Песня об органисте, который в концерте известной певицы заполнял паузы, пока певица отдыхала
* * *
Рост у меня
Не больше валенка.
Все глядят на меня
Вниз,
И органист я
Тоже маленький,
Но все-таки я
Органист.
Я шел к органу,
Скрипя половицей,
Свой маленький рост
Кляня,
Все пришли
Слушать певицу
И никто не хотел
Меня.
Я подумал: мы в пахаре
Чтим целину,
В воине —
Страх врагам,
Дипломат свою
Представляет страну.
Я представляю
Орган.
Я пришел и сел.
И без тени страха,
Как молния ясен
И быстр,
Я нацелился в зал
Токкатою Баха
И нажал
Басовый регистр.
О, только музыкой,
Не словами
Всколыхнулась
Земная твердь.
Звуки поплыли
Над головами,
Вкрадчивые,
Как смерть.
И будто древних богов
Ропот,
И будто дальний набат,
И будто все
Великаны Европы
Шевельнулись
В своих гробах.
И звуки начали
Души нежить,
И зов любви
Нарастал,
И небыль, и нечисть,
Ненависть, нежить
Бежали,
Как от креста.
Бах сочинил,
Я растревожил
Свинцовых труб
Ураган.
То, что я нажил,
Гений прожил,
Но нас уравнял
Орган.
Я видел:
Галерка бежала к сцене,
Где я
В токкатном бреду,
И видел я,
Иностранный священник
Плакал
В первом ряду.
О, как боялся я
Свалиться,
Огромный свой рост
Кляня.
О, как хотелось мне
С ними слиться,
С теми, кто, вздев
Потрясенные лица,
Снизу вверх
Глядел на меня.
--
1966г.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 4
Вошел он в комнату ко мне
и сел к роялю.
и с гор потоками камней
прелюд роняет.
Вот на басах зеленый тон
проснулся в роще.
и стал пейзаж со всех сторон
ясной и проще.
Кузнечиками быстрых нот
под солнцем скачет.
В речной волне водоворот
звенит и плачет.
И вот на княжеских балах
летит под крышу.
И в золотых колоколах
я песню слышу.
Ее как яблоню трясут
с веселым свистом.
Осенний сад шумит, как суд
над пианистом.
Но поздно, поздно! Белый зал
Былой столицы...
Аккорды, словно красный залп
по белым лицам.
И снова полудремный лес -
ромашки, маки,
и звон косы и синь небес,
и лай собаки.
И темнота, и в темноте
огонь от спички,
в далекой, черной тишине
шум электрички.
От ветра занавески шелк
заколыхался.
Он встал, закрыл рояль, ушел,
а я остался...
1956
А. Дольский