила келейница матушки и сказала, что она отошла, в первое мгновение у меня была только радость, что матушка с Господом, что она уже дождалась того светлого момента, когда она видит то, чего «не видел глаз; не слышало ухо и не приходило на сердце человеку»(1Кор.2.9.). А потом уже пришли мысли о себе: вот тут и полились слезы рекой. Но спасло матушкино правило, потому что некогда было лить слезы, надо было читать, читать, читать. Надеюсь и верю, что матушка не оставит нас сиротами. Много было всего, сразу не вспомнишь, но это счастье Господь даровал нам, что могли ездить к матушке, слышать её голос, получать наставления и советы видеть её любовь к духовным своим детям.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1