Я все время похода следил за руками Рулана, когда они плели сети из веревки для того, чтобы обеспечить надежное крепление вьюков на спине у лошади. Но до сих пор я не уверен, что смогу повторить эти паучьи манипуляции. Значимость этого процесса подтвердилась уже на первом подъеме в гору, когда от точки старта не было и полутора километров. Вьюки поехали с лошади и опрокинули ее. Она билась на дороге в попытках встать, но вьюки не давали. Рулан не мог сразу бросить остальных лошадей, все прилично растерялись. Но я лошадей не боялся, вспомнив свое трудное детство и счастливое общение с лошадьми, сбросил штурмовой рюкзак и успокоил лежащую лошадь. Подоспел и Рулан, привязав остальных лошадей к кусту на обочине. Расседлали, снова навьючили и пошли дальше к первому лагерю. Судя по взглядам Рулана, я сильно удивил его своим участием к лошади. Но этим я подписал себе приговор: меня зачислили в утреннее рабство к Рулану, а нашего повара Павла отпустили на свободу. В авангарде от нас он спешил на следующую стоянку, чтобы успеть сварить для нас кашу. Сам же Рулан мой статус оценивал значительно выше, где-то на уровне Санчо Пансы, и благосклонно позволял подержать стремя, когда взлетал в свое седло. Но скоро в его взгляде появилась какая-то практичность, он начинал напоминать испытующий взгляд человека, выбирающего лошадь на базаре. Я уже чувствовал один из вьюков у себя на спине…
Я все время похода следил за руками Рулана, когда они плели сети из веревки для того, чтобы обеспечить надежное крепление вьюков на спине у лошади. Но до сих пор я не уверен, что смогу повторить эти паучьи манипуляции. Значимость этого процесса подтвердилась уже на первом подъеме в гору, когда от точки старта не было и полутора километров. Вьюки поехали с лошади и опрокинули ее. Она билась на дороге в попытках встать, но вьюки не давали. Рулан не мог сразу бросить остальных лошадей, все прилично растерялись. Но я лошадей не боялся, вспомнив свое трудное детство и счастливое общение с лошадьми, сбросил штурмовой рюкзак и успокоил лежащую лошадь. Подоспел и Рулан, привязав остальных лошадей к кусту на обочине. Расседлали, снова навьючили и пошли дальше к первому лагерю. Судя по взглядам Рулана, я сильно удивил его своим участием к лошади. Но этим я подписал себе приговор: меня зачислили в утреннее рабство к Рулану, а нашего повара Павла отпустили на свободу. В авангарде от нас он спешил на следующую стоянку, чтобы успеть сварить для нас кашу. Сам же Рулан мой статус оценивал значительно выше, где-то на уровне Санчо Пансы, и благосклонно позволял подержать стремя, когда взлетал в свое седло. Но скоро в его взгляде появилась какая-то практичность, он начинал напоминать испытующий взгляд человека, выбирающего лошадь на базаре. Я уже чувствовал один из вьюков у себя на спине…
Нет комментариев