Предыдущая публикация
Мой одноклассник Саша Гройсман неплохо устроился в Тель-Авиве.
Он преподает в университете математику и получает 25 тысяч шекелей.
Саша снимает квартиру к югу от центра, где он живет со своей мамой Анной Петровной. Их район нельзя назвать престижным, зато он малоэтажный, тихий и старый.
На соседней улице есть прекрасная фалафельная лавка, где можно перекусить, а через квартал - китайская прачечная, куда он относит белье.
Квартира находится на первом этаже, у нее есть отдельный вход и небольшое патио. В этом патио и коротает время Анна Петровна. Она вяжет Саше красный шерстяной шарф.
Температура в Тель-Авиве никогда не опускается ниже ноля и теплый шарф здесь совершенно избыточен, но Анна Петровна не знает об этом. Она также не знает, что находится в Израиле, не знает какой сейчас год и сколько лет ее сыну.
Каждое утро перед работой Саша распускает все, что она связала за день, отдает матери узловатый клубок и усаживает ее во дворе.
- Надо будет купить новых ниток, - говорит он. - Этими она вяжет уже два с половиной года. В день по метру. В год - 365 метров. Итого - 912,5 метров. Почти километр гипотетического шарфа.
Саша считает без всякого калькулятора, прямо как Человек Дождя из одноименного фильма. И меня каждый раз это удивляет. Я уже не говорю про всякие интегралы с дифференциалами, которые лежат у него в портфеле.
Затем Саша обнимает маму, она на секунду оживает и с неожиданной требовательностью произносит:
- Ты не забыл взять сменку, сынок?
- Не забыл, - отвечает Саша.
- Не задерживайся после школы!
- Конечно, мам, сразу домой.
Саша берет портфель с интегралами и садится на велосипед. Анна Петровна улыбается, глядя сквозь Сашу и время. Крутятся велосипедные спицы, мелькают спицы в ее руках.
У сиделки сегодня выходной. Саша кормит маму ужином и мы идем гулять.
- Ты не боишься ее оставлять? - спрашивает Ира.
- У нее на руке GPS-трекер - отслеживает местоположение, - поясняет Саша. - Но вообще мама мирная, никуда из дома не выходит.
Мы садимся в уличном кафе и едим фалафель с хумусом и кунжутной пастой. Пахнет пережаренным маслом и кофе. Мимо нас проходят две девушки с автоматами, арабы в куфиях, парень с зелеными волосами и женщина с четырьмя собаками, запутавшимися в поводках. А всего сто лет назад здесь были лишь песчаные дюны.
- Что я буду делать, когда она умрет? - говорит Саша. - Кто будет провожать меня в школу?
- Ты уже не учишься в школе, - напоминаю я.
- Я знаю. Но она же меня туда провожает.
- А ты не думал, что она немного сковывает твою жизнь? - осторожно спрашивает Ира. - Может быть со временем тебе станет без нее легче...
- Ты говоришь как тот врач! - возмущается Саша. - "Болезнь прогрессирует, потерпите, недолго осталось..." А мне нечего терпеть, не хочу, чтобы она умирала. Пусть живет... пусть хоть как, в любой форме. Она должна закончить мне шарф. Я хочу длинный шарф, длиною в экватор.
На следующий день все повторяется.
Анна Петровна сидит в своем кресле и вяжет. Она совершенно неподвижна, только тикают спицы в ее руках. Тик-так, тик-так, вне времени, вне пространства, посреди песчаных дюн, в белом бетонном городе. Женщина вяжет шарф своему сыну. Жизнь продолжается пока длится это движение, пока не закончена её работа.
© Ольга Елагина
Следующая публикация
Нет комментариев