Предыдущая публикация
В Ливнах жил человек, который лечил молитвой
В слободе Беломестной есть храм, который носит имя святого Димитрия Солунского. Совсем недавно постоянным прихожанином этого храма и почитателем своего небесного покровителя был Дмитрий Александрович Назаров. В Ливнах за глаза его звали Митечка. И приходили к нему лечиться те, кому врачи не могли помочь.
«Я родился 8 ноября в 4 часа утра на день памяти Дмитрия Солунского. Одна старушка предсказала, как буду жить. Сказала: «Жить будет долго, долго, все его будут уважать, на руках носить. Но счастья ему не будет, и на всю жизнь он останется ребенком».
Так написал о себе в письме— исповеди, написанном за две недели до смерти Митечка. Он действительно был маленького роста, щуплый, как мальчик. Таким его сделала тяжелая инвалидность, полученная в военные годы. До конца жизни Митечка носил в своем легком осколок немецкой мины.
«Вес у меня 47 килограммов, — писал он о себе. — Размер ноги 37, рука, как у двенадцатилетнего ребенка, не больше. Я никогда не был женат и никогда не был с женщиной. От меня только один прок — я лечил людей. Это от мамы. Моя мама лечила людей, и мама мамы лечила людей. Нас у мамы было семь ребят. Из семерых только я унаследовал эту способность. Почему? Не знаю. Но это тяжело».
— Почему же ему было так тяжело, на что он жалуется?—спрашиваю у невестки Митечки Лидии Алексеевны Назаровой, которая много лет ухаживала за деверем инвалидом, а сейчас разрешила корреспонденту прочитать отрывки из его последнего письма.
Лидия Алексеевна пожимает плечами:
— Может быть очень уставал из— за огромного наплыва больных, — предполагает она, — ведь люди шли к нему и шли толпами. Если бы не расписание, которое мы вывесили у дверей, у Мити ни одной свободной минуты не было бы. Вообще— то нам он ни на что не жаловался.
—Мы понимали, что он необычный, не такой, как мы, — говорит Александр Александрович Назаров, брат. — Видели, как он помогает людям с очень тяжелыми болезнями. И считали, что наше дело не расспрашивать его ни о чем, а не мешать ему и только.
Брат вспоминает самые удачные случаи излечения. Как пришла к Митечке женщина с сыном подростком, руки и все тело которого было покрыто волдырями и нарывами. По словам посетительницы, она лечила ребенка в лучших клиниках Москвы и Ленинграда. Но ничего не помогало. Митечка поводил по телу мальчика руками, что –то приговаривая шепотом. Посетители ушли, а через некоторое время Назаровы получили посылку: мужская рубашка, несколько килограммов апельсинов и записка с одним словом: «Спасибо».
И таких случаев было много, все не перечислишь. Казалось бы, удивительный дар у человека, благословение Божие, данное на утешение людям. И только предсмертная исповедь открыла родным, как тяготился сам обладатель этого дара, как мечтал он об обычной жизни. О нормальной семье, о детях. Ведь до шестнадцати лет он был самым обычным подростком. Но в 1943 году вместе с четырьмя другими мальчишками подорвался на мине, которая искалечила его навсегда. По словам Митечки, это случилось, когда он по поручению советского офицера нес в штаб какое—то письмо. Знакомые долгое время не верили рассказу о том, что он был ранен на войне и при выполнении боевого задания. И это Митечку страшно огорчало.
— Как наступает девятое мая, так он сидит в своей комнате и плачет, — вспоминает Лидия Алексеевна. – Только в двухтысячном году мы отыскали свидетелей, собрали данные, и Митечка получил звание ветерана войны и медаль. Вот тут он перестал плакать. И стал самым первым приходить на торжества в честь Дня Победы.
То, что в 1943 году его успели живым доставить в госпиталь, то, что он выжил после госпиталя в голодном детдоме, то, что его нашла мама Ольга Назарова, тоже в общем—то чудеса. Он много раз мог погибнуть, но выжил. Пока была жива мама, жил при ней. Судя по тому, как часто он поминает маму в своей исповеди, они были очень близки душевно. Она учила его молиться, поститься, рассказывала о деде Козьме, который, по ее словам, был дьяконом. Тогда же под ее наблюдением Митечка начал лечить. Но делал это очень редко. В 1975 году Ольга Алексеевна Назарова умирает. И Митечка переживает тяжелый душевный разлад. Да, в семье брата его любят и берегут, но для чего его беречь? Зачем он живет на свете инвалид, неспособный ни к настоящей мужской работе, ни к нормальной жизни? Итогом этих тяжелых размышлений стала… смерть.
—У Мити случился инфаркт, и он лежал в больнице,—. вспоминает Лидия Алексеевна.—Время было летнее, на огороде работы много. Но в одиннадцать часов вечера меня что—то стало подталкивать изнутри. Как будто шепчут на ухо: иди в больницу, иди в больницу. Прибегаю, а в палате пусто, только лежит на постели Митя, а над ним сидит молодой врач – ординатор.
— У него клиническая смерть, — сказал мне этот врач. –Я сделал все, что мог, больше ничего не умею. Позовите сюда кого-нибудь опытнее меня.
Врачи сумели вернуть Митечке дыхание, Лидия Алексеевна ночевала с ним в палате, ловя каждый его вздох, но состояние больного все – таки оставалось очень тяжелым. Утром он шепотом позвал Лидушу и просил, чтобы она принесла ему святой воды и просила молитв отца Леонида Илькевича тогдашнего настоятеля Свято – Сергиевского храма. Вот после этого он и стал понемногу поправляться. А когда встал, начал лечить больных.
«Лет восемнадцать – двадцать назад я бросил лечить, — пишет Д.А .Назаров в своей исповеди, – инфаркт миокарда. Два месяца лежал в больнице, кормили с рук. И я опять начал лечить маленьких и буду лечить, хоть ты меня стреляй».
Несколько лет назад мне довелось говорить с Митечкой тогда еще относительно здоровым и крепким. Он не скрывал, что болезнь стала переломным пунктом в его жизни. Только рассказывал о ней по— своему. По его словам, он действительно умер и понимал, что умер. И в тот момент, когда душа расставалась с телом, в мозг пришел чей— то приказ: «Будешь жить, если будешь лечить». «Буду», — тоже мысленно ответил он. И выжил.
Чей это был приказ, и какова была природа его дара, Митечка объяснить не мог. Но с этого момента его жизнь обрела смысл.
—Что бы он ни делал, если приходили больные, все бросал и бежал к ним, — вспоминает Лидия Алексеевна.— Это была его единственная, главная жизнь — лечение людей, да еще молитва и церковь. Если бы я не останавливала, не придерживала поток посетителей, не обедал бы и не ужинал, да, может быть, и не спал бы, все лечил бы, да лечил.
Однако, неясность тяготила его. Ответа на два мучительных вопроса: кто велел ему лечить и от кого его дар, он искал всю жизнь.
—Сколько монастырей он объездил, со сколькими святой жизни старцами увиделся! — говорит Л.А.Назарова.—На Валааме был три раза, в Дивееве— пять раз, в Оптиной Пустыни— шесть раз.
«Везде меня благословляли, по голове гладили, - пишет Митечка. —Схиархимандрит Иоанн из монастыря, что в 70 километрах от Белгорода приглашал остаться в монастыре, говорил, что мы вместе будем лечить, он — свое, а я свое. Только один раз мне сказали, что я лечить не должен».
Для Митечки это была драма. Он очень страдал от этого запрета, но лечение не бросал. Утешение искал в молитве. И всю свою долгую и тяжелую жизнь раб Божий Дмитрий Назаров был большим молитвенником и строгим постником. Не только все посты соблюдал, но и в среду и пятницу не ел ничего, кроме пшенного кулеша, сваренного на воде. Выстаивал службы, молился дома. Его православный молитвослов был затёрт, буквально, до дыр. За упокой и за здравие он поминал огромное количество людей - их имена были записаны у него на нескольких больших листах. Митечка никогда не выходил из дома без иконок в кармане и мешочка с ладаном. Особенно любил иконки св. Георгия Победоносца, Спасителя, иконы Богородицы «Неопалимая купина», св. Серафима Саровского. Но последние годы жизни его молитвенное рвение стало чрезвычайным.
—Молился до трех часов ночи, — вспоминает брат. —Даже мешал нам. Иной раз прикрикнешь, что, мол, ты все читаешь и читаешь, завтра нам на работу идти, дай поспать. Только тогда притихнет.
Молился Митечка перед самодельным иконостасом: что-то досталось от мамы, что-то подарили вылеченные им люди. А деньги, которые оставляли больные за лечение (никаких тарифов у него не было, платить или не платить за лечение - на то была добрая воля людей), он тратил на украшение храма. Заказал для Дмитриевского храма в Беломестной большую икону Дмитрия Солунского — своего святого покровителя. По его просьбе был написан и украшен окладом образ Пантелеймона Целителя для того же храма. Кстати, в этом случае не обошлось без споров.
—Когда он попросил заказать иконописцу из Богородицка икону Пантелеймона, я сначала ему отказала, — рассказала Лидия Алексеевна. — Знаете, я боялась пересудов. Скажут, что мы богачи какие— то, деньги лопатой гребем, что Митя обирает больных людей. Есть одна большая икона и хватит. Тогда он пришел и бросил деньги мне под ноги. «Делай с ними, что хочешь! Они мне не нужны!» Пришлось заказывать икону.
Напротив этой иконы в 2013 году стоял гроб с телом Дмитрия Назарова, заваленный цветами.
Даром предсказывать будущее он не обладал никогда. Но примерную дату своей кончины предсказал за три года до смерти. Предупредил своего двоюродного внука Сергея Назарова, что проживет только до восьмидесяти шести лет. И действительно, стал слабеть на восемьдесят шестом году жизни. Никакого особенного заболевания врачи у него не находили. Просто постепенно слабело сердце, хуже работали легкие. По словам родных, он очень хотел жить для людей. Но к предстоящей кончине готовился деятельно, как и полагается христианину. Исповедовался и причащался, распределил по каким монастырям заказать поминовение по усопшему рабу Божию Дмитрию, отослал пожертвование на гору Афон. За две недели до смерти попытался в письме — исповеди подвести итоги своей жизни. Правильно ли жил? Имел ли право делать то, что делал? Он очень хорошо знал, что помочь мог не всем. Но все-таки…
«Я должен был лечить, все проходит, спросите у людей. Даже у взрослых проходит. А с маленькими детьми у меня лучше всего получается. Маленькие дети — ангельские души. Я сам удивляюсь, какая Божия сила дана, чтобы помогать им».
На этом исповедь оборвалась. Дописать ее до конца не хватило сил. А может быть, не хватило слов, чтобы выразить все, что он думает и чувствует. Митечка не был большим грамотеем и ученым богословом. К тому же последние месяцы жизни были очень тяжелы для него. Это была пора искушений и страхований. Часто по ночам он вскакивал с криком, отыскивая свой крест. В полусне больному чудилось, что кто — то отбирает его…
Умер он тогда же, когда родился - в четыре часа утра. На отпевании Дмитриевский храм был переполнен народом. И общее горе ливенцев, эти цветы, положенные к гробу, эти слезы незнакомых людей, дали ответ на все Митечкины вопросы. Да, жил правильно. Да, сделал все, что мог, истратив и свой загадочный дар и свою жизнь на помощь людям.
Похоронили по его просьбе рядом с мамой. Помяни, Господи, во царствии твоем рабов Божиих Димитрия и Ольгу. (В Ливнах жил человек, который лечил молитвой
uezdny-gorod.ru›novosti…livnakh…chelovek-kotoryy…)
Следующая публикация
Нет комментариев