Поэтому во всех синагогах мира в этот праздник читают в свитке Торы главы из книги Шмот, повествующие об этом чуде, а также Песнь Моря (Шират а-Ям) – благодарственный гимн, исполненный евреями при виде чудесной гибели вражеской армии
,,В первой половине прошлого века, в доме известного иерусалимского раввина рава Яакова-Моше Харлапа (1883–1951) возник обычай, впоследствии распространившийся во многих общинах Израиля и диаспоры, читать Шират а-Ям в ночь Швии шель Песах. В этот день в доме раввина в квартале Шаарей Хесед собирались сотни евреев, принадлежавших к самым разным течениям – хасиды различных дворов, религиозные сионисты. Рав Харлап обращался к собравшимся со словами Торы, которые прерывались хоровым пением. Ровно в полночь раввин облачался в белый китл, вставал и начинал читать Песнь Моря, которую исполнял на особый мотив. Собравшиеся повторяли за ним, стих за стихом. Закончив чтение, рав Харлап произносил отрывок Мелех Рахаман (Царь милосердный), после чего все присутствующие вместе с раввином пускались в пляс.
По словам Хафец Хаима, Шират а-Ям следует произносить радостно и весело, представляя себя свидетелем того, как расступились воды моря. Согласно каббалистической традиции, тому, кто произносит эту Песнь с радостью, прощаются многие грехи.
В Хабаде и некоторых сефардских общинах в ночь Швии шель Песах принято не спать, проводя время в молитве и изучении Торы Этот обычай связан с тем, что во время Исхода евреи также провели эту ночь без сна, поскольку переходили расступившееся перед ними Красное море: «И простер Моше руку свою на море, и гнал Г-сподь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону»
В некоторых общинах существовали интересные обычаи, возникшие в память о переходе через Красное море. Например, у гурских хасидов в этот день было принято собираться в синагогах, где они танцевали и пили после праздничной вечерней молитвы
Похожие обычаи существовали и в других общинах, о чем сообщал в своих воспоминаниях о галицийском местечке Рейша писатель Герман Ледер (1890–1973):
В нашем местечке были евреи, особенно ревностно исполнявшие какую-либо заповедь. Одним из них был реб Эфраим по прозвищу Цибеле (Луковка). Он был очень благочестивым человеком, и все время проводил в молитве и учебе.
Когда наступал седьмой день Песаха, все местечко только и говорило, что о Цибеле, так как в эту ночь он устраивал жене и детям переход через море. Поскольку в его доме моря не было, он ----опрокидывал бочку, стоявшую у входа, и заливал водой всю комнату. Затем он брал домочадцев и «пересекал море», проходя комнату из конца в конец. Множество народу специально приходило, чтобы посмотреть это представление.
В 18 веке основатель хасидского движения рав Исраэль Бааль-Шем-Тов ввел новый обычай, символизирующий будущее, – устраивать в последний день Песаха не две трапезы, как во все остальные праздники, а три. Эту третью трапезу он назвал «сеудат Машиах», «трапеза Машиаха». Во времена Бешта главным блюдом на этой трапезе была маца. В 1906 году пятый Любавичский Ребе, рабби Шолом-Дов-Бер Шнеерсон (Рашаб) постановил, что во время этой трапезы следует также выпивать не менее четырех бокалов вина, подобно тому, как это происходит во время пасхального седера.
В Песах,, мы празднуем избавление от египетского рабства. Согласно Талмуду , окончательное Избавление также произойдет в месяце нисан.
Будем уповать на то, что надежды исполнятся «вскорости, в наши дни». И что следующий Песах все евреи отпразднуют уже в отстроенном Иерусалиме.
В последний день праздника Песах в синагогах произносят молитву " Изкор " ... ( молитва за души умерших )
История
Седер Песах в лагере Берген-Бельзен в 1943 году
За несколько дней до Пасхи группа евреев, около 70 заключенных секции для иностранцев лагеря Берген-Бельзен, решили коллективно обратиться к коменданту лагеря и попросить разрешения на выпечку мацы к Пасхе. В основном это были хасиды, доставленные в лагерь из гетто в Бохне. У большинства были паспорта латиноамериканских стран, а у нескольких - британские документы из Эрец-Исраэль.
Евреи шли на страшный риск, обращаясь к нацистам с такой просьбой. Однако, к немалому их удивлению, комендант лагеря Адольф Хаас, поиздевавшись над ними (он сначала сказал, что направит их прошение в Берлин, хотя этот вопрос входил в его компетенцию), разрешил печь мацу. В большой спешке была сооружена печь, евреям выдали муку вместо хлебного пайка - и маца была приготовлена. (
“Маца только названием напоминала довоенную, которую евреи пекли дома. Но люди с восторгом смотрели на бесформенные листы; особую радость они испытывали от того, что дети смогут увидеть, как отмечается Песах в “долине смерти”.
И вот настал торжественный день. Седер проводили в бараке. Трехъярусные нары служили столами и в то же время позволяли участникам трапезы наклоняться, как это предписано обычаем. На стол положили три драгоценные мацы. Подносом служила старая поломанная кастрюля. На ней, вместо косточки с мясом, зажаренной на огне, яйца, харосета и традиционной зелени, лежала одна только вареная картофелина - ее подарил евреям добрый старый немец, работавший в душевой. Зато горького было в избытке. Страдания евреев отражались в их глазах.
Рабби из Блужова Исраэль Спира - это он передал прошение коменданту лагеря - сидел во главе стола, окруженный маленькими детьми и несколькими взрослыми. Рабби пересказывал Агаду по памяти. Он открыл мацу, поднял традиционный поднос и начал рассказ об Исходе.
“Вот скудный хлеб, который ели наши предки в земле египетской. Каждый, кто голоден, пусть войдет и ест; каждый, кто нуждается, пусть войдет и празднует Песах. В этом году - здесь, в будущем году - в стране Израиля; в этом году - рабы, в будущем году - свободные люди”.
Самый маленький мальчик задал четыре вопроса. Своим милым детским голоском он пел традиционную мелодию: “Чем эта ночь отличается от всех других ночей года? Во все другие ночи мы едим квасной хлеб и мацу, а в эту ночь - только мацу”.
В бараках было темно. Бледный серебристый свет луны отражался на бледных лицах. По щекам людей струились слезы; они, казалось, текли к тому легендарному ангелу, который держит в руках огромный кувшин со слезами. Когда кувшин наполнится до краев, настанет конец человеческим страданиям.
Раби Спира, отвечая на четыре вопроса, рассказывал о значении Пасхи. Однако в ту ночь в лагере Берген-Бельзен древние вопросы из Агады приобретали новый смысл. “Ночь, - говорил раби Спира, - означает изгнание, тьму, страдания. Чем эта ночь отличается от всех других ночей? Чем эти страдания, эта Катастрофа отличаются от всех прежних страданий еврейского народа?” Все молчали. Раби продолжал. Он рассказывал о хлебе и маце, о творчестве и свете, о величайших страданиях евреев и величайшей мере унижений, которым их подвергали, о египетском рабстве. В заключение он произнес слова надежды, процитировав из утренней молитвы: “Люди, идущие во тьме, увидели большой свет”. Потом он сказал: “Именно о нас, мои дорогие дети, говорили наши пророки, о нас, живущих в долине смерти; именно нам предстоит стать живыми свидетелями великого света избавления”.
Седер закончился. Где-то там, в вышине, серебристый свет луны пробивался сквозь темные тучи. Раби Исраэль Спира поцеловал каждого из мальчиков в лоб и сказал им: знайте, что после самой темной ночи человечества настанет самый светлый из всех дней. Дети разошлись по своим баракам - рабы современного фараона, живущие в пустыне человечества. Они были уверены: отзвуки шагов Машиаха сопровождают звуки их шагов по пропитанной кровью земле Берген-Бельзена”.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев