А мама меня брала с собой только по хозяйственным делам, в очередях постоять.
В продовольственном мне нравилось больше всего, потому что там было всегда тепло и свежим хлебом пахло.
Я даже был согласен и подольше в очереди постоять, чтобы нанюхаться вдоволь.
Ничего не видно, впереди спина, кругом пальто, сапоги и сумки, каменный пол в клеточку под ногами - а сверху хлебом пахнет и мама рядом.
Когда чуть подрос, стали одного посылать за батоном.
И на обратном пути законной или полузаконной расплатой за услугу была горбушка белого - я её обязательно отщипывал помаленьку по пути до квартиры.
Несёшь домой батон из магазина
И по пути нет нет да отщипнёшь
Хрустящей корки - нет, невыносимо
Не отщипнуть, терпеть, пока дойдёшь.
Горячая горбушка, только с пыла,
Из булочной, с поддона из досок,
И думаешь сказать - что так и было,
А лучше - воробьям скормил кусок.
Отец придёт с работы ровно в восемь,
Тень наползает с нижних этажей,
И пахнут хлебом вечер, воздух, осень,
Удары по мячу у гаражей.
Всё пахнет хлебом - жизнь и совершенство,
И музыка, и каждая строка,
И совестно, и таешь от блаженства,
И снова к сумке тянется рука.
В овощной лавке, наоборот, было всегда прохладно и пахло погребом.
Картошку скатывали по деревянному жёлобу прямо в авоську.
Продавщица взвесит сколько нужно в пластмассовом тазике - и вывалит в квадратную дырку, а с другого конца дырки мы ловим, распялив сумку.
В лавке продавали вещи суровые - свёклу, капусту, картошку и морковь.
В аптеку со мной ходила, в сберкассу, в прачечную, в поликлинику, в хозяйственный за нитками.
С мамой я познавал жизнь впритык, с бытовой стороны и со своей вещественной лирикой - где дешевле, там очередь длиннее, личное время в обмен на копеечную экономию.
Проводил я в этих очередях огромное время, делать там было совершенно нечего, я ещё и читать не умел, транзисторных приёмников с наушниками не существовало, а до айфонов стоять было в очереди полвека.
Но я и к этому привык, скучать тоже интересно, если из себя не выходить и не закатывать глаза, обречённо вздыхая - а терпеть и мечтать.
Наконец я даже решил, что здесь моё место в жизни, где все люди ждут, у которых нет блата.
И потом это всегда подтверждалось, после мамы в очередях я стоял со старшей сестрой, стоял с однокурсниками в деревянную будку у железной окружной дороги, где пустые бутылки принимают, или в столовой за пельменями, или в Пушкинский музей на выставку из Метрополитен.
Или в павильон Пчеловодство на авангардистов.
Или один среди незнакомых в церкви в очереди к исповеди.
Обе жены обожали со мной в очередях постоять, считалось, что я им нужен, чтобы носить тяжёлые сумки.
Но я-то догадался, в чём дело.
Я был создан для этого бессловесного, тихого, смиренного праздника - то есть не только для него - с отцом я никуда в очередях не стоял - но и для него тоже.
Этот праздник - обыденный, в вытертых взглядами стенах, не совсем добровольный, скучный, от него ноги устают перетаптываться - но это тоже неяркий и пронзительный праздник «быть со всеми».
Есть праздник яркий, музыка по набережной, ветер с моря, флаги, паруса.
А есть - грачи прилетели, серенький денёк, берёзки знобит.
Но он тоже - чудесен, хлебом жизни пахнет…
19.4.24
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев